CC BY
126
Е. Л. Налбандян
Сургутский государственный университет, Сургутская торгово-промышленная палата (Сургут)
М. А. Сазонова
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
ПРИВЛЕЧЕНИЕ ДИРЕКТОРА К ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРИЧИНЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ УБЫТКИ
Корпоративные споры по сей день являются одними из сложнейших и трудоемких споров в арбитражных судах. В статье анализируются соответствующие нормативно-правовое регулирование и актуальная судебная практика. Одна из важнейших проблем, по мнению автора, - «размытость» действующего законодательства в части закрепления полномочий единоличного исполнительного органа, в результате чего директор получает практически неограниченные полномочия. Это зачастую приводит к возникновению убытков либо вовсе к банкротству. Вместе с тем анализ судебной практики позволил выявить, что не всегда возникновение убытков напрямую связано с недобросовестными действиями директора.
Сравнение российского и зарубежного законодательства показало, что модель фидуциарной ответственности директора в России частично заимствована из американского законодательства. Но в отличие от российской, американская модель полностью закреплена на законодательном уровне и четко определяет границы должного поведения единоличного исполнительного органа. Одной из ключевых проблем, с которой сталкиваются истцы при доказывании недобросовестного поведения директора, является скрытая аффилирован-ность. В целом же можно заметить положительную динамику развития судебной практики в исследуемой сфере.
Авторы приходят к выводу, что процесс доказывания по делам о взыскании убытков с директора сводится к возложению бремени доказывания виновных действий директора на истца, а сам директор, в свою очередь, должен доказать обратное.
Ключевые слова: ответственность директора, фидуциарная ответственность, единоличный исполнительный орган, добросовестность и разумность действий директора, пре-юдиция, аффилированные лица
Для цитирования
Налбандян Е. Л., Сазонова М. А. Привлечение директора к ответственности за причиненные организации убытки // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 2. С. 38-48. БОГ: 10.34076/2410_2709_2021_2_38.
УДК 347.72 БОГ: 10.34076/2410_2709_2021_2_38
Гражданское законодательство при регулировании любых правоотношений опирается на презумпцию добросовестного поведения. Это означает, что каждый участник возникающих отношений априори считается действующим разумно и добросовестно по отношению к другим лицам, пока не доказано иное. От-
ношения между корпорацией и ее единоличным исполнительным органом (директором) данную презумпцию не исключают.
Стабильность, эффективность осуществления хозяйственной деятельности, получение прибыли, а также строгое следование цели создания корпорации зависят не толь-
ко от внешних экономических и политических факторов, но и непосредственно от обоснованности решений, принимаемых исполнительным органом юридического лица.
После избрания директора корпорации его решения должны быть прежде всего направлены на поддержание здоровой конкуренции на рынке, своевременное исполнение взятых на себя юридическим лицом обязательств перед кредиторами, удовлетворение интересов участников такой организации и мн. др.
Статья 53.1 Гражданского кодекса РФ, ст. 44 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», ст. 71 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» прямо обязывают единоличный исполнительный орган действовать в интересах общества добросовестно и разумно. Согласно ст. 53.1 ГК РФ недобросовестным и неразумным является поведение директора, не соответствующее «обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску».
Представляется, что отсутствие границы между указанными выше правовыми категориями («разумность, «добросовестность», «обычный предпринимательский риск») и порочным поведением неслучайно. Широта понимания этих категорий может быть обоснована как отсутствием гибкости законодательства в ситуации постоянной изменчивости экономического и правового пространства, так и оставлением на судейское усмотрение, когда с учетом предмета спора и пределов доказывания обстоятельств дела общая формула закона приобретет вполне конкретное содержание. Это позволяет в будущем подвести под регулирование широкий круг обстоятельств, который законодатель не в состоянии точно очертить на стадии нормотворчества.
Это отразилось на правоприменительной практике. В частности, суды при определении критериев разумности поведения директора вынуждены балансировать между тем, чтобы, с одной стороны, не скатиться к переоценке экономической целесообразности принимаемых им решений, а с другой -«примерить» к обстоятельствам стандарт поведения, не выходящего за рамки обычного предпринимательского риска.
Для более точного разъяснения добросовестности и разумности действий директора обратимся к постановлению Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее - Постановление Пленума ВАС РФ № 62). В нем были определены пределы допустимости поведения единоличного исполнительного органа в целях соотнесения со стандартами добросовестности и разумности его действий, а также особенности процедуры доказывания обратного для лиц, обладающих активной и пассивной легитимацией.
Отметим, что основная цель деятельности корпорации - извлечение прибыли, а способы достижения данной цели, избранные директором, должны позволить установить их необходимость и достаточность в конкретный промежуток времени. Отсюда и вынужденная необходимость погружения суда в связанные с управлением юридическим лицом корпоративные обязанности директора, который обладает самостоятельностью и широкой дискрецией при принятии решений в сфере бизнеса, и изучения судом природы возникших убытков, которым могут сопутствовать как деловые риски, так и сознательная неэффективность действий.
В российском праве можно выделить два вида ответственности единоличного исполнительного органа перед корпорацией.
1. Ответственность единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные корпорации недобросовестными и неразумными действиями, в том числе при ненадлежащем исполнении или неисполнении публично-правовых обязанностей (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ)1. В данном случае круг субъектов, чьи права подлежат защите, сводится к самой корпорации или ее участникам, а ответственность возникает только за нарушение
1 Здесь нельзя обойти вниманием закрепленный Постановлением Пленума ВАС РФ № 62 принцип, по которому директор отвечает не только за свои действия (бездействие), но и за все действия (бездействие) привлеченных им к исполнению лиц, включая контрагентов по гражданско-правовым договорам, работников юридического лица или за ненадлежащую организацию системы управления юридическим лицом.
специальной корпоративной фидуциарной обязанности действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно. В основе возмещения убытков лежит презумпция вины, что и отличает ответственность данного вида от иной гражданско-правовой ответственности.
2. Ответственность единоличного исполнительного органа за убытки в случае введения в отношении должника процедуры, применяемой в деле о банкротстве (ст. 61.20 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», далее -Закон о банкротстве). Такую ответственность можно назвать подвидом ответственности по ст. 53.1 ГК РФ, поскольку ее отличие состоит в том, что допускается только в процедуре банкротства корпорации и в расширенном круге субъектов, обладающих правом на предъявление требований (помимо участников корпорации этим правом наделяются арбитражный управляющий, конкурсные кредиторы, работники, бывшие работники должника, а также уполномоченные органы).
В то же время взыскание убытков в таком случае допустимо только в части, не покрытой субсидиарной ответственностью (п. 6 ст. 61.20 Закона о банкротстве), и должно применяться в ситуациях, когда основания привлечения к ответственности в виде взыскания убытков отличны от оснований субсидиарной ответственности. Поскольку субсидиарная ответственность и возмещение убытков представляют собой меры гражданско-правовой ответственности, то при конкуренции требований суду необходимо определить их правовую природу.
Особенность требования о привлечении директора к субсидиарной ответственности заключается в том, что оно, по сути, является основанием для подачи иска о возмещении убытка, причиненного кредиторам в связи с доведением организации должника до банкротства.
Привлечение директора организации к ответственности в виде взыскания убытков по тем же основаниям, по которым последний уже привлечен к субсидиарной ответственности, приведет к повторному привлечению к гражданской ответственности за одни и те же действия, что недопустимо.
Далее речь пойдет о первом виде корпоративной ответственности единоличного ис-
полнительного органа. В основе доказывания противоправных действий директора лежат два принципа - добросовестность и разумность. Именно они служат для суда мерилом оценки действий директора в каждом конкретном деле1.
Принципы добросовестности и разумности были заимствованы гражданским законодательством России из западного законодательства. В частности, раздел С § 8.30 Закона США 1985 г. «О предпринимательских корпорациях» гласит, что каждый директор в процессе осуществления своей деятельности должен поступать добросовестно, принимая соответствующие меры заботы, свойственные любому иному человеку в аналогичной ситуации, а также разумно для каждого случая. Действия директора будут признаны недобросовестными, если в момент принятия им определенного решения он знал, что нарушает принципы, закрепленные в параграфе о стандартах поведения.
Указанные правила и стандарты поведения получили название «фидуциарная обязанность», следовательно, в случае ее нарушения наступает фидуциарная ответственность.
Развитие модели фидуциарной обязанности США началось благодаря кодификации английской судебной практики, а в последующем - и американской. Сегодня данная модель включает два основных «блока» - обязанность должной лояльности (duty of loyalty) и обязанность должной заботы (duty of care) [Velasco 2018; William 2005].
В процессе рецепции российским законодательством рассматриваемых принципов они были трансформированы: лояльность превратилась в добросовестность, а забота -в разумность.
Обращаясь к российскому законодательству, прежде всего стоит обратить внимание на то, что доказывание недобросовестности и неразумности в действиях (бездействии) еди-
1 По данным судебной статистики, число рассмотренных дел о взыскании убытков в рамках корпоративных споров в арбитражных судах субъектов РФ за
2018 г. составило 975 на общую сумму 286 848 310 тыс. руб., из которых было удовлетворено 468 дел на сумму
3 629 744 тыс. руб. (48 %), а в 2019 г. из 919 дел на общую сумму в 23 998 217 тыс. руб. удовлетворено 354 на общую сумму 2 230 326 тыс. руб. (39 %) (URL: http:// cdep.ru (дата обращения: 03.08.2020).
ноличного исполнительного органа (в силу п. 1 ст. 53.1 ГК РФ), является обязанностью последнего возместить причиненные по его вине юридическому лицу убытки по требованию этого юридического лица, а также его учредителей (участников).
Суть понятий недобросовестности и неразумности директора, как было указано ранее, раскрывается в Постановлении Пленума ВАС РФ № 62. Так, недобросовестность действий директора считается доказанной, если директор:
1) действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами его аффилированных лиц) и интересами юридического лица в процессе совершения сделки;
2) скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица (в том числе если сведения о такой сделке в нарушение законодательства или устава организации не были включены в ее отчетность) либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию о соответствующей сделке;
3) совершил сделку без требуемого в силу закона или устава одобрения;
4) после прекращения своих полномочий уклоняется от передачи новому исполнительному органу документации, касающейся обстоятельств, которые повлекли неблагоприятные последствия;
5) знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица.
Вместе с тем в цитируемом Постановлении поясняется, что если директор вместе с его аффилированным лицом действовали против интересов корпорации, но информация о конфликте интересов действующих лиц и организации была доведена до юридического лица и действия были одобрены в установленном порядке, то директор освобождается от ответственности [Степанов, Михальчук 2007: 8].
Директор также будет освобожден от ответственности в случае, если суд установит, что доходы, полученные после совершения сделки, и расходы на ее исполнение равны нулю [Шиткина 2020: 107].
Нужно учитывать, что вся деятельность корпорации опосредована торговыми сдел-
ками, в том числе имеющими экономические просчеты, следовательно, в целях исключения автоматического вменения директору убытков по любым предпринимательским рискам целесообразно провести оценку следующих компонентов:
1) соответствие характера заключенной сделки масштабам деятельности корпорации. Правоприменительная практика показывает, что доказательствами prima facie выступают неспособность руководителя раскрыть экономический смысл приобретения по сделке1, несоответствие заключенной сделки обычным условиям хозяйственной деятельности корпорации; ненадлежащее принятие мер, обеспечивающих исполнение обязательств сторонами; совершение сделки в отсутствие какого-либо встречного предоставления или заведомой невозможности произвести встречное исполнение2, ненадлежащий выбор контрагентов (например, если сделка была заключена со стороной, фактически не осуществляющей хозяйственную деятельность)3, отсутствие направленности сделки на извлечение максимальной прибыли либо какой-нибудь иной экономической выгоды для обще-ства4 и пр.;
2) пределы допустимого поведения директора при реализации прав на совершение сделки, в том числе по отношению к иным органам управления корпорации. Здесь важно определить, соответствует ли процедура заключения сделки требованиям корпоративного законодательства5, положениям учредительных документов и решений органов юридического лица (например, об определении приоритетных направлений его деятельности, об утверждении стратегий и бизнес-планов и т. п.), а также локальным актам организации о внутренних процедурах для совершения аналогичных сделок;
1 Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 6 марта 2020 г. № Ф09-9067/19 по делу № А60-40982/2018.
2 Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 16 июня 2020 г. № Ф09-2949/20 по делу № А60-20340/2019.
3 Определение Верховного Суда Российской Федерации от 2 августа 2016 г. № 305-ЭС16-8404 по делу № А40-16650/2015.
4 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 11 июня 2020 г. № Ф05-4373/2020 по делу № А41-39139/2019.
5 Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 9 октября 2019 г. № Ф09-6357/19 по делу № А50-3057/2018.
3) объем последствий для корпорации от совершения указанной сделки. Причем последствия, во-первых, должны иметь негативный экономический эффект, во-вторых, должны быть установлены максимально достоверно.
В силу подп. 1 п. 3 ст. 307.1 ГК РФ для расчета убытков, причиненных директорами, применяются правила, предусмотренные в п. 5 ст. 393 ГК РФ. В соответствии с этой нормой размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства.
Согласно Постановлению Пленума ВАС РФ № 62 неразумность действий директора считается доказанной, если он:
1) принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;
2) до принятия решения не предпринял действий, которые направлены на получение необходимой и достаточной для его принятия информации и обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;
3) совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т. п.).
Также Постановление содержит небольшую оговорку о том, что в каждом случае при оценке действий директора суды должны учитывать его должностные обязанности, масштабы юридического лица и практику делового оборота.
Несмотря на то что термины «недобросовестность» и «неразумность» часто употре-
бляются вместе, их содержание различно, и их толкование вызывает большое количество споров. Рассмотренные выше разъяснения ВАС РФ позволяют суду и истцу ответить на вопрос о том, можно ли отнести фактически совершенные директором действия к неразумным и недобросовестным, а также служат вспомогательным инструментом для сторон в процессе доказывания [Ершова, Ры-бьянов 2019: 85].
По общему правилу, лицо, требующее возмещения убытков, должно доказать факт причинения убытков, их размер, противоправность поведения причинителя ущерба и юридически значимую причинную связь между поведением указанного лица и наступившим вредом. Недоказанность хотя бы одного из элементов состава правонарушения является достаточным основанием для отказа в удовлетворении требований о возмещении убытков.
В исследуемом случае субъектом будет выступать лицо, которое в силу закона или учредительного документа уполномочено выступать и действовать от имени юридического лица (т. е. директор). В процессуальном аспекте субъект является ответчиком по делу.
Субъективная сторона, на наш взгляд, всегда выражена в умышленных действиях или бездействии, поскольку сама должность директора юридического лица предполагает наличие у такого лица должной компетенции.
Объектом правонарушения, как правило, выступают определенного рода охраняемые законом общественные отношения. Поскольку рассматриваемые споры являются корпоративными, то и отношения соответствующие. Здесь важно уточнить, что не все корпоративные отношения подпадают под регулирование дел данной категории. Объектом корпоративного нарушения являются интересы юридического лица как хозяйствующего субъекта в целом (в основе создания юридического лица лежит какая-либо цель).
Объективная сторона рассматриваемого нарушения заключается в совершенных недобросовестных и неразумных действиях (бездействии) директора в отношении корпорации, которые в последующем причинили ей убытки.
По смыслу п. 1 ст. 53.1 ГК РФ управомо-ченным истцом по делу данной категории может быть любой участник корпорации (неза-
висимо от доли или размера акции), а также учредители общества1 [Лаптев 2020: 311].
Однако на вопрос о том, может ли руководитель корпорации выступать субъектом ответственности в случае возникновения у общества убытков в результате привлечения его к ответственности за нарушение императивных требований, предъявляемых к корпорации, однозначного ответа нет.
Любое действие (бездействие) руководителя, обладающего самостоятельностью полномочий, продиктовано не только его внутренними побуждениями, но и внешними политическими и рыночными факторами, устойчивость и прогнозируемость которых спорна. А поиск более выгодного экономического решения для корпорации не извиняет руководителя, допустившего осознанное нарушение требований действующего законодательства.
Как следует из Постановления Пленума ВАС РФ № 62, директор может дать пояснения относительно своих действий (бездействия) и указать на причины возникновения убытков (например, неблагоприятная рыночная конъюнктура, недобросовестность выбранного им контрагента, работника или представителя юридического лица, неправомерные действия третьих лиц, аварии, стихийные бедствия и иные события и т. п.) и представить соответствующие доказательства (например, обоснованный бизнес-план). Подобного рода модель опровержения была заимствована из опыта Германии [Грибов 2019: 27].
Таким образом, правоприменительная практика предоставляет определенный правовой «люфт» в целях обоснования директором добросовестности и разумности своих управленческих действий. Но думается, что сами по себе низкая конъюнктура рынка, аварии и прочие обстоятельства какой-либо значимостью обладать не будут, если убытки не являются их прямым следствием.
Исследовав теоретическую часть вопроса о привлечении к ответственности единоличного исполнительного органа юридического лица, стоит перейти к рассмотрению актуальной судебной практики по некоторым аспектам доказывания. В результате выборочного анализа судебной практики разных
регионов были выделены наиболее часто встречающиеся основания привлечения директора к корпоративной ответственности.
1. Ненадлежащее исполнение публично-правовых обязанностей (налоговой, административной и т. п.), возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством: уклонение от уплаты налогов, взносов, занижение налоговой базы, привлечение к выполнению работ, оказанию услуг «фирм-однодневок» в отсутствие проявления должной осмотрительности и проверки контрагента и пр.2
2. Экономическая нецелесообразность заключения сделки, совершения платежей, отсутствие встречного предоставления (к примеру, предоставление имущества в аренду с существенной отсрочкой в уплате арендных платежей или заключение сделки с организацией, бенефициаром по которому выступает сам директор).
Любое действие (бездействие) руководителя, обладающего самостоятельностью полномочий,
продиктовано не только его внутренними побуждениями, но и внешними политическими и рыночными факторами, устойчивость и прогнозируемость которых спорна
3. Нецелевое расходование денежных средств общества (к примеру, получение денежных средств под отчет без предоставления бухгалтерии организации отчетных документов).
4. Неравноценное встречное исполнение по сделке, в том числе занижение стоимости отчуждаемого имущества (оказанных услуг, выполненных работ) в худшую для корпорации сторону по сравнению с рыночными условиями (к примеру, отчуждение ликвидного имущества организации по цене в несколько раз ниже ее рыночной или кадастровой стоимости либо получение займа с высокой процентной ставкой, если банковские ставки в тот же период были ниже, а условия предоставления займа -лояльнее).
1 Данная позиция отражена в п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ № 62.
2 Постановления Арбитражного суда Уральского округа от 18 сентября 2019 г. № Ф09-5128/19 по делу № А76-16015/2018, от 19 августа 2019 г. № Ф09-4856/ 19 по делу № А60-28336/2018.
5. Выбытие из оборота имущества, товарно-материальных ценностей, за счет которых корпорация могла бы извлечь прибыль.
6. Совершение действий, которые не относятся к обычной хозяйственной деятельности корпорации, противоречат ее уставной деятельности, совершены в период корпоративного конфликта между участниками.
7. Искусственное создание кредиторской задолженности, формального документооборота в целях получения возможности предъявления корпорации денежных требований и наложения сопутствующих санкций.
8. Заключение сделки, которая в силу закона не прошла обязательную процедуру одобрения высшим коллегиальным органом.
9. Извлечение выгоды и преимуществ в ущерб интересам корпорации и ее участников.
10. Невыплата заработной платы работнику по вине директора: если работник был незаконно уволен директором, но затем восстановился по суду с выплатой компенсации за время вынужденного прогула, или если в задержке в выплате зарплаты работнику будет установлена вина директора.
Представленный перечень не является исчерпывающим, поскольку судебная практика по делам рассматриваемой категории обширна. Кроме того, некоторым делам предшествует привлечение единоличного исполнительного органа к уголовной ответственности. Здесь хотелось бы отметить, что в ряде случаев приговор по уголовному делу имеет преюдициальное значение для гражданского дела.
Приведем в пример постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 12 марта 2018 г. по делу № А79-3120/2016. В данном деле представлено несколько оснований и доказательств для удовлетворения иска о возмещении директором убытков.
Директор общества заключил вместе со своим аффилированным лицом заранее невыгодный для общества договор аренды по неоправданно завышенной ставке арендной платы. В результате у общества перед аффилированным лицом директора возникло крайне тяжелое для исполнения обязательство по выплате задолженности, что в последующем стало причиной возбуждения процедуры банкротства. Истцом по делу являлся сам директор, опровергавший при-
чиненные убытки, бремя доказывания отсутствия виновных действий было возложено на него. В свою очередь, конкурсный управляющий предоставил следующие доказательства, подтверждающие позицию всех нижестоящих судов:
1) расчет убытков конкурсным управляющим, подкрепленный судебной экспертизой по преюдициальному уголовному делу;
2) приговор суда как преюдиция виновных действий директора.
Суд кассационной инстанции еще раз подтвердил правильный вывод всех нижестоящих судов об отсутствии добросовестности и разумности в действиях директора и о его обязанности возместить обществу убытки.
Если параллельно рассматриваются гражданское дело о взыскании убытков с директора корпорации и уголовное дело в отношении него (используемое в качестве преюди-ции), это значительно упрощает работу суда по оценке доказательств недобросовестности такого лица.
Здесь важно отметить, что если приговор суда отсутствует, а уголовное дело в отношении директора, например, было прекращено по каким-либо основаниям, то это не является безусловным доказательством отсутствия вины директора. При этих условиях арбитражный суд самостоятельно устанавливает недобросовестность и неразумность действий лица. Такая позиция отражена в постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 13 июня 2019 г. № Ф06-47326/2019 по делу № А65-13702/2018. В отношении директора общества было заведено уголовное дело по факту нарушения налогового законодательства, но в последующем оно было прекращено. Также в указанном постановлении раскрываются особенности доказывания наличия скрытой аффилированности лиц в делах рассматриваемой категории.
Понятие аффилированности используется в ст. 53.2 ГК РФ, но данная норма является отсылочной и содержит исключительно гипотезу. Отсылает она к Закону РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», который устанавливает критерии признания лица аффилированным. При этом подобного рода отношения с точки зрения законодательства должны быть юридически оформлены.
Основополагающий признак для признания лиц аффилированными - общий экономический интерес [Ершова 2018]. Экономический интерес в данном случае могут иметь как группа физических лиц, так и целые юридические лица. В результате слияния подобного рода экономических интересов зачастую происходит злоупотребление правом, что нарушает ст. 10 ГК РФ.
В соответствии с действующим законодательством информация о наличии аффилированных лиц должна быть раскрыта (в силу принципа снятия корпоративной вуали).
Можно заключить, что под аффилированным лицам следует понимать физическое или юридическое лицо, которое может оказывать влияние на принятие решений юридическим лицом, тем самым определяя его экономическое положение [Шиткина 2019: 214-216]. Несмотря на это в судебной практике по сей день нет единого подхода к признанию лица аффилированным (в скрытой форме), что в большинстве своем порождает случаи сокрытия таких лиц со стороны юридического лица (например, директором).
В постановлении Арбитражного суда Поволжского округа от 13 июня 2019 г. № Ф06-47326/2019 по делу № А65-13702/2018 в качестве основного доказательства наличия скрытой аффилированности принято во внимание решение суда первой инстанции о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения. В процессе проведения налоговой проверки было установлено, что между обществом и контрагентами существовали фиктивные взаимоотношения, в результате которых директоры трех указанных организаций получали соответствующую прибыль от общества.
Отношения представляли собой следующее: общество закупало товарно-материальные ценности у трех контрагентов, нарушая при этом ведение бухгалтерского учета (в последующем были выявлены расхождения сумм прихода и расхода по НДС). Финансово-хозяйственные отношения с контрагентами в бухгалтерских книгах не отражены. Подобного рода действия совершались с целью увеличения вычетов по НДС.
Таким образом, налоговые органы, оценив вышеописанные действия, пришли к выводу о наличии скрытой аффилированности и, как следствие, о нарушении обществом
налогового законодательства, что повлекло за собой причинение обществу убытков в размере крупного штрафа.
Скрытая аффилированность также может быть доказана путем установления родственных отношений между директором и лицом, с которым он заключал сделки от имени общества (постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 6 февраля 2020 г. по делу № А10-7579/2015). Помимо наличия родственных отношений, как правило, в делах данной категории отсутствует финансово-отчетная документация (например, оборотно-сальдовая ведомость, в которой отражены все суммы расходов и приходов общества). Поскольку при совершении сделок по отчуждению денежных средств юридического лица недостаточно заключения лишь гражданско-хозяйственного договора, то суд справедливо обратил внимание на то, что подобного рода поведение директора может свидетельствовать о его недобросовестности.
Представляет интерес позиция Верховного Суда РФ о том, что при установлении фактических отношений лица могут быть признаны аффилированными1.
Также довольно часто директор пытается избежать гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков юридическому лицу, ссылаясь на наличие одобрения сделки уполномоченными коллегиальными органами. Однако в п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ № 62 указано, что единоличный исполнительный орган является обособленным и самостоятельным в принятии решении органом, он не имеет обязанности неуклонно подчиняться решениям иных органов юридического лица, например общего собрания.
Кроме того, важно понимать, что процедура одобрения крупной сделки или сделки с заинтересованностью не влечет прямой обязанности директора совершить сделку [Добровольский 2006: 182-210]. Коллегиальный орган таким образом лишь выражает согласие на ее совершение, а решение о том, заключать ли такую сделку, принимает уже директор. Поэтому в случае наступления негативных последствий для организации его доводы о наличии одобрения сделки коллегиальным органом несостоятельны2.
1 Определение Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. № 49-ПЭК16 по делу № А63-4164/2014.
2 Обзор судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обще-
Стоит также обратить внимание на то, что если в удовлетворении иска о признании крупной сделки или сделки с заинтересованностью отказано, это не является безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска о взыскании убытков с единоличного исполнительного органа1.
Таким образом, анализ законодательства и правоприменительной практики свидетельствует, что споры рассматриваемой категории достаточно трудоемки с точки зрения правильного и всестороннего оценивания представленных сторонами доказательств. Это связано как со сложностью правильной квалификации поведения руководителя, поскольку одни и те же действия могут охватываться одновременно признаками трудоправовой и гражданско-правовой ответственности руководителя, так и с большим количеством заложенных в нормативных актах оценочных категорий и рамочных правил должного поведения.
Одной из главных проблем на практике является отграничение ситуаций, в которых убытки причинены при отсутствии каких-либо неправомерных действий (бездействия) руководителя в условиях высокого риска, от
ствах: утв. Президиумом Верховного Суда РФ от 25 декабря 2019 г. // СПС «КонсультантПлюс».
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26 июня 2018 г. № 27.
случаев недобросовестного и неразумного исполнения возложенных на него позитивных обязанностей. Например, в ряде ситуаций поведение директора можно было бы оправдать, если бы он шел на неизбежный риск, но имел обоснованные ожидания скоро преодолеть возникшие у организации убытки. Однако здесь разумность его действий зависит от правильного сопоставления выгод с возможными издержками, являющимися следствием опрометчивости в принятии решения. Но даже если руководитель действует добросовестно, стремясь минимизировать будущие убытки за счет совершения сделки с определенной долей риска, это не будет иметь правового значения, если будет установлена неразумность его действий (выход за пределы обычного риска, полагание на неполную информацию), что уже достаточно при наличии иных оснований для возникновения его ответственности.
Еще одна проблема кроется в неограниченности полномочий единоличного исполнительного органа, злоупотребление которыми может привести к банкротству корпорации. В итоге это не только не позволит сохранить бизнес-единицу, но и сведет к нулю какую-либо возможность привлечения директора к ответственности за убытки, причиненные корпорации и / или ее участникам.
Список литературы
Velasco J. The Diminishing Duty of Loyalty // Washington and Lee Law Review. 2018. Vol. 75. Iss. 2. P. 1035-1097.
William G. A. The Fiduciary Duty of Care: A Perversion of Words // Akron Law Review. 2005. Vol. 38. Iss. 1. P. 181-206.
Грибов Н. Д. Бремя доказывания в корпоративных спорах // Арбитражный и гражданский процесс. 2019. № 2. С. 25-28.
Добровольский В. И. Проблемы корпоративного права в арбитражной практике. М.: Вол-терс Клувер, 2006. 448 с.
Ершова Ю. В. Аффилированные лица и сделки с имуществом корпорации // Власть закона. 2018. № 3. С. 49-60.
Ершова Ю. В., Рыбьянов А. А. Распределение бремени доказывания причинения убытков юридическому лицу его единоличным исполнительным органом // Власть закона. 2019. № 2. С. 83-90.
Лаптев В. А. Корпоративное право. Правовая организация корпоративных систем. М.: Проспект, 2020. 384 с.
Степанов Д. И., Михальчук Ю. С. Ответственность директора перед корпорацией за причиненные ей убытки в судебной практике. М.: Статут, 2018. 207 с. Шиткина И. С. Корпоративное право. М.: Статут, 2019. 542 с.
Шиткина И. С. Сделки хозяйственных обществ, требующие корпоративного согласования. М.: Статут, 2020. 226 с.
Елена Левоновна Налбандян - старший преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин и трудового права Сургутского государственного университета. 628403, Российская Федерация, Сургут, пр-т Ленина, д. 1; заместитель генерального директора по правовым вопросам, Сургутская торгово-промышленная палата. 628403, Российская Федерация, Сургут, ул. 30 лет Победы, д. 34а. E-mail: elenaln@bk.ru.
ORCID: 0000-0002-2007-8185
Мария Александровна Сазонова - магистрант Института права и предпринимательства, Уральский государственный юридический университет. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: m.velikanovaa@gmail.com.
ORCID: 0000-0001-7606-8253
The CEO's Accountability for the Losses Suffered by a Company
Corporates disputes so far are the most difficult and laborious disputes heard by the arbitral tribunal. In the paper, regulatory measures and current case law are analyzed. The authors consider uncertainty of the legislation, concerning the authority of a single executive body as the most important problem. According to the legislation the CEO gets almost unlimited authority, this often leads to the losses of the company or to the bankruptcy. At the same time, the analysis of the court practice revealed that the losses are not always connected with CEO's unjust acts.
Comparative analysis of Russian and foreign law showed that CEO's fiduciary responsibility model in Russia is partially borrowed from US. American model, unlike Russian, is fully determined by the legislation where the official conduct boundaries of a single executive body are clearly defined. One of the key problems, which plaintiffs face while proving the CEO's inequitable conduct, is hidden affiliation. Along with the foregoing, one can generally notice the positive dynamic in the case law development on the issue under study.
The authors conclude that the procuring evidence concerning recovery of losses from the CEO comes to laying the burden of proof CEO's unjust actions on the plaintiff, while the CEO must disapprove this.
Keywords: director liability, fiduciary responsibility, single executive body, integrity and reasonableness of the director's actions, prejudice, affiliated persons
Recommended citation
Nalbandyan E. L., Sazonova M. A. Privlechenie direktora k otvetstvennosti za prichinennye organizatsii ubytki [The CEO's Accountability for the Losses Suffered by a Company], Rossiiskoe pravo: obrazovanie,praktika, nauka, 2021, no. 2, pp. 38-48, DOI: 10.34076/2410_2709_2021_2_38.
References
Dobrovol'skii V. I. Problemy korporativnogo prava v arbitrazhnoi praktike [The Corporate Law Issues in Commercial Case Law], Moscow, Wolters Kluwer, 2006, 448 p.
Ershova Yu. V. Affilirovannye litsa i sdelki s imushchestvom korporatsii [Affiliates and Transactions with the Assets of the Corporation], Vlast' zakona, 2018, no. 3, pp. 49-60.
Ershova Yu. V., Ryb'yanov A. A. Raspredelenie bremeni dokazyvaniya prichineniya ubytkov yuridicheskomu litsu ego edinolichnym ispolnitel'nym organom [Allocation of the Burden Of Proof of Damages to a Legal Entity], Vlast' zakona, 2019, no. 2, pp. 83-90.
Gribov N. D. Bremya dokazyvaniya v korporativnykh sporakh [The Burden of Proving in Corporate Disputes], Arbitrazhnyi i grazhdanskii protsess, 2019, no. 2, pp. 25-28.
Laptev V.A. Korporativnoe pravo. Pravovaya organizatsiya korporativnykh system [Corporate Law. Legal Organization of Corporate Systems], Moscow, Prospekt, 2020, 384 p.
Shitkina I. S. Korporativnoe pravo [Corporate Law], Moscow, Statut, 2019, 542 p.
Shitkina I. S. Sdelki khozyaistvennykh obshchestv, trebuyushchie korporativnogo soglasovaniya [Transactions of Business Companies Requiring Corporate Approval], Moscow, Statut, 2020, 226 p.
Stepanov D. I., Mikhal'chuk Yu. S. Otvetstvennost' direktora pered korporatsiei za prichinennye ei ubytki v sudebnoi praktike [Director's Responsibility to the Corporation for the Losses Caused to It], Moscow: Izd-vo Statut, 2018, 207 p.
Velasco J. The Diminishing Duty of Loyalty, Washington and Lee Law Review, 2018, vol. 75, iss. 2, pp. 1035-1097.
William G. A. The Fiduciary Duty of Care: A Perversion of Words, Akron Law Review, 2005, vol. 38, iss. 1, pp. 181-206.
Elena Nalbandian - senior lecturer of Department of civil law and labor law, Surgut State University. 628403, Russian Federation, Surgut, Lenina ave., 1; deputy general director for legal affairs, Surgut Chamber of Commerce and Industry. 628403, Russian Federation, Surgut, 30 Years of Victory str., 34a. E-mail: elenaln@bk.ru.
ORCID: 0000-0002-2007-8185
Maria Sazonova - master's degree student of the Institute of law and business, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya st., 21. E-mail: m.velikanovaa@gmail.com.
ORCID: 0000-0001-7606-8253
Дата поступления в редакцию / Received: 07.10.2021
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 01.03.2021
