CC BY
51О.В. Афанасов
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД В ИНДУСТРИАЛЬНОМ ОСВОЕНИИ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ В КОНЦЕ 1940-НАЧАЛЕ 1960-х гг.
В августе 1947 г. под эгидой Всесоюзной Академии наук в г. Иркутске состоялась известная научная конференция по изучению производственных сил Иркутской области, которая признала ведущую роль региона в дальнейшем индустриальном развитии СССР1. Однако в решениях научного форума по понятным причинам не была озвучена проблема формирования трудовых ресурсов для решения столь масштабных экономических задач в условиях слабого заселения Приангарья, так как основную роль в этом процессе должны были сыграть «спецконтингенты» МВД СССР (заключенные, военнопленные, спецпоселенцы и др.). Не случайно с конца 1940-х гг. на территории Иркутской области была развернута широкая сеть исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ), осуществлявших возведение крупнейших объектов народного хозяйства в регионе.
О существенной роли принудительного труда в выполнении плана четвертой пятилетки сообщалось на страницах официальной документации мест заключения. Как указывалось в протоколе первой партконференции Ангарского ИТЛ (25-26 мая 1948 г.), «предприятия МВД занимают большое место в плане послевоенной пятилетки восстановления и развития народного хозяйства и со своими задачами справляются успешно»2. Но за фасадом «успешной работы» многочисленных «предприятий МВД» скрывалось громадное число жертв и миллионы искалеченных судеб ни в чем не повинных людей. Только в Иркутской области через горнило мест заключений прошли сотни тысяч заключенных, многие из которых, не выдержав суровых климатических условий, нечеловеческого обращения со стороны охраны, тяжелого физического труда, навечно остались в Иркутской земле.
В 1940-1950-е гг. принудительный труд применялся на строительстве и обслуживании многих промышленных объектов Иркутской области. Заключенные Китойского ИТЛ (1947-1961)3,
© О.В. Афанасов, 2009
численность которых достигала 58 768 человек (на 1.01.1952 г.)4, возводили нефтехимический завод и другие предприятия г Ангарска, осуществляли жилищное строительство. На работах треста Лензолото были задействованы узники Бодайбинского ИТЛ (1947-1954), в котором, по имеющимся данным, максимально содержалось 8 304 человека (на 01.12.1948 г.)5. Строительство завода горного оборудования в г Усолье-Сибирское осуществляли заключенные Усольского ИТЛ (1949-1953), количество которых доходило до 2 681 человека (на 01.12.1947 г. )6 Кроме того, на промышленных объектах г. Иркутска и некоторых районов области использовались заключенные небольших исправительно-трудовых учреждений (исправительно-трудовые колонии, отдельные лагерные пункты и лагерные отделения) областного подчинения.
К числу крупнейших строительных объектов Иркутской области, на котором широко использовался труд заключенных, относился Западный участок БАМа (Тайшет-Братск-Лена). В разные годы послевоенной пятилетки сооружение этой железной дороги осуществляли различные строительные и лагерные управления: Тайшетстрой, Ангарстрой, Западное управление строительства БАМ, лагерь японских военнопленных № 7, Ангарский ИТЛ, Братский ИТЛ, особый лагерь № 7 МВД СССР «Озерный» (с 1954 г. — Озерный ИТЛ), Тайшетский ИТЛ.
В районе железной дороги Тайшет-Лена (участок Тайшет — Братск) располагался печально известный своей суровостью среди лагерей сталинской эпохи — особый лагерь № 7 МВД СССР «Озерный» (1948-1954). Создание Озерлага (декабрь 1948 г.) и других особых лагерей было заранее спланированной акцией МВД в рамках репрессивной политики советского государства, главной задачей которой являлось сосредоточение политических узников в специальных местах заключения, отличавшихся особой суровостью режима от обычных ИТЛ.
Как указано в протоколе закрытого собрания первичной парторганизации первого отдела Озерлага от 18 апреля 1951 г., «постановлением правительства7 в системе МВД СССР организованы особые лагеря для содержания в них осужденных к лишению свободы: шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов, участников других антисоветских организаций
и групп и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и враждебной деятельности.
Для заключенных, содержащихся в особых лагерях, устанавливается строгий режим, обеспечивающий надежную изоляцию и строгую дисциплину. Строгий режим предусматривает: использование заключенных преимущественно на тяжелых физических работах под усиленной охраной; десятичасовой рабочий день и строгие требования к заключенным по выполнению ими установленных норм выработки; усиленный надзор за заключенными в зонах и на производственных объектах; строгое наказание: перевод на штрафной режим, содержание в карцере, лишение на длительное время переписки и другие наказания за отказ от работы, за нарушение лагерного режима и склонность к побегу, за совершение уголовных преступлений»8.
По свидетельству самих заключенных, условия содержания в особых лагерях были крайне тяжелыми. «Мы беспрестанно находились под наблюдением. На ночь бараки запирались, но и днем заключенным не разрешали свободно ходить даже внутри зоны. Заключенные носили особую лагерную форму с номерами на фуфайках и брюках... Строго ограничивалась и контролировалась переписка... разрешали писать домой только два раза в год. Работали в неимоверно трудных условиях, при жестком морозе, без теплой одежды, полуголодные», — вспоминал бывший узник Озерлага И. Бергер9. Другой озерлаговец К. Штайнер вспоминал: «Мы наивно полагали, что спецлагеря были созданы, чтобы облегчить условия содержания политическим, отдалив их от уголовников. В реальности они были организованы, чтобы лучше их терроризировать»10.
Численность узников на протяжении существования Озерного лагеря колебалась, достигнув своего максимума в начале 1950-х гг. — 38 580 человек на 01.08.1951 г.11 Большинство озер-лаговского «населения» составляли политзаключенные. Так, на 18 апреля 1951 г. особый лагерь № 7 МВД СССР «Озерный» имел в своем составе 55 лагерных пунктов, из них 47 лагпунктов с «особым контингентом», где содержалось 33 225 человек и 8 лагпунктов с «общелагерным контингентом» заключенных, где содержалось 3 685 человек, в том числе 1 689 человек расконвоированных12. Таким образом, в особлаге № 7 содержались не
только узники, осужденные за «контрреволюционные» преступления по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР и подобных статей УК союзных республик, но и заключенные, осужденные по обычным уголовным статьям УК, так называемые «бытовики», почти половину которых составляли расконвоированные, часть из них «обслуживала» лагпункты «особого контингента», занимая различные хозяйственные и другие «привилегированные» должности в подразделениях Озерлага (заведующие столовых, кладовщики, каптерщики, шоферы, электрики и т.д.).
Качественный состав заключенных «особого контингента» менялся в зависимости от политической ситуации в стране. В годы сталинского режима в Озерном особлаге содержались: советские военнослужащие, побывавшие в плену; представители первой волны русской эмиграции; лица, обвиненные в сотрудничестве с фашистами в годы войны; участники националистических движений Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, и те, кто сотрудничал с ними или сочувствовал им; деятели оппозиции прежних лет; члены партии, ставшие жертвами террора 1930-х гг.; инакомыслящая молодежь и др. Кроме репрессированных соотечественников в послевоенный период в лагере содержались немцы, поляки, венгры, французы, японцы, корейцы и представители других национальностей.
В конце 1940-начале 1950-х гг. труд заключенных Озерлага широко применялся на железнодорожном строительстве. Возведение железнодорожной магистрали Тайшет — Лена велось по облегченной схеме «скоростными» методами, с преобладанием ручного труда заключенных и военнопленных, что естественно сказывалось на качестве выполненных работ.
О техническом оснащении Озерного лагеря сообщалось в протоколе собрания партийного актива Озерлага (25-26 февраля 1950 г.). К концу февраля 1950 г. в лагере имелось 85 тоннажных автомашин, 3 экскаватора, 2 трелевочных трактора, 3 паровоза узкой колеи, 13 тракторов для сельского хозяйства, 8 локомобилей, 15 электростанций, из которых 13 были локомобильными, 3 шпалорезки, 2 лесорамы, 4 бетономешалки, 3 растворомешалки, 2 камнедробилки, 8 электропил. Бульдозеров, компрессоров не было13. Такое количество техники обслуживало трассу Тайшет-Братск, протяженностью более трехсот километров.
Не лучшим образом обстояло дело с обеспечением рабочих бригад сезонным обмундированием и производственным инструментом. Как сообщалось на первой партийной конференции Озерлага (11 октября 1950 г.), «заключенные работают в каменных карьерах, а рукавиц нет, .работают голыми руками». Далее указывалось, что в июне отдел интендантского снабжения прислал 200 пар меховых рукавиц. А зимой людям приходилось работать в летнем обмундировании и без рукавиц. В рабочих бригадах отсутствовали кувалды, использовались дефектные лопаты14.
Необходимо обратить особое внимание на качество питания — важный аспект проблемы выживания заключенных в лагерных условиях. Фактами воровства, порчи продуктов, приготовления недоброкачественной пищи и т.п. в местах заключения изобилуют даже официальные документы. В протоколе закрытого партийного собрания второго лагерного отделения Озерлага от 21 февраля 1950 г. констатируется, что на 06 лагпункте картофель заморожен, а его недостача составляет 24 тонны (!), 037 лагпункт плохо обеспечивается продовольствием, и заключенные «сидят без продуктов», пекарня в запущенном виде, заведующий пьет, хлеб выпекается плохой, в лагпункте 03 царит мошенничество, продукты идут не по назначению15.
Подобное положение дел имело место и в вещевом снабжении узников лагеря. На собрании партийного актива Озерлага, состоявшегося 25-26 февраля 1950 г. сообщалось: «50% контингента у нас не обуто, на 07 лагпункте на 1000 человек выдано 70 шапок»16. Об особенностях обеспечения заключенных обмундированием сообщал на первой партийной конференции Озерлага (11 октября 1950 г.) начальник 045 лагпункта Осипов: «К нам прислали инвалидов, разутых, раздетых. До сих пор (в октябре месяце, в Сибири (!) — О. А.) люди ходят в трусах, нет портянок, обуви»17.
Ситуация с трудовым использованием заключенных Озерлага осложнялось еще и тем, что в лагере содержалось большое количество ослабленных узников, не способных выполнять тяжелую физическую работу. В протоколе собрания партийного актива от 25-26 февраля 1950 г. начальник лагеря С.К. Евстигнеев сообщал: «По учетным данным мы имеем: заключенных I категории труда (тяжелый физический труд. — О. А.) — 49%, заключенных II категории труда (средний физический труд. — О. А.) — 45%, заклю-
ченных инвалидов — 6%... из числа заключенных II категории труда есть значительное количество почти неработоспособных, вследствие различных органических заболеваний и возрастных изменений»18. Эти данные показывают, что многие заключенные Озерлага не могли выполнять положенную норму выработки, не говоря уже о перевыполнении плана. По сведениям бывшего заключенного Ангарлага И.Е. Киречанского, получить 1050 граммов хлеба (за перевыполнение рабочей нормы. — О. А.) можно было лишь благодаря припискам. Честно же заработать данную пайку при тяжелом ручном труде было невозможно19.
О практике строительства железной дороги Тайшет-Лена в тот период, существует множество воспоминаний заключенных Озерлага. По свидетельству известного поэта А.В. Жигулина нормы выработки грунта на человека были заведомо невыполнимые, рассчитанные на истощение и гибель. Чтобы сохранить людей и выполнить производственный план бригадиры нередко использовали «туфту»20. Расчищали от снега участки для выемки грунта, снимая верхний слой. Внешне все выглядело нормально. Стояли тачки с глиной наготове. Но в насыпь насыпали не землю, а снег, трамбовали его, валили деревья, клали хвою из крон. Насыпь росла, засыпалась сверху землей на полметра и вновь трамбовалась. Снег, хвоя, деревья и земля смерзались в прочный монолит. Сверху клали рельсы и шпалы. «Туфта» обнаруживалась лишь через восемь-девять месяцев, когда бригада находилась уже на другом участке, в другом месте. Огрехи исправляли досыпкой грунта другие заключенные21.
К началу 1950-х гг. был уложен главный путь на основных участках железнодорожной трассы: Тайшет-Братск (ноябрь 1947 г.) и Братск-Усть-Кут (ноябрь 1950 г.). Однако из-за многочисленных недоделок принятие магистрали Тайшет-Лена в постоянную эксплуатацию министерством путей сообщения состоялось только в 1958 г.
Наряду со строительством и обслуживанием железнодорожной магистрали заключенные Ангарлага и Озерлага развивали инфраструктуру придорожных поселков (Вихоревка, Чуна, Ан-зеби и др.), где строили вокзалы, больницы, столовые, клубы, магазины, жилые дома.
В 1950-х гг. труд заключенных Ангарского и Озерного лагерей широко использовался на заготовке и переработке древесины. Так
в Чунском и Анзебо-Вихоревском лесных массивах находились основные лесозаготовительные лагпункты Озерлага. Здесь же располагались его лесоперерабатывающие предприятия, в первую очередь Чунский деревообделочный комбинат (ДОК), который не только обеспечивал потребности железной дороги Тайшет-Лена, но и поставлял продукцию (пиломатериалы, стандартные сборные дома) на «великие стройки социализма», в том числе на строительство Сталинградской ГЭС и Главного Туркменского канала. Узники Озерного и Ангарского ИТЛ внесли свою лепту в строительство Братской ГЭС, где в конце 1950-начале 1960-х гг. очищали ложе будущего водохранилища, прорубали просеки под линии электропередачи. С 1963 г. подобные работы проводились Озерла-гом и в районе строительства Усть-Илимской ГЭС. Не без участия заключенных Озерлага и Ангарлага развивался Тайшетский промышленный узел. Ремонтом основного числа механизмов и техники, используемой в районе трассы Тайшет-Лена, занимались заключенные, работавшие в цехах центрального авторемонтного завода г. Тайшета. Потребности железной дороги в шпалах удовлетворял тайшетский шпалопропиточный завод, на котором также применялся принудительный труд. В конце 1950-х невольники Озерного ИТЛ использовались Юртинским специализированным управлением «Индустрой» (пос. Юрты, Тайшетский р-н), а также Иркутским СМУ треста «Гидролизпромстрой», строившим гидролизный завод в пос. Суетиха (ныне г. Бирюсинск, Тайшетский р-н)22. Важное значение для развития региона имел Осетровский речной порт в Усть-Куте, ставший главным опорным пунктом для завоза грузов на Север, в отдаленные районы Иркутской области и Якутии. При его сооружении в начале 1950-х гг. применялся труд невольников Ангарского ИТЛ23.
Таким образом, в конце 1940-начале 1960-х гг. заключенные исправительно-трудовых лагерей принимали непосредственное участие в освоении и промышленном развитии Иркутской области. Именно невольники Ангарлага, Китойлага, Озерлага, Услага, Тайшетлага и других мест заключения стали первостроителями многих промышленных объектов региона. Однако, вклад «спец-контингентов» в развитие экономики Иркутской области долгое время не афишировался, наоборот, акцент в промышленном освоении края делался на решающую роль участников «комсо-
мольско-молодежных строек», хотя в отличие от вольнонаемных рабочих лагерники выполняли наиболее трудоемкую, неквалифицированную работу при минимальных затратах на жилищное обеспечение, оплату труда и социально-бытовое обслуживание.
Примечания
1 История индустриального развития Иркутской области (1926-1975): сб. документов / под общ. ред. З.Т. Тагарова. Иркутск, 1983. С. 97-98.
2 Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИИО). Ф. 4765, оп. 1, д. 160, л. 43об.
3 В 1948-1953 гг. именовался как ИТЛ строительства 16 (Система исправительно-трудовых лагерей СССР, 1923-1960: справочник / сост. М.Б. Смирнов. М., 1998. С. 293, 407).
4 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9414, оп. 1а, д. 495, л. 4.
5 Там же, д. 466, л. 159.
6 Там же, д. 455, л. 194.
7 Особые лагеря были организованы в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР № 416-159 сс от 21 февраля 1948 г. (текст постановления см.: История сталинского Гулага. Конец 1920-х-первая половина 1950-х годов: собр. док. в 7-ми т. Т. 2. Карательная система: структура и кадры. М., 2004. С. 326-327).
8 ГАНИИО. Ф. 5342, оп. 1, д. 79, л. 37-38.
9 Бергер И. Крушение поколения. Firenze, 1973. С. 266.
10 Stajner K. 7000 jours en Siberie. Paris, 1983. P. 311.
11 ГАРФ, Ф. 9414, оп. 1а, д. 485, л. 40, 46.
12 ГАНИИО. Ф. 5342, оп. 1, д. 79, л. 38.
13 Там же, д. 8, л. 8.
14 Там же, д. 7, л. 19.
15 Там же, д. 34, л. 12, 17-18.
16 Там же, д. 8, л. 42.
17 Там же, д. 7, л. 17.
18 Там же, д. 8 , л. 19-20.
19 Народная газета (Иркутск). 1993. 16 февр.
20 «Туфта» — липа, обман; очковтирательство; работа, сделанная лишь для видимости; заведомо ложные, завышенные показатели в официальном отчете (Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. М., 1991. Ч. 2. С. 414).
21 Жигулин А.В. Черные камни. М., 1989. С. 134-135.
22 Афанасов О.В. Заключенные Озерлага и освоение северо-западной части Иркутской области в конце 1940-начале 1960-х гг. // Иркутский ис-торико-экономический ежегодник: 2001. Иркутск, 2001. С. 157-158.
23 ГАНИИО. Ф. 4765, оп. 2, д. 243, л. 98.
