CC BY-NC-ND
245
III. МУЗЕОЛОГИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ ПРАКТИКИ
С.И. Сотникова
ПРИРОДА И МУЗЕЙ В КУЛЬТУРЕ ЭПОХИ. ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС
Природа как часть Универсума и среда обитания человека издавна была компонентой миропонимания человека, его ментальности. Вместе с тем природа - это источник различных ресурсов, необходимых для жизни общества, и потому она издавна была объектом изучения, практического использования и окультуривания. Длительная история существования мировых цивилизаций является также историей постепенного усиления антропогенного воздействия на природные ландшафты. Во второй половине XX столетия антропогенный прессинг достиг своего апогея: на планете практически исчезли абсолютно не тронутые человеком ландшафты. Природа стала компонентом культуры. Однако хищническая эксплуатация природных ресурсов, игнорирование законов развития природы инициировали начало экологического кризиса, который в настоящее время приобрел всемирный размах; это поставило на повестку дня вопрос о существовании человека как биологического вида.
Проблема преодоления кризисного состояния биосферы имеет несколько аспектов: теоретический, правовой, этический и, наконец, организационный, предполагающий разработку и воплощение конкретных мер по организации рационального природопользования. Теоретический аспект связан с формированием нового, биосферного, типа мышления, основу которого составляет концепция В.И. Вернадского, разработанная им в 20-40-х годах прошлого столетия. Она предполагает рассмотрение человека и окружающей его природной среды как двух взаимосвязанных частей единого целого — биосферы Земли, развивающейся по собственным законам. Теоретические исследования, базирующиеся на биосферном мышлении, позволили разработать идеальную модель развития мирового сообщества — модель «экоустойчивого развития». Она предполагает строгое соотнесение всех видов человеческой деятельности с законами развития биосферы. Теория
коэволюции общества и природы легла в основу разработки практических мер по выходу из экологического кризиса путем организации рационального природопользования. Вместе с тем стало очевидным, что для этого необходима коренная ломка стереотипов, сложившихся в массовом сознании. Как известно, они теснейшим образом связаны с культурной парадигмой эпохи. Поэтому в системе мер по реализации модели экоустойчивого развития мировой цивилизации большое внимание отводится формированию у населения Земли нового, экологического, сознания. В числе общественных институтов, призванных реализовывать эту задачу, большая роль принадлежит музеям — прежде всего естественно-исторического профиля.
Важно отметить, что именно появление симптомов экологического кризиса и первые попытки его сдерживания сопровождались существенными новациями в теории и практике музейного дела. Так, в конце 70-х годов ХХ в. уникальные памятники природы были включены ЮНЕСКО в состав «культурного наследия человечества» как неотъемлемая его часть. Кроме того, началось массовое «омузеивание» основных природоохранных учреждений: заповедников, национальных парков, особо охраняемых природных объектов (ООПО). В состав музейных учреждений вошли также ботанические сады и зоопарки. В научной и просветительской деятельности этих «живых музеев» природы ведущее место принадлежит экологической и природоохранной проблематике. В связи с этим стал интенсивно развиваться раздел музео-логии, рассматривающий различные формы музеефикации природных комплексов и отношений природы и человека.
В рамках программ высшего образования это научное направление реализуется в учебном курсе по естественно-исторической музеологии. Существенное место в нем отведено истории формирования группы музеев, в деятельности которых основное внимание уделяется взаимосвязям природы и культуры.
Данная работа посвящена обзору истории формирования классических музеев естественно-исторического профиля (и их предшественников в эпоху античности).
Античные коллекции натуралиев
Начало коллекционирования природных экспонатов, или натуралиев, восходит к ГУ—Ш вв. до н. э., когда стали появляться первые систематизированные собрания представителей различных «царств природы»1. Считается, что такие коллекции впервые возникли в Ликее — философской школе, созданной в
335 г. до н. э. Аристотелем. Прогуливаясь со своими учениками (отсюда название — «школа перепатетиков»), философ вел с ними беседы, используя для объяснения природных феноменов материал своих коллекций. При Ликее в Афинах существовал зверинец, куда по приказу Александра Македонского (ученика Аристотеля) доставляли экзотических животных из всех дальних земель, завоеванных греками. На базе собранной в результате коллекции Аристотелем было изучено, описано и впервые систематизировано более пятисот видов животных.
Преемник Аристотеля по руководству Ликеем Теофраст собрал, описал и систематизировал около четырехсот видов представителей флоры — не только Средиземноморья, но и других регионов мира. Труды Аристотеля и Теофраста, созданные на базе этих коллекций (в частности, «История животных», «О частях животных», «О движении животных», «О душе» Аристотеля и «Исследование о растениях» в девяти книгах Теофраста), дали основание историкам науки возводить начало становления зоологии и ботаники к культуре античности.
Традиция собирания, изучения и систематизирования натуралиев получила продолжение в крупном культурном центре эллинистического мира — Мусейоне, который был одновременно музеем, библиотекой и обсерваторией, где лучшие умы античного мира проводили свои наблюдения и исследования. Мусейон был основан в конце III в. до н. э. в Александрии, столице Египта; над его созданием по поручению царя Птолемея I на протяжении десяти лет трудился грек Деметрий Фалерский. Размещенный в царском квартале египетской столицы, Мусейон славился самым крупным на то время собранием рукописей на разных языках, своим ботаническим садом и зверинцем, а также большой коллекцией натуралиев.
В литературе имеются указания на существование и в других городах Средиземноморья эллинистической эпохи зоосадов со «священными» и экзотическими животными (птицами и рыбами) при храмах2.
Зоопарки и ботанические сады обычно содержали образцы экзотической флоры и фауны, доставляемые дипломатами, путешественниками и торговцами. Собрания натуралиев включали и неорганический материал: образцы руд, драгоценных и полудрагоценных камней, минералы и горные породы; встречались в них и фрагменты гигантских животных (которые позже будут названы «окаменелостями» и станут предметом палеонтологии — науки о вымерших животных). В античной Греции эти окаменелости считались останками расы титанов, согласно мифологии
населявших Землю в далеком прошлом; гигантские кости служили свидетельством могущества и сверхчеловеческих возможностей этих титанов. В Древнем Риме коллекционирование окаменелостей начало работать на создание благоприятного «политического имиджа» правителя: например, император Август выставил на своей загородной вилле кости гигантских животных, представленные им как останки его великих предков.
Коллекционирование в Средневековье
В культуре раннего Средневековья интерес к необычному, экзотическому природному материалу получает другую направленность: происходит его переосмысление в соответствии с христианской картиной мира в контексте событий Священной истории. Отбор, группировка и интерпретация различных видов животных, растений и минералов определяются тем, что они служат символам либо Горнего, либо Нижнего мира, божественных или демонических сил. Например, в Германии почитали клеста, называя его «христовой птицей»: согласно преданию, необычная форма клюва клеста связана с тем, что он пытался вытащить гвозди из креста, на котором был распят Христос. В пользу «святости» этой птицы свидетельствовал реальный факт нетленности ее тела после смерти, что в настоящее время получило научное объяснение: клест питается семенами хвойных растений, богатых смолой, поэтому происходит его своеобразное прижизненное «бальзамирование»3.
Другими «положительными героями» христианского природоведения были такие фантастические существа, как птица феникс и единорог. Легендарная птица феникс, как полагали, живет тысячу лет благодаря тому, что она не прикоснулась к плодам Древа познания. Единорог считался в Средневековье символом силы и чистоты, а иногда и одним из обличий Христа. Судя по средневековым изображениям, единорог имел голову и гриву лошади (иногда с козлиной бородой), хвост льва, рассеченные копыта антилопы, а главное — закрученный спиралью рог на лбу, служивший магическим средством защиты от наемных убийц (так как обладал сильным противоядием). В качестве фрагментов этого фантастического существа в средневековые коллекции включались обычно рога носорога либо нарвала — морского млекопитающего из семейства дельфиновых.
К растениям, символизирующим демоническую природу, христианское природоведение причисляло, например, мандрагору — средиземноморское растение из семейства пасленовых,
обладающее наркотическими свойствами. Корень мандрагоры по форме напоминал человеческую фигуру, и существовало поверье, что при его выкапывании раздается такой пронзительный крик, что человек умирает от ужаса.
Дьявол представлялся в обличье фантастических зверей — драконов, аспидов и василисков (судя по описаниям и изображениям, василиск имел голову и крылья петуха, туловище змеи).
В природоведении раннего Средневековья классификация минералов также была весьма своеобразной: двенадцать камней, разделенных на четыре группы, символизировали определенные добродетели: яшма, сапфир и халцедон — веру; изумруд, сардоникс (или сардис) — надежду; хризолит, берилл, топаз — любовь; хризопраз, гиацинт и аметист — справедливость. Именно такое толкование представлено в гимне деве Марии (ок. XII в.) при описании ее небесной ризы, украшенной драгоценными камнями4.
Огромную ценность для христианина представляли натура-лии, привезенные паломниками из Святой земли; согласно средневековой «науке», они обладали целебными или оберегающими магическими свойствами. А окаменелости стали рассматриваться как прямые свидетельства трагических событий, связанных с Всемирным потопом.
Museo naturale эпохи Возрождения ( XVI-XVII вв.)
Первые естественно-научные музеи зародились в конце XV — первой половине XVI в. в виде кабинетов натуралиев, или museo naturale. Они появились во Франции, в Швейцарии, в Германии, но наибольшее распространение получили в Италии, где, по подсчетам некоторых исследователей, к концу XVI в. их было не менее двухсот пятидесяти. Выделение из натурфилософии трех «царств природы», их раздельное изучение начались именно в эпоху Возрождения. Знания, базирующиеся на наблюдении, опыте, эксперименте, стали оформляться как новая философия, занявшаяся критикой и пересмотром средневековых представлений о природе. В это же время деятельность museo naturale имела ярко выраженную практическую направленность: они обслуживали, прежде всего, медицину и фармацевтику, для которых природа была потенциальным источником сырья, пригодного для приготовления лекарств. Немецкий врач Георг Агрикола разрабатывал методы лечения болезней горнорабочих с помощью металлов и минералов5. Однако наиболее результативными были исследования в медицинских целях целебных трав, причем ак-
тивно использовался богатый опыт античности и Средневековья. Результаты этих исследований нашли отражение в травниках — справочниках, содержавших подробные описания растений и способов лечения различных заболеваний с их помощью. Особенно широкое распространение травники получили в Европе после изобретения (в середине XVI в.) книгопечатания.
Успехи лечебной медицины (прежде всего фитотерапии) и рост ее популярности среди населения служили дополнительным стимулом к коллекционированию полезных натуралиев. Поэтому новые естественно-научные кабинеты создавались при дворцах светских и духовных правителей, при университетах, академиях и научных обществах. Кроме того, собственные кабинеты имели владельцы аптек и практикующие врачи, что существенно повышало их авторитет.
Например, врач при папском дворе Микеле Меркати (1543—1591) был также смотрителем ботанического сада в Ватикане. Крупные кабинеты имели владельцы итальянских аптек: Франческо Кальчолари (1521—1600) в Вероне, Ферранте Импе-рато (1550—1625) в Неаполе.
Кабинеты при университетах были прообразами классических природоведческих музеев. В учебные программы медицинских факультетов входила «натуральная история», большое внимание уделялось лекарственной терапии. Для освоения студентами приемов и навыков приготовления лекарств использовались коллекции естественно-научных кабинетов, а также ботанические сады, которые входили в структуру европейских университетов. Наибольшей известностью среди естествоиспытателей XVI в. пользовался кабинет профессора натурфилософии Болонского университета Улиссе Альдрованди (1522—1605), который одновременно был директором ботанического сада. Коллекция его кабинета занимала несколько комнат фамильного дворца профессора в Болонье; она включала около семи тысяч засушенных растений и около одиннадцати тысяч образцов животных и минералов. У. Альдрованди задался целью собрать, проанализировать, описать и представить все знания о природе, накопленные к тому времени наукой. В тех случаях, когда приобретение каких-либо образцов было невозможно, отсутствующие в коллекции экспонаты заменялись живописными их изображениями, причем У. Альдрованди на протяжении тридцати лет оплачивал труд живописцев, создавших в итоге около восьми тысяч темперных изображений. Научное наследие профессора составило около четырехсот томов, большая часть которых осталась неопубликованной. В 1603 г. натуралист завещал сенату Болоньи свое
рукописное наследие и кабинет, называемый «восьмое чудо света». Среди наиболее значительных трудов Альдрованди, изданных после его смерти, — «Энциклопедия естествознания», снабженная двадцатью тысячами изображений растений, три тома «Орнитологии», работа «О насекомых».
Немецкий натуралист Конрад фон Геснер является автором первой пятитомной энциклопедии «О животных», созданной им на основе собственных коллекций. Четыре ее тома вышли в свет в 1551 г., пятый — после смерти ученого, погибшего в 1665 г. во время эпидемии чумы6. Энциклопедия содержит ценные описания животных различных классов — млекопитающих, рептилий, птиц, рыб, насекомых. Некоторые из экспонатов коллекции его кабинета до сих пор хранятся в Музее естественной истории города Базеля7.
В XVII столетии естественно-научные кабинеты-музеи начали создаваться также при академиях. Главными принципами этих исследовательских центров были наблюдение, опыт, эксперимент как единственно приемлемые способы получения новых знаний. Первая академия Италии (основанная в 1603 г. в Риме князем Федерико Чези на собственные средства) называлась «Академия деи Линчеи», т. е. «Академия рысьеглазых»: ее члены клялись наблюдать природу глазами столь же зоркими, как у рыси. Академия имела библиотеку, ботанический сад и естественно-научный кабинет. Здесь работали многие известные ученые, в частности Галилео Галилей. После смерти (1630) Чези, а затем осуждения церковью Галилея (1633) академия прекратила свое существование.
Однако прецедент не остался без продолжения: в 1657 г. возникла «Академия опытов» («Академия дель Чименто») во Флоренции, которую основал ученый-кардинал Леопольдо Медичи — брат тосканского правителя. Среди девяти членов этой академии работал профессор Франческо Реди (1626—1698), который выступил с опровержением господствовавшего тогда представления о возможности самозарождения живых организмов из неорганического материала; в современной биологии принцип «живое от живого» стал называться принципом Реди.
Представления об идеальной научной коллекции сформировались задолго до этого. Еще в 1565 г. фламандский врач Самуэль Квиккберг отмечал, что такая коллекция должна отличаться исчерпывающей полнотой, представляя все многообразие феноменов природы, определенным образом упорядоченных. Отныне не курьезы и раритеты, а видовая полнота и систематизация стали определять ценность научной коллекции.
Однако реальная практика комплектования кабинетов шла зачастую вразрез с заявленными принципами. В ХУ!—ХУП вв. кабинеты, как правило, имели в своих собраниях и курьезы; так, коллекция того же У. Альдрованди содержала 712 раритетов, не имевших научной ценности, но привлекавших внимание публики. Одной из таких «приманок» был «дракон или змей с крыльями и ногами», якобы убитый У. Альдрованди в окрестностях Болоньи; его изображение вошло в ряд изданных каталогов, способствуя популярности кабинета.
Между тем в XVII в. естествоиспытатели заговорили о целесообразности создания специализированных естественнонаучных кабинетов. Так, граф Луиджи Марсильи утверждал, что энциклопедические коллекции хороши для несведущей публики, но совершенно непригодны для выполнения серьезных исследований. Созданный графом в Болонье специализированный кабинет он рассматривал как инструмент познания мира приро-ды8. Это был первый опыт создания фактографической базы для науки, дифференцированной по областям предметного знания.
Активное комплектование кабинетов материалами из вновь открытых земель давало широкие возможности для познания многообразия природы Земли. Каждый новый феномен, впервые описанный и исследованный, пополнял научные классификации, занимая определенное место в таксономическом ряду. Поэтому многие объекты, трактовавшиеся прежде как раритеты или курьезы, становились рядовым научным материалом. Первые опровержения связи между окаменелостями и Всемирным потопом дал Бернар Палисси — натуралист-самоучка, странствовавший по Германии, Франции, Нидерландам. В 1575 г. он устроил в Париже постоянную выставку окаменелостей и на протяжении девяти лет комментировал их для посетителей. Б. Палисси высказал мнение (кажется, впервые), что образцы древней флоры и фауны относятся к разным эпохам истории Земли, притом более древним, чем события, описанные в Библии. Он утверждал, что эти животные когда-то обитали в морях, сменившихся впоследствии сушей, и представляют собой местный (автохтонный материал, а не принесенный потопом. Более того, натуралист предположил, что в период обитания животных, останки которых представлены в его коллекции, не было не только людей, но и многих других животных, ныне населяющих планету. Работа Б. Палисси «О природе вод и источников, металлов, солей, камней, почв, огня и эмалей» была издана в 1580 г. в Париже. Его мысли об изменчивости органического мира получили дальнейшее развитие в XVII в., в трудах английского натуралиста Роберта Гука.
В конце XVI в. становятся привычными публикации каталогов собраний естественно-научных кабинетов. Первыми были опубликованы каталоги коллекций крупнейших аптек в Вероне и Неаполе: в 1584 г. — кабинета Кальчолари, в 1599 г. — кабинета Ферранте.
Практически вековой опыт исследовательской работы кабинетов, получивших уже звание музеев, увенчался попыткой создания нормативного документа, регламентирующего их деятельность. Первым таким документом явился «Статус, порядок и правила» Эшмолианского музея в Оксфорде, изданный в 1686 г. В нем указывалось, что музей существует «для развития естественно-научных знаний на основе фактов, а не спекулятивных построений, с целью обучения студентов и проведения научных исследований и экспериментов, в особенности тех, которые полезны для развития Медицины, Промышленности и Торговли»9. Можно сказать, что в этом документе фактически была сформулирована будущая концепция профильного академического (а также университетского) музея.
Наконец, необходимо остановиться на важном для любого музея аспекте его деятельности — на его взаимоотношениях с посетителями. Как было отмечено выше, популярность museo naturale в XVI—XVII вв. зависела от числа посетителей, так что формально кабинеты не были закрытыми учреждениями. Вместе с тем для их посещения и тем более допуска к его коллекциям требовались рекомендательные письма авторитетных лиц, принадлежавших к светской, духовной или интеллектуальной элите. Собственники кабинетов вели специальные книги посещений, причем особо отмечались знатоки, любители естествознания. В частности, их учет вел на протяжении последних десяти лет своей жизни Конрад фон Геснер: в «Книге друзей» содержится более двухсот автографов известных натуралистов, посетивших его кабинет. У. Альдрованди, наоборот, особо отмечал именитых гостей — в книге с золотым обрезом, обитой красной дорогой тканью10.
В кабинетах проходили диспуты, осуществлялся обмен экспонатами, обсуждались методы описания и систематизации материала. Здесь создавался будущий интеллектуальный потенциал академических музеев, а впоследствии и академических институтов. Во второй половине XVII в. в ряде европейских стран появились (при поддержке властей) новые, национальные, научные учреждения: в 1660 г. — Лондонское королевское общество; в 1666 г. — Академия наук в Париже; в 1700 г. — Прусская академия наук в Берлине, а в 1724 г. — Академия наук в Санкт-Петербурге. Основ-
ной базой для наблюдений и экспериментов в них по-прежнему служили естественно-научные кабинеты (museo naturale).
Музейные коллекции России
В России формирование музейных коллекций естественно-исторического профиля восходит к Кунсткамере — первому государственному музею, созданному Петром I в 1714 г. Как известно, собрание Кунсткамеры было комплексным, однако обилие естественно-исторического материала, поступившего в музей после Великой Северной экспедиции (1733—1743), привело к обособлению его в отдельную структуру — Натуркамеру. Ее коллекции служили базой для изучения «натуральной истории» (естествознания) в России. С этими коллекциями работали многие из тех, кто впоследствии стал крупным ученым, академиком, гордостью России — М.В. Ломоносов, П. Паллас, В.М. Севергин и другие.
В первой трети XIX столетия единое собрание Натуркамеры было разделено на три отдела (кабинета), соответствующих трем «царствам природы»: минералогический, ботанический и зоологический. В 1836 г. эти отделы обрели статус самостоятельных (профильных) музеев. Необходимо отметить, что эти академические музеи представляли собой крупные научно-исследовательские учреждения, на базе которых затем были созданы профильные академические институты.
Музееведение в конце XVIII—XIX в. развивалось экстенсивно: оно представляло собой своеобразную совокупность вспомогательных дисциплин, обслуживающих формирующиеся области предметного знания. В это время наряду с академическими музеями формировались учебные (университетские) кабинеты природоведческой направленности. Первый такой кабинет натуралиев возник при библиотеке Московского университета в 1759 г., а с 1791 г. он стал называться Музеем натуральной истории (поступив в ведение соответствующей кафедры). Курс «натуральной истории» читался на медицинском факультете, причем коллекции музея использовались профессорами и при чтении лекций, и на практических занятиях. Статус Музея натуральной истории как учебно-вспомогательного подразделения был закреплен в первом университетском уставе 1804 г. В специальном параграфе предусматривалось создание научных обществ, финансирование которых брало на себя правление университета. По инициативе первого директора Музея натуральной истории Г.И. Фишера в 1805 г. в университете было учреждено Московское общество испытателей природы (МОИП). Согласно уставу, Общество ставило своей целью изуче-
ние естественной истории России и пропаганду естественно-исторических знаний среди населения. Все собранные Обществом коллекции (за счет даров, покупок, специальных экспедиций) поступали в университетский музей для использования в учебных программах и научных исследованиях. На мой взгляд, важную роль сыграла предусмотренная уставом возможность совмещения должностей заведующего кафедрой, директора музея и председателя МОИП в одном лице. Это не было исключением, сделанным только для Г.И. Фишера, а оставалось правилом в течение всего XIX в. Организационное единство науки, образовательной программы и комплектования музея, безусловно, гарантировало поддержание образования на уровне современных научных достижений. До 60-х годов XIX столетия МОИП было главным источником комплектования научного и учебного фондов музея. В 1864 г. в Московском университете возникло еще одно научное объединение — Общество любителей естествознания, учрежденное директором музея и заведующим кафедрой зоологии А.П. Богдановым. В 1867 г. оно было переименовано в Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАЭ).
Университетская наука внесла существенный вклад не только в предметное знание, но и в теорию музееведения. В частности, длительная практика бытования музея в университете привела к параллельному формированию двух его самостоятельных фондов — исследовательского (научного) и учебно-вспомогательного. В ХУШ в. научный фонд музея комплектовался на основе отечественного материала, а с началом кругосветных плаваний XIX столетия в него хлынул обильный материал, позволивший резко расширить проблематику научных исследований, ввести новые методы комплектования самого фонда. Учебно-вспомогательный фонд создавался в строгом соответствии с образовательными программами и представлял собой подборку тематических коллекций к лекционным курсам и практическим занятиям.
В первой трети XIX в. сложились стратегия и тактика создания и функционирования современной сети академических и учебных музеев естественно-научного профиля. Еще в первой половине XIX в. музеи издавали обширные справочные материалы, закладывавшие фундамент для будущих теоретических обобщений. Ярким примером может служить пятитомное издание «Флорика Сибири» И. Гмелина; в нем представлен уникальный материал, собранный ученым во время Великой Северной экспедиции, — описание 1170 новых, не известных прежде, видов растений. Замечательный шведский натуралист Карл Линней отмечал в связи с этим изданием, что И. Гмелин открыл столько же новых видов, сколько все
ботаники мира, вместе взятые. Это свидетельствует о необычайно высокой профессиональной компетенции сотрудников отечественных музеев. В конце XIX в. в них работали такие светила мировой науки, как супруги А.П. и М.П. Павловы, В.И. Вернадский. Разработка В.И. Вернадским новых направлений в минералогии и геохимии была бы невозможна без его длительной работы в музеях Москвы и Санкт-Петербурга. Став заведующим кафедрой и кабинетом минералогии Московского университета (1891), В.И. Вернадский развернул фундаментальные исследования в области новой дисциплины — биогеохимии, наметил общие контуры своего будущего учения о биосфере. Им были созданы (вместе с супругами Павловыми) Минералогический и Геологический научно-исследовательские институты и музеи при них; такого прецедента мировая вузовская наука еще не знала.
В академических музеях России в XIX в. сложилась общая концепция современного профильного музея как исследовательского института. Она предполагает сбор, изучение и систематизацию всего видового многообразия природных феноменов (растений, животных, минералов, горных пород). Конечным «продуктом» научно-исследовательской деятельности каждого крупного академического музея является составление серии систематических каталогов. Например, в зоологическом музее — это каталоги млекопитающих, птиц, рыб и т. д.; в палеонтологическом — каталоги «руководящих» ископаемых животных по геологическим периодам и т. д. В соответствии с этой общей задачей строится вся деятельность музея по комплектованию, методам научной обработки, описанию, систематизации, а также представлению материала в экспозиции. Профильный музей изначально обращен к исследователю-предметнику и лишь потом — к рядовому (не имеющему специальной подготовки) посетителю. Неслучайно многие академические музеи до сих пор являются структурными подразделениями научно-исследовательских институтов и их филиалов, существуя на правах лаборатории или отдела.
Видовое разнообразие академических музеев складывалось постепенно, по мере дифференциации геолого-географических и биологических наук. В течение XIX и ХХ вв. наряду с комплексными геологическими музеями возникли минералогические, палеонтологические, геологические, петрографические музеи. Развитие цикла географических и биологических наук сопровождалось появлением таких музеев, как почвенные, лимнологические, океанографические и др. Наконец во второй половине XX в. логика развития науки привела к появлению узкоспециализированных
музеев, которые часто являются отделами или лабораториями исследовательских центров. Примерами могут служить Музей вечной мерзлоты в Игарке (в составе СО РАН), Музей вулканологии в Магадане (в составе ДВО РАН) и др.
Культурно-образовательная деятельность в академическом музее носит второстепенный характер и направлена в основном на ознакомление специально подготовленных посетителей с новыми научными данными и исследованиями. Вместе с тем с 70-х годов XX столетия четко обозначилась тенденция к более пристальному вниманию этих же музеев к рядовому посетителю (непрофессионалу). Причина такого поворота связана с симптомами глобального экологического кризиса и поисками путей выхода из него. В настоящее время экологическая проблематика, адаптированная к профилю музея, занимает одно из ведущих мест в культурно-образовательных программах музеев естественно-научного профиля. Это относится прежде всего к Государственному биологическому музею имени К.А. Тимирязева, Дарвиновскому государственному музею, а также к некоторым краеведческим музеям, имеющим достаточно богатые коллекции. В музеях биологического профиля значительное внимание в экскурсионной и выставочной работе уделяется проблеме исчезновения редких и уникальных видов животных и растений, механизмам необратимых изменений среды в связи с антропогенным воздействием, проблеме воссоздания биологического разнообразия. В минералогических и геологических музеях экологический акцент культурно-образовательной деятельности посвящен проблемам исчерпанности ряда минеральных ресурсов, поиска новых источников сырья и энергии, вредным технологиям добычи и переработки ископаемых и пр. В палеонтологических музеях особое место отводится анализу былых геологических катастроф, сопровождавшихся резкими изменениями среды обитания; этот материал соотносится с современными кризисными ситуациями, спровоцированными антропогенным прессингом на природу.
Таким образом, экологический кризис способствовал определенному повороту в деятельности природоведческого музея, его возвращению в лоно культуры, в частности в качестве средства формирования экологического сознания населения. Произошел возврат к античному пониманию единства человека и природы, выстраданный и осознанный в ситуации экологического кризиса. Оказалось, что мы действительно часть биосферы, а не покорители природы, причем именно объективные законы ее развития обеспечивают основные параметры существования человечества.
Примечания
10
1 Сотникова С.И. Музеология. М., 2004. С. 20-22.
2 Основы музееведения. М., 2005. С. 110.
3 Марчукова С.М. Естественно-научные представления в средневековой Европе. СПб., 1999. С. 14.
4 Там же. С. 10-11.
5 Юренева Т.Ю. Музей в мировой культуре. М., 2003. С. 122.
6 Грицкевич В.П. История музейного дела до конца XVIII века в двух частях. СПб., 2001. С. 154.
7 Сотникова С.И. Указ. соч. С. 45.
8 Юренева Т.Ю. Указ. соч. С. 159.
9 Цит. по: Юренева Т.Ю. Указ. соч. С. 172. Там же. С. 132.
