CC BY
102
DOI 10.24412/2227-7315-2021-2-153-160 УДК 343.2
С.А. Корнеев
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ МЕДИЦИНСКОГО ХАРАКТЕРА В СТРУКТУРЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
Введение: современный уголовный закон дает возможность неоднозначного толкования ряда фундаментальных категорий, к которым относятся и принудительные меры медицинского характера. В связи с этим возникают трудности в определении их сущности и места в структуре уголовно-правового воздействия. Цель: определение понятия и социально-правовой природы принудительных мер медицинского характера. Методологическая основа: общенаучный и частный методы научного познания: системно-структурный, индуктивный, дедуктивный и контент-анализа. Результаты: проведенное исследование позволило установить сущностные признаки принудительных мер медицинского характера, сформулировать понятие рассматриваемого института и определить его место в структуре уголовно-правового воздействия. Выводы: меры уголовно-правового воздействия, назначаемые в связи с совершением общественно опасного деяния в отношении лица, страдающего психическим расстройством, по своей сущности и социально-правовой природе обособлены от уголовной ответственности.
Ключевые слова: меры уголовно-правового воздействия, меры уголовно-правового характера, иные меры уголовно-правового характера, принудительные меры медицинского характера, меры безопасности.
S.A. Korneev
COMPULSORY MEDICAL MEASURES IN THE STRUCTURE OF CRIMINAL LAW IMPACT
Background: modern criminal law allows for an ambiguous interpretation of a number of fundamental categories, which also include compulsory medical measures. In this regard, there are difficulties in determining their essence and place in the structure of criminal law impact. Objective: definition of the concept and socio-legal nature of compulsory medical measures. Methodology: general scientific and private methods of scientific cognition: system-structural, inductive, deductive, and content analysis. Results: the conducted research allowed us to establish the essential features of compulsory medical measures, to formulate the concept of the institution under consideration and to determine its place in the structure of criminal law impact. Conclusions: measures of criminal-legal influence imposed in connection with the commission of a socially dangerous act against a person suffering from a mental disorder, by their essence and socio-legal nature, are separated from criminal liability.
Key-wоrds: meаsures of criminal-legаl infl^nce, meаsures of criminаl-legal nаture, othеr measures of criminаl-legal nаture, ^mpulsory measures of medicаl nature; security meаsures.
© Корнеев Сергей Александрович, 2021
Адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических кадров (Академия права и управления ФСИН России (г. Рязань)); e-mail: [email protected] © Korneev Sergey Aleksandrovich, 2021
Adjunct of the Faculty of training of scientific and pedagogical personnel (Academy of Law and management of the Federal penitentiary service of Russia (Ryazan)) 153
Категория «уголовно-правовое воздействие» получила широкое распространение в современной юридической литературе. Думается, что теоретическое осмысление рассматриваемого феномена нельзя признать оконченным, так как в доктрине уголовного права, к сожалению, не выработан единый подход к пониманию его сущности и форм практической реализации.
Учитывая исследования прошлых лет, в т.ч. фундаментального характера, справедливым видится суждение М.В. Бавсуна, который определяет уголовно-правовое воздействие в качестве систематизированной совокупности мер уголовно-правового характера, необходимых для обеспечения охраны интересов государства, общества и личности от общественно-опасных посягательств [1, с. 386].
В теории уголовного права отдельные исследователи склонны классифицировать меры уголовно-правового характера в зависимости от их соотношения с уголовной ответственностью: меры, применяемые вне рамок ответственности и меры, выступающие частью ответственности [2, с. 469; 3, с. 46].
С приведенной систематизацией сложно не согласиться, т.к. в действительности, сущность мер уголовно-правового характера едина и заключается в лишениях и ограничениях. Характер же последних определяется из оснований для применения соответствующей меры и юридических особенностей лица, совершившего общественно опасное деяние. Так, в рамках реализации уголовной ответственности имеет место быть карательный потенциал, воздаяние, направленные на достижение целей, регламентированных уголовным законом (ст. 43 УК РФ). При назначении отличных от уголовной ответствен-3 ности мер государственного принуждения, сущность лишений и правоограни-? чений, а также преследуемые цели несколько иные. В то же время в доктрине я уголовного права возникают трудности при отнесении тех или иных мер к ^ рассматриваемым группам. Нерешенным остается вопрос: какие меры уголов-^ но-правового характера являются содержанием уголовной ответственности, | самостоятельными формами ее реализации, а какие не входят в ее объем и 1 находятся в иной плоскости? Исключением не являются и принудительные § меры медицинского характера (далее — ПММХ).
| Действующий уголовный закон определяет ПММХ в качестве иной меры
Ц уголовно-правового характера. Их обособленность от наказания, индивидуальность и самостоятельность подтверждается и целевым предназначением (ст. 98
I
Ц УК РФ). Отметим, что нормы уголовного закона не определяют дефиницию | указанного института, содержат ряд противоречивых положений по поводу | определения его сущности и социально-правовой природы, что приводит к созданию трудностей в правоприменительной деятельности и к возникновению » доктринальных разногласий по этому поводу.
§ Согласно уголовному закону, ПММХ назначаются в отношении лица, совер-
О
ц шившего преступление (ч. 2 ст. 2, ч. 1 ст. 6, ч. 2 ст. 7 УК РФ), тем самым их § реализацию необходимо рассматривать в рамках уголовной ответственности.
т
В то же время между наказанием и ПММХ прослеживается явное отличие. Во-первых, согласно энциклопедическому толкованию, слово «иной» трактуется как «не этот», «другой» [4, с. 45], «отличающийся от этого» [5, с. 248]. Во-вторых, наказание является юридически значимым признаком дефиниции преступления (ст. 14 УК РФ). В-третьих, основанием уголовной ответственно-154 сти является совершение деяния, содержащего все признаки состава престу-
пления, предусмотренного уголовным законом (ст. 8 УК РФ). В соответствии же с нормами УК, лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики не подлежит уголовной ответственности — в отношении него могут быть назначены — ПММХ (ст. 21; п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ).
Учитывая вышеизложенное и принимая во внимание положения ст. 21, п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ, полагаем, что:
лицо, совершившее общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, не подлежит уголовной ответственности;
совершенное общественно опасное деяние не является преступлением; иные меры уголовно-правового характера не входят в содержание уголовной ответственности.
Неоднородная сущность лишений и ограничений, испытываемых лицом в рамках реализации ПММХ, объясняется основанием для применения соответствующих мер: в рамках освобождения от уголовной ответственности (п. «а» ч. 1 ст. 97 УК РФ), освобождения от наказания (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК РФ), либо наряду с наказанием (п. «в», «д» ч. 1 ст. 97 УК РФ). Это говорит о том, что сущность ПММХ на законодательном уровне четко не определена, вследствие чего полагаем, что данный пробел может быть восполнен только с учетом имеющихся доктринальных исследований.
Обращаясь к науке уголовного права стоит отметить справедливость ш
е
суждения М.В. Бавсуна, который утверждал, что несмотря на достаточно и
длительную историю существования ПММХ, в УК РФ до сих пор не опреде- а
лена правовая природа данной меры. При этом некая законсервированность о обозначенной проблемы существует на фоне стабильно высокой потребности О
в ее применении [6, с. 183]. О
В настоящее время сущность ПММХ в специализированной литературе | представлена рядом доктринальных подходов, которые с определенной долей В
условности можно систематизировать следующим образом: о
ПММХ — это регламентированные уголовным законом «меры безопасно- Ю
сти» [7, с. 103]; |
ПММХ — это собирательный институт уголовного права, к содержанию | которого, помимо законодательно определенных мер, необходимо относить
отсрочку отбывания наказания лицам, страдающим наркоманией с возложе- |
нием обязанности пройти лечение и курс реабилитации, т.к. она содержит в |
себе такую особенность как медицинский характер [8, с. 183]; №
ПММХ в целом либо назначаемые наряду с наказанием, представляют со- 1
бой форму реализации уголовной ответственности, ее составную часть [9, с. )
29; 10, с. 235]; 1
ПММХ являются иными, обособленными от уголовной ответственности, мерами уголовно-правового характера [11, с. 199; 12, с. 48].
Представляется, что большинство из предложенных подходов к определению сущности ПММХ относятся к числу дискуссионных. Так, спорным видится представление ПММХ в качестве предусмотренных уголовным законом «мер
безопасности». Думается, что законодатель осознанно отказался от указан- 155
ного термина, получившего широкое применение в источниках советского уголовного права, введя категорию «меры государственного принуждения». «Безопасность» и «принуждение» тождественными понятиями не являются, т.к. первые направлены на источник опасности, а вторые подразумевают ограничение прав и свобод. Безопасность официально определена законодателем как состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества, государства от внутренних и внешних угроз1. В связи с этим сведение ее сущности к мерам уголовно-правового воздействия, применяемым в отношении психически нездорового лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законном, неприемлемо. Исходя из этого, в действительности имеет место подмена термина «принудительные меры медицинского характера» словом «безопасность», хотя даже лексическое значение этого слова не соответствует их сущности.
Небезупречным выглядит и представление ПММХ в качестве собирательного института уголовного права, в объем которого необходимо относить меры уголовно-правового воздействия, заключающие в себе медицинский критерий (характер). Отсрочка отбывания наказания больным наркоманией не может быть признана иной мерой уголовно-правового характера, в частности, ПММХ по ряду причин.
Во-первых, учитывая формальный критерий, перечень видов ПММХ четко определен нормой УК РФ, является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию, в то время как отсрочка отбывания наказания больным наркоманией законодательно отнесена к видам освобождения от наказания (ст. 821 гл. 12 УК РФ);
во-вторых, основанием применения «отсрочки» является юридический факт в виде совершения преступления;
в-третьих, отсрочка отбывания наказания может быть реализована только в отношении лица, которое способно осознавать свои действия и руководить ими в процессе совершения преступления;
в-четвертых, лишения и ограничения, испытываемые лицом при применении отсрочки отбывания наказания, реализуются в течение определенного законом срока (не более 5 лет (ч. 1 ст. 821 УК РФ)) и лишь формально зависят от состояния здоровья лица, совершившего преступления, и иных его индивидуальных особенностей.
наконец, в-пятых, лечение от наркомании, медицинская реабилитация в рамках реализации «отсрочки» являются добровольным желанием лица, совершившего преступление, тогда как меры уголовно-правового воздействия, закрепленные в главе 15 УК РФ, по своей сущности не предусматривают свободу выбора и носят исключительно принудительный характер.
Сложно разделить мнение авторов об отождествлении между собой наказания и ПММХ, либо представлении последних в качестве материального выражения уголовной ответственности по ряду причин:
во-первых, думается, что уголовная ответственность лица, страдающего психическим расстройством и совершившего общественно опасное деяние, в принципе недопустима. Психически нездоровый человек ввиду болезни по объективным причинам не способен в полной мере осознать и понять за что он претерпевает лишения и правоограничения. Поэтому и применение к нему
1 См.: Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЭ «О безопасности» // Российская газета. 2010. 29 дек.
мер уголовной ответственности, в т.ч. наказания, невозможно в виду заранее известной их бессмысленности;
во-вторых, при назначении уголовного наказания учитывается характер, степень общественной опасности преступления, личность виновного, смягчающие или отягчающие наказание обстоятельства и влияние назначенного наказания на исправление осужденного, на условия жизни его семьи (ч. 3 ст. 60 УК РФ). При применении же ПММХ, подавляющее большинство перечисленных обстоятельств не имеет юридического значения, поскольку ПММХ применяются только в отношении психически нездоровых лиц, а вид и условия принудительного лечения зависят исключительно от состояния здоровья.
Обозначенное мнение находит свое отражение и в официальной позиции судебных органов по этому поводу. Так, в ходе судебного разбирательства, Сосновоборский районный суд Пензенской области признал доказанным факт совершения подсудимым запрещенного уголовным законом деяния (курсив наш), предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Учитывая юридически значимые факты в виде наличия хронического психического расстройства; отсутствия способности к произвольной саморегуляции деятельности, критической оценке своих действий и их последствий в момент совершения правонарушения (курсив наш); невозможности подсудимого по своему психическому состоянию в настоящее время нести ответственность за содеянное, суд пришел к выводу об освобождении М. от уголовной ответственности с применением принудительных мер медицинского характера в виде принудительного наблюдения и лечения у врача-психиатра в амбулаторных условиях2.
Итак, ПММХ, назначаемые в отношении невменяемого, представляют собой обособленную от уголовной ответственности меру государственного принуждения.
Думается, что при применении ПММХ наряду с уголовным наказанием, либо в процессе исполнения (отбывания) наказания социально-правовая природа рассматриваемой меры уголовно-правового воздействия принципиально не меняется. Как отмечают отдельные исследователи при психическом заболевании, не исключающем вменяемости, связь с внешним миром сохраняется, но с определенными искажениями. Так, рассматриваемая категория лиц по объективным причинам не в состоянии, в силу своих особенностей, оказать сопротивление на ситуацию, в том числе конфликтную; выбрать одобряемую в обществе, приемлемую для социума, модель поведения; адаптироваться к внешней среде, ввиду наличия препятствий для развития социально-полезных черт личности. Как правило, «ограничено вменяемый» человек склонен к непроизвольным, непродуманным, противоправным и от него зависимым поступкам [13, с. 243-244].
Бесспорно, ПММХ, назначаемые совместно с наказанием, определяются в обвинительном приговоре суда, однако, являются субсидиарной по отношению к наказанию мерой уголовно-правового воздействия и не являются выражением кары, воздания и преследует совершенно иные цели.
Так, Кочубеевский районный суд Ставропольского края в ходе судебного разбирательства учел юридически значимые факты, основанные на заклю-
2 См.: Постановление по уголовному делу № 1-34/2019 от 16 января 2020 г. Архив Со-сновоборского районного суда Пензенской области. URL : https://sudact.ru/regular/doc/ YxR9Va9vsRrw/ (дата обращения: 23.12.2020).
чении судебно-психиатрической комиссии экспертов, а именно наличие у обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. «а, б» ч. 2 ст. 158 УК РФ, психического расстройства. Последнее не исключает вменяемости и характеризуется сохранением элементарной практической ориентацией в ситуации. В то же время у обвиняемого имеются нарушения критических и прогностических способностей; отклонения в эмоциональноволевой сфере. В связи с этим П. не способен в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела и давать о них правильные (соответствующие действительности) показания.
Учитывая изложенное, суд пришел к выводу о необходимости назначения в отношении П. наряду с наказанием отличной от уголовной ответственности ПММХ (ст. 100 УК РФ)3.
Полагаем, что реализацию ПММХ назначенных наряду с наказанием необходимо рассматривать параллельно, обособленно, самостоятельно. Достижение целей наказания по истечению назначенного судом срока, то есть факта исправления осужденного, восстановления социальной справедливости, общей и частной превенции совершения новых преступлений не свидетельствуют о его излечении, либо улучшении психического состояния. Равно как реализация целей института ПММХ не отождествляется с целевым предназначением уголовного наказания. Ремиссия психического расстройства лица может представлять собой лишь условие для прекращения применения к нему ПММХ, направления уголовного дела для производства предварительного расследования в общем порядке, возобновления исполнения назначенного судом наказания (ст. 103 УК РФ)4.
Справедливой видится точка зрения отдельных исследователей, полагающих, что ПММХ по своей сущности являются иными, обособленными от уголовной ответственности, мерами государственного принуждения.
Данный вывод основывается исходя из сущностных признаков, присущих рассматриваемым мерам уголовно-правового воздействия: предусмотрены уголовным законом;
применяются по решению суда только в отношении лица, которое по объективным причинам (не в полной мере) не способно осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие психического расстройства; носят принудительный характер;
реализуются в течение неопределенного законом срока, т.к. непосредственно зависят от состояния здоровья лица и иных его индивидуальных особенностей;
применяются с целью излечения лица, страдающего психическим расстройством или улучшения его психического состояния, а также предупреждения совершения новых деяний, предусмотренных уголовным законом.
Изложенное позволяет заключить, что ПММХ — это мера государственного принуждения, назначаемая на основании решения суда. ПММХ применяются
3 См.: Приговор по уголовному делу № 1-87/2020 от 27 мая 2020 г. Архив Кочубеевского районного суда Ставропольского края. URL: https://sudact.ru/regular/doc/rzQN4CdLgTWH/ (дата обращения : 23.12.2020).
4 См.: Постановление Пленума Верховного суда от 7 апреля 2011 г. № 6 «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера» // Российская газета.
158 2011. 20 апр.
к лицу, совершившему деяние, запрещенное уголовным законом, и заключаются в предусмотренном УК РФ принудительном ограничении прав и свобод лица, обусловленного его психическим состоянием как в момент совершения общественно опасного деяния, так и после его совершения.
Библиографический список
1. Бавсун М.В., Нечипуренко А.А. Уголовно-правовое воздействие — уголовная ответственность — наказание: соотношение понятий // Уголовное право. Общая часть. Наказание. Академический курс / под ред. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2020. Т. 1: Понятие, цели уголовного наказания. Система уголовного наказания. Кн. 1: Понятие уголовного наказания. С. 368—402.
2. Пудовочкин Ю.Е. Меры уголовно-правового характера и уголовная ответственность: научная дискуссия и поиск решения // Пенитенциарная наука. 2020. □ 4. С. 460-473.
3. Якушин В.А. Наказание и иные меры уголовно-правового воздействия. Тольятти: Изд-во ВУиТ, 2018. 337 с.
4. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь русского языка. Современная редакция. М.: Дом Славянской книги, 2008. 959 с.
5. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. 4-е изд., доп. М.: ООО «А ТЕМП», 2010. 874 с.
6. Бавсун М.В. Принудительные меры медицинского характера: актуальные вопросы применения // Вестник Кузбасского института. 2020. № 3. С. 179-187.
7. Назаренко Г.В. Принудительные меры медицинского воздействия: раздел «меры общественной безопасности» // Lex Russica. 2017. № 8. С. 101-111.
8. Савин А.А. Принудительные меры медицинского характера в системе уголовно-правовых мер воздействия // Вестник Академии следственного комитета Российской Федерации. 2020. № 1. С. 181-184.
9. Горобцов В.И. Теоретически проблемы реализации мер постпенитенциарного воздействия. Орел: Орловская высшая школа МВД РФ, 1995. 160 с.
10. Петров В.В., Коваленко С.Э. Принудительные меры медицинского характера как форма реализации уголовной ответственности // Проблемы противодействия преступности в современных условиях: материалы Международной, научно-практической конференции. Уфа, 2003. Ч. 2. С. 233-236.
11. Лапшин В.Ф., Килимбаев Р.В. Иные меры уголовно-правового характера: социально-правовые метаморфозы // Конституционно правовые механизмы защиты прав человека и гражданина в России и мире: материалы Международной научно-практической конференции. М., 2019. С. 196-202.
12. Корнеев С.А. Субсидиарные меры уголовно-правового характера и их соотношение с другими формами реализации уголовной ответственности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2020. □ 4. С. 44—52.
13. Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика, поведение, ответственность: о природе антиобщественных поступков и путях их предупреждения. М.: Политиздат, 1982. 304 с.
References
1. Bavsun M.V., Nechipurenko A.A. Criminal-Legal Impact — Criminal Responsibility - Punishment: Correlation of Concepts. The General part. Punishment. Academic course. Vol. 1 Concept, Goals of Criminal Punishment. The System of Criminal Punishment. Book 1. Concept of Criminal Punishment / ed. N.A. Lopashenko. M., 386 р.
2. Pudovochkin Yu.E. Criminal Law Measures and Criminal liability: Scientific Discussion and Search for a Solution // Penitentiary science. 2020. No. 4. P. 460-473.
уголовное и уголовно-исполнительное право
3. Yakushin V.A. Punishment and Other Measures of Criminal-Legal Impact. Tolyatti: Publishing house of VUiT, 2018. 337 p.
4. Ushakov D.N. Big Explanatory Dictionary of the Russian Language. Modern edition, Moscow: Dom Slavyanskaya kn., 2008. 959 p.
5. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Explanatory Dictionary of the Russian Language: 80000 Words and Phraseological Expressions. 4th ed., add. M.: LLC «A TEMP», 2010. 874 p.
6. Bavsun M.V. Coercive Measures of a Medical Nature: Topical Issues of Application of // Bulletin of the Kuzbass Institute. 2020. No. 3. P. 179-187.
7. Nazarenko G.V. Compulsory Measures of Medical Influence: Section «Measures of Public Safety» // Lex Russica. 2017. No. 8. P. 101-111.
8. Savin A.A. Compulsory Measures of Medical Character in the System of Criminal-Legal Measures of Influence // Bulletin of The Academy of the investigative Committee of the Russian Federation. 2020. No. 1. P. 181-184.
9. Gorobtsov V.I. Theoretical Problems of Implementing Measures of Post-penitentiary Impact: monograph. Orel: Orel higher school of the Ministry of internal Affairs of the Russian Federation, 1995. 160 p.
10. Petrov V.V., Kovalenko S.E. Compulsory Medical Measures as a Form of Implementation of Criminal Responsibility // Problems of Countering Crime in Modern Conditions: materials of the international scientifically-practical conference. Part 2. Ufa, 2003. P. 233-236.
11. Lapshin V.F., Kilibaev R.V. Other Measures of Criminal-Legal Nature: Legal and Social Metamorphosis // Constitutional and Legal Mechanisms for the Protection of the Rights of Man and Citizen in Russia and the World: proceedings of the international scientific-practical conference. M., 2019. P. 196-202.
3 12. Korneev S.A. Subsidiary Measures of a Criminal-Legal Nature and Their Corre-
? lation with Other Forms of Implementation of Criminal Responsibility // Legal science 3 and law enforcement practice. 2020. No. 4. P. 44-52.
™ 13. Dubinin N.P., Karpets 1.1., Kudryavtsev V.N. Genetics, Behavior, Responsibility:
on the Nature of Antisocial Actions and Ways of Their Prevention. Moscow: Politizdat, I 1982. 304 p.
