CC BY
39
DOI 10.26105/SSPU.2019.61.4.011 YAK 94(47).063"17" ББК 63.3(2)512-332
A.B. ФАИЗОВ A.V. FAIZOV
«ПРИСУТСТВИЕ» КАБИНЕТА МИНИСТРОВ (1731-1741) THE CABINET OF MINISTERS' COLLEGIUM (1731-1741)
Кабинет Е.И.В. - высший орган власти с узким составом - формально являлся коллегиальным институтом. Его структура включала два основных элемента: «присутствие» (коллегиум «министров») и канцелярский аппарат. В историографии проблема организации присутственной части оказалась отодвинута на задний план изучением правительственной роли этого госоргана. В статье тема рассматривается по-возможности системно, на делопроизводственном и законодательном материале. При этом учитываются следующие аспекты: специфика должности кабинет-министра, механизм функционирования «присутствия», его местонахождение, апартаменты и график работы, «консилиумы» и «конференции» как формы расширенных заседаний, реформирование структуры коллегиума и его деятельностных процедур. В результате исследования раскрыты организационные особенности кабинетского «присутствия» и определены важнейшие факторы, обусловившие их изменение.
The Imperial Cabinet, the highest body of power with a small staff, was a collegiate institution formally. Its structure consisted of two main elements: the «presence» (in the meaning of collegium of "ministers") and the clerical office respectively. The problem of organization of the Cabinet of Ministers' collegium in historiography was drawn back by studying the government role of this state body. The article discusses the theme on the basis of clerical documentation and legislation systematically. The following aspects are taken into account: the specifics of the official position of «minister», the mechanism of the «presence» functioning, its location, apartments and work schedule, «councils» and «conferences» as forms of extended meetings, reforming the structure of the collegium and its activity procedures. As a result of the study, the organizational features of the Cabinet «presence» are revealed and the most important factors, determining their changes, are identified.
Ключевые слова: высший орган власти, Кабинет министров, «министр», «присутствие», заседания, императрица Анна Ивановна, Остерман, Волынский.
Key words: the highest body of power, Imperial Cabinet of Ministers, «minister», «presence», meetings, Empress Anna Ivanovna, Osterman, Volynsky.
Введение. Учрежденный императрицей Анной Кабинет Е.И.В. (октябрь-ноябрь 1731 г.) [4, т. 1, с. 1-2, 6; 16, т. 8, № 5871] действовал все ее правление (до октября 1740 г.), а также в царствование императора Ивана VI (октябрь 1740 - ноябрь 1741 гг.). Период его функционирования распадается на ряд этапов, при смене которых Кабинет видоизменялся. Начиная как личная канцелярия монархини, он превратился в высший госорган, который стал осуществлять функции самодержицы [22]. Реализация полномочий формально коллегиального Кабинета осуществлялась такой его составляющей, как «присутствие» кабинет-министров.
Изучению данного органа власти посвящено несколько монографий, но исследование организационных вопросов деятельности его «присутствия» осталось на втором плане. Специалисты по истории Кабинета рассматривали отдельные аспекты темы в разных комбинациях [21, ч. 1, с. 88-89, 93-150, 172-173, ч. 2, с. 16, 60-61, 63-65; 18, с. 80-86, 122-130, 133-138, 151, 154-157; 24, т. 1, с. XXXIV, XXXVI-XXXIX, XLI, XLIII-XLVIII-LII, LIV-LIX, LXI-LXVIII, т. 8, с. XXXI-XXXII, т. 9, с. XXXIII; 25, с. 34, 36, 53-54, 56]. А.Н. Филиппов останавливался на правилах внутреннего распорядка и некоторых типичных практиках «министров». В.Н. Строев представил данные об объеме расходов Кабинета и привел примеры расходных статей. Е.Н. Савельева попыталась восстановить «усредненный» рабочий день высшего органа. Но организацию «присут-
ствия» эти исследователи не изучали как самостоятельную тему, не разрабатывали равномерно ее составляющие. Историки, анализировавшие сюжеты из эпохи дворцовых переворотов, по организационному устройству Кабинета затрагивали единичные факты, среди которых учреждение звания «первого министра» и разделение высшего органа на «департаменты» в 1741 г. [6, с. 187-188; 10, с. 298-299; 11, с. 26-27, 30; 16, с. 97-98; 20, кн. XI, с. 32-34, 41].
Таким образом, несмотря на определенный историографический задел, разработка темы характеризуется лакунами и имеет несомненные перспективы. Цель статьи - определить организационные принципы и формы деятельности «присутствия» Кабинета министров.
Должность кабинетного министра. Назначение кабинет-министров происходило по указу императрицы, а затем регентов. Официального штата кабинетского «присутствия» никогда не существовало и количество должностей «министров» не было нормировано ни указами о создании Кабинета Е.И.В., ни последующим касавшимся его законодательством. На практике «присутствие» Кабинета в разное время включало от 2-х до 4-х «министров», которые условно коллегиально принимали решения по делам, представленным секретарями. Статус «министров» был равный в течение всего времени функционирования органа, за исключением неполных четырех месяцев, последовавших за свержением Э.И. Бирона (ноябрь 1740 г. - март 1741 г.), когда Б.Х. Миних получил звание «первого министра в Его Имп. В-ва конси-лиях», впрочем без дополнительных полномочий или старшинства над другими.
За весь период существования Кабинета его членами вместе или поочередно являлись: А.И. Остерман (1731-41 гг.), А.М. Черкасский (173141 гг.), Г.И. Головкин (1731-34 г.), П.И. Ягужинский (1734-36 гг.), А.П. Волынский (1738-40 гг.), А.П. Бестужев-Рюмин (август-ноябрь 1740 г.), Б.Х. Миних (ноябрь 1740 г. - март 1741 г.), М.Г. Головкин (ноябрь 1740 г. - ноябрь 1741 г.).
Новые «министры» обычно не получали документов, подтверждавших их статус. Известны два исключения такого рода. В мае 1738 г. А.П. Волынскому был выдан подписанный Анной Ивановной «патент на чин кабинет-министра», которым удостоверялось, что императрица пожаловала его «тем достоинством со всеми к тому принадлежащими чести и преимуществы» [13, т. 2, с. 248-249]. 12 января 1741 г., после всеподданнейшего доклада Б.Х. Миниха, правительница Анна Леопольдовна указала Кабинету составить «на чин перваго министра патент», в связи с чем «министры» Б.Х. Миних и М.Г. Головкин поручили Иностранной коллегии «сочинить» форму такого удостоверения [5, с. 9].
Формального ритуала вступления в должность кабинет-министра также не существовало. Лишь однажды, 3 апреля 1738 г. императрица, назначив «министром» А.П. Волынского, «указала его завтра поутру к присяге привести». Недовольный новым назначением А.И. Остерман распорядился, «к сему чину принадлежащую присягу написать..., взяв формуляр или на пример сенаторской присяги. и прибавя к тому что прилично» [4, т. 7, с. 281-282]. После чего кабинет-секретарь А.И. Яковлев представил А.П. Волынскому оскорбительный для него текст клятвы, за нарушение которой ему грозила смертная казнь [8, с. 136].
Жалованье выплачивалось «министрам» «по ассигновкам» Штатс-конторы из Петербургской рентреи, «по третям» года в размере 6 тыс. р. [4, т. 4, с. 421, т. 7, с. 340-341, т. 12, с. 414; 5, с. 9; 20, кн. X, с. 463]. Иные суммы полагались лишь некоторым из них:
- А.И. Остерману, по указу Верховного тайного совета от 15 мая 1727 г., положено было окладное содержание в 6000 руб., в дополнение к которому, по именному указу от 7 марта 1740 г. было «определено» еще 5000 руб., которые отпускались из «соляных доходов»;
- Б.Х. Миниху как «министру» (помимо 7000-го оклада фельдмаршала) было назначено жалованье в 5000 руб. [5, с. 9].
Организация деятельности «присутствия». Переходя к организационным аспектам работы «присутствия» Кабинета, охарактеризуем общий механизм его деятельности. Вскоре после создания Кабинета рядом именных указов в Сенат и центральные госструктуры было организовано получение им информации о законодательных актах, хранившихся в различных учреждениях, а также сведений по поводу дел, находившихся «в производстве», завершенных и неоконченных [4, т. 1, с. 5, 6-8, 106; 16, т. 8, № 5827]. Это должно было обеспечить «министров» нормативной базой, материалом для выработки внутриполитического курса и позволило контролировать деятельность других учреждений.
В соответствии с лаконичными указами о создании Кабинета (от октября-ноября 1731 г.) обязанностями его членов стало: 1) рассмотреть всеподданнейшие донесения, поступившие из Сената, Коллегии иностранных дел и других госструктур, а также челобитные, адресованные императрице;
2) запросить необходимые справки и подготовить к подписи государыни документы, которые предлагались ей первоначально в стенах Кабинета, а затем во время личных докладов (в начале 1730-х гг. доклады были очень частыми),
3) объявить высочайшую волю госструктурам и просителям. Для подготовки дел к рассмотрению и обработки документации при Кабинете возникла собственная канцелярия, а для рассылки распоряжений и запросов штат курьеров. Описанный механизм работы госоргана сохранялся в течение всего времени его деятельности; хотя по мере роста влияния Кабинета, к середине 1730-х доклады «министров» императрице становились более редкими, а их самостоятельность в принятии решений усиливалась, что было закреплено указом от 9 июня 1735 г. [16, т. 9, № 6745], позволившим высшему органу своей властью утверждать именные постановления. Впрочем, для утверждения наиболее ответственных распоряжений члены Кабинета и в конце 1730-х гг. стремились получить подпись императрицы. Параллельно законодательствовала самодержица, а «министры» в таких случаях получали к сведению именные указы, подписанные ею независимо от Кабинета [4, т. 4, с. 251, 272, 307, т. 5, с. 326, 342, 388]. Рост полномочности Кабинета увеличивал объем его документально-деловой нагрузки, что вызывало снижение оперативности и увеличению продолжительности в процессе рассмотрения дел. Сказывалась и снижавшаяся с годами правительственная активность императрицы, откладывавшей слушание докладов и подписание указов. Кроме того, во второй половине 1730-х гг. в связи с частым, - то тактическим, то реальным, - ухудшением здоровья одного из ведущих кабинет-министров А.И. Остермана [3, с. 527, 531-532; 14, с. 164; 17, т. 33, с. 484, т. 76, с. 501], последний реже посещал Кабинет. Заседания высшего органа могли проводиться у него на дому, а взаимодействие его с другими «министрами» нередко осуществлялось путем переписки.
Работа Кабинета, учрежденного «при Дворе Нашем», изначально происходила во дворце, в котором пребывала Анна Ивановна. В журналах за 1732-1733 гг. многократно отмечалось, что министры «ходили вверх к Е.И.В., с докладами и для подписания указов» [4, т. 1, с. 444, 481, 512, 538]. Когда самодержица «со всем своим двором изволила перейти из зимняго в летний Ея В-ва дом» (1 июня 1732 г.), туда «и кабинетныя дела перевезены сего же числа» [4, т. 1, с. 288].
Примерно месяц, с середины июля и до середины августа, Анна Ивановна проводила в Петергофе, Кабинет оставался в Петербурге, но «министры» навещали императрицу [4, т. 1, с. 340, 348, т. 2, с. 378, 381, т. 3, с. 317, т. 8, с. 77, 139, 320, т. 10, с. 57, 109, 131]. Например, 21 июля 1733 г. «Е.И.В. изволила шествие иметь из Санкт-Петербурга в Петергоф», 25 июля «гг. министры отправились в Петергоф с докладами», 31 июля снова «гг. министры..., по указу Е.И.В., поехали в Петергоф с делами» [4, т. 2, с. 359, 360, 368] и т. д. Бывало, что «министры» отправляли императрице письма, реляции, доношения и пр. через адъютантов, секретарей, курьеров и др., а сами
оставались при этом в столице, получая также через посыльных именные указы и высочайшие рескрипты [4, т. 1, с. 356, 354, т. 2, с. 367, 375, 385, т. 3, с. 279, 299, 321, 324, т. 4, с. 253, 269, 307, т. 5, с. 326, 342, 366, т. 6, с. 444, 478, т. 8, с. 80-83, 125, т. 10, с. 77, т. 12, с. 150, 217, 320]. Примечательные слова можно встретить в именном указе Кабинету из Петергофа от 15 августа 1734 г., в котором значилось: «Вам сюда быть некогда, понеже Мы сами намерены в Санкт-Петербург ехать вскоре» [4, т. 3, с. 325-326]. Даже в конце 1730-х гг. «министры» с большим вниманием относились к обеспечению подобных командировок. В августе 1738 г. по приказу «министра» А.П. Волынского была куплена «для петергофских поездок, для поклажи писем кожаная с медными замками сумка у нюренбергцев» [4, т. 8, с. 284].
При Иване VI Кабинет располагался в «среднем» этаже нового Зимнего дворца, в части, обращенной к Адмиралтейству. Его апартаменты состояли из «министерской» комнаты и ряда «покоев»: одного - для советников, двух - для секретарей, камерира и переводчиков, и нескольких - для «низших чинов». В апреле 1741 г. в комнатах, занимаемых Кабинетом, был сделан ремонт: «министерская» была отделана обоями штофными голубого цвета, «покои» для советников - штофными пунцовыми с белым, другие «покои» -обоями с фабрики И. Затрапезного. Об обстановке этих апартаментов известно следующее. В период траура по Анне Ивановне (18 октября 1740 г. -26 июля 1741 г.) четыре стола были покрыты черным сукном, стулья были обтянуты черной фланелью. На столах помещались дорогие чернильницы и канцелярские «приборы». Украшением «министерской» комнаты служили отделанные золотом и серебром «клейноды», которые после упразднения гетманства на Украине (1734 г.) хранились в Кабинете [5, с. 4-5].
На первом заседании Кабинета, 3 ноября 1731 г. «министры» определились с графиком работы учреждения: «заседания в Кабинете иметь в каждую неделю два дня..., в понедельник и в четверток» [4, т. 1, с. 3]. Но многочисленность дел заставляла собираться чаще, что, впрочем, предусматривалось указом о создании Кабинета от 18 октября 1731 г. [4, т. 1, с. 1]. De facto «министры» работали ежедневно, кроме крупных церковных и государевых праздников [4, т. 1, с. 285, 324, 521, т. 2, с. 157, 423, 602], случаев болезни всех членов «присутствия» [4, т. 1, с. 277, 434] или дней, когда они участвовали в «определенных им комиссиях» [4, т. 1, с. 291, 306, 340]. Нередко «министры» заседали дважды в день, говоря словами кабинетских журналов: «присутствовали в Кабинете с утра до полудня, и после полудня по вечерам» [4, т. 1, с. 89]. Множество тому подтверждений имеется по 1732-33 гг. [4, т. 1, с. 141, 227, 286, 354, 375, 430, 451, 548, т. 2, с. 194, 195, 250, 320, 388]. Начиная с 1734 г., кабинетские журналы перестали фиксировать информацию о присутствии его членов, но заседания «министров» дважды в день вероятно происходили и в дальнейшем. Во всяком случае, в докладе императрице от июля 1734 г. упомянута их работа «как до полудни, так и после обеда» [4, т. 3, с. 295]; по 1735 г. в журналах несколько раз отмечалось, что «министры», заседавшие утром, после полудня принимали определенных лиц [4, т. 4, с. 443, 451, 467]; по 1736 г. есть указания на то, что после обеда они запрашивали у госорганов ведомости и проводили смотр «адмиралтейской академии ученикам» [4, т. 5, с. 387, 408].
Инициатор создания Кабинета министров А.И. Остерман в «Записке для памяти» писал, что «для отвращения вредной зависти» в «Совет» при императрице следовало «приглашать. нескольких по обстоятельству дел» сановников, в него не попавших [12, с. 1]. Обычные заседания Кабинета проходили в составе «определенных гг. министров» (А.И. Остерман, А.М. Черкасский и др.), но по распоряжению императрицы для разрешения важных дел к участию в его работе призывались другие высшие чиновники и генералы. На расширенных заседаниях при Анне Ивановне рассматривались: состояние армии и гвардии, постройка крепостей, дипломатические и военные действия, управление украинскими землями, положение крестьянства
и сбор податей, денежное обращение, развитие промышленности и торговли, разнообразные проекты, церковная политика; проходили судебные разбирательства и следствия по политическим преступлениям.
Наиболее часто в Кабинет привлекались глава Тайной канцелярии А.И. Ушаков (за 1731-36 гг. приглашался 50 раз [4, т. 1, с. 187, 196, 355-356, 359, 361 и мн. др., т. 2-5]), фельдмаршал Б.Х. Миних (за 1731-35 гг. - 23 раза [4, т. 1, с. 68, 181, 196, 202-203, 206-207, 216 и мн. др., т. 2-4]), Новгородский архиепископ Феофан Прокопович (за 1732-33 гг. - 18 раз [4, т. 1, с. 359, 361, 364-365, 372-375 и др., т. 2-4]), директор Канцелярии монетного правления М.Г. Головкин (за 1732-35 гг. - 13 раз [4, т. 1, с. 181, 187, 196, 206-207 и др., т. 2-4), президент Коммерц-коллегии П.П. Шафиров (за 1733-36 гг. - 13 раз [4, т. 2. с. 321, 411, 521, т. 3-5]). Кроме них в заседаниях Кабинета с различным составом в аннинское царствование участвовали еще 39 высокопоставленных лиц, в том числе: А.И. Шаховской, В.Я. Новосильцев, А.Л. Нарышкин, Ю.Ю. и И.Ю. Трубецкие, А.Б. Куракин, Н.Ф. Головин, Крутицкий епископ Леонид, гр. К.Г. Левенвольде, А.А. Маслов, И.А. Щербатов, Х.В. Миних, К.А. Шемберг, П.И. Мусин-Пушкин, Г.П. Чернышев, Г.А. Урусов, И.Б. Вейс-бах и др. [4].
Е.Н. Савельева, учитывая значительное число участников и довольно стабильный к 1735 г. состав, определяла «консилиумы» в Кабинете, как «прообраз "объединенного правительства"» своего времени [18, с. 129]. В.Н. Строев считал совещания «министров» с посторонними для Кабинета лицами аналогичными «консилиумам» в петровском Кабинете Е.И.В. в последние годы жизни первого императора, «когда он разочаровался в большинстве своих сподвижников и все чаще старался обходиться помимо сената» [21, ч. 1, с. 93]. Заметим, что ранее это были совещания во главе с монархом, а при Анне Ивановне ее первые сановники консультировались с экспертами, как правило, без ее участия. А.Н. Филиппов отмечал, что «слишком малочисленному» Кабинету «приходилось таким образом временно расширяться» [24, т. 1, с. LVШ-LIX]. На первый взгляд причиной заседаний Кабинета с участием лиц, ответственных за разные области управления, может действительно показаться узость его формального состава, но имеющиеся факты не позволяют с этим согласиться. В частности, по журналам Кабинета (и Полному собранию законов) нам удалось установить следующие количественные данные о «консилиумах» «министров» с другими лицами: в ноябре-декабре 1731 г. таких собраний было 2, в 1732 г. - 52, в 1733 г. - 25, в 1734 г. - 2, в 1735 г. - 8, в 1736 г. - 3, в 1737 г. - 1, в 1738 г. - ни одного, в 1739 г. - 2, в 1740 г. - 1 [4, т. 1-12; 16, т. 11].
Таким образом, даже при учете изменений происходивших с 1734 г. в содержании кабинетских журналов можно предполагать, что расширенные заседания Кабинета чаще созывались в первые 1730-е гг., когда политический курс находился в стадии формирования [15], а положение новой императрицы было еще недостаточно прочным. Большей частью они созывались по личному указанию монархини, когда Кабинет формально не стал высшим органом (до указа от 9 июня 1735 г.). По мере того, как «министры» начинают действовать именем самодержицы, с 1734-1735 гг. эксперты стали заметно реже привлекаться к его заседаниям. Хотя отказавшись во второй половине царствования от обсуждения масштабных проблем и все более погружаясь в административную рутину, члены высшего органа могли ограничится собственным пониманием дела.
В литературе со времен А.Д. Градовского имеет хождение тезис о наличии в конце царствования Анны Ивановны частых «генеральных собраний» Кабинета и Сената [6, с. 187]. Впрочем, не все авторы его разделяли: А.Н. Филиппов, не указывая их количество и не давая хронологической привязки, отмечал, что они происходили «время от времени»; В.Н. Строев же полагал, что такие «конференции» были крайне редкими [21, ч. 2, с. 17-18; 25, с. 43-44, 60]. Анализ данных из кабинетского делопроизводства заставля-
ет пересмотреть мнение Градовского и согласиться с альтернативным взглядом Строева.
Члены высшего органа обсуждали дела на «конференциях» с Сенатом в исключительных случаях и по особому указу императрицы. В повестку их общих заседаний включались вопросы: о вотчинной главе нового Уложения; о преступлении братьев-князей Мещерских; о «таможенной и кабацкой и прочей... доимке»; интервенции российской армии в Польшу; «о наряде рекрутском»; «о сборе, для комплекту полков, с числа душ с самих помещиков, тако же и со всех чинов с числа жалованья»; о возвращении из Польши «беглых российских подданных» [4, т. 1, с. 334, 340, 353-355, 357, 355356, т. 2, с. 52, 54-55, 89-91, 435, 449, 457, 482, т. 4, с. 40-41, 161-162]. К совместной работе «министров» и сенаторов условно можно отнести также их участие в громких политических процессах 1730-х гг. («вышние суды» над Д.М. Голицыным, Долгорукими, А.П. Волынским [1, с. 339; 2, с. 454-455; 4, т. 6, с. 7-10; 9, с. 264-265, 358], что происходило в составе «генералитетских» собраний. По регентству Бирона известно об одном факте совместного рассмотрения «министрами» и сенаторами неких дел в Сенате от 6 ноября 1740 г. [19, с. 103-104]. По делопроизводству Кабинета и данным о резонансных судебных делах общее количество «конференций» двух высших органов в аннинское царствование насчитывает: в 1732 г. - 8, в 1733 г. - 9, в 1734 - ни одного, в 1735 г. - 2, в 1736 г. - ни одного, в 1737 г. - 2, в 1738 г. - ни одного, в 1739 г. - 1, в 1740 г - 2.
Таким образом, количество совместных заседаний Кабинета и Сената было незначительным и имело тенденцию снижаться к концу правления императрицы Анны. Что касается многочисленных просьб сенаторов об «общих разсуждениях», постоянно высказывавшихся в 1736-1741 гг. в «сообщениях» Кабинету [4, т. 5, с. 209, 414, т. 6, с. 372, 681, т. 7, с. 89, 404, т. 8, с. 281, 395, т. 9, с. 151, 543, т. 10, с. 154, 634, т. 11, с. 20, 561, т. 12, с. 54, 279; 5, с. 84, 186, 193]; это были лишь письменные запросы сенаторов об утверждении предложенного решения, в ответ на которые следовали резолюции «министров». Сами сенаторы в докладе императрице Елизавете Петровне от 3 декабря 1741 г. отмечали, что «кабинетные министры несколько раз обще с Сенатом и определения крепили, но онаго чинено зело мало» [7, с. 290].
Реорганизации рубежа 1 730-40-х гг. В конце 1730-х - начале 1740-х гг. в отношении Кабинета были приняты реорганизационные меры.
7 декабря 1738 г. «министр» А.П. Волынский объявил коллегам два указа императрицы: первым был установлен график принесения «министрами» всеподданнейших докладов, «а именно в каждой неделе - в понедельник, среду и в пятницу, приходя по утрам в 10-м часу»; вторым вводилась процедура контрассигнации «министрами» документов, «по которым резолюции потребны к подписанию Е.И.В.» [4, т. 8, с. 463]. Делопроизводство Кабинета не позволяет верифицировать, насколько точно соблюдался установленный график кабинетских докладов, но, учитывая общеизвестное нежелание Анны Ивановны во второй половине царствования регулярно трудиться над государственными делами, можно полагать, что этот режим не соблюдался или соблюдался в том плане, что в дни, несоответствующие расписанию, императрица тем более отказывала «министрам» в выслушивании докладов. Контрассигнованные же «министрами» распоряжения императрицы нередко имели место в 1739-40 гг. [4, т. 9, с. 23, 141, 288, 361, 473, 562, т. 10, с. 45, 67, 469, 627, т. 11, с. 16, 40, 384, 528, т. 12, с. 8, 241, 345, 466, 530; 5, с. 43, 82-84, 132]. В.Н. Строев заключал, что тем самым предпринимались «слабыя попытки поставить в определенныя границы всемогущее учреждение, которые, наверное, исходили от Бирона» [21, ч. 2, с. 51]. Между тем контрасигнация не стала обязательной для всех именных указов и резолюций и оказалась одним из вариантов утверждения высочайших постановлений в тех случаях, когда «министры» докладывали о делах императрице, при этом параллельно государыня и Кабинет законодательствовали, не совещаясь между собой [4, т. 9, с. 5-8, 10-12, 16-17, 21 и др.].
При правительнице Анне Леопольдовне, по указу от 28 января 1741 г. в структуре Кабинета были образованы три «департамента»: 1) военных (Б.Х. Миних), 2) иностранных и морских (А.И. Остерман), 3) внутренних дел (А.И. Черкасский и М.Г. Головкин). В литературе квалифицируют эту реорганизацию как «разделение» Кабинета, но, поскольку в составе высшего органа были только эти упомянутые лица, нельзя сказать, что они стали возглавлять особые подразделения. Корректнее говорить о внедрении специализации, о разделении дел между «министрами» в соответствии с их компетенцией. Согласно данному указу «министры» теперь должны были «в начале» рассматривать дела раздельно по «департаментам», затем предписывалось действовать по одному из следующих сценариев. Во-первых, если рассмотрение показывало, что дело является «ненадлежащим до кабинет-скаго и Нашего решения», то его следовало «отсылать в подлежащия места с запискою». Во-вторых, подведомственные «департаменту» дела член Кабинета должен был разобрать и представить письменное «мнение» «прочим Министрам для согласования». В-третьих, если важность дела требовала «неотменнаго общаго разсуждения», для его рассмотрения предписывалось «тотчас учинить общий совет и для того ко всему тому назначить известные дни». Кроме того, закладывался четкий механизм участия в управлении правительницы: после предварительного рассмотрения «нескольких дел» по «департаментам» и выработки согласованных решений общим собранием, следовало «докладывать Нам для Высочайшей Нашей резолюции» [16, т. 11, № 8326]. В заключении указа «министрам» поручалось «разсмотреть, не приходят ли в Наш Кабинет такия дела, кои до решения по оному не касаются»; «все таковыя побочныя дела надобно, по довольном разсмотрении, от Кабинет-скаго ведения отрешить» и «наикрепчайше подтвердить» их рассматривать Сенату и центральным структурам. Законодатель стремился несколько систематизировать сферу компетенции Кабинета, исключить из нее неподлежащие для высшего органа дела.
Описанную реорганизацию Б.Х. Миних в мемуарах приписывал себе [14, с. 309-310]. А.С. Лысцова с большим вниманием отнеслась к признанию фельдмаршала в связи с тем, что Миних называл себя также автором проекта 1741 г. о разделении на департаменты Сената; и это второе его сообщение по ряду свидетельств она сочла верным [11, с. 27, 29-30]. Однако указ о «департаментах» был издан во время тяжелой болезни «первого министра» [14, с. 498]. По-видимому, данное постановление должно было указать фельдмаршалу Б.Х. Миниху его место, а заодно упорядочить делопроизводство и повысить производительность Кабинета.
Более вероятно, что инициатором этой реформы был А.И. Остерман, который ранее в «представлении» Анне Леопольдовне рекомендовал молодой правительнице вводить в госорганах с широкой компетенцией департаментскую структуру [13, т. 3, с. 269]. Генерал-адмирала А.И. Остермана, в отличие от Б.Х. Миниха, должно было устраивать прописанное в указе разделение дел: он получил в свое ведение не только флот, но и внешнюю политику; тогда как фельдмаршал и «первый министр» явно претендовал не только на главенство в военных делах, которое было у него и ранее как у руководителя Военной коллегии, более того теперь в этих вопросах он был поставлен в подчинение генералиссимуса Антона Ульриха.
Новое устройство Кабинета позднее высоко оценил Н.И. Панин. В проекте о реформе высшего управления, составленном в начале царствования Екатерины II, он отмечал, что Кабинет после указа от 28 января 1741 г. «принял - было такую форму, которая могла произвесть государево общее обо всем попечение» [17, т. 7, с. 205]. Однако объявленная реформа, являясь временным средством придворного соперничества, не была реализована, не привела к упорядочиванию деятельности Кабинета и осуществлению заявленного механизма высшего управления. «Первый министр» Б.Х. Миних 3 марта 1741 г. получил отставку, а персонального перераспределения дел по компетенциям оставшихся «министров» осуществлено не было.
Выводы. Подведем итоги. Особенности «присутственной» части Кабинета были обусловлены назначением данного госоргана. Его немногочисленное «присутствие» сначала занималось подготовкой документации подлежащей вниманию абсолютной монархини, а затем стало в основном самостоятельно осуществлять ее функции, утверждая именные указы, отправляемые госорганам-исполнителям; кроме того оно контролировало работу Сената и других центральных структур. Соответственно «присутствие» Кабинета не могло иметь формализованных должностных обязанностей, его чины не имели формальных прерогатив, не получило оно и регулярного штата. Впрочем, жалованье его членов большей частью было одинаковым. Равным был также иерархический статус «министров» как членов формально коллегиального органа, за исключением недолгого времени, когда Миних именовался «первым министром». Представление об обязанностях «министров» можно составить по указам о создании Кабинета Е.И.В. от октября-ноября 1731 г., самым крупным дополнением которых станет указ от 9 июня 1735 г. Выдача патента на чин кабинет-министра или процедура принесения присяги при вступлении в должность не были обязательными и имели место по особому распоряжению правящей особы.
Кабинет находился во дворце, в котором пребывали монархи, и работал практически ежедневно и часто дважды в день. В 1732-33 гг. заседания «министров» нередко дополнялись расширенным форматом, что было связано с правительственной активностью Анны Ивановны, ее стремлением закрепиться на троне и поисками приоритетов политического курса. С середины 1730-х гг. влияние этих факторов ослабевает, и имевшие уже почти самодержавные полномочия «министры» обходились в текущей административной работе без «консилиумов». Одновременно уменьшалось число и без того редких «конференций» Кабинета и Сената, которые инициировались верховной властью для воздействия на общественное мнение дворянства и создания видимости широкого обсуждения резонансных дел.
Проведенные на рубеже 1730-40-х гг. частичные реорганизации Кабинета не имели значительного влияния на функционирование его «присутствия»: график выслушивания самодержицей докладов не мог быть обязательным; «департаментская реформа» явилась кратковременным средством придворной борьбы; контрассигнация в абсолютистском государстве не могла стать единственным способом принятия новых законов.
Литература
1. Анисимов Е.В. Анна Иоанновна. М.: Мол. гвардия, 2002. 362 с.
2. Анисимов Е.В. Россия без Петра, 1725-1740. СПб.: Лениздат, 1994. 496 с.
3. Бирон Э.-И. Обстоятельства, подготовившие опалу Эрнста Иоганна Бирона, герцога Курляндского // Время. 1861. № 12. С. 522-622.
4. Бумаги Кабинета министров императрицы Анны Иоанновны. Т. 12 / ред. А.Н. Филиппов // Сборник императорского русского исторического общества (далее - РИО). Т. 104, 106, 108, 111, 114, 117, 120, 124, 126, 129 ,138, 146. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1898-1902, 1904-1907, 1910, 1912, 1915.
5. Внутренний быт Русского государства с 17 октября 1740 г. по 25 ноября 1741 г. по документам, хранящимся в Московском архиве Министерства юстиции. Кн. 2. М.: тип. Л.Ф. Снегирева, 1886. IX, 432, 8, [3] с.
6. Градовский А.Д. Собр. соч. Т. 1. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1899. [4], 421 с.
7. Доклад императрице Елизавете Петровне о восстановлении власти Правительствующего Сената / ред. А.Н. Филиппов // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1897. Февраль. С. 274-295.
8. Записки об Артемии Волынском // Чтения в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете. 1858. Кн. 2. С. 135-170.
9. Курукин И.В. Артемий Волынский. М.: Мол. гвардия, 2011. 411 с.
10. Курукин И.В. Эпоха «дворских бурь». Рязань: Частн. изд-ль П.А. Трибунский, 2003. 570 с.
11. Лысцова А.С. Реформа Кабинета и Сената 1741 г.: К истории государственной деятельности А.И. Остермана и Б.Х. Миниха // Вестник Вятского государственного университета. 2017. № 3. С. 25-31.
12. Остерман А.И. Записка для памяти // Архив кн. Воронцова / ред. П.И. Бартенев. Кн. 24. М.: В Университетской тип. (М. Катков), 1880. С. 1-5.
13. Памятники новой русской истории / Изд. В.В. Кашпирев. Т. 2-3. СПб.: Тип. Майкова, 1872, 1873.
14. Перевороты и войны / Х. Манштейн. Б. Миних. Э. Миних. Неизвестный автор / сост. А. Либерман, В. Наумов. М.: Фонд С. Дубова, 1997. 576 с.
15. Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны. СПб.: Алетейя, 2001. 352 с.
16. Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. 16491825 гг.: в 45 т. / ред. М.М. Сперанский. Т. 8-11. 1700-1736 гг. СПб.: Тип. II Отделения собственной Е.И.В. канцелярии, 1830.
17. РИО. Т. 7, 33, 76. СПб.: Тип. Акад. наук, 1871, 1881, 1891.
18. Савельева Е.Н. Кабинет министров императрицы Анны Иоанновны: дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. 189 с.
19. Сенатский архив. Т. 2. СПб.: Тип. Правительствующего Сената, 1889. 647, 70 с.
20. Соловьев С.М. История России с древнейших времен: в 15 кн. / отв. ред. Л.В. Черепнин. Кн. Х-Х1. М.: Соцэкгиз, 1963.
21. Строев В.Н. Бироновщина и Кабинет министров. Ч. 1. М.: Тип. Моск. ун-та, 1909. 206 с.; Ч. 2. СПб.: Тип. Акад. наук, 1910. 77 с.
22. Фаизов А.В. Полномочия и компетенция Кабинета министров в 17301741 годах: стадии роста // Вестн. НГУ. Серия: История, филология. 2017. Т. 16. № 1: История. С. 49-63.
23. Фаизов А.В. Правительствующий Сенат в 1730-1741 гг.: полномочия и компетенция // Вестник Пермского университета. Серия: История. Изд-во «Пермский государственный национальный исследовательский университет (Пермь)». 2016. № 4 (35). С. 34-43.
24. Филиппов А.Н. Введение к «Бумагам Кабинета министров...» Т. 1, 8, 9 // РИО. Т 104, 124, 126. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1898, 1906, 1907.
25. Филиппов А.Н. Кабинет министров и Правительствующий Сенат в их взаимных отношениях // Сборник правоведения и общественных знаний. М.: Тов-во тип. А.И. Мамонтова, 1897. Т. 7. С. 1-61.
References
1. Anisimov E.V. Anna Ioannovna. M.: Mol. gvardija, 2002. 362 p.
2. Anisimov E.V. Rossija bez Petra, 1725-1740. SPb.: Lenizdat, 1994. 496 p. (in Russian).
3. Biron Je.-I. Obstojatel'stva, podgotovivshie opalu Jernsta Ioganna Birona, ger-coga Kurljandskogo // Vremja. 1861, № 12, p. 522-622.
4. Bumagi Kabineta ministrov imperatricy Anny Ioannovny. T. 12 / red. A.N. Filip-pov // Sbornik imperatorskogo russkogo istoricheskogo obshhestva (RIO). T. 104, 106, 108, 111, 114, 117, 120, 124, 126, 129 ,138, 146. Jur'ev: Tip. K. Mattisena, 1898-1902, 1904-1907, 1910, 1912, 1915.
5. Vnutrennij byt Russkogo gosudarstva s 17 oktjabrja 1740 g. po 25 nojabrja 1741 g. po dokumentam, hranjashhimsja v Moskovskom arhive Ministerstva justicii. Kn. 2. M.: tip. L.F. Snegireva, 1886. IX, 432, 8, [3] p.
6. Gradovskij A.D. Sobr. soch. T. 1. SPb.: Tip. M.M. Stasjulevicha, 1899. [4], 421 p.
7. Doklad imperatrice Elizavete Petrovne o vosstanovlenii vlasti Pravitel' stvujushhego Senata / red. A.N. Filippov // Zhurnal Ministerstva Narodnogo Prosveshhenija. 1897. Fevral'. P. 274-295.
8. Zapiski ob Artemii Volynskom // Chtenija v Imperatorskom Obshhestve Istorii i Drevnostej Rossijskih pri Moskovskom Universitete. 1858. Kn. 2. P. 135-170.
9. Kurukin I.V. Artemij Volynskij. M.: Mol. gvardija, 2011. 411 p. (in Russian).
10. Kurukin I.V. Jepoha «dvorskih bur'». Rjazan': chastn. izd-l' P.A. Tribunskij, 2003. 570 p.
11. Lyscova A.S. Reforma Kabineta i Senata 1741 g.: K istorii gosudarstvennoj dejatel'nosti A.I. Ostermana i B.H. Miniha // Vestnik Vjatskogo gosudarstven-nogo universiteta. 2017, № 3, p. 25-31.
12. Osterman A.I. Zapiska dlja pamjati // Arhiv kn. Voroncova / red. P.I. Bartenev. Kn. 24. M.: V Universitetskoj tip. (M. Katkov), 1880, p. 1-5.
13. Pamjatniki novoj russkoj istorii / Izd. V.V. Kashpirev. T. 2-3. SPb.: Tip. Majkova, 1872, 1873.
14. Perevoroty i vojny / H. Manshtejn. B. Minih. Je. Minih. Neizvestnyj avtor / sost. A. Liberman, V. Naumov. M.: Fond S. Dubova, 1997. 576 p.
15. Petruhincev N.N. Carstvovanie Anny Ioannovny. SPb.: Aletejja, 2001. 352 p.
16. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie pervoe. 1649-1825 gg.: v 45 t. / red. M.M. Speranskij. T. 8-11. 1700-1736 gg. SPb.: Tip. II Otdelenija sobstvennoj E.I.V. kanceljarii, 1830.
17. RIO. T. 7, 33, 76. SPb.: Tip. Akad. nauk, 1871, 1881, 1891.
18. Savel'eva E.N. Kabinet ministrov imperatricy Anny Ioannovny: dis. ... kand. ist. nauk. M., 2004. 189 p.
19. Senatskij arhiv. T. 2. SPb.: Tip. Pravitel'stvujushhego Senata, 1889. 647, 70 p.
20. Solov'ev S.M. Istorija Rossii s drevnejshih vremen: v 15 kn. / otv. red. L.V. Cherepnin. Kn. X-XI. M.: Socjekgiz, 1963.
21. Stroev V.N. Bironovshhina i Kabinet ministrov. Ch. 1. M.: Tip. Mosk. un-ta, 1909. 206 p.; Ch. 2. SPb.: Tip. Akad. nauk, 1910. 77 p.
22. Faizov A.V. Polnomochija i kompetencija Kabineta ministrov v 1730-1741 go-dah: stadii rosta // Vestn. NGU. Serija: Istorija, filologija. 2017. T. 16. № 1: Istorija. P. 49-63.
23. Faizov A.V. Pravitel'stvujushhij Senat v 1730-1741 gg.: polnomochija i kompetencija // Vestnik Permskogo universiteta. Serija: Istorija: Izd-vo «Permskij gosu-darstvennyj nacional'nyj issledovatel'skij universitet (Perm')». 2016, № 4 (35), p. 34-43.
24. Filippov A.N. Vvedenie k «Bumagam Kabineta ministrov...». T. 1, 8, 9 // RIO. T 104, 124, 126. Jur'ev: Tip. K. Mattisena, 1898, 1906, 1907.
25. Filippov A.N. Kabinet ministrov i Pravitel'stvujushhij Senat v ih vzaimnyh otnoshenijah // Sbornik pravovedenija i obshhestvennyh znanij. M.: Tov-vo tip. A.I. Mamontova, 1897. T. 7. P. 1-61.
