CC BY
116
УДК 34 ББК 67
ПРОБЛЕМА АВТОНОМИИ БЕССАРАБСКОЙ ОБЛАСТИ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И РАЗВИТИЕ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ БЕССАРАБИИ (1813—1828 гг.)
АННА ВАЛЕРЬЕВНА КАЛЯКИНА,
доцент юридического факультета Приднестровского государственного университета им. Т. Г. Шевченко Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
E-mail:
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются причины введения автономии в Бессарабской области после вхождения ее в состав Российской империи и причины отказа от нее, а также особенности развития в условиях автономии судебной системы Бессарабии.
Ключевые слова: автономия, Бессарабская область, судебная система
Annotation. The article considers the reasons of introduction of the autonomy in Bessarabian region after its entry in the structure of the Russian empire and the reasons of the rejection of it, and also the features of development in conditions of the autonomy of the judiciary of Bessarabia.
Keywords: autonomy, Bessarabian region, judiciary.
По мнению большинства исследователей, после вхождения в состав Российской империи в 1812 г. и до принятия и реализации «Учреждения для управления Бессарабской областью» 1828 г. Бессарабия имела автономный статус [10, с. 224; 2, с. 157, 158; 4, с. 197, 198; 13, с. 60].
Фактически «Правила временного управления Бессарабией», введенные в действие в феврале 1813 г.1, устанавливали в крае систему управления, отличную от той, что была сформирована в центральнорусских губерниях в соответствии с «Учреждением для управления губерний Российской империи» 1775 г.2. Это позволяет говорить об автономии Бессарабской области в составе Российской империи. Автономии, сравнимой с автономией Великого княжества Финляндского (1809—1917), Царства Польского (1815— 1831). Эта автономия, учитывающая этногеографи-ческие особенности края, выражалась в учреждении особого управления — областного правления [9, с. 55—59]. Кроме того, в особом управлении находились: измаильское градоначальство, задунайские переселенцы, немецкие и швейцарские колонисты, Усть-Дунайское казачье войско, коронные (незакре-пощенные) цыгане [2, с. 147]. Также это выражалось в сохранении действия местного права, в ведении делопроизводства на молдавском и русском языках и др. [3, с. 80].
По мнению Л.В. Кассо, особая организация управления краем должна была преследовать двоякую цель: упрочение благосостояния местного населения и, кроме того, привлечение тех из подданных Оттоманской империи, которым жизнь в пределах европейской Турции стала бы не вмоготу» [10, с. 196]. Кроме того, такой порядок управления Бессарабской областью должен был стать «красноречивым показателем той помощи, которую могли ожидать от России народности, томившиеся еще под турецким игом» [10, с. 197].
Советский исследователь А.В. Сурилов ограничивал автономию Бессарабии периодом с 29 апреля 1818 г. (одобрение императором «Устава образования Бессарабской области») по март 1820 г. (утверждение императором нового положения о Верховном Совете Бессарабской области) [12, с. 110—112], называя ее административной (в отличие от законодательной автономии Финляндии и Польши в составе Российской империи в первой трети XIX в.) [12, с. 110, 111].
И.А. Анцупов и В.И. Жуков относили к причинам установления особого управления Бессарабской областью в 1812—1828 гг. внешнеполитические мотивы (особое положение области, связанное с тем, что
1 Национальный архив Республики Молдова (далее — НА РМ). Ф. 1. Оп. 1. Д. 3995.
2 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XX. № 14392.
она представляла собой важный плацдарм для дальнейших завоеваний и укрепления влияния России на Балканах) и внутреннее положение области (крайнее разорение хозяйства вследствие многовекового турецкого господства, действий местных феодалов и длительных войн на ее территории, неустроенность в административном управлении краем) [2, с. 145].
Я.С. Гросул выделял в учреждении в Бессарабии автономии в административном управлении как внешние, так и внутренние причины. К внешним причинам, во-первых, относилось особое положение Бессарабии, являющейся фактором укрепления позиций России на Балканах: народы Юго-Восточной Европы — сербы, болгары, греки, молдаване и валахи, находившиеся под властью Турции, — возлагали надежды на помощь со стороны единоверной им России в борьбе за свое освобождение. В целях использования национально освободительной борьбы этих народов для ослабления позиций своих противников на Балканах, царскому правительству важно было завоевать симпатии балканских народов. Поэтому в Бессарабию был открыт свободный доступ переселенцам из-за Дуная и Прута (болгарам, гагаузам, сербам, грекам, молдаванам и валахам), всем жителям края (включая переселенцев) предоставлялись преференции — налоговые льготы, освобождение от рекрутской повинности и т.п., а также устанавливались особенности в управлении областью [4, с. 134, 135].
Во-вторых, к внешнеполитическим факторам учреждения автономии в Бессарабии Я.С. Гросул относил и конституционалистскую политику царского правительства на Балканах [4, с. 215] и в Европе, получившую название «конституционной дипломатии» [11, с. 9—11, 46, 47].
В-третьих, к внешнеполитическим факторам В.Я. Гросул относил местонахождение Бессарабии: край находился на одном из важнейших направлений внешней политики России — балканском где Россия нуждалась в основательном укреплении своих границ на случай новых войн с Турцией и, возможно, с Австрией [3, с. 84]. Поэтому ее управление, заселение, экономическое и социальное развитие имели для империи стратегическое значение.
К внутриполитическим причинам автономии (т.е. сохранение местных особенностей, законов и обычаев) Я.С. Гросул относил, прежде всего, необходимость обеспечения лояльности империи крупных протурецки настроенных молдавских бояр, чьи ин-
тересы и так были задеты тем, что в результате присоединения Бессарабии часть их имений осталась за пределами границ Российской империи и они вынуждены были, в определенные специальным соглашением сроки, продать их. Кроме того, в крае была тяжелая хозяйственная разруха, что стало причиной бегства крестьян из Бессарабии [4, с. 135].
Немалую роль в учреждении автономии Бессарабской области сыграло и учреждение в междуречье Прута и Днестра единой митрополии с центром в г. Кишиневе (до этого северные земли края в церковном отношении частично подчинялись Рэдэуцкому епископу, центральные — Хушскому епископу, а южные земли входили в Проиловскую епархию, напрямую подчинявшуюся Константинопольскому патриарху [3, с. 76]) и то, что во главе этой новой епархии был поставлен митрополит Гавриил, последовательный поборник бессарабской автономии [3, с. 81].
В настоящее время в качестве одной из важнейших причин учреждения в Бессарабии автономии называют внешнеполитический и внутриполитический конституционализм Российской империи в первой четверти XIX в. [3, с. 78]. Российская империя, включая в свой состав многочисленные народы и народности, не могла не учитывать местные особенности, стремясь к получению поддержки присоединенных народов, особенно пограничных с теми странами, с которыми Россия вела многочисленные войны. Россия, стремясь к укреплению своего могущества, полагалась не только на силу своего оружия, но и на определенные дипломатические приемы, например, на внешнеполитический конституционализм, получивший изначально применение на греческих Ионических островах [3, с. 78], а в первой четверти XIX в. — в поддержке стремления ряда европейских государств к принятию конституций [11, с. 11]. Кроме того, имел место и внутриполитический конституционализм [11, с. 11], нашедший отражение на территориях, присоединенных к России в результате войн первых 15 лет XIX в.: в Великом герцогстве Финляндском (1809 г.), Бессарабской области (1812 г.) и Царстве Польском (1815 г.).
Что же касается причин, побудивших царское правительство отказаться от автономии Бессарабского края, они тоже достаточно подробно рассмотрены в исторической литературе.
Л.В. Кассо считал, что ликвидация автономии Бессарабии стала возможной вследствие того, что сторонник автономии митрополит Гавриил умер в 1821 г., а
еще один поборник автономии И. Каподистрия с 1822 г. был в отставке, и некому было «заступиться за .. .бессарабского self-government» [10, с. 225]. Еще один дореволюционный автор Б. Холде объяснял ликвидацию автономии отсутствием необходимого количества подготовленных дворян в Бессарабии, способных заниматься делами управления [14, с. 444].
В докладной записке наместника Бессарабской области графа Воронцова и в решении Комитета министров 1824 г. необходимость изменения существующей системы управления в Бессарабской области (т.е. ограничения автономных начал) и определения земских исправников и заседателей от короны мотивируется тема, что: во-первых, закон об образовании Бессарабской области 1818 г. был временным, практика показала его несоответствие требованиям к эффективной системе управления, поэтому его необходимо было отменить; во-вторых, как показала проверка, состояние дел в области плохое, нет границ беззаконию, злоупотреблениям, насилию и беспорядкам. Все усилия исправить положение оказываются бесполезными, потому что, как указывал Воронцов, «нельзя доверять исправникам и заседателям из местных дворян, у которых нет ни чести, ни знания русского языка... Увольнение виновных не исправляет положение, потому что те, кто их заменяет, нисколько не лучше тех, кто уходит.»3. Из этого Комитет министров вынес заключение о необходимости ограничения автономных прав.
По мнению румынского историка А. Болдура, главная причина нежизненности автономии была определена в самом начале присоединения Бессарабии к России. Он указывал, что Молдавское княжество (в том числе и Бессарабия) и Россия находились в то время на разных ступенях общественного развития. Молдавское княжество переживало еще стадию сословной монархии, где применялось, главным образом, обычное право — неписаные законы. Россия же со времен Петра I находилась уже на другой, более высокой стадии феодализма — абсолютной монархии, для которой характерны писаные законы. Встреча на арене истории Бессарабии в начале XIX в. двух разных политических систем предрешила окончательную судьбу автономии Бессарабии [16, с. 99—105].
Мнение советских историков сводилось к тому, что в связи с усилением классовой борьбы господствующему классу (включая молдавское боярство) потребовался более сильный аппарат принуждения.
Этому способствовало также и усиление позиций России на международной арене — Аккерманская конвенция, победы в войнах с Персией и Турцией, договоры России с Англией и Францией о совместных действиях против Турции [2, с. 158].
В «Истории СССР» указывается, что в связи с русско-турецкой войной 1828—1829 гг., занятием русскими войсками Дунайских княжеств и укреплением позиций Росси на Балканах царизм решил урезать автономию Бессарабии [8, с. 380].
Вместе с тем, серьезного усиления классовой борьбы в период, предшествующий отмене Бессарабской автономии, не наблюдалось [4, с. 208]. Что же касается международного фактора, то Воронцов стал предпринимать конкретные меры по ограничению автономии еще до того, как Россия добилась ощутимых успехов на Востоке [4, с. 197], а проект ликвидация автономии был подготовлен еще в 1826 г., а принят в феврале 1828 г., т.е. до вступления русских войск в Молдавию и Валахию и действительного упрочения позиций России на Балканах.
Причины отмены автономии Бессарабии А.В. Су-рилов видел как в централизаторской политике царизма, так и в подъеме революционного движения в Европе (революции в Испании и Неаполе) и в России (восстание солдат Семеновского полка), приведших к кризису российского конституционализма [ 12, с. 112, 113].
По мнению Я.С. Гросула, причины изменения отношения к национальным окраинам, в том числе к автономии Бессарабии, по-видимому, следует искать в эволюции общей внутренней политики царизма, которая определялась, главным образом, процессом разложения феодально-крепостнических и формированием капиталистических отношений [4, с. 208]. Это обусловило преобладание тенденции централизации в политике царского правительства на национальных окраинах. Но если главной причиной отмены Конституции и автономии Царства Польского стало польское восстание 1830—1831 гг. [7, с. 162], то в отношении Бессарабии необходимо принимать во внимание целый комплекс причин как внешнеполитического, так и внутриполитического характера.
Одной из причин отмены автономии Бессарабии являлось изменение национального состава населения области, особенно ее южной части. Бессарабия стано-
3 НА РМ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 320. Л. 5—7.
вилась все более многонациональной [4, с. 209]. Если в 1812 г. население Бессарабии составляло около 256 тыс. человек [5, с. 98], то в 1828 г. — 409,1 тыс. человек [5, с. 99]. При этом по имеющимся данным переписи 1817 г. из 482,6 тыс. человек населения Бессарабии молдаване составляли 377,2 тыс. человек (78,2%), украинцы — 60 тыс. человек (12,4%), болгары и гагаузы — 19,3 тыс. человека (3,9%), русские — 10 тыс. человек (2%), немцы — 8,2 тыс. человек (1,6%), евреи — 6 тыс. человек (1,2%), цыгане — 3,5 тыс. человек (0,6%), армяне — 2,6 тыс. человек (0,4%), другие — 20,8 тыс. человек (4,1%) [5, с. 158]. В этих условиях было бы нецелесообразным и дальше сохранять автономию, основывающуюся на преобладании в аппарате управления молдавских бояр, на применении в имущественных отношениях местного феодального законодательства, использовании в делопроизводстве молдавского языка.
Революционные события на Западе, восстания в Испании, Пьемонте и Неаполе, брожение во Франции и т.п., с одной стороны, крестьянское движение на Дону, восстание Семеновского полка, деятельность тайных декабристских и иных обществ первой четверти XIX в. также можно отнести к факторам, повлиявшим на принятие решения об отказе от автономии.
Надо принимать во внимание и сложившуюся непростую международную обстановку.
В связи с греческим восстанием 1821 г. турки закрыли проливы для русских кораблей, значительная часть экипажей которых состояла из русских греков: султан опасался того, что под русским флагом будет провозиться военная контрабанда [1, с. 102].
Закрытие проливов немедленно отозвалось на русском хлебном экспорте. В 1821 г. его показатели понизились на 30% по отношению к 1820 г., в 1822 г. — на 47% [17, с. 288].
Кроме того, османские войска вторглись на территорию Дунайских княжеств. 7 июля 1821 г. султану был представлен русский ультиматум, требовавший обеспечить свободу отправления христианского обряда, защитить церкви, восстановить нормальный режим управления Дунайскими княжествами, т.е. вывести оттуда турецкие войска [17]. 15 июля 1821 г. было объявлено о разрыве дипломатических отношений с Турцией [6, с. 193].
Кроме того, Россия не получила поддержки в греческом вопросе на конгрессе Священного союза в Вероне (октябрь — декабрь 1822 г.) [1, с. 104, 105].
Также, по условиям Адрианопольского мирного договора 1829 г. [15, с. 71—84] была подтверждена автономия Сербии, Молдавии и Валахии. В 1830 г. Греция была объявлена независимым государством. Таким образом, внешнеполитические цели, поставленные Россией, на которые указывал Л.В. Кассо, как на причины учреждения Бессарабской автономии [10, с. 196, 197], были фактически достигнуты.
В период автономии Бессарабской области в составе Российской империи с 1813 по 1828 г. в крае развивалась судебная система, совершенно отличная от судебных учреждений, создаваемых в российских губерниях в соответствии с «Учреждением для управления губерний Российской империи».
В соответствии с введенными в феврале 1813 г. в действие «Правилами временного управления Бессарабией» в крае была сформирована особая судебная система, которая состояла из следующих инстанций: исправник (в цинутах) — общее собрание Бессарабского областного правительства — Правительствующий Сенат.
С учреждением 26 мая 1816 г. в Бессарабии наместничества, не подчинявшегося министерствам4, произошел ряд изменений в системе управления и суда области. Так, второй (судебный) департамент областного правительства, в чьи функции входило решение уголовных и гражданских дел, стал делиться на гражданское и уголовное присутствия. Гражданское присутствие в делопроизводстве должно было руководствоваться законами и обычаями края. А уголовное присутствие — общеимперским законодательством.
С введением в действие «Устава образования Бессарабской области» от 29 апреля 1818 г.5 высшим судебным органом Бессарабской области был признан Верховный Совет. Судебные решения Верховного Совета апелляции не подлежали, но на них могла быть подана жалоба в Государственный Совет через министра юстиции империи. Такой порядок сохранялся до 1822 г.
Судебные функции были закреплены за уголовным и гражданским областными судами.
Для рассмотрения гражданских и уголовных дел в цинутах учреждались цинутные суды в составе судьи и двоих членов суда, избираемых дворянством и утверждаемых наместником. При этом преступления дворян не подлежали рассмотрению в цинутных судах,
4 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXIII. № 26289.
они были отнесены к компетенции Верховного Совета. По делам, рассмотренным цинутными судами и имевшими большое значение, допускались апелляции в областные суды.
По Уставу 1818 г. уголовные и следственные дела решались на двух языках и на основе общеимперских законов, а гражданские — на основе только молдавского языка и на основе «прав и обычаев» края.
В 1818 г. в городах Бессарабии, и в первую очередь в Кишиневе, были созданы городские думы, цеховые управы и другие органы городского самоуправления — в соответствии законами Российской империи. К органам городского управления относились также магистраты — судебные учреждения для городского населения.
Кроме общих судов в области создавались и специальные суды. Так, 1 апреля 1819 г. для Бессарабской области был учрежден коммерческий суд в Рени6.
В связи с необходимостью упорядочения и оптимизации системы административно-хозяйственного управления и совершенствованием системы отправления правосудия в Бессарабской области начиная с 1820 г. в структуре и компетенции бессарабских судебных учреждений произошли некоторые изменения.
В марте 1820 г. императором было утверждено новое Положение о Верховном Совете7. Заседания Верховного Совета делились на совещательные и судебные. При рассмотрении Верховным Советом исполнительно-распорядительных и уголовных дел обязательным было участие только представителей короны, присутствие же дворянских депутатов было необязательным. В судебных заседаниях по гражданским делам, напротив, требовалось безоговорочное участие дворянских депутатов, присутствие же представителей короны оставалось на их личное усмотрение (к тому же оно было формальным из-за незнания последними молдавского языка).
16 марта 1822 г. в Петербурге был учрежден Временный комитет для рассмотрения жалоб, приносимых на решения Верховного Бессарабского Совета по тяжебным делам [10, с. 223]. Тем самым были существенно ограничены судебные функции Верховного Совета области.
15 апреля 1824 г. было утверждено положение Комитета министров «О взносе всех приговоров о дворянах и чиновниках Бессарабской области, по уголовным делам, на рассмотрение в Правительствующий Сенат»8, согласно которому все приговоры, вы-
несенные уголовным судами Бессарабской области в отношении бессарабских дворян и чиновников, должны были через Министерство внутренних дел империи передаваться в Министерство юстиции для представления в Правительствующий Сенат для рассмотрения в общем порядке.
Указом от 3 августа 1825 г. 2-му департаменту Правительствующего Сената были переданы кассационные функции по делам, рассмотренным бессарабскими областными судами (при этом Сенат должен был руков од-ствоваться молдавскими узаконениями и обычаями)9. Этим же Указом был упразднен Временный комитет для рассмотрения жалоб, приносимых на решения Верховного Бессарабского Совета по делам тяжебным.
После вступления в силу 15 марта 1828 г. «Учреждения для управления Бессарабской областью»10 в области была создана судебная система, соответствующая общероссийским стандартам: суды первой инстанции — уездный суд (в составе уездного судьи, одного заседателя от Правительства, двух заседателей от дворянства и двух от мазилов, рупташей и поселян), городовые магистраты и городовые ратуши; суды второй инстанции — областные уголовный, гражданский и совестный суды. Высшей судебной инстанцией выступал Правительствующий Сенат.
Все дела в присутственных местах Бессарабской области подлежали ведению на русском языке, а в случае надобности они переводились на молдавский язык (§ 62 «Учреждения»).
Сближение судебной системы Бессарабской области с судебными системами внутрирусских губерний стало реальной предпосылкой для проведения на территории края в полном объеме буржуазно-демократических реформ второй половины XIX в., в том числе и Судебной реформы 1864 г.
Литература
1. Айрапетов О. Внешняя политика Российской империи (1801—1914). М.: Изд-во «Европа», 2006.
2. Анцупов И.А., Жуков В.И. Реформы в управлении Бессарабией с 1812 по 1828 гг. // Ученые записки Кишиневского государственного университета. Т. XXVI. Кишинев, 1957.
5 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXV. № 27357.
6 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXVI. № 27750.
7 НА РМ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 157. Л. 11-12.
8 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XXXIX. № 29869.
9 ПСЗРИ. Собрание первое. Т. XL. № 30439.
10 ПСЗРИ. Собрание второе. Т. III. № 1834.
3. Гросул В.Я. У истоков Бессарабской автономии в составе России // Вестник РУДН. 2012. № 1. С. 74—88.
4. Гросул Я. С. Автономия Бессарабии в составе России 1812—1828 гг. / Труды по истории Молдавии. Кишинев: «Штиинца», 1982.
5. Зеленчук В.С. Население Бессарабии и Под-нестровья в XIX в. (Этнические и социально-демографические процессы). Кишинев: «Штиинца», 1979.
6. История внешней политики России. Первая половина XIX в. (от войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г.). М.: Международные отношения, 1999.
7. История государства и права России: Учебник / Под ред. Н.А. Колоколова. М.: Юнити-дана, 2014.
8. История СССР с древнейших времен до наших дней. В 2 сер. В 12 т. Первая серия. Т. IV. Назревание кризиса крепостного строя в первой половине XIX в. М., 1967.
9. Калякина А.В. Особенности реализации судебной реформы Александра II на территории Бессарабской области: постановка проблемы // История государства и права. 2016. № 18. С. 55—59.
10. Кассо Л.В. Россия на Дунае и образование Бессарабской области. М.: Печатня А. Снегиревой, 1913.
11. Сироткин В.Г. Борьба в лагере консервативного русского дворянства по вопросам внешней политики после войны 1812 г. и отставка И. Каподист-рии в 1822 г. // Проблемы международных отношений и освободительных движений: Сб. тр. М.: Типография МГПИ им. В.И. Ленина, 1975.
12. Сурилов А.В. Верховный совет Бессарабской области по «Уставу образования» 1818 г. // Ученые записки Кишиневского государственного университета. Т. 52. Кишинев, 1960.
13. Федоров Г.К. Государственно-административное устройство и местное право Бессарабии (1812—1917 гг.). Кишинев: Издательство КГУ, 1974.
14. Холде Б. Страницы русского общественного права. СПб., 1911.
15. Юзефович Т. Договоры России с Востоком политические и торговые. СПб.: типография О.И. Бакста, 1869.
16. BoldurA. Autonomía Basarabiei sub stapanirea ruseasca in 1812—1828. Studii. Chisinau, 1929.
17. Stavrianos L.S. The Balkans since 1453. London, 2002.
References
1. Airapetov O. Vneshniaia politika Rossiiskoi imperii (1801—1914). M.: Izd-vo «Evropa», 2006.
2. Antsupov I.A., Zhukov V.I. Reformy v upravlenii Bessarabiei s 1812 po 1828 gg. // Uchenye zapiski Kishinev-skogo gosudarstvennogo universiteta. Kishinev, 1957.
3. Grosul V.Ia. U istokov Bessarabskoi avtonomii v sostave Rossii // Vestnik RUDN. 2012. № 1. S. 74—88.
4. Grosul Ia.S. Avtonomiia Bessarabii v sostave Rossii 1812—1828 gg. / Trudy po istorii Moldavii. Kishinev: «Shtiintsa», 1982.
5. Zelenchuk V.S. Naselenie Bessarabii i Podnest-rovia v XIX v. (Etnicheskie i sotsialno-demografiche-skie protsessy). Kishinev: «Shtiintsa», 1979.
6. Istoriia vneshnei politiki Rossii. Pervaia polovina XIX v. (ot voin Rossii protiv Napoleona do Parizhskogo mira 1856 g.). M.: Mezhdunarodnye otnosheniia, 1999.
7. Istoriia gosudarstva i prava Rossii: Uchebnik / Pod red. N.A. Kolokolova. M.: Iuniti-dana, 2014.
8. Istoriia SSSR s drevneishikh vremen do nashikh dnei. V 2 ser. V 12 t. Pervaia seriia. T. IV. Nazrevanie kri-zisa krepostnogo stroia v pervoi polovine XIX v. M., 1967.
9. Kaliakina A.V. Osobennosti realizatsii sudebnoi reformy Aleksandra II na territorii Bessarabskoi obla-sti: postanovka problemy // Istoriia gosudarstva i prava. 2016. № 18. S. 55—59.
10. Kasso L.V. Rossiia na Dunae i obrazovanie Bessarabskoi oblasti. M.: Pechatnia A. Snegirevoi, 1913.
11. Sirotkin V. G. Borba v lagere konservativnogo rus-skogo dvorianstva po voprosam vneshnei politiki posle voiny 1812 g. i otstavka I. Kapodistrii v 1822 g. // Problemy mezhdunarodnykh otnoshenii i osvoboditelnykh dvizhe-nii: Sb. tr. M.: Tipografiia MGPI im. V.I. Lenina, 1975.
12. Suiilov A.V. Verkhovnyi sovet Bessarabskoi oblasti po «Ustavu obrazovaniia» 1818 g. // Uchenye zapiski Kishinevskogo gosudarstvennogo universiteta. T. 52. Kishinev, 1960.
13. Fedorov G.K. Gosudarstvenno-administrativnoe ustroistvo i mestnoe pravo Bessarabii (1812—1917 gg.). Kishinev: Izdatelstvo KGU, 1974.
14. Kholde B. Stranitsy russkogo obshchestvennogo prava. SPb., 1911.
15. Iuzefovich T. Dogovory Rossii s Vostokom po-liticheskie i torgovye. SPb.: tipografiia O.I. Baksta, 1869.
16. Boldur A. Autonomia Basarabiei sub stapanirea ruseasca in 1812—1828. Studii. Chisinau, 1929.
17. Stavrianos L.S. The Balkans since 1453. London, 2002.
