CC BY
160Раздел 3 ЛИНГВОКОНФЛИКТОЛОГИЯ
Е.Ю. Булыгина, М.А. Лаппо, Т.А. Трипольская
ПРИЗНАКИ ЭКСТРЕМИСТСКОГО ТЕКСТА: КВАЛИФИКАЦИЯ «КОНФЛИКТООПАСНЫХ» ЯЗЫКОВЫХ СРЕДСТВ И АВТОРСКИХ ПРИЕМОВ
Проблема экстремизма в текстах СМИ является одной из наиболее острых и актуальных как для общества в целом, так и для публичного политика, журналиста, юриста, лингвиста-эксперта. В настоящее время появились серьезные работы, посвященные лингвистическому экспертированию спорных текстов (В.Н. Базылев, Ю.А. Бельчиков, Е.И. Галяшина, Н.Д. Голев, М.В. Горбаневский, С.Н. Кузнецов, А.А. Леонтьев, Ю.А. Сорокин и др.).
Однако остается множество спорных и нерешенных вопросов, таких как квалификация «конфликтоопасных» языковых средств и авторских приемов говорящих и пишущих; характеристика и классификация источников для экспертирования текста (например, разных видов словарей и справочников и др.); система аргументации позиции эксперта; способы выявления скрытой, подтекстовой информации, а также возможности взаимодействия разных специалистов (лингвистов, психологов, культурологов, социологов и др.) в проведении комплексных экспертиз.
Слово «экстремизм» - одно из самых актуальных в современном политическом дискурсе. Экстремизм (из лат. вх^втш - крайний) - приверженность к крайним взглядам и мерам (преимущ. в политике) [ТСОШ, 1997].
Объектом лингвистической экспертизы на предмет экстремистского содержания являются тексты отдельных статей, интервью, выступлений, лозунгов, плакатов, листовок, а также целых печатных и электронных СМИ. В этих материалах обсуждаются часто в тенденциозном ключе национальные, этнические, религиозные, гендерные и другие проблемы.
Механизм возбуждения межнациональной ненависти очевиден: вызвать негативные эмоции по отношению к лицам определенной национальности, обозначить их национальное неприятие, представив как потенциальных врагов всю
национальную или социальную группу. Указанный механизм имеет разные способы языкового предъявления: эксплицитные и имплицитные.
Эксплицитные языковые приемы выражения
экстремистского содержания
Среди эксплицитных языковых проявлений экстремистского содержания в текстах СМИ наиболее значимыми являются лексические маркеры, различные группы лексических и фразеологических единиц, обозначающие:
- презрительно-уничижительные, пренебрежительные, бранные, грубо-просторечные характеристики лица по национальной, расовой и религиозной принадлежности;
- черты национального характера, конфессиональной, социальной и партийной принадлежности;
- действия и признаки субъектов оценки.
Проводя лингвистическую экспертизу, несложно идентифицировать как оскорбительные слова с ярко выраженным инвективным содержанием, которые в толковых словарях имеют соответствующую эмоционально-оценочную помету:
неодобрительное, бранное, презрительное, пренебрежительное, уничижительное и др.: жулик, бандит, мошенник, подлец, негодяй, гнусный, отвратительный, мерзкий, прикарманить, насиловать и др. [Понятие чести и достоинства..., 1997]. Инвективы соединяются в тексте с наименованиями лица по национальной, расовой, религиозной принадлежности, а также с названиями стран, территорий, партий, политических течений и др. Ср., например, надписи на асфальтовой дорожке по ул. Московской г. Кызыла: «Наглые русские вон из Тувы!»; « . . . Засилье в России «кавказцев», а также китайцев, корейцев, японцев и прочего сброда инородцев является не чем иным, как результатом политики просионистского российского правительства» (Русская Сибирь. 2003. №4 (79)); «Россия -шлюха!» (Из материалов уголовного дела №11/09/0227-2006).
Можно выделить тематические группы слов наиболее частотных в текстах экстремистского содержания. Это и нейтральная лексика, и эмотивно-оценочные или оценочные слова.
Наименование лица по национальному признаку: немец, чукча, еврей, цыган, кавказец, лица кавказской национальности, татарин, чеченец, чечен, китаец, прибалт и др.
1. К наименованиям лица по национальному признаку примыкают уничижительно-оскорбительные характеристики: жиды, татарва, желтые, черные, цветные, косоглазые, азеры, армяшки, хохлы, нигеры, черномазые, всякие, эти, гомо европедикус, извращенцы, нацмены, чадо Кавказа, непрошеные гости, выходцы из стран СНГ, бывшие наши «братья», инородческий контингент и др.
2. Наименования социально-политических групп, партий и общественно-политических движений, а также сторонников и последователей общественных, политических и идеологических движений: антикоммунист, западник, коммунист, либерал, неформал, националист, питерские, демократы, дерьмократы, красные, черные, коричневые, оранжевые, коммуняки, правые, левые, лимоновцы, жириновцы, куклуксклановцы, расист, экстремист, фашист, чернорубашечник, черносотенец, шовинист и др.
3. Конфессиональные наименования: исламисты, ислам, католики, ксендз, церковники, иудеи, иудаизм, неофит, еретик, иудей, сектант, талмудист, шиит, суннит и др.
4. Эмотивно-оценочные характеристики действий или поведения представителей разных национальных, религиозных, социальных групп: понаехали, заполонили, приперлись, продались мировому сионизму и др.
Нейтральные номинации (католик, немец, ислам, китаец, прибалт, коммунист, либерал и др.), погруженные в эмотивно-оценочный контекст, актуализируют наведенные коннотативные семы.
Приемы выражения имплицитного экстремистского
содержания
Приведем некоторые определения имплицитной информации и подтекста как семантических явлений. «Импликации - это не что иное, как информация, которая добавляется к содержанию воспринятого сообщения под влиянием имеющихся в сознании получателя текста знаний о действительности» [Федосюк, 1986, с. 22]; «Подтекст — скрытый смысл высказывания, вытекающий из соотношения словесных значений с контекстом и особенно -
речевой ситуацией» [Хализев, 1968, с. 830]; «Подтекст - это <...> тот истинный (авторский, глубинный) смысл высказывания (текста), который полностью не выражен в "ткани" текста, но который имеется в нем, может быть вскрыт и понят при обращении к конкретному анализу и ко всей ситуации общения, структуре общения» [Кожина, 1975,
с. 63]; «Подтекст, или имплицитное содержание высказывания — содержание, которое прямо не воплощено в узуальных лексических и грамматических значениях языковых единиц, составляющих высказывание, но извлекается или может быть извлечено при его восприятии» [Долинин, 1983, с. 40].
Таким образом, наиболее важными чертами имплицитной информации для лингвистического экспертирования является наличие скрытых смыслов, явно не выраженных в тексте, извлекаемых на основе фоновых знаний и пресуппозиций.
К имплицитным приемам относятся разные типы предъявления подтекстовой информации:
1) эмоционально-оценочные «приращения» смысла у слов с нейтральным значением;
2) употребление метафор, в том числе и индивидуально-авторских (метафору рассматривают как косвенный речевой акт [Серль 1990]);
3) намеренное использование слова в несвойственном ему значении.
Извлечение и интерпретация подтекстовой информации представляет наибольшую сложность для эксперта. Непросто также обнаружить подтекстовую информацию и тому, кто готовит постановление или определение для назначения экспертизы. Нередко от точности и ясности постановки вопросов эксперту зависит качество лингвистической или комплексной экспертизы.
Рассмотрим приемы создания подтекстовой информации в экстремистских текстах более подробно.
1. Эмоционально-оценочные «приращения» смысла у слов с нейтральным значением
Сложно экспертировать тексты СМИ на предмет национального, расового и конфессионального экстремизма, где встречаются нейтральные, неоценочные слова, которые в тексте приобретают разного рода коннотации в особом словесном окружении.
Так, в русской речевой культуре при именовании лица могут быть использованы указание на должность (президент В.В. Путин, губернатор Новосибирской области В.А. Толоконский и др.), профессию (доктор Л. Рошаль, телеведущий В. Соловьев и др.) или общепринятые обращения (товарищ, господин и др.).
Упоминание при имени собственном национальности, расовой и конфессиональной принадлежности лица может быть мотивированным, оправданным коммуникативными задачами говорящего и пишущего и не мотивированным содержанием высказывания, если речь идет о производственных, социальных, политических и других обязанностях публичного или частного лица. Ср., например, ситуацию, когда упоминание национальности человека мотивировано: Подследственный ... потребовал переводчика, мотивируя просьбу тем, что плохо понимает по-русски. Он грузин, проживший всю жизнь в Москве, поэтому требование оценили как намеренное затягивание следствия (Из телепередачи). Немотивированное упоминание о национальной, расовой, конфессиональной и другой принадлежности человека является не просто нарушением норм этикета, норм толерантности, но и оскорблением и дискредитацией личности (И какой же верности... мы можем ждать от еврея Толоконского...; Еврей Яков Рувимович Лондон никакого отношения к Центризбиркому не имеет (Информационный бюллетень «2-й Сибирский фронт»); Помимо упомянутых выше «террористов», перед российским правосудием предстанут: опять же чеченец Магомат Нуралиев, чью принадлежность к бандформированиям Рушайло доказать не смог, а также армянин Арам Атанесян (Время МН. 2003. Янв.).
Немотивированное наименование лица по национальному, расовому и конфессиональному признаку является особым знаком, сигналом подтекстовой информации, которую пишущий вкладывает в высказывание, а адресат легко ее считывает. Имплицитно в подтексте содержатся следующие типы информации: формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, отрицательного образа нации, расы, религии; возложение вины и ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую, расовую, религиозную и/или социальную группу; приписывание опасных намерений одной нации, расы, религии по отношению к другой, —
которые формируют у адресата соответствующие ценностные стереотипы.
Нейтральные наименования лица в текстах указанного содержания перестают быть нейтральными, обрастая разного рода негативными оценочными смыслами. Ср.: Пока непонятно, какое наказание понесут задержанные милицией тувинцы; ...выпускники надеялись, что тувинцы все же побоятся напасть на их лагерь; Но озверевшие тувинцы лишь смеялись и хлестали мужчину бичами, загоняя его в воду (Очевидец. Комок: еженедельник. 2006. №24). Для анализа смысловых оттенков, которые приобретают нейтральные слова, обратимся к данным словарей: Звереть (разг.) -приходить в ярость, становиться зверем (во 2-м значении). Зверь -2. Жестокий, свирепый человек [ТСОШ, 2001]. Словосочетание «озверевшие тувинцы», поддержанное контекстом «лишь смеялись и хлестали мужчину бичами, загоняя его в воду», вызывает резко негативные эмоции читателей, формируя враждебное отношение не к конкретным преступникам, хулиганам, а ко всем представителям указанной национальности.
Особо следует обратить внимание на слова и словосочетания чукча, эмигрант, лицо кавказской национальности и некоторые другие. В публицистических текстах наблюдается расширение, изменение значений названных слов: чукча используется как наименование и характеристика всех представителей северных народов, а не в словарном значении (ср.: Чукчи - народ, составляющий основное население Чукотского автономного округа, а также лица, относящиеся к этому народу [МАС]. Слово чукча/чукчи, помимо этнических признаков, содержит ряд негативных оценочных характеристик, таких как «недалекий, необразованный, темный» (ср. реакцию чукча на стимул безмозглый в РАС).
Выражение лицо/лица кавказской национальности совмещает в себе указание на национальную принадлежность и территорию проживания, однако эти нейтральные смыслы в публицистических текстах уходят на второй план, «погашаются», и актуализируется прагматическое содержание «опасность, угроза, терроризм». Ср.: ...При этом «лица кавказской национальности» стараниями российского правительства легко получили статус «беженцев», в то время как настоящие беженцы из бывших республик СССР, а также из Чечни и Ингушетии, - РУССКИЕ - годами не могли
получить этого статуса; .мировое правительство как бы дает индульгенцию (право) на изгнание преступных кавказских группировок и прочих «кавказцев»... главным образом из Москвы и Петербурга... (Русская Сибирь. 2003. №4).
Идеологически маркированное в советскую эпоху слово эмигрант («человек, вынужденно или добровольно переселившийся из своего отечества в другую страну по политическим, экономическим или иным причинам» [СО, 1975]) в современной публицистике приобретает иные смыслы: «те, кто не нужен в России», «тот, кто занимает не свое рабочее место», «тот, кто создает дискомфорт для коренного населения». В значениях всех названных выше лексем содержится очень яркий смысловой компонент «чужой», входящий в оценочную оппозицию «свой-чужой». Эту оппозицию иллюстрирует и особое употребление имен собственных, которые пишутся со строчной буквы и употребляются в несвойственном для имен собственных множественном числе: Это ведь в регионах и фабрики, и заводы, и сырье, и земля, - и займи губернатор национальную позицию, не смотри Москве в рот, всем этим чужеродным, чужеземным, подлым грефам, кохам, починкам, гайдарам, чубайсам и прочей нерусской, антирусской, руссконенавистнической нечисти, не служи им, не прислуживай, а займи принципиально государственную позицию радетеля о народе русском, о русской земле, и многих бед бы удалось избежать (2-й Сибирский фронт: Информ. бюллетень). В построении оппозиции «свой-чужой» участвуют, во-первых, определения чужеродный, чужеземный, нерусский, антирусский, руссконенавистнический; во-вторых, отрицательные оценочные единицы подлый и нечисть. И те, и другие связаны с именами собственными, употребленными во множественном числе и со строчной буквы, что само по себе является выражением презрительно-пренебрежительного отношения к объекту речи. Отметим, что авторы экспертируемых текстов вполне умело манипулируют сознанием читателей, подменяя социальное недовольство национальной неприязнью: негативное отношение к экономическим и политическим реформам, связанное с именами Е. Гайдара, А. Чубайса, А. Починка и других, перенаправляется в русло межнациональной розни. Сам ряд имен собственных весьма неоднороден, он включает немецкие, русские и украинские
фамилии, однако для авторов текста все они связываются с понятием «чужой» и «враг».
2. Употребление языковых и индивидуально-авторских метафор
Метафоричность - один из важнейших признаков современной агитационно-политической речи. Известно, что метафора - это многофункциональный знак. В mass-media метафоры выполняют следующие функции: эмоционально-оценочную, кодирующую (функцию сокрытия истинных намерений говорящего), воздействия на картину мира адресата, мнемоническую (метафора надолго запоминается, сохраняя негативный образ характеризуемого объекта).
Для языка современных СМИ характерны метафоры, связанные с понятийными сферами: «театр», «цирк», «игра», «спорт», «война», «болезнь», «строительство», «мир животных», «мир растений» и др. Применительно к экспертируемым текстам по экстремизму следует говорить, в первую очередь, о реализации метафорических моделей «болезнь», «война», «криминал» и «насилие», которые характеризуются отрицательно оценочными смыслами. Например: Оккупация России евреями; ... «артподготовка» по шельмованию русского населения России с помощью криминальных кавказских группировок; Однако известно, что палка всегда о двух концах, и тот, кто ударяет дубиной, часто сам оказывается бит другим концом. Именно это и происходит с отстрелом «кавказскими преступниками» не столько «славянских», сколько «еврейских бизнесменов»; Удар славянских богов (Русская Сибирь. 2003. №4); Иней ярости; желтая чума России (Родная Сибирь. 2002. №11); Мы, родителя и учителя, жители с. Тоор-Хем, потрясенные бандитской вылазкой против наших детей... (Очевидец // Комок. 2006. №24); Оказалось, время баррикад не кончилось.; Старинные улочки латвийской столицы заполнили извращенцы, геи и лесбиянки... Это было воспринято большинством рижан как чужеземная агрессия, которую надо остановить (Энэм/Истина. 2006. №3); Для демонстрации своей силы израильтяне устроили мне «показательную порку» в прессе и на телевидении (Русская Сибирь. 2003. №4).
3. Намеренное использование слова в несвойственном ему значении
Этот процесс наблюдается при использовании слов или словосочетаний, которые имеют особую идеологическую окраску: национализм, шовинизм, либерализм, демократия, масон, космополит, диссидент, западник, исламист, куклуксклановец, сионист, расист, сталинист и др. В них содержатся оценочные смыслы, отражающие систему наших ценностей и мнений. Попытка изменить традиционное представление о явлениях действительности, отраженное в слове, показывает стремление говорящего/пишущего воздействовать на адресата, манипулировать им. Личностные смыслы преподносятся как общеизвестные и навязываются адресату. Под личностным смыслом понимается «переживание повышенной субъективной значимости предмета, действия или события, оказавшееся в поле действия ведущего мотива» [Словарь практического психолога, 1998; см. также: Стернин, 1985].
Ср.: Национализм - это любовь к своей нации и забота о ней (Русская Сибирь. 2003. №5), тогда как в словаре «Национализм -это идеология и политика, направленная на разжигание национальной вражды под лозунгом защиты своих национальных интересов и национальной исключительности» [СО, 1975]. Антисемит - это тот, кто знает правду о евреях и не боится ее говорить (Русская Сибирь. 2003. №5), в словаре: «Антисемит -последователь антисемитизма; антисемитизм - одна из форм национальной нетерпимости, выражающаяся во враждебном отношении к евреям.» [МАС]. Гомосексуалисты - это несчастные люди, которые не могут совладать со своими извращенными плотскими похотями; гомосексуализм - это болезнь, причем опасная и заразная (Энэм/ Истина. 2006. №3), в словаре: «Гомосексуалист - тот, кто склонен к гомосексуализму; гомосексуализм - противоестественное половое влечение к лицам своего пола» [МАС].
Лингвистическая экспертиза не может не обратить внимания еще на один способ выражения негативной оценки, нагнетания межнациональной, межконфессиональной напряженности и вражды. Механизм возбуждения национального и другого неприятия осуществляется с помощью такого языкового приема, как однородные и квазиоднородные ряды. Впервые этот прием был описан в работе П. Серио [1999]. Искусственно объединенные в один ряд слова, относящиеся к разным смысловым областям,
воспринимаются адресатом как однородные, имеющие сходную семантику. Приведем примеры: Старинные улочки латвийской столицы заполнили извращенцы, геи и лесбиянки.; Нас просто хотели от иметь, бесцеремонно, грубо по европейски (сохранена орфография и пунктуация автора публикации А. Ледяева - Е.Б., Т.Т., М.Л.) (Энэм/Истина. 2006. №3); Когда нищает, голодает, вымирает русский народ, и на этом богатеет, жиреет и жирует еврейский народ - это и есть еврейский фашизм (1-й Сибирский фронт: Информ. бюллетень); Чубайс с Красавченко не монстры, не вампиры, не недочеловеки, они просто жиды, обыкновенные, нормальные жиды (1-й Сибирский фронт: Информ. бюллетень); Засилье в России «кавказцев», а также китайцев, корейцев, японцев и прочего сброда инородцев является не чем иным, как результатом политики просионистского российского правительства (Русская Сибирь. 2003. №4).
Подобная подача материала является способом манипуляции сознанием адресата, который начинает воспринимать, например, геев и лесбиянок как извращенцев, а китайцев, корейцев, японцев, кавказцев как сброд инородцев. Резко оценочная информация, содержащаяся в сочетании сброд инородцев или в слове извращенец, распространяется на другие компоненты ряда, придавая нейтральным словам кореец, китаец и другое негативно оценочное содержание.
Невербальные способы представления подтекстовой
информации
К языковым приемам формирования подтекстовой информации примыкают невербальные способы ее представления: визуально-графические компоненты текста: приемы графической трансформации слова и знака, стилистико-коммуникативные возможности шрифта, семантика цвета, структурно-композиционные приемы, знак, символ, рисунок как самостоятельный смысловой компонент.
Публицистический текст нельзя понимать как линейную последовательность знаков. Он стремится к усложнению текстовой структуры за счет выстраивания особой иерархии смыслов, моделирования текстовых уровней путем графической трансформации текста, т.е. выделением отдельных слов. «Так создается эффект многоуровневости с актуализацией нескольких рем, относящихся к каждому уровню смысла и воздействующих на
подсознание... Совокупность смысла, вербально выраженного, и смысла, привнесенного в текст графико-оформительскими и структурно-композиционными семантическими элементами, и образует текстовый феномен» [Фещенко, 2003, с. 135].
Ср.: .СОВЕРШЕН НОВЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ, в результате которого Россия становится тоталитарным государством с ДИКТАТУРОЙ «ЕВРЕЙСКОГО КОШЕЛЬКА»! (Русская Сибирь. 2003. №4). Автор использует способ графическо-выделительной трансформации текста, чтобы выделить основную мысль и усилить степень воздействия на адресата. Подобных выделенных фрагментов на газетной полосе в одном материале насчитывается 38. Таким образом, с помощью зрительно актуализированных элементов складывается самостоятельный «над-текст».
К структурно-композиционным значимым элементам можно отнести заголовки, подзаголовки и врезки. Например, в одном номере газеты «Русская Сибирь» (2003. №4) находим следующие заголовки: «Положение о Военно-Державном Союзе России»; «Антисемит - это тот, кто знает правду о евреях и не боится ее говорить!»; «Национальная идея на современном этапе»; «Янки делят Россию»; «Кавказцы на службе ZOG» и подзаголовки: «Расы неравны по природе»; «Раввины лоббируют православие»; «Удар славянских богов» и др. В заголовках и подзаголовках так же, как и в текстах указанного издания, проявляется идеологическая позиция авторов, которая является своеобразным макроконтекстом для обнаружения разного рода экстремистского содержания.
Среди невербальных способов представления подтекстовой информации особое место занимают рисунки. Прокомментируем один из рисунков-плакатов, содержащий призыв и графическое изображение.
Рисунок имеет манипулятивный характер, поскольку в нем экстремистское содержание скрыто за хорошо узнаваемыми нейтральными символами: человек, складывающий мусор в корзину, традиционно помещают на упаковках товаров, призывая потребителя соблюдать чистоту. Однако звезда Давида, символ иудаизма, полумесяц, знак ислама, и латинский крест, наиболее распространенный христианский религиозный символ в западном мире, помещаемые в мусорную корзину, кардинально изменяют тональность рисунка, демонстрируя, от кого именно нужно, с точки зрения газеты, очистить страну. Рисунок находится в полном смысловом согласовании с содержанием статей, помещенных рядом с ним.
Подводя итоги, отметим, что профессиональное экспертирование спорных текстов СМИ должно основываться на детальном семантико-прагматическом исследовании
«конфликтоопасных» языковых зон. Кроме того, спорные тексты СМИ часто нуждаются в комплексной экспертизе: лингвистической, психологической, историко-философской и культурологической. Помимо анализа языковых средств, скрытых смыслов и логики развертывания текста, требуется исследование психологических установок говорящего/пишущего и адресата, исторического и межкультурного контекста.
Библиографический список
Галяшина Е.И. Методологические основы судебного речеведения : дис. ... д-ра филол наук. — М., 2003.
Галяшина Е.И. Лингвистика vs экстремизма: В помощь судьям, следователям, экспертам / под ред. М.В. Горбаневского. - М., 2006.
Голев Н.Д. От редактора: Правовая коммуникация в зеркале естественного языка // Юрислингвистика-7: Язык как феномен правовой коммуникации. - Барнаул, 2006. - С. 8-37.
Голев Н.Д. Лингвистическая экспертиза: на стыке языка и права / Н.Д. Голев, О.Н. Матвеева // Юрислингвистика-7: Язык как феномен правовой коммуникации. - Барнаул, 2006. - С. 168-185.
Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. - 1983. - №4.
Кожина М.Н. Соотношение стилистики и лингвистики текста // Филологические науки. - 1979. - №5.
Кузнецов С.Н. Спорная часть текста: анализ имплицитных компонентов содержания // Понятия чести, достоинства и деловой репутации: Спорные тексты СМИ и проблемы их анализа и оценки юристами и лингвистами. - М., 2004. - С. 277-288.
Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы / под ред. М.В. Горбаневского. — М., 2004.
Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. — М., 1997.
Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ номинализаций // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. - М., 1999. - С. 337-383.
Серль Дж. Метафора, ирония, косвенные речевые акты // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 207-241.
Спорные тексты СМИ и судебные иски: Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов / под ред. М.В. Горбаневского. -М., 2005.
Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. - Воронеж, 1985.
Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте. - М., 1988.
Фещенко Л.Г. Структура рекламного текста. — СПб., 2003.
Хализев В.К. Подтекст // Краткая литературная энциклопедия. -М., 1968. - Т. 5.
Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. - М., 2002.
Словари
Караулов Ю.Н. Русский ассоциативный словарь (РАС) / Ю.Н. Караулов, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова. - М., 1994.
Ожегов С.И. Словарь русского языка (СО). — М., 1975.
Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка (ТСОШ 1997) / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М., 1997.
Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка (ТСОШ 2001) / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М., 2001.
Словарь практического психолога / сост. С.Ю. Головин. - Минск,
1998.
Словарь русского языка (МАС) : в 4-х т. / гл. ред. А.П. Евгеньева. - 2-е изд., испр. и доп. - М., 1981-1984.
