CC BY
35Природа девиантного экономического поведения (социально-философский анализ)
Колесников Леонид Александрович,
аспирант кафедры философии, ФГАОУ ВО «Волгоградский государственный университет» E-mail delav_ego@inbox.ru
Статья посвящена природе экономических девиаций. в качестве философской категории, способной объяснить глубинную природу экономической девиации, может служить понятие отчуждения. Исходя из гегелевского определения отчуждения как «превращения всякой определенности в противоположную ей», девиация может рассматриваться как продукт определенного социального порядка, в данном случае - экономического, но перерастающий в его отрицание через нарушение норм. В рамках марксистской теории экономические, как и любые другие, нормы и практики есть не что иное, как форма социального бытия человека; следовательно, отчуждение от них, проявляющееся в их игнорировании или сознательном нарушении, есть проявление отчуждения от других людей, создавших этот порядок. Таким образом, можно дать следующее рабочее определение девиантного экономического поведения: это форма отчуждения, выражающаяся в отрицании сложившегося порядка производства, обмена и распределения благ.
Ключевые слова: экономическое поведение, девиация, отчуждение, обмен, порядок.
Девиантное экономическое поведение представляет собой сложный конструкт, раскрыть суть которого - значит прежде всего последовательно прояснить все понятия, его образующие.
Сам концепт «поведение» призван подчеркнуть, что все поступки, совершаемые человеком, не являются оторванными друг от друга, а складываются в определенную цепочку или систему, будучи объединены наличием общих оснований, к числу которых могут относиться, в частности:
- паттерны - устойчивые ментальные модели, задающие готовый образ реальности как основу для действий;
- установки - предрасположенности и готовности действовать определенным образом в зависимости от условий;
- габитус - общий поведенческий рисунок как взаимосвязь всех внешних проявлений (П. Бур-дье определяет это понятие как «как система схем восприятия и оценивания, как когнитивные и развивающие структуры, которые агенты получают в ходе их продолжительного опыта в какой-то позиции в социальном мире.Габитус есть одновременно система схем производства практик и система схем восприятия и оценивания практик» [3, с. 75]).
Переход от анализа отдельных действий к поведению знаменует поиск общих объяснительных принципов, которые придают осмысленность отдельным актам, а значит, подталкивают к макро-социологическим и социально-философским построениям.
Далее, выделять разные виды поведения (например, экономическое, политическое, правовое, религиозное и т.п.) значит претендовать на обнаружение принципиально значимых особенностей каждой такой сферы и выявление соответствующей детерминации - набора переменных, влияющих на поведение.
Если принять за основу, что отправной точкой девиации является нарушение нормы, то можно констатировать фундаментальную двойственность обоих этих явлений, в зависимости от того, в дескриптивном или прескриптивном значении берется понятие «норма».
В дескриптивном плане норма - это всего лишь наиболее распространенный и типичный вариант поведения, и тогда девиацией оказывается любое, помимо общепринятого, поведение, отнюдь не только социально осуждаемое, но и, например, экономически инновационное или обусловленное, наоборот, какими-либо редкими, например, уста-
сз о
о Л о
о сз о в
ревающими экономическими обычаями и предпочтениями.
В прескриптивном смысле норма - это правило поведения, вытекающее из определенного авторитета, или источника власти, и в этом случае девиация есть деяние, совершаемое вопреки этому правилу, создающее в силу этого опасность для экономического порядка, чаще всего наказуемое установленными санкциями.
Однако характеристика девиации как нарушения нормы само по себе еще не носит характера философской идеи, поскольку отображает лишь поверхностные, непосредственно наблюдаемые черты явления.
Как представляется, в качестве философской категории, способной объяснить глубинную природу экономической девиации, может служить понятие отчуждения.
Как известно, в трактовке категории «отчуждение» выделяются две основные традиции: гегелевская и марксистская, одна из которых выступает основой для другой, но подвергается некоторому существенному пересмотру.
В философии Гегеля отчуждение - это естественный и необходимый момент развития любого явления, благодаря которому возможно, в частности, его самопознание: «Наиболее всеобщим образом мышление фиксирует это различие посредством абсолютного противоположения хорошего и дурного, кои, избегая друг друга, никак не могут стать одним и тем же. Но непосредственный переход в противоположное - душа этого устойчивого бытия; наличное бытие, напротив, есть превращение всякой определенности в противоположную ей, и лишь это отчуждение есть сущность и сохранение целого» [4, с. 252].
Таким образом, отчуждение, по сути, неизбежно везде, где существует усложняющееся целое, некоторые элементы которого приобретают самостоятельность и уже в новом качестве обогащают всю систему.
Иное видение отчуждения предлагает Маркс, который акцентирует внимание на его рисках и в целом представляет отчуждение в качестве негативного явления, подчеркивая его враждебность человеку: «Отчуждение рабочего в его продукте имеет не только то значение, что его труд становится предметом, приобретает внешнее существование, но еще и то значение, что его труд существует вне его, независимо от него, как нечто чужое для него, и что этот труд становится противостоящей ему самостоятельной силой; что жизнь, сообщенная им предмету, выступает против него как враждебная и чуждая» [12, с. 90].
Возвращаясь к экономическим девиациям, отметим, что существуют основания определять их через отчуждение и в его гегелевской, и в марке систской версиях.
М Исходя из гегелевского определения отчуж-^ дения как «превращения всякой определенности ° в противоположную ей», девиация может рассма-ав триваться как продукт определенного социально-
го порядка, в данном случае - экономического, но перерастающий в его отрицание через нарушение норм.
В рамках марксистской теории экономические девиации подходят под один из четырех типов отчуждения, а именно - отчуждение от других людей.
С точки зрения Маркса, отчуждение процесса и продуктов труда влечет прежде всего утрату человеком его родовой сущности, которая состоит в «практическом созидании предметного мира»; в результате этого человек оказывается чужим для самого себя, как следствие - неспособным узнать себя в других: «Непосредственным следствием того, что человек отчужден от продукта своего труда, от своей жизнедеятельности, от своей родовой сущности, является отчуждение человека от человека. Когда человек противостоит самому себе, то ему противостоит другой человек. То, что можно сказать об отношении человека к своему труду, к продукту своего труда и к самому себе, то же можно сказать и об отношении человека к другому человеку, а также к труду и к предмету труда другого человека» [12, с. 94].
Однако экономические, как и любые другие, нормы и практики есть не что иное, как форма социального бытия человека; следовательно, отчуждение от них, проявляющееся в их игнорировании или сознательном нарушении, есть проявление отчуждения от других людей, создавших этот порядок.
Иначе говоря, с марксистских позиций экономические девиации выступают прежде всего как симптом присутствующего в данной экономической системе отчуждения, масштаб которого можно измерить интенсивностью этих девиаций.
Таким образом, можно дать следующее рабочее определение девиантного экономического поведения: это форма отчуждения, выражающаяся в отрицании сложившегося порядка производства, обмена и распределения благ.
Как верно отмечает Е.В. Камнева, «главным источником девиантного экономического поведения является возникновение проблемы выбора альтернативного поведения...» [8, с. 156].
С социально-философской точки зрения это означает, что центральной проблемой девиантно-го экономического поведения выступает конфликт порядка и свободы.
Любой экономический уклад, организуя определенными способами рынок товаров и услуг, денежное обращение, торговый обмен, ставит пределы индивидуальному и групповому поведению, оставляя в то же время некоторый простор для хозяйственной самостоятельности, зависящий от типа экономики - значительно шире в рыночной экономике, более ограниченный в традиционной или плановой.
Тем самым экономика, как бы она ни строилась, становится не только ареной для хозяйственной самореализации человека, средством удовлетворения его материальных потребностей, но и препятствием на этом пути.
Альтернативность поведения, формально или неформально допускаемая в рамках той или иной экономической нормативности, значительно расширяется, если к числу этих альтернатив добавляются исключаемые или вовсе не предусматриваемые соответствующей конструкцией социального порядка.
Свобода воли «человека экономического» наталкивается на несколько уровней нормативного опосредования, что позволяет дифференцировать возможные девиации с учетом многообразия самих нормативных систем:
- экономические девиации в узком смысле - нарушения законов и правил, имманентных собственно экономическому пространству;
- экономические девиации в широком смысле -отчуждение от общесоциальных норм, относительно внешних и самостоятельных по отношению к экономике, не выражающих ее своеобразие, прежде всего норм права и морали. Принимая во внимание постоянно усложняющуюся структуру социального мира с соответствующими нормативными последствиями, приходится выделить также третий вариант:
- частные экономические девиации как поведение, противоречащее нормам субкультурного или корпоративного типа.
Это вновь влияет на понимание сути деви-антного экономического поведения, которое может рассматриваться либо как аномия, либо как криптонормативность.
Понятие аномии, как известно, предложено Э. Дюркгеймом для обозначения крайних форм социальной дезинтеграции. По сути, речь идет о кризисе или полном отсутствии надлежащего регулирования; например, говоря о разделении труда как факторе, разрушающем социальную солидарность, Дюркгейм заключает, что если «разделение труда во всех этих случаях не производит солидарность, то потому, что отношения органов не регламентируются, потому что они находятся в состоянии аномии» [5, с. 342].
В современных исследованиях даются следующие определения: «Аномия (от франц. anomia, в соответствии с этимологией отсутствие закона, организации) представляет собой состояние общественного сознания, обусловленное кризисом или трансформацией общества, противоречием между провозглашенными целями и невозможностью их реализовать, что приводит к игнорированию социо-правовых и социо-культурных норм, к распространению разного рода социальных девиаций» [7, с. 133].
Таким образом, рассматривать девиантное экономическое поведение в качестве аномии -значит заострять внимание на слабости официального нормативного порядка, и в этом случае наличие параллельных или альтернативных норм воспринимается исключительно как «искажение» или распад исходных образцов поведения: «В кризисном обществе состояние тотальной аномии объясняется тем, что из-за многообразия культур,
сообществ возникает огромное количество течений, групп с различными ценностями, установками, которые в свою очередь порождают новые, синтетические формы нарушения наличных норм. Аномическое общество, несущее в себе несколько моделей (феодальное, квазикапиталистическое, гражданское и др.), имманентно содержит конфронтацию, социальную разобщенность, сегрегацию, дискриминацию, обладает минимумом идентичности и интеграции. Снижение степени ин-тегрированности в аномическом обществе порождает отдельные локальные нормативно-правовые системы, отдельные сообщества с аутентичным правовым сознанием» [1, с. 218].
Легко видеть, что такой образ девиации основан на иерархической модели, где заранее существует ряд явлений, которым приписывается привилегированный статус, а все остальные, противоречащие им, априори объявляются чем-то вторичным, и их онтологическая самостоятельность отрицается.
Другой возможный принцип познания экономической девиантности основан на идее нормативного конфликта.
Тот же самый, по существу, набор фактов в этом случае интерпретируется несколько иным способом: если аномия по своей этимологии - это отрицание, указание на отсутствие или нехватку нормативной упорядоченности, то идея нормативного конфликта состоит в том, что девиация есть столкновение нескольких порядков, а субъект де-виантного поведения отчужден не вообще от социального регулирования как такового, а лишь от некоторой его части, будучи в то же время привержен каким-то другим правилам.
В этой трактовке, поскольку множественность регуляторов присуща современной экономической жизни как атрибут, то и девиация становится ее естественной характеристикой.
Например, уклонение от уплаты налогов, несомненно, является девиацией с точки зрения государственного правопорядка. Однако если исходить из того, что одним из законов рыночной экономики является стремление к максимизации прибыли, то с этой точки зрения само налогообложение выступает как препятствие к достижению цели, и, следовательно, поведение хозяйствующего субъекта, который использует различные средства для уменьшения налоговых выплат, в том числе незаконные, является нормативно оправданным в чисто экономическом отношении. Что касается морального аспекта, то этически подобное деяние само по себе выглядит скорее индифферентным, точнее, его статус будет скорее определяться моральной оценкой государства и его текущей политики.
В качестве другого примера может выступать сфера современного антимонопольного регулирования. С одной стороны, конкуренция является одним их механизмов рынка, и ее поддержка со стороны государства, казалось бы, полностью соответствует экономическим законам: «Конкуренция
сз о
о Л о
о сз о в
является основой функционирования рыночной экономики - а значит, и основой конституционного строя, поскольку создает механизм, устанавливающий на рынке равновесные цены на товары и услуги в зависимости от соотношения спроса и предложения на них. Конкуренции противостоит монополия, когда число продавцов становится столь малым, что каждый продавец в состоянии оказывать влияние через регулирование предложения товаров на их цену, что в конечном итоге приводит к неэффективному распределению ресурсов» [10, с. 113].
Однако проблема заключается в том, что экономическое развитие предполагает и конкуренцию, и монополию как одинаково естественные сценарии рыночного взаимодействия. Отрицая монополизацию и защищая конкуренцию, государство тем самым ставит вне закона те формы доминирования на рынке, которые экономически, наоборот, могут восприниматься хозяйствующими субъектами в качестве цели своей деятельности, обусловленной в свою очередь, собственно экономическими нормами и ценностями.
Аксиологическая характеристика экономических девиаций, таким образом, будет зависеть от разрешения основной ценностной проблемы, связанной с пониманием свободы.
Например, в так называемой «персонали-стической» философии свободы, обоснованной Н.А. Бердяевым, отрицание и преодоление социального порядка - это почти неизбежное условие свободы: «Отвлеченная идея бытия, как царства неизменного порядка, отвлеченно-общего, есть всегда порабощение свободного творческого духа человека. Дух не подчинен порядку бытия, он в него вторгается, его прерывает и может его изменять. С этой свободой духа связано личное существование. Оно требует признания бытия чем-то вторичным» [2, с. 69].
С этой точки зрения, все то, что в рамках нормативного экономического, морального или правового порядка однозначно квалифицируется как девиация, может выступать проявлением индивидуальной свободы человека.
Ценностная амбивалентность экономических девиаций особенно наглядно проявляется в условиях социальных изменений, на что обращал внимание, в частности, М.М. Ковалевский, анализируя различия в оценках различных экономических новаций со стороны представителей противоборствующих социальных сил: «всякая перемена, систематически охватывающая различные стороны социальной жизни, необходимо имеет в своей свите победителей и побежденных: тех, чье благосостояние было создано на счет данных условий, и тех, чьи интересы были принесены в жертву» [9, с. 395].
Иными словами, любой нормативный порядок является лишь временным слепком сложившей-е ся системы социальных ценностей и, как правило, е подлежит замене иными моделями социального ^ устройства, в которых то, что считается девиацией ей, может послужить началами нового норматив-1 ного поведения.
Таким образом, отправной точкой экономической девиации, понимаемой как отчуждение, следует считать наличие уже сложившегося и относительно устоявшегося хозяйственно-экономического регулирования.
Этот момент специально подчеркивается, например, в социально-философской концепции Р. Штаммлера, который настаивает на том, что экономический характер тех или иных явлений задается вовсе не самим фактом их существования, а лишь его особым социальным значением и статусом: «Затасканный пример, что двадцать работающих людей, если они приняли правильно рассчитанное разделение труда, могут произвести больше булавок, чем если каждый из них станет выделывать каждую отдельную булавку с начала и до конца, не есть еще политико-экономический тезис в социальном смысле, а только технический факт. Социально-хозяйственное явление будет перед нами тогда, когда мы примем во внимание и особое социальное регулирование, при котором совершается этот процесс, все равно, рассматриваем ли мы урегулированную форму организации и отношение рабочих друг к другу или право распоряжения продуктом, или же оцениваем техническую возможность сотрудничества в его значении для народного благосостояния» [13, с. 223].
Однако экономический порядок общества насыщен силой отчуждения, более того, он и является его первоисточником из-за феномена эксплуатации, который почти автоматически возникает при любой системе хозяйствования.
По Марксу, отчуждение как отнятие у трудящегося произведенного им продукта влечет дальнейшее отчуждение от самого процесса труда, от самого себя как его субъекта и от других, себе подобных.
Отчуждение социально-экономическое неизбежно получает свое развитие в отчуждении психологическом. Как отмечает Д.М. Зиновьева, «действуя, личность создает отчужденные-объективированные формы. В этих формах личность стремится узнать и познать себя. Но это возможно, преимущественно, в формах, созданных ею лично и по ее замыслу. Разного рода объективации, которые она застает уже наличными в этом мире, не всегда поддаются ее узнаванию и обладанию, более того, препятствуют ее самореализации и самоосуществлению. Это вызывает разрушительное воздействие на самосознание личности, ибо она стремится обитать в мире, который является ее продолжением» [6, с. 32]. В последующем процесс отчуждения может продолжаться либо в скрытой форме, когда при внутренней отчужденности субъект продолжает подчиняться требованиям экономической системы, либо в открытой, и тогда начинается девиация, при которой действия данного лица уже идут вразрез с нормативными установлениями.
И здесь также возможны различные сценарии, например, как автоматические девиации, когда субъект преступает экономические или иные нор-
мы по причине их забвения или игнорирования, так и вполне осознанные, вызванные активным неприятием официального экономического порядка.
Под давлением отчуждения происходит либо поведенческое отторжение от норм и правил экономической жизни, выражающееся в их простом несоблюдении, либо присоединение к качественно иному «теневому» порядку, обладающего своей собственной нормативной матрицей, противостоящей исходному диспозитиву.
Однако попытки справиться с отчуждением посредством прямого нарушения императивов или через какие-либо контркультурные альтернативы, разумеется, не могут оказаться результативными. Как пишет Д. Лукач, «принимая во внимание лишь формы общественной активности всех видов, созревшие для реальных действий, непосредственно можно было бы сказать, что ни средства действий, свойственные надстройке, ни формы идеологического сознания не в состоянии вырвать сменяющие друг друга формы отчуждения из круга исторических событий. Представляется, следовательно, что при всей их противоречивости, часто в высшей степени критической, они подтверждают то впечатление, будто цепь следующих друг за другом видов отчуждения была объективно неизбежной формой родовой сущности в общественном бытии, адекватно выражающей данное состояние процесса нарастания социальности, подобно тому как родовая немота была такой формой ее проявления в природе» [11, с. 266].
Будучи формой устремления человека от отчуждения к свободе, экономические девиации, будучи превращенными формами рационального экономического поведения, сохраняют присущий ему эффект отчужденности.
Литература
1. Анисимова С.Г. Предпосылки и условия аномии в России: девиантологический дискурс// Вестник РГГУ. Серия «Философия. Социология. Искусствоведение». - 2012. - С. 208-221.
2. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека (Опыт персоналистической философии). Париж: YMCA-Press. - 224 с.
3. Бурдье П. Социология социального пространства. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. - 288 с.
4. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. М.: Наука, 2000. - 495 с.
5. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1990. -575 с.
6. Зиновьева Д.М. Психология отчуждения. Волгоград: Изд-во ГОУ ВПО «ВАГС», 2005. - 172 с.
7. Кавецкий С.Т. Дюркгейм о социальной солидарности и аномии//Социологические исследования. - 2013. - № 5. - С. 129-133
8. Камнева Е.В. Девиантное поведение субъекта экономических отношений: понятие, меха-
низмы и последств//Социально-гуманитарные знания. - 2020. - № 1. - С. 155-161.
9. Ковалевский М.М. Экономический строй Рос-сии//Избранные труды. - В 2 ч. - Ч. 1. М.: РОС-СПЭН,2010. - 576 с
10. Конституционная экономика/Отв. ред. Г.А. Гад-жиев. М.: Юстицинформ, 2010. - 256 с.
11. Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены. М.: Прогресс, 1991. - 417 с.
12. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - Т. 42. М.: Политиздат, 1974. - С. 41-174
13. Штаммлер Р. Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории: Социально-философское исследование. М. Издательство URSS, 2010. - 310 с.
THE NATURE OF DEVIANT ECONOMIC BEHAVIOR (SOCIO-PHILOSOPHICAL ANALYSIS)
Kolesnikov L.A.
Volgograd State University
The article is devoted to the nature of economic deviations. The concept of alienation can serve as a philosophical category that can explain the deep nature of economic deviation. Proceeding from Hegel's definition of alienation as "the transformation of any certainty into the opposite of it," deviation can be considered as a product of a certain social order, in this case, economic, but growing into its denial through violation of norms. Within the framework of Marxist theory, economic norms and practices, like any other, are nothing but a form of human social existence; consequently, alienation from them, manifested in their ignoring or conscious violation, is a manifestation of alienation from other people who created this order. Thus, the following working definition of deviant economic behavior can be given: this is a form of alienation, expressed in the denial of the established order of production, exchange and distribution of goods.
Keywords: economic behavior, deviation, alienation, exchange, order.
References
1. Anisimova S.G. Preconditions and conditions of anomie in Russia: deviantological discourse // Bulletin of the Russian State University for the Humanities. Series "Philosophy. Sociology. Art Criticism ". - 2012. - S. 208-221.
2. Berdyaev N.A. On slavery and human freedom (Experience of personalistic philosophy). Paris: YMCA-Press. - 224 p.
3. Bourdieu P. Sociology of social space. M.: Institute of Experimental Sociology; SPb.: Aleteya, 2007. - 288 p.
4. Hegel G.V.F. The phenomenology of the spirit. Moscow: Nauka, 2000. - 495 p.
5. Durkheim E. On the division of social labor. Sociology method. Moscow: Nauka, 1990. - 575 p.
6. Zinovieva D.M. The psychology of alienation. Volgograd: Publishing house of GOU VPO "VAGS", 2005. - 172 p.
7. Kavetskiy S.T. Durkheim on social solidarity and anomie // Sociological research. - 2013. - No. 5. - S. 129-133
8. Kamneva E.V. Deviant behavior of the subject of economic relations: concept, mechanisms and consequences // Social and humanitarian knowledge. - 2020. - No. 1. - S. 155-161.
9. Kovalevsky M.M. The economic system of Russia // Selected works. - At 2 o'clock - Part 1. M.: ROSSPEN, 2010. - 576 s
10. Constitutional Economics / Otv. ed. G.A. Hajiyev. M.: Yustitsin-form, 2010. - 256 p.
11. Lukach D. Towards the ontology of social life. Prolegomena. M.: Progress, 1991. - 417 p.
12. Marx K. Economic and philosophical manuscripts of 1844 // Marx K., Engels F. Works. - T.42. M.: Politizdat, 1974. - S. 41-174
13. Stammler R. Economy and law from the point of view of a materialistic understanding of history: Socio-philosophical research. M. Publishing house URSS, 2010. - 310 p.
C3
о
о Л о
о сз о в
