CC BY
52
ЯЗЫК. КУЛЬТУРА. ЭТНОС
УДК 82
С.А. Исакова1
ПРИРОДА В ЛИТЕРАТУРЕ НАРОДОВ СЕВЕРА
(НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА Е. АЙПИНА «МЕДВЕЖЬЕ ГОРЕ)
THE NATURE IN NORTHERN LITERATURE (AS EXAMPLIFIED BY E. AYPIN'S NOVEL «BEAR'S GRIEF»)
Тема природы одна из ключевых тем в творчестве писателей Севера. В ней ярко и своеобразно отражается культура взаимоотношений человека и природы, основой которых являются, прежде всего, бережное и уважительное отношение к природе, как к источнику жизни, преемственность поколений, сохранение и благополучие самой Живой Природы.
В статье приводится обзор критической литературы о восприятии и изображении природы писателей северной литературы на примере рассказа хантыйского прозаика Е.Айпина «Медвежье горе». Рассматриваются ритуалы, обычаи, связанные с образом медведя и их отражение в хантыйской литературе. Представлен анализ произведения, в контексте которого выявляется образ медведя, как символ единения человека и природы.
Ключевые слова: литературоведение, литература народов Севера, хантыйская литература, природа, медведь, Е.Д. Айпин.
The theme of nature is the central theme in the work of Northern writers. It vividly and uniquely reflects the culture of human-nature relations, which are based primarily on a careful and respectful attitude to nature as a source of life, the continuity of generations, and the preservation and well-being of Wildlife itself.
1 Исакова Снежана Анатольевна - старший преподаватель, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К.Аммосова.
E-mail: snejana_issakova@inbox.ru
Isakova Snezhana - senior lecturer, M.K. Ammosov North-Eastern Federal University.
The article presents a review of critical literature on perception and the image of nature by northern literature authors as exemplified by the story "Bear grief" by a Khanty prose writer E. Aypin. Rituals and customs connected with the image of a bear and their reflection in the Khanty literature are observed. The article suggests the analysis of the story in the context of which the image of a bear is found as a symbol of solidarity of Man and Nature.
Keywords: literature studies, northern literature, Khanty literature, nature, bear, E.D. Aypin.
В литературоведении существуют разнообразные формы присутствия природы - это и эмоциональные высказывания, и мифологические описания, и поэтические олицетворения, но чаще всего «под определением природы понимается внешний мир, для которого характерны и описания животных, растений, их, так сказать, портреты, и, наконец, собственно пейзажи (фр. pays - страна, местность] - описания широких пространств» [12, С. 133].
В своей книге «Природа, мир, тайник вселенной...» М.Н. Эпштейн подчеркивает, что «каждая национальная литература имеет свою систему излюбленных, устойчивых мотивов, характеризующих ее эстетическое своеобразие» [14, С. 3]. По справедливому замечанию автора каждый писатель имеет «свой, особенный образ природы, между индивидуальными стилями существуют огромные различия, которые, конечно, отсутствовали в древнем обществе, в эпоху сложения мифологии и фольклора» [14, С. 5].
Художественно-литературный опыт писателей Севера складывается на неразрывной связи с родной природой, мир которой у них одушевлен, физически ощутим.
В своих работах писатели отмечают: «Северный человек во все времена обращался к природе, как равный к равному, как к собеседнику-другу, как к соучастнику человеческой повседневности. С природой северный человек делится своим сокровенным, обращается к ней в дни печали и радости, ищет и находит в ней надежного товарища-помощника» [10, С. 243].
Знаменательны и другие высказывания писателей, в которых дается оценка отношения северянина к миру родной природы. Эта оценка производится не с индивидуально авторской точки зрения, а с позиции народа, представителем которого является данный писатель. Так, мансийский поэт Ю. Шесталов писал: «Народы Севера маленькие, как орешки на огромном и величественном кедре. Но и у нас есть свое, то, чего нет у других народов: свои легенды, песни, умение с улыбкой жить в суровых условиях нашего Севера» (Югорская колыбель]. В контексте отмечается тематическая обусловленность образного сравнения с опорой на реалии природы - «маленькие, как орешки на огромном и величественном кедре» [13, С. 476].
Мир родной природы, естественность и свобода человека в ней стала центральной темой творчества основоположников северной литературы Н.И Спи-
ридонова - Тэки Одулока («Жизнь Имтеургина - старшего»], Н.С. Тарабукина («Мое детство»], Ю. Рытхэу («Когда киты уходят»], В. Санги (сб. «Семиперая птица»], С.Н. Курилова (сб. «Чаундаур»), Г.Н. Курилова - Улуро Адо (сб. «Юкагирские костры»], Ю. Шесталова («Югорская колыбель»), Н.Р. Калитина (сб. «Слушай, моя тайга!»] и других. Последующее поколение писателей (Е. Айпин, П. Киле, А. Немтушкин, А. Кривошапкин, А. Неркаги, А. Латкин, Г. Кэптукэ и др.] в еще большей степени проявило интерес к исследованию темы «человек - природа». В произведениях раскрывается психология современного человека в сочетании с духовным миром предков. Много общего прослеживается в системе образов, в характере олицетворений, сравнений, метафор, в стилистической манере. Природа в произведениях писателей показана, как центр мира, а человек - органичная часть природы.
Анализируя труды исследователей северной литературы, находим следующие определения: «...несомненно, что окружающая среда оказывала свое влияние на складывание фольклорно - эстетической системы. Но, несомненно, и другое: противостояние природным стихиям у человека прошлого пробуждало в нем чувство сопричастности к жизни самой природы» [7, С. 150] или «.белое безмолвие тайги человеческая фантазия заселяла злыми и добрыми духами -так рождались волшебные сказки, легенды и мифы, которые в условиях слитой с природой, погруженной в ее стихию жизни кочевников-оленеводов и охотников воспринимались не менее реально, чем сама жизнь» [3, С. 160].
Северовед А.В. Пошатаева, характеризуя понятие природы в литературе народов Севера, отношение к ней, как к прародительнице, отмечает, что «подобно плоду, связанному пуповиной с матерью, все, рожденное землей, связано с ней невидимой нитью» [9, С. 36].
Коренные народы Севера с глубоким уважением относились к земле, называя ее кормилицей, матерью. Земля считалась первопричиной жизни и смерти человека. Вера в это поддерживалась культом Матери Природы, который был главным звеном в общей системе мифологических представлений всех народов Севера. Земля, как главная продуцирующая сила, имеет служителя культа - шамана, помощниками которого были духи, тотемные животные.
Главным посредником между Землей и людьми в мифологии народов Севера считался Медведь. В качестве примера рассмотрим образ медведя в хантыйской культуре.
В работах В.М. Кулемзина, Е.П Мартыновой, Т.А. Молданова и др. широко представлены традиции, обычаи и верования хантов, связанные с животными.
В своих исследованиях ученые отмечают своеобразность миропонимания народа ханты, которое связано с древнейшими верованиями о сверхъестественных свойствах тех или иных предметов. Считалось, что предметы, схожие по своей форме с человеком, зверем, птицей, рыбой т.п. могут приносить удачу или, наоборот, нанести вред. Отсюда возник древний обычай бережно относится к предмету-амулету.
В.М. Кулемзин отмечает: «У некоторых групп хантов семейными покровителями были не антропоморфные изображения, а фигурки разных животных. На Вахе семейным покровителем считалась голова медведя, хранившаяся в жилище» [4, С. 109]
Тотемистические представления хантов сложились еще в древнейшие времена, когда их предки верили в родство людей с каким-либо животным. Исследователи отмечают, что система родственных отношений хантов строится по трем родовым группам - Медведя, Лося и Бобра, в соответствии этому и назывались представители рода. Запрещалось убивать и есть это животное. Со временем появляются различные формы почитания «родственного» животного или даже культ.
В исследованиях Н.Г. Михайловская находим следующее описание: «...вера в духов, суеверный страх перед хозяином тайги - медведем, которого никто из охотников не смеет называть по имени, чтобы не обидеть его - своего предка, -сложились в отдаленном прошлом и поддерживались условиями жизни» [7, С. 140].
Историк и археолог А.А. Бычков в своей книге «Исконно русская» земля Сибирь» приводит следующее описание культа медведя: «К медведю ханты относились двояко: с одной стороны, он зверь, объект охоты, источник пищи, а с другой бывший человек, родственник, родоначальник. Медведя ханты почитали повсеместно, приписывая ему способность охранять членов семьи от болезней, разрешать возникшие между людьми споры, подгонять зверя к самострелу охотника. Отношения между охотником, добывшим медведя, и самим медведем, раскрываются на медвежьем празднике» [2, С. 24-25].
Обряды поклонения медведю проводились для того, чтобы примирить две души - душу медведя и убившего его охотника. Т.А Молданов подчеркивает, что «в культе медведя четко прослеживается отношение к нему, как промысловому животному и стремление к его возрождению» [8, С. 105].
Самобытная культура, обычаи и верования народов Севера, их традиционный уклад жизни, единство с природой способствовали тому, что многие фольклорные анималистические персонажи носят устойчивый экспрессивно-эмоциональный характер, который находит то или иное отражение в творчестве писателей-северян. Так, рассказ современного хантыйского писателя Е. Айпина «Медвежье горе» (1972] посвящен не описанию охоты и охотничьих обрядов, а повествованию о медведе, как об удивительном творении природы, схожим с человеком.
Главный герой рассказа старик Ефрем вспоминает давнюю историю, которая глубоко проникла в его сердце. Медведица, заприметив пасущихся невдалеке оленей, уводит медвежат под валежник и уходит на охоту. Поймав добычу, возвращается к замшелому дереву, под которым прятались медвежата, но находит их бездыханными: «...с небольшим шумком, похожим и на мольбу, и на бормотание, она давай их тормошить и обнюхивать». Медведица от горя мечется из
стороны в сторону и пронзительно ревет, потом «как полоумная, ломая сучья» стремительно взбирается на самый верх высокой сосны и сбрасывается оттуда: «она застонала, вернее, зарыдала, как человек, а потом звезды ее стали медленно гаснуть в страшной тоске. Вскоре она была уже мертва. Видно, сломала себе хребет...» [1, С. 8].
Следует сказать, что в этом рассказе впервые использован найденный Е. Ай-пиным стилистический прием - повтор и выстраивание глагола в ритмически звучащее стихотворение в прозе:
«Молчали люди.
Молчали сосны.
Молчали звезды на небе.
Молчал наш костер» [1, С. 9].
Все четыре предложения объединены одним словом «молчали», которое, главным образом, описывает само настроение слушающих, уравнивает человека, деревья, звезды, огонь. Используя этот стилистический прием, автор подчеркивает неразрывную связь человека с природой.
Здесь следует рассмотреть и прием олицетворения, в котором, по наблюдениям Н.Г. Михайловской, «существенным оказывается соотнесение понятия человек и природа, которое включает атрибуты внешней среды, растительного и животного мира» [7, С. 139].
Олицетворение медведицы с человеком просматривается в использовании номинант «мать», «маленькие деточки», «детки», сравнительного оборота: «. она застонала, вернее зарыдала, как человек-мать.», вставной реплики в функции несобственно-прямой речи: «Пусть, мол, побарахтаются, пока на охоту схожу...», [1, С. 8].
Тема единения с природой раскрывается в контекстах, которые относятся к пейзажным описаниям. Так, обстановка охотничьего привала, где в «длинный осенний вечер» «жаркий костер» и «крепкий ароматный чай» согревают усталых путников, а «говор почтенного человека» располагает к рассказыванию былей, то все живое вокруг объединяется в едином желании послушать историю старого охотника - «боровые сосны словно придвинулись к нашему костру, притихли», «молодые охотники теснее придвинулись к Деду и слушали, затаив дыхание», «лайки-медвежатницы услышав голос старого охотника, навострили уши», «олени мирно жевали жвачку и прислушивались» [1, С. 7]. В пейзажных описаниях, которые сопутствуют повествованию рассказчика, проявляется индивидуальная манера автора - Айпин как бы заставляет всю природу слушать мудрого старца Ефрема, хранителя традиций своего народа, и тем самым, напоминает сородичам о традициях и обычаях предков, о народном восприятии природы.
Народное отношение к природе прослеживается и у русских писателей (К.Г. Паустовский, В.П. Астафьев, В.И. Белов, В.Г. Распутин и др.], но с той отличительной чертой, что «природа притягивала их как умиротворяющая, прекрасная в
неистощимом разнообразии среда, где человек освобождается от всего мелкого и суетного и обретает душевное равновесие» [6, С. 542].
Природа, несомненно, является одной из центральных образов («Мещерская сторона» К.Г. Паустовского, «Прощание с Матерой» В.Г. Распутина и др.], но все-таки «живет сама по себе, своей собственной силой и вместе с тем подчиняется силе человеческой» [11, С. 114], тогда как у Айпина, природа - это дом родной, вечное начало, дающее жизнь и порождающее жизнь. Примером этому служит этот рассказ, в котором стирается грань между миром человека и миром природы. «Обличье одного и сила чувств другого слились в нечто единое» - пишет об этом в своей статье О. Лагунова [5, С. 80].
В этой связи хочется подчеркнуть особенность творческой позиции Е .Айпина. Будучи коренным жителем Севера, его хантыйского сообщества, человеком, принадлежащим роду Бобра, Еремей Данилович в своих произведениях стремится охватить одним понятием «родственности» все живое, тем самым показать целостное единство природы и человека, передать самобытный характер мышления своего народа, отразившийся в одушевлении предметов и явлений, взятых из мира природы.
Переместив в центр повествования необычные повадки и «нравы» животного, автор создает необыкновенное анималистическое произведение, главным героем которого оказывается медведица со своими медвежатами. Рассказ «Медвежье горе», рожденный на стыке разных жанров - анималистической новеллы, охотничьего повествования и философских рассуждений о родственности и единении всего живого - стал поистине шедевром хантыйского писателя Е. Айпина.
Таким образом, изучение образа природы в северной литературе в теоретическом аспекте показывает, что природа занимает центральное место в творчестве писателей Севера. В своих произведениях они отражают гармоничное отношение человека с природой, показывают традиционные обряды и поверья, связанные с окружающей природной средой, которые направлены, прежде всего, на природосберегающее поведение. В этом исследователи рассматривают «экологическую нравственность» произведений авторов северной литературы, призывающих понимать и беречь природу как бесценный дар.
На примере анализа рассказа хантыйского писателя Е. Айпина «Медвежье горе» можно сказать, что тема природы имеет разнообразное художественно-языковое значение, в контексте которого отражены олицетворенные образы фольклора, в значительной степени зависящие от исторической реальности и специфики их мифологии.
Существует одна общая тенденция художественного выражения данной темы, это - приближение человека к природе, как к источнику его жизни. Поэтому тема природы в литературе народов Севера освещается в ключе бережного и вдумчивого отношения к ней.
Литература
1. Айпин, Е.Д. Медвежье горе / Е.Д. Айпин // Клятвопреступник. Избранное: Роман и рассказы. - Москва : Наш современник, 1995. - 423 с.
2. Бычков, А.В. «Исконно русская» земля Сибирь / А.В. Бычков. - Москва : Олимп, 2006 - 316 с.
3. Воробьева, Н. На новых рубежах: о многонациональной прозе наших дней / Н. Воробьева, С. Хитарова. - Москва : Сов. писатель, 1974. - 220 с.
4. Кулемзин, В.М. Знакомьтесь: ханты / В.М. Кулемзин, Н.В. Лукина. - Новосибирск : Наука, 1992. - 136 с.
5. Лагунова, О.К. Интуиция единения в рассказах Е. Айпина / О.К. Лагунова // Космос Севера. - Екатеринбург : Сред.-Урал.кн. изд-во, 2000. - С.76-85.
6. Левицкий, Л.А. Русские писатели ХХвека / Сост. и ред. П.А. Николаев. - Москва : Большая Российская энциклопедия; Рандеву, 2000. - С.541-543.
7. Михайловская, Н.Г. Стиль русскоязычной литературы Севера и Дальнего Востока / Н.Г. Михайловская. - Москва : Наука, 1984. - 157 с.
8. Молданов, Т.А. Культ медведя у народов Сибири и Дальнего Востока / Т.А. Молданов // материалы IV Югорских чтений. - Ханты-Мансийск, 2001. - С.103-109.
9. Пошатаева, А.В. Литературы народов Севера (Истоки. Становление. Развитие) / А.В. Пошатаева. - Москва : Наука, 1988. - 168 с.
10. Санги, В.М. От исторических преданий до исторических романов: О литературе народов Севера / В.М. Санги // Дружба народов. - 1982. - №4 - С.236-250.
11. Сапрыкина, Т.В. Образы природы в повестях «Мещерская сторона» К.Г. Паустовского и «Прощание с Матёрой» В.Г. Распутина / Т.В. Сапрыкин // Вестник МГПУ. Серия: «Филологическое образование». - 2012. - №1(8). - С. 112-120.
12. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. - Москва : Высш.шк., 1999.
- 238 с.
13. Шесталов, Ю.Н. Югорская колыбель / Ю.Н. Шесталов. - Москва : Молодая гвардия, 1972. - 272 с.
14. Эпштейн, М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной...»: система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н. Эпштейн. - Москва : Высшая школа, 1990. - 299 с.
References
1. Aypin, E.D. Bear grief / E.D. Aypin // Oathbreaker. Selected: Novel and Short Stories.
- Moscow : Nash sovremennik, 1995. - 423 p.
2. Bychkov, A.V. The «primordially Russian» land of Siberia / A.V. Bychkov. - Moscow : Olimp, 2006 - 316 p.
3. Vorob'yeva, N. On new frontiers: about the multinational prose of our days / N. Vorob'yeva, S. Khitarova. - Moscow : Sov. pisatel', 1974. - 220 p.
4. Kulemzin, V.M. Meet the Khanty / V.M. Kulemzin, N.V. Lukina. - Novosibirsk: Nauka, 1992. - 136 p.
5. Lagunova, O.K. The intuition of unity in the stories of E. Aypin / O.K. Lagunova // Kosmos Severa. - Yekaterinburg : Sred. -Ural.kn. izd-vo, 2000. - P. 76-85.
6. Levitskiy, L.A. Russian writers of the XX century / Comp. and ed. P.A. Nikolayev. -Moscow : Bol'shaya Rossiyskaya entsiklopediya; Randevu, 2000. - P. 541-543.
7. Mikhaylovskaya, N.G. Style of Russian-language literature of the North and the Far East / N.G. Mikhaylovskaya. - Moscow : Nauka, 1984. - 157 p.
8. Moldanov, T.A. The cult of the bear among the peoples of Siberia and the Far East / T.A. Moldanov // materials of the IV Yugorsk readings. - Khanty-Mansiysk, 2001.
- P. 103-109.
9. Poshatayeva, A.V. Literature of the peoples of the North (Origins. Formation. Development) / A.V. Poshatayeva. - Moscow : Nauka, 1988. - 168 p.
10. Sangi, V.M. From Historical Legends to Historical Novels: On the Literature of the Peoples of the North / V.M. Sangi // Druzhba narodov. - 1982. - No. 4 - P. 236-250.
11. Saprykina, T.V. Images of nature in the vestments of the «Mescherskaya side» by K. G. Paustovsky and «Farewell to Materoy « by V.G. Rasputin / T.V. Saprykina // Vestnik MGPU. Series: «Philosophical education». - 2012. - № 1(8). - P. 112-120.
12. Khalizev, V.E. Literature theory / V.E. Khalizev. - Moscow : Vysshaya shkola, 1999.
- 238 p.
13. Shestalov, YU.N. Yugorskaya kolybel' / YU.N. Shestalov. - Moscow : Molodaya gvardiya, 1972. - 272 p.
14. Epshteyn, M.N. "Nature, the world, the secret of the universe ...": a system of landscape images in Russian poetry / M.N. Epshteyn. - Moscow : Vysshaya shkola, 1990.
- 299 p.
