CC BY
32УДК 81'371:398 ГРНТИ 17
С. Ю. Дубровина
«Привычки милой старины»: семиотика традиционной выпечки в советский и постсоветский периоды на территории Центрального Черноземья
В настоящей статье мы рассмотрим весеннюю традицию почитания некоторых важных дат церковно-народного календаря, а именно праздников Благовещения и Вознесения. Основное значение религиозных праздников дополнялось древними общеславянскими переживаниями и сохраняло архаические природные смыслы при изготовлении специальных печёных изделий. Изделия из теста, приготовляемые на эти даты, в народной традиции образуют систему культурной коммуникации, выполняют знаковые функции праздников, обладают культурной семантикой и являются предметными кодами народного календаря.
Ключевые слова: народные традиции, обрядовая выпечка, христианский календарь.
Svetlana Dubrovina
"Sweet Old Habits": Semiotics of Traditional Baking in the Soviet and Post-Soviet Periods on the Territory Central Black Earth
In this article we will consider the spring tradition of honoring some important dates of the Church-folk calendar, namely the feast of the Annunciation and ascension. The main importance of religious holidays was supplemented by ancient Slavic experiences and preserved archaic natural meanings in the manufacture of special baked goods. Dough products prepared for these dates, in the folk tradition, form a system of cultural communication, perform symbolic functions of holidays, have cultural semantics and are subject codes of the national calendar.
Key words: folk traditions, ritual baking, Christian calendar.
Идея разработки темы застолья и изготовления обрядовой выпечки возникла в ходе собирательской этнолингвистической программы по народному православию, осуществленной в 2000-2010 годах в Тамбовской области. Тамбовская область до революции 1917 года территориально объединяла Центральное Черноземье, вбирая в себя части современных Воронежской и Липецкой, а также «нечернозёмных» Рязанской, Пензенской,
© Дубровина С. Ю., 2019 © Dubrovina S., 2019
Нижегородской областей. Таким образом, исследование старой и новой территории Тамбовской области в совокупности предполагает этнокультурный охват Черноземья. В советский период границы Тамбовской области сузились.
По составленной нами программе были собраны записи и рассказы старожилов, ещё помнивших времена, когда «за столом не сновали», воду пили из одного корца, «на мироносиц» трапезу почитали курочкой, на Благовещение и Сорки пекли жаворонки, а на Пасху - обязательно свои куличи.
В настоящей статье мы рассмотрим весеннюю традицию почитания некоторых важных дат церковно-народного календаря, а именно праздника Благовещения, дня памяти сорока мучеников Севастийских [День сорока мучеников, в Севастийском озере мучившихся, 22 марта н. ст. (9 марта ст. ст.). - С. Д.] и двунадесятого переходящего праздника Вознесения, приходящегося на 40-й день после Пасхи. Изделия из теста, приготовляемые на эти даты, в народной традиции образуют систему культурной коммуникации, выполняют знаковые функции праздников, обладают культурной семантикой и являются предметными кодами народного календаря. Основное (церковное) значение Великого поста и дней, следующих за Пасхой, в крестьянской среде дополнялось древними общеславянскими переживаниями и сохраняло архаические природные смыслы при изготовлении специальных печёных изделий (хлебцев, крестов, жаворонков, лесенок).
Подробнее остановимся на обычаях весенне-летнего сезона, относящихся к праздникам Благовещения и Вознесения.
Если на Сретение, приходившееся на время Великого поста, было положено выпекать кресты, то в день памяти сорока мучеников или на Благовещение лепили птйчек или жаворонков, пичужек. При этом Благовещение считалось «третьей встречей весны» после Сретения и Сороков. В воспоминаниях жителей сроки выпекания как крестов, так и птичек часто бывают забыты; путается в памяти пожилых жителей деревень календарное число праздника, но сам обычай обрядового печения живо воспроизводится. Это происходит, по-видимому, оттого, что дни Сорков (Сороков) и Благовещения разделяют всего две недели времени [Сорки -9 марта ст. ст., Благовещение - 25 марта ст. ст. - С. Д.], а приготовление жаворонков, закликанье птиц, лазание на крышу с приговорами забыть нельзя: это были весёлые, радостные детские воспоминания в холодное ещё время первых весенних дней.
Вместе с выпеканием жаворонков зазывали весну: «На Сорки жаворонков пякла. Проталинки были, мы бегали по дорожкам босиком, весну
кликали. Маленькие, с этим вот [жаворонком. - С. Д.], у кого лучше» (5). «Сораки двацать фтарова марта. Да лета прайдёть ищё сорак марозаф. Коли прайдуть, то летам з^мараскъф ни будить. А итачи летам будуть замраски» (30). «Сароки пякутъ. Сорак птиц к нам прилитайуть. Жаворонки пякуть, гласки испадсолнушкаф, ис с^мичек, складвали крылышки -да веть ани фсихда складайуть крылышки. Жаваранки приляти! Красную вясну привиди!» (1). «На сорак святых пичушкаф пякуть» (3). «На сорък святых пикли птички» (31).
В некоторых деревнях при выпечке обязательно соблюдалось число сорок. Так, в селе Носины Моршанского района пекли 40 штук птичек из пресного теста в русской печи (3). При этом отказываются от сложных домашних дел: «Соръки, пякуть жываронки. Ни прядуть» (17).
В деревне Княжево рассказывают, что птиц, которых пекли из теста, называли самыми разными именами и старались лепить «по образу и подобию», то есть, как настоящих: «эта гусак, эт-от утка, эт касатка, эт гу-люшка, эт ворона. Моя будить гулюшка, а твоя ворона, а твоя, Натькя, касатка... Напякём. И святой воды принясём из церкави, умываимси нат^ птичкими. Атдаём скату. Как хошь, сама ешь. Две штучки такой, две штучки такой. Тесто-та пресная. Посолим, да фсё. Съядим тока адин рас, как садимси абедыть, раскусим. А остальное фсё скотам» (31).
Благовещенье неизменно характеризуется как праздник тихий, спокойный, добрый. Благовещенье считалось «третьей встречей весны» (13). Благовещенье связано с прилётом птиц, с птицами вообще: «Скваречни ставять на Благавещинья» (32).«На Благовещенье всех птичек отпускали на волю» (13). «Голубей-то выпускали округ церкви» (28). «На Благовещенье птиц выпускали, голубиный праздничек, говорять» (33). «Благовещенье - очень большой праздник: птица гнезда не вьёт. Однажды шли женщины в церковь в этот праздник и увидели, что сорока вила гнездо. А пошли обратно - она повесилася на сучке. Бог наказал иё» (34). «Благовещенье -птиц на волю отпущенье» (14). «Птица гнизда ни вьёть, курица яйца ни~ нисёть. А есля снясёть, то будить пустоя" (5).
На Благовещение, как и на Сорок святых, выпекали жаворонки. Жаворонков, куликов выпекали из пресного теста, а девушки и дети забирались на крыши и выкрикивали заклички, обращённые к птицам. Повсеместно считалось, что птицы в этот день гнезда не вьют.
Старались слепить мучных жаворонков как можно ближе к их естественному подобию: «Жаворонков пекли: головушка, крылышки, глазки, клювик» (28), - то есть, в виде настоящих птичек; но по территории обла-
сти отмечены и жаворонки-хлебцы (8). В селе Лысые Горы Тамбовского района записано следующее поверье: «... если воткнуть пёрышко в хлебец и запечь, то в Благовест оно даже не окалится, а в любой другой день сгорит» (24). Это поверье о чудесной сохранности хлебца указывает, с одной стороны, на высоту святости дня Благовещения, с другой - на некую магическую связь с птицами (защиту хлеба от птичьего пёрышка).
На Вознесение пекли лесенки самой разнообразной формы - в виде овальных пирогов с поперечными надрезами или налепленными из теста полосками (перекладинами лестницы), в виде лестниц (лесенок, лествиц, лестовок). Могли быть и изделия, по форме напоминающие настоящие лесенки с перекладинами. Они изготовлялись так: «Тесто катали толщиной в палец, две длинные параллелью, а остальные поперёк» (28; Гребенникова-Ноготкова А. Ф.). Наиболее частую форму лесенок представляли две длинные палочки теста с семью перекладинками или кладочками. В посёлке Новопокровка Мордовского района верхняя корка пирогов выкладывалась поперёк перекладинами (ступенями лестницы). Та же форма применялась, по свидетельствам, в Бондарском, Ржаксинском, Знаменском районах. Часто лестнички делались с семью перекладинами, что указывало на семь небес: «Пекли лесенки с семью ступеньками» (8), «Хлебные лесенки пеклись с семью ступеньками по числу небес Апокалипсиса» (9). Лесенки пекли для того, чтобы Христу легче было подняться и вознестись на небо; их приносили в церковь и служили над ними молебны. У лесенок бывало и не 7 ступенек, а три («... из теста делали два столбика и три пере-кладинки между столбиками» (село Подгорное Староюрьевского района), но чаще всего нам приходилось иметь дело с информантами, которые об этом количестве ничего не могли сказать. Многие жители упоминали в ответах зелёный лук, стрелки которого накладывали на тесто по всей длине пирога. Зелёные стрелки свежего лука накладывали поверх испеченного пирога: «Лесенки пекла бабушка, мне не приходилось. Вот такие вот [кладёт рядом две зелёные полоски лука]. И перекладинки вчастую накла-дають. - Нельзя ломать? - Нет, ломали, кушали» (1).
Использование в выпечке лука неслучайно, оно имело значение продуцирующей магии: если лук - овощ, росток которого раньше других выбрасывает первую зелень, вытягивается и вырастает из клубня, то и пирог с луком приближает рост, жизнь, весну. Одновременно лук является прообразом лестницы, он символизирует устремление вверх, в вертикаль, в небо, и его значение сливается с символикой Вознесения. В отдельных населённых пунктах, как, например, в деревне Марьевка Ржаксинского
района, обязательным считалось испечь на Вознесенье не только лесенки, но и пироги с зелёным луком.
Обычаи почитания Вознесения и народной выпечки породили образные и живые номинации обрядово-кулинарных реалий, семантика которых основана на евангельском предании о вознесении Христа на небо, восхождении и прохождении неземного пути. Кое-где помимо лесенок пекли также блины - Христу на~онучи. Собственно, онучами являются здесь сами выпекаемые блины, символизирующие элемент, необходимый для обуви странника. Выражение это было записано в посёлке Новопокровка Мордовского района. Более того, в дальнейшем нам удалось записать ещё одну выразительную идиому, синонимичную первой, - Христу на пратянки, при этом информантка с удовольствием представила своё развёрнутое объяснение: «На Взнисиньё пякли лесницы и блинцы, эт яму на пратянки. Ис-усу Христу на пратянки блинцы'. Ну, абуть яво тада, Исуса Христа, онжа вить в лапушках! (т. е. «в лаптях»). Пратяначки абуить и лапти надгнить. И сапаги абуить». «Пратяначки - завёрнуть ногу и сапох надявають», - пояснила старушка (31).
Ели лесенки осторожно, перекрестясь, опасаясь сломать: боялись, что в рай не попадут, так как существовала примета о том, что если у кого-либо сломается лесенка, то, значит, этот человек грешник. «У негрешников лесенка не ломается!» - убежденно объясняла информантка из села Паревка Инжавинского района (37). «Кто лесенку сломает, тот будет великим грешником и в рай не попадёть! (13).
Считалось, что Христос по лесенке взлетел на небеса: На Взнисиньё пякли лесницы. Эт Исус Христос палес па лесницы. Лесницы делали, чоб йиму па лесницам пал^сть на неба. Эт на Взнисиньё, посли Паски (Княже-во, мош.; 32). Лесенки. Христос па^этай лесинки взлятел на нибиса» (Ржев-ка мичур.; 20). С лесенками совершались обряды в поле: «В поле выходили и ели» (38). «Лесенки относили во ржу, чтоб урожай был. Приговаривали примерно так: Христос, полетишь на небеси, потяни нашу рожку за колоски» (20).
Помимо выхода в поле с лесенками и трапезы, принято было бросать лесенки (лестницы, лествицы) в посевы, затем искать их. Тот, кто находил свою лесенку, приобретал удачу, считался счастливым: «. лестницы пекли, яйца красили на Вознесение. Всё завязывали и бросали в рожь, а потом искали. - Для чего? - Для того, чтобы Иисус Христос поднялся в небеса!» (39).
Блины и оладьи
Блины, блинцы, блинчики испокон века являлись излюбленной пищей и пеклись как в будни, так и в праздники - на Покров, на Масляну, на Рождество, Вознесение и другие праздники. В обязательном порядке блины пеклись на Маслену в прощёное воскресенье. При этом особое значение имел первый блин, который не ели, откладывали его для нищих; впоследствии его отдавали или бросали в окно. Семьи были немалые и блинов пекли много, а хранили в решетах, так, чтобы всем хватило: «Тады пякли блины фсёй симье, ришота такии-та накладуть их туда стопычкими, зак-роють и на рускую печкю туды, на каторай там спали. Ани тама тёплыя. И нищий придёть - падаклъ» (3).
Имеются сообщения о том, что блины, подаваемые из милосердия нищим, имели особое название - нищие или убогие: «У нас в селе нищих было много. Специально для них пекли блины на воде или на пшённом кулеше, на ржаной муке, а пшеничной муки тогда ещё не было. Эти блины назывались нищие или убогие, и пекли их и раздавали на масленицу (село Подгорное староюр.; 35). «Убогии блины - это подаяние» (сосн.). Утвердительные ответы о традиции специально готовить угощение нуждающимся были записаны в разных уголках Тамбовской области: «Убогие блины пекли специально для нищих. Подавали на масленицу» (41). «Убогие блины -это постные блины. Пекли их во время постов» (9). Не всегда информант знает об убогих блинах, но вполне понимает, о чем идет речь, считает, что это было оправдано обычаями жизни и могло существовать: «На Масляну пякли блины для нищих» (20). Имеется сообщение о том, что нищим отдавали неудачные блины: «Да, когда пекли блины, откладывали для нищих и странников неудачно снятые или непропечённые, не получившиеся» (39). «Не знаю, может быть это плохие, не поднявшиеся блины. Плохой значит убогий» (8).
Блины являлись ритуальным поминальным блюдом. В некоторых районах сохранилось воспоминание о том, что первый поминальный блин пекли особым образом - на одной стороне, не переворачивая, и клали налицо на полотенце «для сродничков».
В обычные дни и на праздники пекли разнообразные пышки и оладьи. Очень любили пшённую муку, которую в городе можно было купить и в лавках, на базаре, но в основном делали её сами накануне праздника. «Она малое время хранится по своему свойству: сырости в ней много, поэтому быстро пропадает. Пшено сначала моют, сушат, разложат на печку, на какое-нибудь рядно. А то кто возьмёт на протвиня, да в печку, чтоб не под-
горало, сушит. Сами толкли в ступах, дома. А щас люди заневолены не знаю чем: печку не топить, солому не носить, золу не выгребать» (6).
Оладьи из пшена именовались разнообразно: пшённики (18), лялюшки (33, 40), драчёны, их пекли на Рождество и большие праздники: «На Рождество пекли пшённики - толкли и сеяли пшено, замачивали его, и из этой муки пекли. Делали драчёны - на молоке варили пшённую кашу, добавляют яйца, сливочное масло и пекли на сковородке в русской печи» (село Отъяссы Сосновского района). «Во всех домах ступы. И под Рождество толкли пшено на муку и пекли пшённые блины. Никак не звали, у нас просто блины. А блинчики - из муки просто такой. пшеничной» (6).
Если позволяли запасы картофеля, пекли оладьи из картофеля - аля-люшки, бабки, дранки, тёрники, рулетки. Пекли их на капустники молодёжи после Покрова. В некоторых сёлах имелись свои, особенные способы приготовления оладьев из картофеля. В посёлке Пахарь Ржаксинского района готовили рулетку - оладушек из картофеля во всю сковороду, который жители считают специфическим блюдом этого посёлка. Другие, маленькие оладьи из картофеля, назывались тёрники или дранки.
Завершая обзор традиций, отметим, что нам не стоит забывать, что за каждым обычаем и установлением стоит многовековая практика, жизненный опыт выживания, поэтому стоит изучать их и передавать это знание будущим поколениям. За непритязательными «этнокультурными переживаниями» русской глубинки просматривается традиция общеславянских верований. Наш великий гений, любимый русский поэт Александр Сергеевич Пушкин уважал «привычки милой старины». В главе II, строфе XXXV романа в стихах «Евгений Онегин» он с любовью описывает уклад быта семьи Лариных - русские блины, «говение» два раза в год, «круглые качели», «подблюдные песни»; обычай плакать на травку зарю в Троицын день (суть последнего замечательно раскрыл Н. И. Толстой) [5].
Исследования культурных форм и словесного изображения «старины далекой», изучение своеобразия диалектной речи в сравнении с литературным языком остаются плодотворными для подлинного осознания связей народа и его истории с современностью. В сегодняшней «цифровой реальности» «этнографизмы» являются не только интересными воспоминаниями, но и почвой для размышления, опорой для осознания настоящего. В условиях цивилизационных изменений, разрушенности старого быта и уклада, опустошения и вымирания деревень центральной России они всё ещё удивляют нас оригинальностью мышления, осмысленностью, яркостью и точностью средств выражения, позволяют заглянуть в глубинные
смыслы «анахронизмов», открыть и сохранить тайны сохранения рода и родного языка.
Список литературы
1. Агапкина Т. А. Этнографические связи календарных песен. Встреча весны в обрядах и фольклоре восточных славян. М., 2000.
2. Кабакова Г. И. Русские традиции гостеприимства и застолья. М.: ФОРУМ, Неолит, 2015 (Серия: Человек в культуре).
3. «Народная Библия»: Восточнославянские этиологические лененды / сост. и коммент. О. В. Беловой; отв. ред. В. Я. Петрухин. М.: Индрик, 2004. С. 375-378 (Новый Завет. Вознесение).
4. Пушкин А. С. Евгений Онегин. Поэмы. М.: Худ. литература, 1970.
5. Толстой Н. И. «Плакать на цветы»: (Этнолингвистическая заметка) // Русская речь. 1976. № 4. С. 27-30.
6. Страхов А. Б. Из истории и географии русского обрядового печенья (поминальные и вознесенские «лестницы») // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Язык и этнос / под ред. М. А. Бородиной. Л.: Наука, 1983. С. 203-209.
References
1. Agapkina T. A. Etnograficheskie svyazi kalendarnyh pesen. Vstrecha vesny v obry-adah i folklore vostochnyh slavyan [Ethnographic context the calendar of songs. Spring meeting in the rituals and folklore of the Eastern Slavs]. Moscow, 2000.
2. Kabakova G. I. Russkie tradicii gostepriimstva i zastol'ya [Russian traditions of hospitality and feast.]. Moscow: FORUM, Neolit Publ., 2015 (Seriya: CHelovek v kul'ture).
3. «Narodnaya Bibliya»: Vostochnoslavyanskie etiologicheskie lenendy ["Folk Bible": Eastern Slavic etiological legends] sost. i komment. O. V. Belovoj; otv. red. V. YA. Petruhin. Mpscow: Indrik Publ., 2004. Pp. 375-378 (Novyj Zavet. Voznesenie).
4. Pushkin A. S. Evgenij Onegin. Poemy [Eugene Onegin. Poems]. Moscow: Hud. literature Publ., 1970.
5. Tolstoj N. I. «Plakat' na cvety»: (Etnolingvisticheskaya zametka) ["Cry on flowers": (Ethnolinguistic note)] Russkaya rech' [Russian speech]. 1976. № 4. Pp. 27-30.
6. Strahov A. B. Iz istorii i geografii russkogo obryadovogo pechen'ya (pominal'nye i voznesenskie «lestnicy») [From the history and geography of Russian ritual cookies (memorial ascension "ladder")] Areal'nye issledovaniya v yazykoznanii i etnografii. YAzyk i etnos [Areal studies in linguistics and ethnography. Language and Ethnicity] pod red. M. A. Boro-dinoj. Leningrad: Nauka Publ., 1983. Pp. 203-209.
Информанты:
1) Село Терновое Инжавинского района, Филиппова Антонина Ивановна, род. в с. Терновое в 1925 г.;
2) архив РГО, г. Санкт-Петербург. Разряд 40, Тамбовская губерния, № 32. Этнографические сведения, собранные на месте Тамбовской губернии Моршанского уезда села Карелей наставником Карельского Приходского училища, студентом, кончившим курс семинарии Алексеем Добровольским 1848 года. (Ныне - Моршанский район области);
3) село Носины Моршанского района, Лунцова Мария Ивановна, 1926 г.р.;
4) село Криволучье Инжавинского района, Белособолева Анна Петровна,
1926 г.р.;
5) село Новоюрьево Староюрьевского района, Лысова Валентина Фёдоровна, 1945 г.р.;
6) село Полынки Покровско-Пригородного района, Железникова Таисия Петровна, 1919 г.р., уроженка села Полынки, ныне - город Тамбов;
7) записано в с. Отъяссы Сосновского района, на станции Селезни Тамбовского района;
8) село Бокино Тамбовского района, Сорокина Анастасия Петровна, 1933 г.р.;
9) село Верхний Шибряй Уваровского района;
10) деревня Михайловка Знаменского района, Сватеева Мария Ивановна;
11) Тамбов, запись 1999 года;
12) село Паревка Инжавинского района, Агаркова Раиса Ивановна, 1934 г.р.; село Бычки Бондарского района, Прокопьева Мария Гурьевна, 1930 г. р.; деревня Марьевка Ржаксинского района Уварова Мария Алексеевна, 1933 г.р.;
13) село Новопокровка Мордовского района, Попова Валентина Андреевна,
1927 г.р. и Попов Михаил Антонович, 1924 г.р., Ступникова Ирина Михайловна, 1951 г.р.;
14) деревня Марьевка Ржаксинского района, Уварова Мария Алексеевна, 1933 г.р.;
15) записано в Тамбовском районе области - в посёлке Строитель; сёлах Бокино; Полынки (ныне г. Тамбов);
16) "Экстракт из донесений священнослужителей по отношению Русского Географического Общества о обычаях народа Тамбовской губернии и о прочем. Получено в 1850 году за подписью секретаря Тамбовской Духовной консистории Ивана Кашка-рова и регистратора Добротворцева" // Архив РГО;
17) посёлок Пахарь Ржаксинского района, Черникова Прасковья Акимовна;
18) село Отъяссы Сосновского района, Толмачёва А.С., 1947 г.р.; Дорофеева Т. М., 1922 г.р.;
19) село Первое Пересыпкино Гавриловского района, Никулина Лариса Евгеньевна, 1940 г.р.;
20) деревня Ржевка Мичуринского района. Зайцева Анна Куприяновна, 1924 г. р.; Зайцев Анатолий Тимофеевич, 1957 г.р.;
21) деревня Тишининовка Инжавинского района, Тришкина Елизавета Петровна, 1918 г.р.;
22) посёлок Мордово Мордовского района, Фурсова Мария Григорьевна, 67 лет;
23) село Моисеево-Алабушка Уваровского района, Куксова Александра Алексеевна, 1930 г.р.;
24) село Лысые Горы Тамбовского района, Шмелёв Дмитрий Фёдорович, 75 лет;
25) село Ивановка Сампурского района;
26) деревня Сергеевка Ржаксинского района (ранее - Хитровского района), Астахова Анастасия Сергеевна, 1924 г.р.;
27) село Сурава Тамбовского района, Смагина Татьяна Ивановна, 1912 г.р.;
28) станция Селезни Тамбовского района, Кочукова Т. П. и Гребенникова-Ноготкова А. Ф.;
29) рабочий посёлок Инжавино Инжавинского района, Меньшова Елена Ивановна, 1940 г.р.;
30) село Сукмановка Жердевского района, Панарина Мария Васильевна, 1933 г.р.;
31) деревня Княжево Моршанского района, Аляйская Мария Семёновна, 1908 г.р.;
32) деревня Княжево Моршанского района. Гущина Анисия Ивановна 1906 г.р. и Селиванова Елизавета Ивановна, 1915 г.р.;
33) село Бычки Бондарского района, Прокопьева Мария Гурьевна, 1930 г.р.;
34) село Троицкая Вихляйка Сосновского района, Бокова Ксения Ефимовна, 1930 г.р.;
35) село Подгорное Староюрьевского района, Баева Зинаида Филипповна, 1928 г.р.;
36) село Пичаево Пичаевского района;
37) село Паревка Инжавинского района, Агаркова Раиса Ивановна, 1934 г.р.;
38) посёлок Озёрный Бондарского района;
39) село Кариан Знаменского района, Агапов Владимир Петрович, 1932 г.р.;
40) деревня Свищёвка Бондарского района;
41) село Никольское Знаменского района, Рослякова Вера Ильинична, 1930 г.р.; Рослякова Татьяна Фёдоровна, 1929 г.р.
