CC BY
54
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2018. № 4
Ю.А. Макартецкая
ПРОБЛЕМАТИКА ЭСТЕТИЗМА В ТВОРЧЕСТВЕ
У. ПЕЙТЕРА («ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ РЕНЕССАНСА»)
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего
образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»
119991, Москва, Ленинские горы, 1
Цель статьи — анализ идей У. Пейтера (1839—1894) в контексте эстетизма. Материал исследования — ранее малоизученные в России художественные и эстетические тексты У. Пейтера. В статье рассмотрена основная проблематика эстетизма и показано, что он естественным образом вырастает из общеромантической философии творчества; обозначено влияние И. Канта и Ш. Бодлера на становление и распространение эстетизма. Рассмотрена эволюция эстетизма в Англии XIX в.: первый этап связан с движением романтизма, второй — с теоретическим обоснованием доктрин эстетизма (Дж. Раскин, У. Пейтер), третий — с творчеством О. Уайлда и культурой «желтых девяностых». В заключение делается вывод о том, что У. Пейтер признает онтологический и ценностный приоритет правды прекрасного как такового и тем самым заявляет о полном подчинении в сфере чистой эстетики рационального и морального принципов, определяющих жизнь и познание, врожденному чувству красоты.
Ключевые слова: английский эстетизм; У. Пейтер; романтизм; соотношение искусства и жизни; О. Уайлд.
Культурно-исторический феномен эстетизма второй половины XIX в., как правило, ассоциируется в российском литературоведении преимущественно с английской культурой — движением прерафаэлитов, а также с творческим наследием О. Уайлда [Шестаков, 1999; Саруханян, 2018; ВШпук, 1983]. Отчасти это справедливо. Феномен английского эстетизма заявил о себе в качестве своеобразной реакции на возобладавшее к концу XIX в. в культуре Англии утилитарное отношение к искусству и задачам творчества, на специфически викторианское представление о морали, красоте. Эстетизм подразумевал признание особого, не вполне традиционного понимания красоты, в рамках которого причудливо синтезировались бы христианское (платоническое) и языческое (античное, «ренессансное»), духов-
Макартецкая Юлия Александровна — аспирант кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (е-шаП: juliamauve@gmail.com).
ность и чувственность, индивидуальное и общественное, морализм и нечто внеморальное (так сказать, собственно творческое). Эстетизм, вписываясь в систему общеромантических координат (гениоцен-тричность творчества, индивидуального артистического восприятия), фактически проповедовал абсолютную свободу творчества и включение в сферу красоты максимально широкого материала, при этом важным оказывался не материал как таковой (сам по себе, возможно, порой и отталкивающий, «неэстетичный»), но его художническое видение и интенсивность трансформации этого видения в подчеркнуто артистичное произведение искусства.
Эстетизм в Англии, если не говорить о его раннеромантической предыстории (по-разному проявившейся в творчестве У. Вордсворта, С.Т. Колриджа, Дж. Байрона, Дж. Китса), утвердился в нескольких главных формах: социально-творческой (дендизм; реформирование общества через творчество у идеологов, художников, декораторов, писателей «Братства прерафаэлитов»; особый эстетизм Дж. Раскина) и собственно творческой (по-разному у А.Ч. Суинберна, О. Уайлда, У. Пейтера). Среди самых влиятельных представителей английского эстетизма, распространившего свое понимание красоты не только на искусство, но и на философию жизни («жизнь как произведение искусства»), традиционно называются Д.Г. Россетти, А.Ч. Суинберн, Э. Бёрн-Джонс, У. Моррис, Дж.М. Уистлер, О. Уайлд [Савельев, 2007; Сурова, 2013].
Однако суть эстетизма, на наш взгляд, трудно свести к рассуждениям прерафаэлитов о современном типе красоты (впервые со всей определенностью: У. Моррис, «Защита Гвеневры и другие стихотворения», «The Defence of Guenevere and Other Poems», 1858) или к уайлдовской идее формирования жизни через искусство (реализованной в книге эссе «Замыслы», «Intentions», 1891, а также в романе «Портрет Дориана Грея», «The Picture of Dorian Gray», 1891). Мысли, образы, подготавливавшие эстетизм, в том или ином виде встречаются у предтеч романтизма (И. Кант с его апологией индивидуального восприятия), романтических мыслителей (Ф. Шеллинг) и поэтов раннего (Дж. Байрон) и позднего (Т. Готье, Ш. Бодлер) романтизма.
Напомним, что, согласно И. Канту, важнейшим вопросом в сфере эстетики является вопрос о природе того субъективного опыта, который образуется при соприкосновении с прекрасным как таковым. Субъективность — важнейший атрибут индивидуального восприятия. Объектом анализа И. Канта выступает именно тот субъективный опыт, та «способность человеческой души», с помощью которой у нас возникает чувство прекрасного. И. Кант, связав воедино суждения о гении таких мыслителей позднего Просвещения, как Г.Э. Лессинг, Г.И. Гердер, И.В. Гёте, Ф. Шиллер, настаивает на том, что «гений»
должен соответствовать не менее чем четырём критериям: 1) гений — это способность создавать то, для чего не может быть предоставлено никакого правила; 2) созданное им произведение должно быть образцовым для иных и прочих; 3) автор не может объяснить другим, как и по каким причинам возникает его произведение; 4) сфера существования гения — не наука, а искусство.
Важнейшие для понимания зрелого романтизма рассуждения Ф. Шеллинга явным образом заостряют и значительно модифицируют указанную кантовскую позицию. Если И. Кант соотносит прекрасное с природой и находит художника «любимцем природы», то для Ф. Шеллинга статус гения и творимого им произведения искусства определяется через принципиальное различение и столкновение в нем двух начал — идеального и природного. Данное обстоятельство наделяет художника почти божественными правами: «Божественное продуцирование есть вечный, т.е. вообще не имеющий отношения ко времени, акт самоутверждения, в котором есть реальная и идеальная стороны. Через первую он внедряет в конечное свою бесконечность и есть природа, через вторую — вновь возвращает конечное в свою бесконечность. Но как раз это и подразумевается в идее гения, а именно: он, с одной стороны, мыслится как природное, с другой — как идеальное начало» [Шеллинг, 1966: 162].
Независимо от Ф. Шеллинга модификация представления о красоте, а также о художнике, творчестве и поэзии как инстанциях, их формирующих и определяющих, сформулирована у Ш. Бодлера: «Прекрасное всегда необычайно. Я отнюдь не хочу сказать, что необычайность его надумана и хладнокровно предопределена, ибо в этом случае оно оказалось бы чудовищем, стоящим вне русла жизни. Я хочу сказать, что в Прекрасном всегда присутствует странность, необычайность — наивная, невольная, бессознательная, она-то и служит главной приметой Прекрасного» («О современном понимании прогресса применительно к изобразительному искусству», 1868) [цит. по: История красоты, 2007: 331]. Художник «стремится выделить в изменчивом лике повседневности скрытую в нем поэзию, старается извлечь из преходящего элементы вечного» [Бодлер, 1986: 292]. В конце концов, эстетизм — защита стихийности в творчестве, но стихийности, заключенной в определенные рамки, т.е. как бы «классицизированной».
Однако, пожалуй, острее других выразил революционную суть метаморфозы прекрасного в романтической культуре С. Кьеркегор. Неслучайно в монографии П.П. Гайденко «Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века» (1997), часть которой посвящена С. Кьеркегору, встречаются следующие формулировки: «Основные моменты, определяющие <...> феномен эстетизма <...> сводятся к
признанию красоты высшим благом и высшей истиной, а наслаждение красотой — высшим жизненным принципом» [Гайденко, 1997: 128]. Представитель эстетизма определяется, во-первых, тем, чтобы «быть для себя самым интересным человеком»; во-вторых, ему свойственно «стремление к наслаждению, разумеется, не просто чувственному — это низший вид наслаждения, а к духовному, которое достигается при величайшем напряжении всех внутренних способностей субъекта» [Гайденко, 1997: 75—76]. Воплощением духа эстетизма у С. Кьеркегора в книге «Или — или» (1843) стал Дон Жуан: соблазнитель, эротик, ироник и при этом эстетик, — ярчайшее воплощение жизни, понимаемой как музыка, которая в своем существовании определяется тем мгновением, пока звучит. Точно так же для Дон Жуана его собственное существование заключается в мгновении переживаемого им желания, результатом которого оказывается любовь, понимаемая как подлинное художественное произведение. Любовь в силу мгновенности чувства не столько переживается, сколько буквально творится эстетиком «из ничего», оказываясь для него самог0 в конце концов чем-то загадочным, внешним и отвлеченным.
Острое переживание индивидуального чувства собственной исключительности и тем самым ответственности художника в отношении как понимания, так и творческого взаимодействия с преображаемой им в свете идеи абсолютно прекрасного действительности (с одной стороны, подвластной ему, с другой — возбуждающей и тревожащей его чувственность) в значительной степени объединяет традиции романтизма и эстетизма, в рамках которых событие творчества часто оказывается подлинным гносеологическим актом: творя произведение искусства, романтик и эстет одновременно познают и себя, и реальность.
В творчестве Уолтера Пейтера названная проблематика, которая может быть сформулирована в виде тезиса «Жизнь нужно проживать, неумолимо следуя идеалу подлинной и исключительной красоты», находит свое выражение как в его теоретических сочинениях («Оценки. С приложением эссе о стиле», «Appreciations. With an Essay on Style», 1889; «Греческие исследования: Серия эссе», «A Greek Studies: A Series of Essays», 1895; «Разнообразные исследования: Серия эссе», «Miscellaneous Studies: A Series of Essays», 1895), так и в историко-культурных («Ренессанс: Очерки искусства и поэзии», «The Renaissance: Studies in Art and Poetry», 1873; «Платон и платонизм. Серия лекций», «Plato and Platonism. A Series of Lectures», 1893), а также в собственно художественных произведениях («Марий Эпикуреец: Его чувства и идеи», «Marius the Epicurean: His Sensations and Ideas», 1885; «Воображаемые портреты: Новая коллекция», «Imaginary Portraits:
A New Collection», 1887; «Гастон де Латур: Незаконченный роман», «Gaston de Latour: An Unfinished Romance», 1896).
У. Пейтер — не только эссеист, культуролог, писатель, критик поздней викторианской эпохи, но и влиятельный преподаватель Брэйсноуз-колледжа в Оксфордском университете (1864—1894). В научной литературе, посвященной общим проблемам европейской культуры и искусства, У. Пейтера принято считать одним из главных идеологов эстетизма. Находясь одно время под влиянием другого оксфордца, Дж. Раскина, основные идеи которого могут быть коротко представлены в двух цитатах: «Искусство как главная продуктивная и образующая сила страны есть точный показатель ее нравственной жизни» и «...функция искусства заключается в нравственном совершенствовании людей» [Рёскин, 2017: 312, 320], У. Пейтер всерьез заинтересовался итальянским искусством эпохи Возрождения и с течением времени опубликовал ряд очерков, посвященных творчеству великих мастеров. Поначалу эти очерки публиковались, начиная с 1869 г., по отдельности в виде статей в журнале «Fortnightly Review». В 1873 г. отредактированный автором текст был издан отдельной книгой под названием «Очерки по истории Ренессанса» («Studies in the History of the Renaissance»). Позднее автором были выпущены, в исправленном и расширенном виде, второе, третье и четвертое издания (1877, 1888, 1893).
Книга состоит из предисловия, девяти очерков, заключения и небольшого приложения. Тема очерков затрагивает вопросы Средневековья («Две раннефранцузские легенды»), Раннего и Позднего Ренессанса («Пико делла Мирандола, «Сандро Боттичелли», «Лука делла Роббиа», «Поэзия Микеланджело», «Леонардо да Винчи», «Школа Джорджоне», «Жоашен Дю Белле») и заканчивается темой искусства XVIII в. («Винкельман»). Для исследователя прекрасные артефакты ценны «своим внутренним качеством» и «способностью рождать приятные ощущения», «единственные в своем роде ощущения удовольствия» [Патер, 2006: 11]. Эстетическая ценность зависит от «эстетической прелести самого произведения». Ее отсутствие может сгладить «художественный порыв», в котором оно создавалось («Две раннефранцузские легенды»). Немаловажной темой для У. Пейтера была возможность примирить христианство с «религией Древней Греции», сферы мысли и чувства, «все философии между собой и церковью» («Пико делла Мирандола»).
Сосредоточенное погружение в область высокого искусства и тщательное изучение живописных картин мастеров итальянского Возрождения способствовали тому, что У. Пейтер пришел к созданию собственной философской теории «потока» (лат. — flux). Внутреннее содержание картины, образа, стиля, а также вдумчивое созерцание
момента «здесь и сейчас» во всей его полноте, а главное — красоте, стремящейся пронести мимолетное впечатление о себе через свое недолгое, но истинное существование, — всё это составляет, с точки зрения У. Пейтера, главный предмет интереса эстетика. Средства, цветопередача, техника нанесения мазков — это не более чем техническая поддержка для осуществления преобразования реальности в узнаваемый артефакт культуры. В предисловии У. Пейтер пишет: «Чтобы видеть предмет таким, каков он в действительности, должно быть восприятие своего собственного впечатления таковым, каково оно есть...» [Патер, 2006: 10].
Обаяние Ренессанса было прочувствовано У. Пейтером в значительной степени благодаря книге швейцарского историка Я. Бурк-хардта «Культура Возрождения в Италии» (1860). Мир Ренессанса, по Я. Буркхардту, — мир рождения индивидуальности, овладевающей как самой собой, так и всей природой. Искусство итальянского Возрождения — это в первую очередь целостность индивидуального чувства, выраженного в творчестве великих мастеров. В продолжение мысли Я. Буркхардта У. Пейтер утверждал, что в творчестве художников Ренессанса, являющегося своеобразной вершиной мирового искусства, материя полностью подчиняется собственной форме, и тем самым каждый отдельный шедевр становится чистой формой как таковой. Образцом и ориентиром для подобного эстетического преобразования является музыка, где форма и содержание явным образом совпадают. Музыка есть парадигма жизненного потока, но не простого и плохо артикулированного, а темперированного, организованного и обработанного, проживаемого и осмысляемого, воплощающегося во вспышке эстетического восторга. Эту идею мы находим в седьмом очерке — «Школа Джорджоне», который, по мнению У. Пейтера, воплощает в себе дух венецианской школы больше, чем любой другой живописец. «Джорджоне <...> становится как бы воплощением самой Венеции, ее идеальным отражением или проекцией» [Патер, 2006: 193]. Джорджоне в своих небольших картинах изображает «фрагменты действительной жизни: игра, музыка или беседа, но облагороженная или утонченная, словно мы созерцаем эту жизнь издалека» [Патер, 2006: 183]. В его картинах («Концерт» из Палаццо Питти (сейчас эту картину часто приписывают Тициану), «Сельский концерт», «Спящая Венера» и др.) У. Пейтер находит стремление материи отождествиться с формой; в своем единстве они создают нечто цельное.
Согласно У. Пейтеру, вся природа вещей состоит из перемежающихся вихрей частиц, их стремительного потока, собирающегося в сплетения и узлы и снова рассеивающегося. Мышление есть также поток, а именно вихрь, причем чрезвычайно быстрый и стреми-
тельный, состоящий из мыслей, ощущений, чувств, эмоций, образов, символов и т.д. Вихри сознания сходятся, образуя фигуры и порождая вспышки прозрений или высокий накал эмоций, а затем рассеиваются вновь. Если мир устроен в согласии с подобным принципом, рассуждает У. Пейтер, то тщетным будет стремление воплотить его многочисленные потоки в виде чего-то неизменного и нормативного. Следует сосредоточиться на наиболее выразительных мгновениях и моментах, не стремясь увековечить или продлить их, но стараться прожить их полноту в максимально насыщенном, интенсивном, хотя и конечном, кратковременном опыте. Человек не должен идти против природы «вихря»; он должен учиться выхватывать в нем наиболее ярко отмеченные красотой экзистенциальные фрагменты: выражения лиц, жесты, детали пейзажа, гармоничные звуки — и максимально открыто и полно пытаться отдаться их естественному обаянию. В автобиографическом рассказе «Ребенок в доме» (опубликован в сборнике: «Воображаемые портреты», «Imaginary Portraits: A New Collection», 1887), задуманном как часть незаконченных мемуаров, главный герой Флориэн Делиль вспоминает годы своего раннего детства, важную роль в котором играет старинный дом. Весь рассказ соткан из «малейших случайностей» и пропитан эстетическими преамбулами. Наиболее важные вещи, которые вплетены в ткань воспоминания героя о счастливом времени детства, реализуются в рамках эстетических характеристик, будь то «особенная свежесть в шорохе листьев высокого тополя при ветре», или «шкаф, где хранится лучший фарфор», или же «гряды клубящихся облаков и дыма, тронутые солнцем или грозой» и многое другое. А книгу о Ренессансе У. Пейтер завершает следующими словами: «Больше всего житейской мудрости именно в поэтической страсти, в стремлении к красоте. В любви к искусству ради искусства. Ибо искусство приходит к нам с простодушным намерением наполнить совершенством мгновения нашей жизни и просто ради самих этих мгновений» [Патер, 2006, 278].
Влияние суждений Пейтера о природе искусства на становление английского эстетизма представляется бесспорным. Среди источников формирования его концепции можно назвать наследие романтизма и кьеркегоровский субъективизм эстетического желания. Рассуждения У. Пейтера произвели сильнейшее впечатление на О. Уайлда. Пафос неистового служения культу подлинной красоты приводит его к парадоксальному утверждению, которое мы находим, например, в диалоге «Упадок лжи» («The Decay of Lying», 1889), где один из участников — Вивиан — заявляет, что искусство не только находится выше действительной жизни, но и творит
действительность в соответствии с прихотями неудержимой фантазии художника и творца. Он полагает, что стремление к правде, к выяснению окончательной сути вещей гибельно для художника. Само по себе искусство — это прежде всего искусство лжи. Не искусство должно подражать природе, а, наоборот, — жизнь и природа услужливо держат зеркало истины перед искусством как таковым. У. Пейтер признает онтологический и ценностный приоритет правды прекрасного как такового и тем самым провозглашает полное подчинение врожденному чувству эстетической нормы рационального и морального принципов жизни и познания: «хорошим» и «истинным» может быть названо только то, что по-настоящему прекрасно. Следовательно, искусство, предметом и смыслом которого является красота, с необходимостью представляет собой наиболее полноценную форму жизни.
Список литературы
Бодлер Ш. Об искусстве / Пер. с фр. Н.И. Столяровой и Л.Д. Липман. М., 1986.
Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: новая онтология XX века. М., 1997.
История красоты / Под ред. У. Эко. М., 2007.
Патер У. Ренессанс: Очерки искусства и поэзии / Пер. с англ. В.Д. Да-
жиной. М., 2006. Рёскин Дж. Лекции об искусстве. СПб, 2017.
Савельев К.Н. Литература английского декаданса: истоки, генезис, становление. Магнитогорск, 2007. Саруханян А.П. Эстетическое движение в Англии рубежа веков // Разрыв и связь времен. Проблемы изучения литературы рубежа XIX— XX веков. М., 2017. С. 245-283. Сурова О.Ю. Оскар Уайльд и символизм в Англии // Зарубежная литература конца XIX — начала XX века / Под ред. В.М. Толмачёва; 4-е изд., перераб. и доп. М., 2013. С. 230-246. Толмачёв В.М. Границы творчества в художественных исканиях рубежа веков (опыт понимания символистского романа) // Разрыв и связь времен. Проблемы изучения литературы рубежа XIX-XX веков. М., 2017. С. 734-765.
Шеллинг Ф.В. Философия искусства / Пер. с нем. П.С. Попова. М., 1966.
Шестаков В.П. Английский акцент. Английское искусство и национальный характер. М., 1999. Эллман Р. Оскар Уайльд / Пер. с англ. Л. Мотылева. М., 2015. Stonyk M. Ninete^^-centu^ English literature. London, 1983.
Yuliya A. Makartetskaya
PROBLEMS OF AESTHETICS IN THE WORKS OF W. PATER ('The Renaissance. Studies in Art and Poetry')
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article is devoted to consideration of the phenomenon of aestheticism in English culture of the nineteenth century, the history of the formation of the key issues of aestheticism, and the critical analysis of some of its aspects. The purpose of the article is to consider the ideas ofW. Pater (1839-1894) in the general context of English aesthetics. Research material - previously little studied in Russia artistic and aesthetic texts by W. Pater. The article considers the main positions of aesthetics, shows that it naturally grows from the general romantic aesthetics of creativity. The article describes the influence of I. Kant and Sh. Baudelaire on the formation and spread of aestheticism. The evolution of aesthetics in England nineteenth century: the first stage is connected with the movement of Romanticism, the second-with the theoretical justification of the doctrine of aesthetics (J. Ruskin, W. Pater), and the third with the creativity of O. Wilde and the culture of the «yellow nineties». In conclusion: W. Pater recognizes the ontological and value priority of the truth of the beautiful as such and thus declares a complete submission in the realm of pure aesthetics rational and moral principles that determine life and cognition in relation to the innate sense of beauty.
Key words: The Aesthetic Movement in England; W. Pater; Romanticism; Art and Life; O. Wilde.
About the author: Yuliya A. Makartetskaya — Postgraduate Student, Department of the History of Foreign Literature, Lomonosov Moscow State University (e-mail: juliamauve@gmail.com).
References
Baudelaire Ch. Ob iskusstve [On art]. Per. s fr. N.I. Stolyarovoy i L.D. Lip-
man. Moscow, 1986. (In Russ.) Gaydenko P.P. Proryv k transtsendentnomu: Novaya ontologiya XX veka [Breakthrough to the transcendent: The new ontology of the XX century]. Moscow, 1997. (In Russ.) Istoriya krasoty. Pod red. U. Eko. Moscow, 2007. (In Russ.) Pater W. Renessans: Ocherki iskusstva ipoezii [The Renaissance: Studies in art
and poetry]. Per. s angl. V.D. Dazhinoy. Moscow, 2006. (In Russ.) Ruskin J. Lektsii ob iskusstve [Lectures on art]. Saint Petersburg, 2017. (In Russ.)
Savel'yev K.N. Literatura angliyskogo dekadansa: istoki, genezis, stanovleniye [Literature of English decadence: Origins, genesis, formation]. Magnitogorsk, 2007. (In Russ.)
Sarukhanyan A.P. Esteticheskoye dvizheniye v Anglii rubezha vekov [Aesthetic movement in England at the turn of the century]. Razryv i svyaz' vremyon. Problemy izucheniya literatury rubezha XIX—XXvekov [Problems of Research into Turn of the 20th Century Literature]. Moscow, 2017, pp. 245-283. (In Russ.)
Surova O. Yu. Oskar Uayl'd i simvolizm v Anglii [Oscar Wilde and symbolism in England]. Zarubezhnaya literatura kontsaXIX — nachala XXveka [Foreign Literature at the Turn of the 20th Century]. Pod red. V.M. Tolma-chova. 4-ye izd., pererab. i dop. Moscow, 2013, pp. 230-246. (In Russ.)
Tolmachyov V.M. Granitsy tvorchestva v khudozhestvennykh iskaniyakh rubezha vekov (opyt ponimaniya simvolistskogo romana). Razryv i svyaz' vremyon. Problemy izucheniya literatury rubezha XIX—XX vekov [Borders of Creativity in Fiction at the Turn of the 20th Century: An Experience of Understanding Symbolic Novel. A Gap between Times. A Problem of Studying Literature at the Turn of the 20th Century]. Moscow, 2017, pp. 734—765. (In Russ.)
Schelling F.W. Filosofiya iskusstva [Philosophy of art]. Per. s nem. P.S. Popo-va. Moscow, 1966. (In Russ.)
Shestakov V. P. Angliyskiy aktsent. Angliyskoye iskusstvo i natsional'nyy kharak-ter [English accent. English art and national character]. Moscow, 1999. (In Russ.)
Ellman R. Oskar Uayld [Oscar Wilde]. Per. s angl. Motuleva. Moscow, 2015. (In Russ.)
Stonyk M. Ninetenth-century English literature. London, 1983.
