CC BY
55
Е. Ю. Иванова
ПРИЗНАК «КОНТРОЛИРУЕМОСТЬ ДЕЙСТВИЯ» И ЕГО ПРИМЕНЕНИЕ В СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ СИНТАКСИСЕ РОДСТВЕННЫХ ЯЗЫКОВ
Как известно, контролируемми называются такие действия, при которых именно субъект определяет, будет или не будет иметь место соответствующее положение вещей1, то есть субъект способен инициировать или прекратить ситуацию по собственному усмотрению2. Такой субъект является «целеполагающим» (агенсом). Отсюда вытекает важное свойство предикатов контролируемых действий — способность присоединять целевое расширение: Она переставила кресло, чтобы было удобнее смотреть; Я останусь поработать; Перед ужином он гулял для аппетита. Однако, несмотря на внешнюю очевидность этого признака и его применимость к большинству агентивных глаголов, эта способность требует целого ряда оговорок3.
Во-первых, встает проблема выявить «истинно» целевые распространители. Так, диагностическим тестом для выявления придаточных со значением цели можно было бы считать возможность их перемещения в препозицию к главной части4: Чтобы было удобнее смотреть, она переставила кресло. Данный тест позволяет отчленить «псевдо-целевые» построения, где перестановка не допускается; это предложения «антицели» (незапланированного и алогичного последствия): Это вполне в нашем духе: выиграть у Англии, чтобы проиграть Израилю! и следования: [Хворостин] приостановился, увидев, как хороша осыпанная снегом гостья Мурманска, — замер на секунду, чтобы горько и сожалеюще вздохнуть: эх (А. Азольский).
Однако тест на перестановку оказывается не всегда релевантен: есть условия, при которых перемещение придаточного в препозицию осуществляется без ограничений, либо, наоборот, вообще недопустимо, причем вне зависимости от агентивности глагола. Так, с одной стороны, употребление модальных слов долженствования допускает перестановку придаточного даже при неагентивном глаголе, например, в предложениях со значением необходимого основания: Нужно быть сильной натурой, чтобы быстро преодолеть разочарование; Тебе надо похудеть, чтобы участвовать в конкурсе5. С другой стороны, перемещение придаточного даже при агентивном глаголе невозможно при отрицании указанной цели: Что-то подсказало Татарскому, что мужик идет к его автомобилю не для того, чтобы подсказать дорогу к магазину, и он вдавил педаль газа в днище (В. Пелевин), а также в синтаксически связанных структурах с союзными сочетаниями стоит /достаточно /слишком... чтобы: Он слишком долго жил с близоруким человеком, чтобы теперь не распознать подделку очков (А. Малышева)6. Не всегда применима перестановка при модальности намерения, особенно в контексте неосуществленной попытки: Хотел отдернуть штору, чтобы еще раз посмотреть на исчезающую луну, но вовремя одумался (К. Сурикова).
Во-вторых, существуют многочисленные ситуативные и контекстные блокаторы, исключающие даже возможность присоединения целевого расширения. Контролируемые движения человека при таких эмоциональных состояниях, как рассеянность, задумчивость,
© Е. Ю. Иванова, 2008
испуг, удивление и т. п., могут оказаться невольными, несознательными, и присоединение целевых распространителей в этом случае недопустимо: В задумчивости она взяла мой зонтик, *чтобы...; Погруженная в свои мысли, жена доела и мое пирожное, *чтобы... Точно так же работают и обстоятельства ненамеренного действия нечаянно, невольно, сам не желая того: Я случайно унесла твои ключи; Невольно я обернулся. Более того, многие физические движения являются автоматическими, их цель в норме не эксплицируется7: Он взглянул на меня, *чтобы...; Она удивленно пожала плечами, *чтобы...; Шеф забарабанил пальцами по столу, *чтобы...
И наконец, в-третьих, в связи с понятием «цель действия» приходится обсуждать разновидности цели и «степень чистоты» целевого значения. Так, «безукоризненное» выражение цели наблюдается при глаголах конкретных действий в обеих частях, но в ином случае легко усмотреть обосновывающую семантику, ср. соответственно: Продали тряпичнику две калоши, чтобы купить мороженое (М. Зощенко) и Тем не менее я провел в музее целый день, чтобы не пропал зря рубль (Ю. Петкевич).
Подобные оговорки и ограничения имеют место, потому что попытка присоединить целевое расширение представляет собой, вообще говоря, попытку сформулировать «внешнюю» цель, в то время как «контролируемость» (как семантический признак предиката) обеспечивается прежде всего целью «внутренней», которая состоит в потенциальной способности агенса совершить данное действие: взять, доесть, взглянуть, пожать плечами, забарабанить пальцами и т. п.8 Проверка целевым расширением полезна, когда сама эта возможность вне контекста не совсем очевидна, например, при многозначности самого предиката, ср. порвать в двух разных употреблениях — при передаче контролируемого и неконтролируемого события: Она порвала рубашку (на тряпки) и Она порвала рубашку (при стирке).
Такая двузначность наблюдается и у некоторых предикатов с «нецелеполагающим» (в норме) субъектом, которые, вообще говоря, очень неоднородны по отношению даже к признаку «внутренняя цель»9. Среди глаголов физиологических реакций организма (икать, кашлять, чихать, задыхаться, храпеть, краснеть) есть такие, которые могут быть начаты и остановлены по желанию субъекта (Дышите, больной!), особенно семель-фактивы: кашлянуть, хихикнуть, сглотнуть, вскрикнуть: Я сглотнул, чтобы проглотить волнение (В. Токарева).
К группе глаголов с «нецелеполагающим» субъектом относятся также предикаты, обозначающие неловкие и нечаянные действия человека — результат утраты внимания (споткнуться, оступиться, грохнуться, поскользнуться, сорваться, уронить, поперхнуться), а также глаголы «ошибочного» поведения, фиксирующие «промахи», «осечки» при осуществлении целенаправленных действий10: обознаться, заблудиться, оговориться, просчитаться, проговориться. Они не могут быть контролируемыми, но могут использоваться в контексте «имитируемого действия»11. Это, например, «театральная» имитация неудачных движений (Падай, ты же убит!), умышленные ошибочные действия (Ты нарочно потеряй билет, и тогда она никуда не уедет).
Однако возможность употребляться в контексте имитируемого контроля едва ли может учитываться как доказательство потенциальной контролируемости неудачных действий, точно так же как не являются аргументом в пользу контролируемости различные персонифицированные употребления неагентивных глаголов: Дуй, ветерок!; Чайник, кипи быстрее! В этом смысле имитация физиологических реакций (Дышите, больной!; Она намеренно громко хихикнула) отличается от имитации «промахов»
и «ошибок»: можно контролировать свое дыхание или смех, но уже произведенное ошибочное или неловкое движение оценивается как таковое лишь ретроспективно. Употребления типа Я просто «потерял» билет, и она никуда не уехала — это своего рода «цитация» (эксплуатация чужой номинации): субъект речи использует глагол, который к нему по результату действия применили бы другие, ср. «Я сделал так, чтобы всем показалось, что я потерял билет».
Перечисленные группы нуждаются в особом внимании потому, что, не имея никаких синтаксических ограничений для употребления в агентивных конструкциях, они способны «внедряться» в типично агентивные «сферы влияния», меняя семантику и/или прагматику синтаксической единицы.
Итак, в чем можно ожидать совпадений и расхождений в синтаксическом поведении предикатов, различающихся признаком «контролируемость действия», при сопоставлении родственных языков, таких как русский и болгарский?
Признак «контролируемость» задает набор семантически близких средств выражения тривиальных смыслов, вытекающих из этого понятия. Иначе говоря, во всех языках такие предикаты способны участвовать в функционально одинаковых конструкциях, предполагающих активного субъекта: это, прежде всего, формы со значением «запланированного» действия, цели, «прямого» побуждения. Расхождения будут связаны, в основном, с грамматическими системами языков: 1) не совпадает набор конструкций, выражающих то или иное значение; 2) различны возможности языков в отношении допуска в агентивную форму предикатов неконтролируемых действий; 3) неодинаков будет и список трансформаций агентивных предикатов в каждом из языков. Рассмотрим на нескольких примерах принцип сопоставления языков по этим параметрам.
1. Как известно, только агентивные предикаты могут выражать запланированное действие. И в русском, и в болгарском языках это, прежде всего, «настоящее предстоящее» — выражение запланированного будущего действия формами настоящего времени: Завтра я еду в Москву; Утре заминавам за Пловдив, а также «настоящее предписания»12: Завтра идешь к нему и все выясняешь; Сядаш на маата и веднага започваш да пишеш домашното си!
К специфическим средствам выражения запланированности относятся русские инфинитивные предложения со значением предстоящего действия (Мне завтра ехать;Мне еще гладить), а в болгарском — особая форма глагола в предложениях потенциального условия. Остановимся на этом подробнее.
В норме в придаточном предложении потенциального условия используется настоящее время: Ако го видя, щему кажа; Ако те питат, ще кажеш, че не си получавал такава телеграма. Употребление формы будущего времени от глагола несовершенного вида на фоне немаркированного настоящего возможно при заданности условия, то есть при предварительной оговоренности действия или при наличии других предпосылок, позволяющих говорить о действии как запланированном13: Тръгвашли? Ако ще си тръгваш, загаси лампата; Ако щеходиш някъде, сега е моментът; —Мисля да не силягам. — Е, ако няма да си лягаш, ще оставя да свети. Запланированность предполагает участие предикатов контролируемых действий. В русском языке для передачи этого смысла привлекаются лексемы намерения собираться, думать, планировать и другие средства оформления условия как реального; в болгарском же условие остается формально потенциальным, ср.: Ако ще ходиш, тичай, че няма време. — «Ну раз надумал идти, давай быстрей (беги), времени мало».
Это значение запланированного действия, которое появляется при употреблении будущего времени глагола вместо настоящего в предложениях потенциального условия, используется в современных рекламных текстах для убеждения в «неотвратимости» (более дорогой) покупки: Ако ще е парфюм, да е марков. — «Если [собираетесь покупать / намерены купить] духи, так [пусть они будут только] фирменные». Ср. также: Ако ще е бельо, нека да е фирмено; Ако ще е бижу, да е поне Bulgari!
Использование в этой синтаксической форме со значением запланированного действия (ако + будущее время глагола) предикатов неконтролируемых физиологических реакций дает своеобразный семантический и прагматический результат: конструкция получает скрытый обвинительный смысл и выражает стремление переложить вину с ситуации, не поддающейся контролю, на адресата, не способного справиться с ней: Ако ще кашляш така, как ще гледаме спектакъла!? — «Если ты будешь кашлять [+ дополнительная семантика — «намереваешься кашлять так и дальше»], как мы сможем смотреть спектакль?!»; Ако ще хъркаш така, по-добре да спим в отделни стаи. — «Если ты будешь храпеть [+ дополнительная семантика — «если ты будешь/намереваешься продолжать так храпеть»], лучше спать в разных комнатах».
Так скрытая раздраженность неконтролируемостью ситуации находит свое выражение в форме, предназначенной для контролируемых явлений. Разумеется, вне такой прагматики будущее время с ако не употребляется, ср. Ако кашляш така и утре, иди на лекар. — «Если будешь и завтра кашлять [«- намерение», «- обвинение», «- разраже-ние»], иди к врачу».
2. Некоторые агентивные конструкции ведут строгий отбор предикатов и не допускают проникновения никаких глаголов, кроме агентивных. Таковы, например, сдвоенные целевые сказуемые с первым компонентом — глаголом движения или позиционирования: рус. Иди обними меня; Сядь послушай сказку; Пойди помой посуду; болг. Седни си почини; Станиразтреби масата; Ела миразкажи всичко подробно. Неконтролируемые действия не могут быть выражены такой конструкцией: *Иди увидь; * Садись услышь; *Ела чуй; *Ела виж14.
В то же время во многие типично агентивные конструкции допускаются предикаты неконтролируемых действий. Последствия этого предсказуемы: включение таких предикатов приводит к семантическим сдвигам и прагматическим наращениям. Один из примеров уже представлен выше — это прагматические наслоения в болгарских условных предложениях с будущим временем глагола. Другой пример — это использование предикатов контролируемых и неконтролируемых действий в императиве. Известно, что предикаты контролируемых действий способны выражать чистое побуждение, а неагентивные предикаты не образуют повелительной формы вообще (*Мороси!; *Светай!) или эти формы имеют другое значение: пожелание, упрек, проклятье и т. п. (Выздоравливай!; Забудь!; Стыдитесь!).
Эта смысловая несовместимость значений побуждения и неконтролируемости имеет и грамматические последствия. Как известно, в русском языке агентивные глаголы совершенного вида не образуют отрицательных императивных конструкций: *Не сходи!; *Не подари!15 Глаголы, обозначающие неудачные действия, все же могут образовать такие формы, но не со значением прямого повеления, а как призыв быть более внимательным, чтобы предотвратить нежелательное последствие: Не упади!; Не поскользнись!; Не опоздай! Однако в болгарском языке употребление отрицания с императивом совершенного вида невозможно ни с какими глаголами, в том числе даже с глаголами-«реакциями»
и «ошибками». Предостережение ошибочных действий и призыв к предотвращению непроизвольных действий выражаются с помощью конструкции Да не + настоящее время глагола: Да не ме изложиш!; Да не се подхлъзнеш!; Да не се разболееш!, где признак контролируемости не имеет грамматического отражения.
Интересные закономерности демонстрируют предикаты, различающиеся по контролируемости, в болгарских предложениях с предикативным определением к подлежащему. Участие агентивных предикатов обеспечивает однозначно и отчетливо характерную семантику болгарской конструкции — действие лица, находящегося в том или ином состоянии: Те се завърнахауморени; Стоян вървеше свит; Еньо ходеше мрачен и безпокоен из кръчмата; Другите го последваха омърлушени1. Лексически близкие пары глаголов, разные по признаку контролируемости, имеют и разные возможности участвовать в роли сказуемого данных конструкций. Так, контролируемые слушам, гледам могут быть сказуемыми данных конструкций, а неконтролируемые чувам, виждам — нет: Слушат го захласнати. — *Чуват го захласнати; Той я гледа възхитен. — *Той я вижда възхитен.
В тех случаях, когда в качестве сказуемого употребляются предикаты неконтролируемых действий, конструкция получает причинно-следственное значение: Той се изчерви засрамен; Тя изтръпна ужасена; Елка падна тежко болна; Той се олюля обезсилен.
Иное «распределение ролей» наблюдаем в конструкции с предикативным определением к дополнению. Поскольку она отражает ситуацию восприятия человеком другого объекта (обычно лица) и сообщает о его (объекте) состоянии, в качестве сказуемого здесь используется класс перцептивных глаголов (усещам, чувствувам, виждам), в том числе глаголы случайного, нечаянного, а значит неконтролируемого обнаружения (заварвам, откривам, намирам, забелязвам), мысленного восприятия (застава пред очите ми; представям си) и «ретровосприятия» (спомням си, помня). В качестве сказуемого могут выступать единичные предикаты иной семантики, но обычно они прочитываются как перцептивные: Не съмя срещал никога обезпокоена иугрижена (= не съмя виждал). Конечно, среди этих глаголов подавляющее большинство обозначают неконтролируемые действия, а среди контролируемых выбираются глаголы слабоактивной семантики. Такой уход от контролируемости объясняется характером воспринимаемого явления (выраженного предикативным определением): статические состояния объектов не столько сознательно наблюдаются, сколько неосознанно или пассивно воспринимаются. Это доказывается и тем фактом, что агентивные глаголы восприятия становятся возможны при замене предикативного определения придаточным предложением, вводящим динамическое событие: следя я как шие; наблюдавам го как размахва криле; гледам я как тича по перона или с контекстно-динамическими определениями: С мен е най-милото момиче на света. Аз го гледам — пъргаво, весело, приказливо и леко като птичка (Е. Пелин).
3. Кроме того, представляет особый интерес изучение различных трансформаций предикатов контролируемых и неконтролируемых действий, которые в русском и болгарском языках могут не совпадать. Так, в болгарском языке шире сфера применения пасси-визации и возвратного субъектного имперсонала17: Дълго време беше мачкан иунижаван от него (М. Радев); Дерменджиева, вие минавате всякаква граница... Границите не се минават безнаказано (С. Стратиев); Ами има библиотеки — там се чете безплатно (газета).
Разная степень релевантности признака «контролируемость» обнаруживается даже в тех трансформах, которые считались общими для обоих языков. Так, «демиактивные»
конструкции, сообщающие о «необъяснимом», «непроизвольно возникшем» состоянии предрасположенности к действию (ср. рус. Мне хорошо работается и болг. Работи ми се) имеют разные пресуппозитивные компоненты в толковании, что определяет различие в их значении: семантика протекающего процесса в русской модели и «желательная» (готовность к совершению действия) — в болгарской: ср. рус. Работалось хорошо, жаль было отрываться (В. Рыбаков) и болг. Пътува ми се, носят ми се красиви дрехи, ходи ми се на театър и в ресторант (Д. Петрунова).
Таким образом, при сопоставлении языков обнаруживаются общие явления, обусловленные смысловой совместимостью признака «контролируемость» и активной синтаксической формы, а расхождения связаны с конкретными способами грамматического выражения функционально близких смыслов, с ограничениями на допуск предикатов неконтролируемых действий, с наличием специфических для каждого языка конструкций.
Работа поддержана РГНФ, грант № 07-04-94567з/Я
I Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. С. 57.
2ПадучеваЕ. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996. С. 127.
3 Любые другие проверочные контексты (например, сочетаемость с глаголами попытки и намерения или с обстоятельствами прилагаемых усилий) требуют оговорок еще более значительных, см. Кустова Г. И. Некоторые проблемы анализа действий в терминах контроля // Логический анализ языка. Модели действия. М., 1992. С. 147-149.
4 Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. С. 99.
5 Казалось бы, возможность перестановки объяснима переосмыслением предиката в контексте долженствования как контролируемого, то есть имплицируется призыв совершить совокупность (контролируемых) действий для достижения нужного результата (быть сильной натурой, быть стройной), подобно тому, как это происходит в императивных формах неагентивных предикатов типа Будь сильным!; Будь личностью! Тем не менее, такое переосмысление не всегда возможно, в то время как перестановка придаточного при неагентивном предикате все же допускается, ср.: Человеку нужно не один раз оказаться в подобной ситуации, чтобы научиться реагировать адекватно и быстро. — Чтобы научиться реагировать адекватно и быстро, человеку нужно не один раз оказаться в подобной ситуации.
6 В небрежной речи лексический компонент со значением достаточного основания может и отсутствовать: К ней подошел хирург и стал объяснять, как все хорошо: она жива, ноги нет, но сама-то она совершенно здорова, культя очень удобная, чтобы пристегнуть к ней протез, и Елизавета всегда сможет выбирать, что ей больше по душе: протез или костыль (С. Залыгин).
7 См., напр. Арутюнова Н. Д. Язык цели // Логический анализ языка: Модели действия. М., 1992. С. 21. Разумеется, это не исключает возможности экспликации цели при таких глаголах, ср. в контексте подчеркнутой намеренности: Когда она снова повалилась на крякнувшую раскладушку и зажмурилась, нарочно оттопырив губу, чтобы самой себе казаться крепко спящей, сна уже не было (А. Волос).
8 Падучева Е. В. О параметрах лексического значения слова: онтологическая категория и тематический класс // Русский язык сегодня. М., 2004. Вып. 3. С. 216.
9 Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М., 1996. С. 194.
10Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека: 2-е изд. М., 1999. С. 799-801.
II Бирюлин Л. А., Храковский В. С. Повелительные предложения: Проблемы теории // Типология императивных конструкций / Отв. ред. В. С. Храковский. СПб., 1992. С. 19.
12 Бондарко А. В. Теория морфологических категорий и аспектологические исследования. СПб., 2005. С. 277.
13 Кошелев А. Семасиологичен анализ на употребата на темпоралните форми за бъдеще време в под-чинени условни изречения с ако в съвременния български език // Български език. 2QQ3. № 4. С. 52-57.
14 В болгарском языке у таких построений есть конкурентноспособное образование с да-конструкцией: Ела да ми разкажеш всичко подробно, но в нем уже снимаются ограничения на неконтролируемость второго предиката: Ела да чуеш приказката; Ела да видиш роклята.
15 Об особых контекстах, допускающих такие формы (напр., Смотри не выйди тут у меня замуж!), см. в Бирюлин Л. А., Храковский В. С. Повелительные предложения: Проблемы теории // Типология императивных конструкций / Отв. ред. В. С. Храковский. СПб., 1992. С. 39.
16 Что касается самого предикативного определения, то, обозначая состояние, оно естественным образом имеет тенденцию использовать причастия от предикатов неконтролируемых явлений.
17 Градинарова А. Болгарский субъектный имперсонал и его русские функциональные соответствия // Acta Linguistica. Sofia, 2QQ7. Vol. I. № 1.
