CC BY
181
Дмитрий Шюмжо
Проблема беженцев из Польши в советско-германских отношениях (сентябрь 1939 - июнь 1940 гг .)
В истории XX века есть немало «трудных» тем, к числу которых, безусловно, относится все, что связано с переделом Европы накануне и в ходе Второй мировой войны. Одной из недостаточно изученных проблем является вопрос о беженцах из Польши в БССР в советско-германских отношениях в течение сентября 1939 — июня 1940 гг.
1 сентября 1939 г. произошло вторжение войск фашистской Германии в Польшу. Одновременно с этим тысячи беженцев, в отовью ном еврейской и в меньшей степени польской 5 национальности, двинулись из центральных и ! западных районов Польши на восток страны, * в том числе на территорию Западной Украины £3 и Западной Беларуси. О масштабах бегства населения Польши свидетельствует, в частнос-I ти, фрагмент из письма Я. Говорской (непос-~ редственной очевидицы указанных событий): | «Весь край был в походе на восток. В этом I непрерывном потоке беженцев, бежавших от ° немцев, были и дети, и грудные младенцы, | которые попросту умирали с голоду, так как | ничего нельзя было купить»1. Корреспондент ? газеты «Чырвоная змена» В. Ильянков, побы-| вавший в конце сентября 1939 г. в районе Бе-§ лостока, был поражен количеством беженцев, | идущих с немецкой территории2. | 17 сентября 1939 г. началась военная опе-1 рация Красной Армии. В этой связи боль-| шинство польских беженцев бросилось из | Западной Украины и Западной Беларуси на ® территорию, занятую Германией, а некото-| рая часть — в Румынию и Литву. Однако и 1 оставшихся в западных областях Беларуси беженцев было достаточно для того, чтобы Й значительно увеличить численность населе-3 ния региона. Более того, как отмечает изра-® ильский исследователь Д. Левин, вступление ^ в Польшу регулярных войск Красной Армии 1 стало мощным стимулом для многих польских евреев, кто еще оставался в западных ^ и центральных районах страны, к бегству на восток. Именно с советской властью эти !з люди связывали свои надежды на будущее3.
Подавляющее большинство беженцев составляли представители еврейской национальности. Это обстоятельство было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, евреи занимались не сельским хозяйством, а главным образом, ремеслом и торговлей, в связи с чем они легко становились на путь беженства. Во-вторых, немалую роль здесь сыграла политика немецких властей по отношению к еврейскому населению. Так, в сообщениях беженцев, прибывших с оккупированной Германией территории Польши, приводятся такие факты: «Почти все 100% евреев безработные. С нового года евреям не будет выдаваться право на промышленные патенты. Евреев избивали, ловили и ежедневно направляли на работу... из одного дома арестовали 53 еврея и всех расстреляли за то, что еврей-спекулянт из этого дома убил полицейского. В городке Гарболина приказали 30 евреям выкопать себе могилу, после чего их расстреляли. » (письмо П. Варгаф-тер, г. Белосток). В письме бывшей политзаключенной П. Кварта читаем следующее: «В последнее время гитлеровцы вывезли из Калиша почти все еврейское население в закрытых вагонах в неизвестном направлении, разделяя жен от мужей, детей от родителей. Вид этих людей ужасающий.»4. В докладной записке «О положении дел на границе и в пограничной полосе» секретаря Брестского обкома Киселева отмечалось: «Немецкие власти издеваются над еврейским населением, выгоняют из городов и местечек, старикам обрезают бороды, запрещают ходить по улицам и заниматься какой-либо торговлей. Кроме того, евреев используют на черновых работах по очистке городов»5.
Следует отметить, что на сегодняшний день существует несколько определений понятия «беженец». Одно из них более широкое и используется чаще всего в обыденной речи. В этом случае оно означает всех, кто стремится спастись от обстоятельств естественного или личного характера. Причин для беженства может быть множество: угроза для жизни
или свободы, война или гражданский конфликт, стихийные бедствия, голод и прочее6.
В области международного права государства ограничили содержание понятия «беженец». В этом случае под «беженцем» понимается лицо, которое «в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследования по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится за пределами страны своей гражданской принадлежности не может или не желает пользоваться защитой этой страны вследствие таких опасений, или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего предыдущего проживания в результате подобных событий, не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений»7. Из категории беженцев исключаются лица, которые скрываются от правосудия за совершение преступлений. В это понятие не входят также «экономические беженцы», то есть лица, которые оставляют свою страну добровольно в поисках лучшей жизни. Указанное определение понятия «беженец» в международном праве впервые было зафиксировано в Конвенции 1951 г. о статусе беженцев и Протоколе 1967 г., касающегося статуса беженцев. В этих документах были также предусмотрены обязательства для государства, куда прибыли беженцы, по обеспечению их работой, жильем, недопустимости какой-либо дискриминации и т.д.8
В 1939 г. универсального определения понятия «беженец» в международном праве не существовало. В период с 1921 по 1939 гг. в рамках деятельности Лиги Наций был принят ряд соглашений и конвенций, в которых были только сделаны попытки сформулировать определение понятия «беженец», выработать необходимые мероприятия по защите этих лиц. Среди принятых документов можно выделить: Соглашение о выдаче удостоверений личности русским и армянским беженцам, подписанное в Женеве в 1926 г.; Конвенцию о международном статусе беженцев (1933 г.); Конвенцию о статусе беженцев, прибывающих из Германии (1938 г.) и другие9.
В указанных документах при определении беженцев был использован категориальный или групповой подход, то есть в число лиц, которые могли считаться беженцами, попадали только лица определенной национальной группы. Например, согласно Соглашению о выдаче удостоверений личности
русским и армянским беженцам 1926 г., к беженцам относились лица русского происхождения, «которые не пользовались, либо более не пользуются защитой правительства Союза Советских Социалистических Республик и которые не приобрели иного гражданства». Второй пункт указанного соглашения относил к числу беженцев лиц армянского происхождения, прежде являвшихся подданными Оттоманской империи.
Начало Второй мировой войны оттеснило проблему беженцев на второй план. Никаких принципиальных изменений в характере международной миграционной политики не произошло10. Исходя из этого, можно констатировать, что лица, стремившиеся покинуть оккупированную Германией Польшу, согласно действующему на тот период международному праву, не могли быть отнесены к категории беженцев. Это объясняется следующим. Исходя из Конвенции о статусе беженцев, прибывающих из Германии в 1938 г., бежен- ь цами считались лица, «обладающие или об- 3 ладавшие германским гражданством и не об- | ладающие каким-либо иным гражданством, * в отношении которых установлено, что они г не пользуются, по закону или фактически, й защитой германского правительства», либо [1 «лица без гражданства... которые покинули ~ германскую территорию после того, как по- | селились на ней, и в отношении которых ус- | тановлено, что они не пользуются, по закону = или фактически, защитой германского пра- | вительства»11. Согласно нормам международ- | ного права, проигранная война и оккупация ? территории не являются концом государства. | В случае с Польшей, подвергшейся нападению § Германии, непрерывно существовало конс- | титуционное правительство, по-прежнему | признанное международным сообществом. ™ Следовательно, формально люди покидали территорию Польского государства, хотя и | оккупированную Германией, оставаясь при « этом гражданами Польши. Это позволяет ут- | верждать, что, исходя из действовавшего на 1 тот период международного права, беженца- • ми они не являлись. Следовательно, никакие Й гарантии со стороны принимающих их госу- 3 дарств на них не распространялись. ®
В официальных советских и партийных документах того времени (спецсводках, до- | кладных, отчетах) мы регулярно сталкиваемся с понятиями «беженцы из оккупирован- ^ ной Германией Польши, беженцы из бывшей ¡Ц Польши». Исходя из текста документов, Ь
можно констатировать, что официальные власти СССР включали в эту категорию тех, кто до сентября 1939 г. постоянно проживал в центральных и западных районах Польши и в Литве, а затем в силу различных причин оказался на территории, отошедшей в сферу влияния СССР. В этом контексте мы и будем рассматривать эту категорию населения в настоящей работе.
В советско-германских отношениях по вопросу беженцев можно выделить два этапа. Первый охватывал период с 28 сентября по 25 декабря 1939 г. 28 сентября 1939 г. был подписан советско-германский договор о дружбе и границах. В соответствии с ним произошел раздел Польши между договаривающими странами. Уже в доверительном протоколе к отмеченному договору указывалось, что правительство СССР берет на себя обязательство не препятствовать лицам немецкого происхождения в их желании пе-ь реселиться в Германию. Аналогичные обяза-5 тельства в отношении украинцев, белорусов ! и русских брала на себя немецкая сторона12. * Активную роль в переселенческом про-£3 цессе сыграло Переселенческое управление =. при СНК СССР, которое к середине октяб-I ря подготовило и внесло на рассмотрение ~ в СНК СССР предложения по штатам и по | количеству и местам расположения уполно-I моченных по переселению, были регламенти-° рованы их служебные обязанности и права13. | Во время подготовки этих предложений Е.М. | Чекменев (руководитель управления) актив? но проводил консультации с правительством | Беларуси. Более того, было даже проведено § специальное совещание по этому вопросу в | Белостоке с представителями Временных уп-| равлений городов и районов западных облас-1 тей Беларуси. В этой связи он сообщал зам. | наркому иностранных дел А. Вышинскому | следующее: «Предложенный мной проект ® инструкции согласован с СНК БССР, а также | с секретарем ЦК КП(б)Б т. Кулагиным. Кро-1 ме того, проект инструкции был проработан на совещании руководителей Временных Й управлений в г. Белостоке. Все замечания уч-3 тены»14. Подготовленные Переселенческим ® управлением документы были рассмотрены ^ и 21 октября 1939 г. утверждены постановле-1 нием СНК СССР15.
^ В развитии этого постановления 16 но-^ ября 1939 г. по итогам переговоров в Моск-£ ве было подписано межправительственное !з соглашение об эвакуации украинского, бе-
лорусского, русского и русинского, а также немецкого населения с территории бывшей Польши. Документ не был опубликован ни в СССР, ни в Германии и носил, по сути, секретный характер. Он состоял из 23 пунктов — статей, в которых подробно была расписана процедура переселения. Так, в первом пункте указывалось следующее: «Обе Договаривающиеся стороны обязуются при подписании настоящего Соглашения <...> приступить к эвакуации всех граждан украинской, белорусской, русской и русинской национальностей, проживающих на территории бывшей Польши и в настоящее время находящихся в границах государственных интересов Германии, а также граждан немецкой национальности, проживающих на территории бывшей Польши и в настоящее время находящихся в сфере интересов Союза ССР»16. В этой связи можно согласиться с утверждением российского исследователя Г.В. Костырченко о том, что советское руководство мало интересовала судьба польских евреев, следствием чего и явилось принятие указанного документа, в котором оговаривалось только перемещение русского, белорусского и украинского насе-ления17. В соглашении отмечалось, сколько и каких вещей мог взять с собой переселенец, количество денег, драгоценных металлов и прочее.
Для проведения переселения в середине октября 1939 г. была создана совместная советско-германская комиссия по переселению. С немецкой стороны ее возглавил советник посольства Германии в СССР Ф. Твардовский, с советской — бывший нарком иностранных дел М.М. Литвинов18. Эвакуация должна была начаться с момента подписания соглашения (16 ноября 1939 г.) и продолжаться до 1 марта 1940 г. В десятидневный срок желающие переселиться подавали в комиссии заявления, которые рассматривались уполномоченными. В результате положительного решения заявления должны были утверждаться главными уполномоченными. В Западной Беларуси уполномоченные размещались в Гродно, Бресте, Барановичах, Новогрудке, Белостоке. По советским представлениям, в СССР могли переселиться около 1 млн человек. Германская сторона готовилась принять порядка 70 тыс. фольксдойче19.
Следует отметить, что советское Переселенческое управление первоначально не представляло, сколько в действительности человек желает переселиться в СССР с тер-
ритории, которая «вошла в сферу интересов Германии». Например, Е.М. Чекменев в начале ноября докладывал А. Вышинскому, что «по предварительным данным советских представителей, количество населения, которое подлежит эвакуации, определяется в миллион человек. Данных о составе населения по роду занятий комиссия не имеет». Из каких источников Чекменев взял цифру «в один миллион человек» стало известно из другой его записки, направленной Вышинскому в конце октября 1939 г. Глава Переселенческого управления отмечал: «Советская делегация в комиссии дает различные цифры: от 524 тысяч до 2 миллионов человек. Переселенческим управлением грубо ориентировочно был взят один миллион человек и на это количество проведен расчет»20.
Непосредственная деятельность представителей немецкой стороны советско- германской смешанной комиссии на территории Беларуси началась в начале декабря 1939 г. Как свидетельствуют документы Национального архива Республики Беларусь (НАРБ), 4 декабря 1939 г. в Белостокскую область прибыл из Германии районный уполномоченный вместе с территориальными уполномоченными — всего 30 человек. Они немедленно начали работу по регистрации лиц, изъявивших желание выехать за пределы СССР.
Органы НКВД БССР вели за немцами тщательную слежку. В НАРБ хранятся десятки донесений, направленных органами НКВД высшему партийному руководству страны. Приведем фрагмент одного из них: «По данным агентуры, наружного наблюдения, а также путем личного соприкосновения с немцами установлено, что в Белостоке в составе смешанной комиссии с германской стороны имеются представители гестапо и члены фашисткой партии, и имеющие опыт разведывательной работы. Указанные факты свидетельствуют, что немецкие представители пытаются использовать все возможности для ведения шпионажа. Например, напротив дома бывшей ратуши один из них встречался с женщиной, которая передала ему какой-то сверток. Кроме того, они массово скупают советскую литературу: брошюры, постановления советского правительства, полевой устав артиллерии, пехоты и др.»21.
Следует отметить, что среди желающих покинуть советскую территорию было немало представителей польской национальности. «В комиссию массово являются по-
ляки, которые требуют вывоза в Германию, при этом высказывают резкое недовольство советской властью». Так, например, в комиссию явился Бельский и в присутствии наших представителей заявил: «Сердце мое во время войны было за немцев. Если Вы меня не возьмете, я нелегально уйду в Германию, так как не терплю большевиков». Некий Жур-бовский так объяснил свое желание выехать в Германию: «Я крестьянин, а в Германии много земли, там мне дадут землю и я заживу хорошо». В документах органов НКВД отмечалось, что немцы проявляют значительный интерес «к полякам, являющимся в комиссию и заявляющим о своем желании поехать на жительство в Германию. Они тщательно записывают таких лиц, их родственников и местожительство»22.
Советские уполномоченные прибыли к местам назначения 20-22 ноября 1939 г. Тем не менее вплоть до конца декабря месяца они так и не приступили к своей непосредс- ь твенной работе из-за «отсутствия данных об 3 общей численности лиц, которые подлежат | эвакуации и обустройству»23. *
Как нами было отмечено выше, изначаль- 3 но советская сторона намеревалась принять й порядка 1 млн переселенцев. Более того, [1 26 ноября 1939 г. бюро ЦК КП(б)Б даже направило руководству западных областей | республики письмо, в котором предложило | «разработать план размещения эвакуируе- = мых в промышленности и сельском хозяйс- | тве, подготовить имеющийся жилой фонд»24. | Впоследствии, как свидетельствует доклад- ? ная записка, направленная наркому иност- | ранных дел СССР В.М. Молотову со стороны § руководства смешанной комиссии от 24 ян- | варя 1940 г., советская сторона пересмотрела | свое решение и согласилась принять только ™ 20 тыс. человек25. £
Такая позиция советского руководства, | на наш взгляд, объяснялась сложной эконо- « мической и санитарно-эпидемиологической | обстановкой в западных областях БССР и 1 УССР в связи с наличием здесь значительного • количества беженцев. Вот типичная картина, Й которая наблюдалась в пограничных горо- 3 дах Западной Беларуси в конце 1939 г. «.Бе- ® женцев так много, что все вокзалы крупных городов заняты ими. В Белостоке, где мне | приходилось проезжать, весь вокзал занят беженцами. Целые семьи с малыми детьми ^ по несколько суток сидят на вокзале. В одной ¡Ц синагоге находится 5 тысяч беженцев. Живут Ь
в ужасных антисанитарных условиях, в поездах полно беженцев, беженцы идут во всех направлениях. В городе Белостоке на толкучке беженцы продают одежу и другие личные вещи, покупают продукты питания... » — отмечалось в докладной записке некого Проко-повича в ЦК КП(б)Б26. Аналогичная ситуация наблюдалась и в других городах Западной Беларуси. Например, в Бресте в ожидании отправки в Германию к 19 ноября 1939 г. насчитывалось 20 тыс. человек. Положение с беженцами, согласно докладной начальника погранвойск НКВД Белорусского округа Богданова в ЦК КП(б)Б, было угрожающим. Среди них фиксировались случаи заболевания тифом, около 2 тыс. человек находились по открыты небом, ежедневная смертность достигала 4-5 человек. 18 ноября 1939 г. толпа беженцев в количестве 200 человек, преимущественно женщин и детей, собралась у здания временного управления города Бреста и ь требовала отправки через границу, мотиви-5 руя это тем, что она не имеет одежды, обуви | и других средств к существованию27. Можно * привести и другие примеры. По нашим дан-£3 ным, только на территории Западной Белару-=. си к концу 1939 г. могло находится не менее I 100 тыс. беженцев. Разумеется, прибытие в ~ регион дополнительной массы эвакуируемых | могло только усложнить ситуацию. I Согласно данным белорусского исследо-° вателя В.Е. Снапковского, из оккупирован-| ной Германией территории Польши в БССР | выехало около 15 тыс. белорусов28. К концу ? 1939 г. германская сторона сумела вывез-| ти из Беларуси 5 462 человек. Из них немцы § составляли — 5 335, поляки — 108, украин-| цы — 10, русские — 8, чехи — 129. Следует от-| метить, что поляки, украинцы и другие были 1 вывезены в обход соглашения от 28 сентября | 1939 г., которое предусматривало эвакуацию | в Германию только представителей немецкой ® национальности.
| Отдельно хотелось бы отметить ситуацию 1 с еврейскими беженцами. К концу октября 1939 г. на приграничной с СССР территории Й Германии находились тысячи еврейских бе-3 женцев, стремившихся любой ценой попасть ® в число эвакуированных. 5 Однако СССР совсем не был заинтере-| сован в этом контингенте. Вот как описывал эту ситуацию один из очевидцев: «Зимой ^ 1939-1940 года вдоль всего течения Буга ра-£ зыгрывались невообразимые сцены. На двух-!з километровой нейтральной полосе вдоль
Буга в течение декабря, января, февраля и марта — под голым небом, на ветру и морозе, под снегопадом располагались толпы бедолаг... Иногда ночью от бесформенной массы людской толпы отрывалась какая-нибудь тень, пробегала заснеженным полем несколько сот метров и, пойманная в луч прожектора с советской стороны, падала лицом в снег под пулеметной очередью»30.
17 октября 1939 г. уже упомянутый нами Ф. Твардовский докладывал в Берлин о позиции представителей советской комиссии, которые заявляли, что «заинтересованы в переселении только украинского и белорусского пролетариата и широких масс, а не богатеев и евреев». 21 октября 1939 г. по итогам первого дня заседания советско-германской смешанной комиссии представители немецкой делегации сделали вывод, что «советскую делегацию не интересует судьба евреев»31. Подтверждением тому является также документ, обнаруженный российским историком П.М. Поляном в Российском государственном архиве социально-политической истории. Это письмо начальника Переселенческого управления при СНК СССР Е.М. Чекмене-ва В.М. Молотову от 9 февраля 1940 г. В нем Чекменев отметил, что со стороны Берлинского и Венского переселенческих бюро были получены два письма, в которых предлагается переселить еврейское население из Германии в СССР, конкретно — в Биробиджан и Западную Украину. Автор подчеркивал, что указанные предложения не могут быть приняты, так как «по соглашению Правительства СССР с Германией, эвакуируются лишь украинцы, белорусы, русины и русские»32.
Немецкие власти пытались переправлять еврейских беженцев под видом лиц украинской национальности. Однако сотрудники советской смешанной комиссии отказывались их принимать. Эта позиция советской стороны объяснялась различными обстоятельствами. Но главным, на наш взгляд, было то, что в западных областях УССР и БССР уже находились десятки тысяч беженцев из Польши, которые в значительной мере осложняли социально-экономическую и санитарно-эпидемиологическую обстановку в регионе.
Не имея возможности попасть в число эвакуированных, еврейские беженцы из Польши пытались самостоятельно пересечь советско-германскую границу. Немецкие власти со своей стороны не чинили препятствий для этого.
В данной связи нам хотелось бы привести фрагмент из воспоминаний И. Гальперина, который зимой 1939 г. нелегально перешел советско-германскую границу и оказался в Западной Беларуси. «Мы вышли в группе, состоявшей из десяти мужчин и женщин. Уже через несколько минут заметили двух немецких солдат, которые, улыбаясь, дожидались нас возле дома в конце деревни. Проводник сразу скрылся (не был ли это уговор?), а эти двое вежливо пригласили войти в дом для проверки вещей. Я понял, что они намереваются ограбить нас, и остался сзади. Пока солдаты были заняты распределением вещей первых жертв, я незаметно спрятал свои карманные часы, подарок, который получил в день моей бар-мицвы, под шкафом при входе в комнату. Они забрали у меня только одну рубашку. При выходе я сумел незаметно вернуть свои часы. Копель и Мотуния (одни из участников этого перехода. — Д.Т.) пошли искать другого проводника. Через час они вернулись довольные и рассказали, что на этот раз цена, правда, в два раза выше, но зато проводник кажется более надежен и к тому же основная часть платы будет передана ему только на той стороне границы. Теперь мы шли группой из двадцати человек. После часа медленной ходьбы мы неожиданно наткнулись на двух советских солдат. Они остановили нас и о чем-то спросили. Проводник перевел: "Они хотят знать, если ли у кого-нибудь оружие?". Ответ не удовлетворил их, они проверили несколько рюкзаков и потом приказали нам вернуться. Проводник пытался подкупить их бутылкой спирта, но напрасно. Мы вернулись назад примерно на сто метров и стали ждать. Небо было облачным, тьма абсолютной. После того как солдаты ушли, мы снова пошли вперед, но гораздо быстрее.»33.
Руководство советских пограничных войск, начиная с сентября 1939 г., неоднократно обращалось к германской стороне с просьбами прекратить массовый переход беженцев на территорию СССР. Так, в сентябре 1939 г. на переговорах между представителями пограничных ведомств СССР и Германии со стороны начальника отдела Владимира Волынского было заявлено следующее: «В настоящее время германская пограничная охрана не препятствует массовому переходу на советскую территорию беженцев и пленных... Прошу господина представителя запретить незаконный переход границы,
в противном случае я буду вынужден передать этот вопрос на рассмотрение НКИД». На это представитель германской стороны ответил следующее: «Мы не можем договориться с местным населением, а стрелять в переходящих границу нам запрещено, кроме того, у нас мало людей, поэтому мы не можем предотвратить переход границы. Если Ваши пограничники будут стрелять, то перехода не будет. Мы не запрещаем перехода в нашу сторону, но к нам переходов почти нет, а от нас идет действительно много. Я прошу передать нам часть перебежчиков, я их накажу, и они больше ходить не будут. Я приму все меры к предотвращению нарушения границы»34.
Однако немецкие власти не только не препятствовали переходу беженцев на советскую сторону, но и пытались всеми средствами содействовать этому. В качестве примера можно привести фрагмент из сообщения начальника штаба Верховного Главнокомандования вооруженных сил Германии В. ь Кейтеля: «Выдворение евреев на русскую 3 территорию происходило не так гладко, как, | вероятно, ожидалось. На деле практика была, * например, такой: в тихом месте в лесу тысяча г евреев была выдворена за русскую границу; й в 15 километрах (от этого места) они снова [1 вернулись к границе вместе с русским офи- ~ цером, который пытался заставить немецко- | го (офицера) принять их обратно»35. |
На наш взгляд, эта политика преследовала = следующие цели. Во-первых, под видом бе- | женцев они пытались перебросить на совет- | скую сторону своих разведчиков. Об этом, в ? частности, сообщали партийному руководс- | тву БССР представители НКВД республики. § Так, 9 января 1940 г. в Минске был задержан | Зарембский, обвиненный в том, что занимал- | ся сбором сведений о состоянии фабрик и ™ заводов СССР36. П.К. Пономаренко (в 1938- | 1947 гг. первый секретарь ЦК Компартии «» Белоруссии) в своих мемуарах отмечал следу- « ющее: «С октября 1939 года по декабрь 1940 | года по западной границе было обезврежено 1 более пяти тысяч вражеских агентов. С при- • ближением войны их число возрастало: в Й первом квартале 1941 года — в 15-20 раз по 3 сравнению с первым кварталом 1940 года. Как ® правило, это были профессиональные разведчики, в большинстве своем снабженные | оружием, боеприпасами, радиостанциями»37. Однако хотелось бы отметить, что ряд дел по ^ обвинению беженцев в шпионской деятель- ¡Ц ности был просто-напросто сфабрикован Ь
'Г
органами НКВД. Так, в Центральном архиве КГБ Республики Беларусь нами было найдено дело беженца из Литвы Т. Кузмиша. Ему было предъявлено обвинение в шпионаже, в дальнейшем он был приговорен к 15 годам исправительных работ. На допросе обвиняемый показал, что был завербован немецким полковником с целью сбора информации о грузоподъемности мостов на реке Днепр, состоянии шоссейных дорог и т.д. При этом на последующих допросах выяснилось, что он неграмотен. Это, а также другие данные, как отмечалось в протесте о порядке надзора в отношении обвиняемого от 31 марта 1994 г., «заставляет усомниться в его умственной полноценности»38.
Во-вторых, такого рода действиями немецкие власти пытались ослабить социально-экономическую напряженность в пограничных с СССР регионах, которая была вызвана большим наплывом сюда беженцев.
Российский исследователь С.З. Случ отмечает, что к середине декабря 1939 г. подобным образом немецкой стороной было переправлено более 5 тыс. беженцев39. К сожалению, историк не приводит ссылки на источник. В нашем распоряжении также отсутствуют документы, которые могут подтвердить или опровергнуть эти цифры. Очевидно одно: такого рода факты приобрели столь массовый характер, что вынудили вмешаться высшее руководство СССР.
17 декабря 1939 г. заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин во время официальной встречи с послом Германии в СССР В. Шуленбургом высказал свое возмущение многочисленными случаями насильственной переброски германскими военными беженцев еврейской национальности. «Я (Потемкин. — Д.Т.) пригласил Шу-ленбурга, чтобы сообщить ему о ряде случаев насильственной переброски через границу на советскую территорию значительных групп еврейского населения. Я отметил, что при попытках обратной переброски этих людей на германскую территорию германские пограничники открывают огонь, в результате чего десятки людей оказываются убитыми». Затем Потемкин потребовал посла немедленно связаться с Берлином, «чтобы оттуда германскому командованию были даны распоряжения немедленно прекратить указанные действия»40.
Однако вплоть до января 1940 г. немецкая сторона продолжала, хотя и с меньшим раз-
махом, осуществлять указанные мероприятия. Свидетельством тому является беседа наркома иностранных дел СССР В.М. Мо-лотова с В. Шуленбургом от 25 января 1940 г. Здесь Молотов, в частности, упомянул о необходимости прекращения насильственного перемещения еврейских беженцев на территорию СССР. В ответ Шуленбург заверил министра, «что по его представлению, германским властям даны указания не допускать подобного»41. В дальнейшем такого рода действий со стороны немецких властей в источниках не фиксируются. Более того, к концу февраля 1940 г. была закончена демаркация советско-германской границы. После этого, как отмечали беженцы, «граница была полностью перекрыта и нелегальные поездки стали невозможны».
Не имея возможности разместить и трудоустроить всех беженцев из Польши, руководство СССР посчитало возможным переправить их в Германию. 25 декабря 1939 г. эта проблема была обсуждена в Москве на встрече В.П. Потемкина с советником посольства Германии в СССР В. Типпельскирхом. Г.В. Костырченко утверждает, что указанное перемещение инициировала немецкая сто-рона42. Данный тезис кажется нам несостоятельным.
Подтверждением тому служит текст беседы В.М. Молотова с В. Шуленбургом, опубликованный в очередном томе «Документов внешней политики». Молотов от имени руководства СССР предложил Германии вывезти из пределов западных областей страны порядка 60 тыс. беженцев. В качестве основной причины указывалось, что «наплыв беженцев причиняет большие затруднения СССР»43. Немецкая сторона была вынуждена согласиться. Исходя из тех условий, которые она при этом выдвинула, можно констатировать, что это согласие было вызвано целым рядом причин. Во-первых, руководство Германии рассчитывало, прежде всего, переселить тех этнических немцев, которые еще не успели эвакуироваться с территории СССР. Во-вторых, возвратить в Германию арестованных лиц немецкой национальности, которые находились в заключении на территории Западной Украины и Беларуси, а также семьи польских чиновников, «ныне работающих на территории, находящейся в сфере германских интересов». Принятое решение гласило, что в ближайшее время с советской стороны будут вывезены 60 тыс. беженцев, а
с германской — 14 тыс. В числе перемещенных из Германии лиц руководство СССР намеревалось принять прежде всего белорусов, украинцев, русских, то есть лиц, которые не успели эвакуироваться согласно соглашению от 16 ноября 1939 г. Но, как свидетельствуют немецкие источники, значительная часть их не желала переселяться44.
Таким образом, с января 1940 г. в советско-германских отношениях по проблеме беженцев из Польши начинался новый этап, который продолжался до 5 июня 1940 г. Так, 29-31 марта 1940 г. в Кракове находились представители советской контрольно-пропускной комиссии по эвакуации беженцев. Советская комиссия состояла из 3 человек: В.С. Егнарова, И.И. Невского и В.Н. Лисина. В задачи делегации входило обсуждение ряда вопросов, связанных с организацией обмена беженцами, и подписание с представителями германской стороны соответствующего протокола. Партнерами советской стороны выступали губернатор Краковской области О.Г. Вехтер, являвшийся председателем Германской главной комиссии, его заместитель Г. Фладе и два представителя министерства иностранных дел Германии. Подписанный 29 марта 1940 г. протокол являлся, по сути, дополнением к соглашению от 16 ноября 1939 г. Только на этот раз в документе речь шла не об эвакуированных, а о беженцах. Под беженцами понимались лица, которые «в 1939 г. находились на работе (вне родных мест) и в результате военных действий оказались отрезанными от своего постоянного места жительства, своих семей и своего имущества». Кроме того, сюда включались также те, кто находился вне родных мест на учебе или в отпуске. Эта категория населения по желанию могла быть эвакуирована на место своего постоянного проживания45.
Такое половинчатое толкование понятия «беженец», на наш взгляд, было обусловлено нежеланием немецкой стороны принимать беженцев, в первую очередь, еврейской национальности, то есть тех, кто оказался «вне своих родных мест», просто-напросто спасая свою жизнь. Любопытно отметить, что, начиная с января 1940 г., зарегистрироваться на выезд из СССР стремилось значительное число еврейских беженцев. Надо сказать, что подобная, во многом парадоксальная, ситуация имела свои веские основания. Она объяснялась отсутствием у значительной части из них работы, жилья, желанием воссоединить-
ся с семьями. Беженцы из западных областей БССР вели активную переписку с родственниками, знакомыми, которые остались на территории бывшего Польского государства. Последние нередко сообщали в письмах, что «жизнь при нацистской оккупации не так уж страшна»46.
Так, один из свидетелей тех событий Ю. Блюменстраух отмечал: «Если евреи бегут из страны, где свобода, равенство и счастье, под нож гестапо, то наверное, нет необходимости добавлять, что в этом раю им было во сто раз хуже, чем у явного врага — немца. Полагаю, что любые объяснения излишни. Хотелось бы привести маленький фактик. Когда во Львов, Владимир и Брест прибыли немецкие комиссии для реализации выезда за Буг, именно массы добровольцев-евреев сотнями и тысячами прославляли Германию и Гитлера. Только представьте себе толпы евреев кричащих: "Да здравствует Гитлер!"». Другой свидетель Х. Хедес писал: «Во время ь регистрации, по нескольку часов в очереди, я 3 наконец получил карточку на выезд, что тогда | воспринималось как счастье. Один немецкий * офицер обратился к толпе евреев и спросил: г "Евреи, куда вы едете? Вы что не понимаете, что мы вас убьем?"» Г. Шухман, зубной техник, замечал: «Началась регистрация бе- ~ женцев, затем открылась советско-немецкая | комиссия, которая должна была выслать всех | беженцев в Германию. Часть беженцев уеха- = ла, часть осталась и устроила манифестацию, | чтобы Красная Армия пропустила их в не- | мецкую зону»47. «У пункта регистрации же- ? лающих вернуться стояли огромные очереди. | Когда я подошел туда, мне стало больно: ведь § главным образом очередь состояла из еврей- | ского населения», — отмечает в своих воспо- ¡=
о
минаниях Н.С. Хрущев48 ™
Между тем немецкие власти вовсе не 3 стремились принимать еврейских беженцев. | Об этом они говорили без обиняков: «О воз- « вращении еврейских беженцев на террито- | рию Германии не может быть и речи». Обос- 1 нование было следующим: «С точки зрения • Германии, при рассмотрении еврейского Й вопроса мы имеем дело не с принадлежнос- 3 тью людей к определенной национальности, ® а с их принадлежность к определенной религии и расе»49. Представители германской | делегации отмечали, что эти люди с вечера занимали очередь, пытаясь получить раз- ^ решение на выезд. Зимой 1940 г. без еды, на ¡Ц лютом морозе многие не выдерживали, с Ь
некоторыми случались обмороки. Попав на прием и узнав, что из-за своей национальной принадлежности они не подлежат эвакуации, мужчины и женщины падали на колени и просители представителей германской делегации разрешить им выезд. Только в городе Бресте немецкие власти отказались принять около 1 500 еврейских беженцев50.
Однако документы свидетельствуют, что части еврейских беженцев все же удалось покинуть пределы СССР. Некоторые проходили под видом лиц польской национальности. По свидетельству Н.С. Хрущева некоторые еврейские беженцы даже давали представителям немецкой комиссии взятки. Последние охотно их брали и переправляли беженцев на территорию Польши, отошедшую к Рейху.
Г.В. Костырченко указывает, что количество переправленных в немецкую зону влияния еврейских беженцев равнялось 25 тыс. человек. К сожалению, историк не приво-ь дит ссылку на соответствующий источник. 5 В этой связи более точной нам представля-! ется другая цифра — 14 тыс. человек. Эти * данные были представлены Министерством £3 иностранных дел Германии51. =. Кроме того, согласно этому же документу, I в период деятельности смешанной комиссии ~ по переселению беженцев около 164 тыс. че-| ловек записались на выезд в Германию. Оче-I видно, что все они беженцами (то есть лица° ми, которые до сентября 1939 года постоянно | проживали в центральных и западных райо-| нах Польши, Литве, затем, в силу различных ? причин, оказались на территории, отошед-| шей в сферу влияния СССР) не являлись. § Это можно объяснить следующим образом. | Часть беженцев из западных областей УССР | и БССР к этому времени уже была направле-1 на в восточные регионы Украины, Беларуси, | на Донбасс, часть согласилась принять совет-| ское гражданство. В этой связи в западных ® областях УССР и БССР просто не могло на-| ходиться такое количество беженцев, желаю-1 щих выехать в Германию.
Покинуть территорию СССР стремилось Й значительное число поляков. Тысячи из них,
а
3 опасаясь репрессий со стороны советских ® властей, стремились попасть в число переселенцев. Формально, исходя из текста со-1 глашения от 29 марта 1940 г., значительная часть их не могла быть эвакуирована. Это ^ было связно с тем, что ранее эти люди яв-£ лялись уроженцами западных областей Ук-!3 раины и Беларуси. Вместе с тем документы
свидетельствуют, что большинству поляков, записавшихся на выезд из СССР, удалось покинуть страну. Например, немецкой комиссией, работавшей в Перемышле, было отобрано и направлено в Германию 26 556 человек, из которых подавляющее большинство — 90-98% — составили поляки52. Это было связано с тем, что германская сторона, взяв на себя обязанность эвакуировать из СССР 60 тыс. человек, просто-напросто не могла найти такого количества лиц немецкой национальности, а также поляков, кто ранее постоянно проживал в западных и центральных районах Польши. Поэтому комиссия была вынуждена переселять также поляков — уроженцев западных областей Украины и Беларуси. Кроме того, последние нередко доставали документы с подложными сведениями относительно места рожде-
ния53.
Первоначально закончить работу по переселению беженцев планировалось к началу мая 1940 г. Однако к указанному сроку с немецкой стороны было эвакуировано 13 319 человек, с советской — 40 тыс. Это объяснялось в первую очередь желанием немцев максимально продлить работу комиссии, для того чтобы выявить и переправить в Германию как можно больше переселенцев из числа этнических немцев. Значительная часть их к этому времени уже была арестована и находилась в советских тюрьмах по подозрению в шпионаже. Однако руководство СССР со своей стороны всячески препятствовало этому54.
Так, 20 мая 1940 г. на встрече В.М. Мо-лотова с В. Шуленбургом последний поднял вопрос о продлении сроков работы комиссии по переселению беженцев, заявив при этом о своей заинтересованности в эвакуации только около 3 тыс. лиц немецкого происхождения и заключенных. В ответ Молотов дал понять, что вопрос об эвакуации указанных категорий граждан является исчерпанным и подлежит обсуждению только на правительственном уровне. Он подчеркнул, что «нельзя смешивать вопросы эвакуации лиц немецкого происхождения и эвакуации». В этот же день последовало официальное разъяснение НКИД СССР, где выражалось согласие руководства СССР на продление сроков работы комиссии на 15 дней.
5 июня 1940 г. деятельность советско-германской комиссии была завершена. В дальнейшем германской стороной неоднократно
поднимался вопрос об эвакуации лиц немецкой национальности, однако руководство СССР отвечало неизменным отказом.
Тех беженцев, кто не был принят немецкой стороной, ждала незавидная участь. Все они были депортированы в конце июня 1940 г. в глубь СССР. В этой связи ряд зарубежных историков высказывает предположение о существовании некой договоренности между представителями немецкой и советской сторон относительно проведения депортации. В качестве основного аргумента ученые приводит факт наличия у органов НКВД после отъезда немецкой делегации списков беженцев, желающих выехать из страны55. Однако такая договоренность представляется нам маловероятной. Органы НКВД проводили собственную регистрацию беженцев параллельно с немецкой стороной. В Государственном архиве Российской Федерации нами была обнаружена анкета, которая являлась своего рода дополнением к указанной директиве. Здесь, помимо ФИО, места и года рождения, следовало указать местожительство до 1 сентября 1939 г., время прибытия на территорию западных областей УССР и БССР, место проживания на момент составления анкеты, состав семьи, а также сведения о возможном наличии родственников в Польше, Германии или СССР56.
В заключение можно сделать следующие выводы. В период германо-польской войны десятки тысяч жителей Польши, опасаясь преследований со стороны немецких властей, оказались на территориях, отошедших в дальнейшем к СССР. Формально, согласно действовавшему тогда международному праву, они не могли быть отнесены к беженцам. Однако, исходя из трактовок данного понятия, которое присутствует в официальных партийных и советских документах того времени, мы считаем возможным применять в отношении их определение «беженцы». В советско-германских отношениях по данной проблеме можно выделить два этапа. Первый этап пришелся на сентябрь-декабрь 1939 г. Основным содержанием его являлось проведение политики по переселению русских, белорусов и украинцев из оккупированной Германией Польши на территорию СССР. В Германию из СССР, соответственно, переправлялись лица немецкой национальности. Одновременно с этим Германия проводила политику насильственного переселения на территорию СССР беженцев еврейской наци-
ональности. Следующий этап можно датировать январем 1940 — июнем 1940 г. Он характеризовался стремлением руководства СССР ослабить социально-экономическую напряженность в западных областях УССР и БССР путем эвакуации за пределы страны беженцев из бывшего Польского государства. Основную их массу составляли лица еврейской и польской национальности. Значительная часть их, не имея средств к существованию, а также по причине боязни представителей польской национальности репрессий со стороны советских властей, стремилась покинуть территорию СССР. Однако немецкие власти ограничили количество подлежащих эвакуации лицами, до сентября 1939 г., постоянно проживавшими в западных и центральных регионах Польши, а кроме того, категорически отказывались принимать беженцев еврейской национальности. Однако, несмотря на это, какая-то часть еврейских беженцев все-таки сумела перебраться на территорию Германии.
1 Национальный архив Республики Беларусь (далее: НАРБ). Ф. 4. Оп. 21. Д. 1777. Л. 1-13.
2 Чырвоная змена. 1939. 28 верасня.
3 Levin D. The besser of two evils: Eastern European Jewry under Soviet Rule, 1939-1941. Philadelphia; Jerusalem: Jewish Publication Society, 1995. S. 123.
4 НАРБ. Ф. 4. Оп. 21. Д. 1777. Л. 12.
5 Там же. Д. 1585. Л. 3.
6 Гудвин-Гилл Г.С. Статус беженца в международном праве / Пер. с англ. М.И. Левиной. М.: ЮНИТИС, 1997. С. 15.
7 Тодорович И. Решение проблемы беженцев в начале XXI в. / И. Тодорович, Ю.Ф. Моргун, А.В. Селиванов // Журнал международного права и международных отношений. 2005. №1. С. 29.
8 Моргун Ю.Ф. Беженцы — глобальная проблема XXI века // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2001. № 2. С. 88.
9 Документы Лиги Наций, касающиеся беженцев // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2000. № 1. С. 37-55.
10 Воронович В. Проблема беженцев и перемещенных лиц из СССР в период Второй мировой войны и послевоенные годы (1939-1951 гг.): белорусский аспект / В. Воронович, В. Саматыя // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2004. № 3. С. 67.
11 Документы Лиги Наций, касающиеся беженцев / Сост. Ю.Л. Серашевский // Белорусский журнал
ü
>г
>Г
международного права и международных отношений. 2000. № 1. С. 49.
12 Знешняя пал1тыка Беларуа: Зб. дакументау i матэрыялау: У 6 т. Мшск, 1997-2003. Т. 3: 1928 — чэр-вень 1941 г. / Склад. УМ. MirnK®, УК. Ракашэвiч, Я.С. Фалей, А.В. Шарапа. Мшск, 2001. С. 165-166.
13 Государственный архив Российской Федерации (далее: ГАРФ). Ф. P-5456. Оп. 24а. Д. 2562. Л. 20-31, 46.
14 Там же. Л. 32.
15 Там же. Л. 9.
16 Таляронак С. Да пытання аб перасяленш заходшх беларусау i заходшх украшцау у 1939 г. // Беларуси пстарычны часошс. 1994. № 4. С. 85-86.
17 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. М., 2001. С. 187.
18 !офе Э. З Польшчы у Беларусь (Яурэйсюя бежанцы з Польшчы на тэрыторьн Беларусi у 1939-1941 гг.) // Полымя. 2002. № 11-12. С. 322.
19 Иларионова Т.С. Обмен населением между СССР и Германией накануне и в начале Второй мировой войны // Отечественная история. 2004. №4. С. 57.
20 ВялШ А.Ф. Савецка-германсю пратакол аб перасяленш насельнщтва ад 28 верасня 1939 г. i яго выка-нанне у Беларуа у 1939-1940 гг. // Весщ БДПУ 2006. № 3. Сер. 2. С. 16.
21 НАРБ. Ф.4. Оп. 21. Д. 2075. Л. 108-111.
22 Там же. Л. 113-114.
23 Иларионова Т.С. Обмен населением между СССР и Германией...
24 Хроника важнейших событий истории Коммунистической партии Белоруссии: в 3 ч. / Ин-т ист. партии при ЦК КПБ. Минск, 1962-1980. Ч. 2: 1919 — июнь 1941 гг. / Ред. Г.В. Будай, Н.С. Орехво. Минск, 1970. С. 426-427.
25 ВялШ А.Ф. Савецка-германсю пратакол аб перасяленш насельнщтва... С. 16.
26 НАРБ. Ф. 4. Оп. 21. Д. 1774. Л. 59.
27 Там же. Д. 1691. Л. 214.
28 Снапкоусю УЕ. Беларусь у геапалпыцы i дыплама-тып перыяду Другой сусветнай вайны // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2000. № 2. С. 132-133.
29 НАРБ. Ф.4. Оп. 21. Д. 2075. Л. 113.
30 Герлинг-Грудинский Г. Иной мир: Советские записки / Пер. с польск. Н. Горбаневской. М., 1991. С. 115.
31 1офе Э. З Польшчы у Беларусь. С. 323.
32 Полян П. Недостающее звено в предыстории Холо-коста. Размышление над перепиской ценой в два миллиона жизней. Часть 2. // Центральный еврейский ресурс Sem 40 [Электронный ресурс]. 2006. Режим доступа: http: // www.sem40.ru/anti/holokost/18154. Истолкование П.М. Поляном цитируемого документа является весьма сомнительным. Подробную критику см.: Костырченко Г. Советский Союз и Холокост // Holokauszt: törtenelem es emlekezet = Холокост: история
и память. Budapest, 2006. С. 146 - 148. (Прим. ред.)
33 Гальперин И. Свет не без добрых людей. В Польше и Западной Белоруссии в годы Второй мировой войны. Телль-Авив, 2004. С. 15-16.
34 Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. М., 1970. С. 178-179.
35 СССР - Германия 1939-1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г.: В 2 т. Vilnius, 1989. Т. 2. С. 31.
36 НАРБ. Ф. 4. Оп. 21. Д. 2075. Л. 94.
37 Пономаренко П.К. События моей жизни // Неман. 1992. № 3. С. 162-163.
38 Центральный архив КГБ Республики Беларусь. Д. 35 946. Л. 64.
39 Случ С.З. Советско-германские отношения в сентябре-декабре 1939 года и вопрос о вступлении СССР во Вторую мировую войну // Отечественная история. 2000. № 6. С. 19.
40 Документы внешней политики. М., 1992. Т. XXII. Кн. 2. С. 421.
41 Там же. Т. XXIII. Кн. 1. С. 50.
42 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм.. С. 188.
43 Документы внешней политики. Т. XXII. Кн. 2. С. 273.
44 Иларионова Т.С. Обмен населением между СССР и Германией.. .С. 58-59.
45 Вишлев О. «Дружба, скреплённая кровью?» // Молодая гвардия. 1996. № 12. С. 132, 140.
46 Азриэли Д. На шаг впереди. Мемуары: 1939-1950. Иерусалим, 2002. С. 63.
47 Розенблат Е. Поляки и евреи в Западной Белоруссии: динамика сближений и конфликтов (1939-1941 гг.) / Е. Розеблат, С. Струнец // Диаспоры. 2003. № 1. С. 223.
48 Мемуары Никиты Сергеевича Хрущева // Вопросы истории. 1990. № 7. С. 95-95.
49 Иларионова Т.С. Обмен населением между СССР и Германией.. .С. 58.
50 Hryciuk C. Zasady i tryb deportacji, liczebnosc i roz-mieszczenie zeceancow // Zycie codzienne polskich ze-slancow w ZSSR w latach 1940-1946 / Red. S. Qesielski. Wroclaw, 1997.
51 Таляронак С. Да пытання аб перасяленш заходшх беларусау i заходшх украшцау... С. 135.
52 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 57. С. 49.
53 Gross J.T. Revolution from Abroad: The Soviet Conquest of Poland's Western Ukraine and Western Belorussia. Princeton, 1988. S. 204.
54 Иларионова Т.С. Обмен населением между СССР и Германией.. .С. 59-60.
55 Например: Litwak Y. Jewish Refugees from Poland in the USSR, 1939-1946 // Bitter Legacy: confronting the Holocaust in the USSR / Ed. by Z. Gitelman. Indiana; Bloomington, 1997. S. 128-129.
56 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 57. С. 51.
