CC BY
34
ховной культуры как вербализованные фраземами образования, отражающие в языковом сознании носителей русского языка достаточно глубокий философ-ско-психологический смысл. Концепты духовной культуры и лирическая дискурсивная среда создают когнитивно-прагматические условия порождения необходимых для поэтической прозы знаков вторичного образования, коннота-тивные значения которых представляют культурно маркированные доминанты русского языкового сознания.
ЛИТЕРАТУРА
Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. Н.Ф. Алефиренко. — М.: Academia, 2002.
Колесов В.В. Языки ментальность. — СПб.: Петербург. Востоковедение, 2004.
КСКТ: Краткий словарь когнитивных терминов / сост. Е.С. Кубрякова, В.З. Демь-янков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. — М.: Изд-во: ИПО «Лев Толстой», 1996.
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокульту-рологический аспекты. — М.: Яз. рус. культуры, 1996.
POETIC FIXED PHRASES AS SPIRITUAL CULTURE CONCEPTS AND THEIR PHRASEOGRAPHIC TREATMENT
E.G. Ozerova
The article considers poetic fixed phrases as spiritual culture concepts. Lyrical discourse provides cognitive-pragmatic conditions for creating poetically relevant secondary signs whose connotations reflect culturally marked dominants of the Russian linguistic consciousness.
© 2009
А.А. Осипова
ПРИНЦИПЫ СОЗДАНИЯ СЛОВАРЯ КОНЦЕПТОСФЕРЫ
В.П. АСТАФЬЕВА
Словарь концептосферы писателя может быть построен по принципу, опробованному в книге Ю.С. Степанова «Константы: словарь русской культуры» [Степанов 2001]. Как и традиционный словарь языка писателя, словарь концептосферы художника слова нацелен на изучение его идиостиля. Главное отличие словаря концептосферы писателя от словаря языка писателя состоит в том, что последний содержит описание слов, употребленных в сочинениях определенного автора. При этом делается полная выборка лексем из всех его произведений, включая тексты вариантов, а также из писем, заметок и официальных бумаг. В словаре концептосферы рассматриваются лишь наиболее ярко вы-
раженные в творчестве автора концепты и, соответственно, делается выборка не всех слов и выражений, а только тех, которые репрезентируют данные концепты. Таким образом, читателю представляется анализ отдельных элементов индивидуально-авторской картины мира писателя, которые, как правило, манифестируют главные темы его творчества.
Задача составителя словаря концептосферы писателя — на фоне вербализа-торов, отражающих коллективные представления о том или ином концепте как элементе языковой картины мира носителей современного русского языка, установить индивидуально-авторские особенности концепта, выявляемые у наиболее выдающихся членов общества (в данном случае — в творчестве общепризнанного писателя).
Источник исследования в проектируемом словаре — творчество В.П. Астафьева, — по общепринятому мнению, виднейшего представителя той прозы, которую долгое время условно именовали «деревенской». В его «высокохудожественных произведениях, органично сочетающих философичность, социальный пафос, углубленный психологизм, рассматриваются наиболее важные слагаемые современного народно-национального бытия» [Большев 1986: 10].
В сочинениях В.П. Астафьева можно выделить круг устойчивых концептов-констант, вербализованных множеством единиц и отражающих особенности астафьевской индивидуально-авторской картины мира. Это «Вода», «Война», «Дело», «Детство», «Жизнь», «Природа», «Рыбалка», «Смерть».
На примере концепта «Смерть» представим структуру словарной статьи словаря концептосферы В.П. Астафьева.
В первой части словарной статьи внимание должно уделяться этимологии слова смерть, выражающего данный концепт, т.к. этимология — это предыстория, дописьменная судьба концепта. По данным «Этимологического словаря славянских языков» (ЭССЯ) прасл. *тегИ связывается с русск. мерть 'умирать' [ЭССЯ 1993, 18: 101]. К форме инфинитива, по своему происхождению являющегося отглагольным именем, позже присоединяется приставка с-, которая, вероятно, связана с др.-инд. 8И- «хороший, благой», первоначально «благая смерть» и далее со *8уо- (см. свой). Следовательно, слав. *8ъ-тьйь означает 'своя, естественная'. Ср. русск.: умереть своей смертью [Фасмер 1971, 3: 685—686]. Опираясь на данные этимологических словарей, считаем возможным включить глаголы умирать/умереть в ядро анализируемого концепта.
Соименами концепта «Смерть» являются синонимы конец и кончина (они даются словарями синонимов в одном синонимическом ряду с лексемой смерть). В целом синонимические парадигмы выделяют тройную культурную доминанту смерть — кончина — конец, которая в обыденном сознании составляет ядро концепта «Смерть». Однако «Новый объяснительный словарь синонимов» фиксирует некоторые различия культурных смыслов, свойственные этим словам.
Далее в словарной статье необходимо представить эволюцию концепта «Смерть» в коллективном сознании носителей русского языка через лексический анализ слова смерть по данным словарей русского языка различных веков с целью определения инвариантного значения (содержательного ядра) и признаков самого концепта. Наше исследование проводится на уровне лексико-се-
мантических вариантов (ЛСВ) многозначного имени концепта.
В ходе анализа имени (ключевого слова) концепта «Смерть» по данным русских словарей периода до XIX в. и Х1Х—ХХ вв. [Срезневский 1989, т.3, ч.1: стлб. 760-761], [СлРЯ XI-XVII, 25: 172-173], [БАС 1962, 13: стлб. 1355-1357], [Даль 1991, 4: 233], [Ушаков 1940, 4: стлб. 298], [СОШ 2002: 735], [БТС 2000: 1216-1217], [МАС 1988, 4: 152] и по данным других (нелингвистических) словарей ([ФЭС 1983: 617], [Этика 2001: 440]) мы несколько расширили словарные толкования, скорректировали их, и постепенно вокруг ядра концепта сфокусировались новые концептуальные признаки, увеличившие его объем.
Отметим все ЛСВ слова смерть с учетом корректировки главного значения:
1) 'прекращение жизнедеятельности и переход из состояния бытия в состояние небытия' (минимальное содержательное ядро или инвариант концепта);
2) 'смертная казнь';
3) 'конец, полное прекращение какой-нибудь деятельности; гибель, уничтожение чего-л.';
4) 'очень, в высшей степени, чрезвычайно';
5) 'плохо, нехорошо; горе, беда';
6) 'мор, моровая язва';
7) 'погибель';
8) 'умирание';
9) 'разлучение души с телом'.
Лексическое значение ключевого слова не выявляет всех составляющих концепта смерть, поэтому, чтобы расширить его границы, можно обратиться к анализу лексического и фразеологического окружения лексемы смерть в языковой системе (объем статьи не позволяет представить эти данные, см. об этом [Оси-пова 2005: 34-50]).
Анализ сочетаемости слова смерть позволит раскрыть его синтактико-се-мантические возможности, помогающие определить содержательные признаки, входящие в структуру концепта (напр., смерть предполагает объект, отношение объекта к данному процессу, наблюдение процесса и т.д.). По данным сочетаемости слова смерть вырисовываются и субъекты действия (хотя они в силу специфики самого анализируемого концепта являются нечеткими) (см. [Осипова 2005: 50-53]).
Анализ ассоциативных связей лексемы смерть выявляет естественную системность лексикона, а также «культурную» специфику словарной единицы -«те побочные, и, казалось бы, нерелевантные семантические связи (семантические «обертоны»), которыми характеризуется то или иное слово» [РАС 1994, кн.1, ч.1: 7]. Обработка результатов свободного ассоциативного эксперимента позволяет интерпретировать полученные ассоциаты как отражение тех или иных признаков исследуемого концепта (см. [Осипова 2005: 54-62]).
В последней части словарной статьи должен быть представлен концепт «Смерть» в индивидуально-авторской картине мира В.П. Астафьева.
В ходе исследования используется метод моделирования семантического поля, позволяющий рассмотреть максимальное количество единиц, репрезентирующих концепт, выявить семантические отношения между ними, их связи с вербализаторами смежных концептов и, тем самым, получить наиболее полное
представление о концепте «Смерть» в творчестве В.П. Астафьева.
В зависимости от дополнительных сем, которые входят в структуру значения единиц с ядерной семой 'прекращение жизнедеятельности и переход из состояния бытия в состояние небытия', многочисленные вербализаторы концепта «Смерть» можно распределить по 6 зонам:
1) ядерная зона поля вербализаторов (ПВ), включающая единицы со стержневой семой 'прекращение жизнедеятельности и переход из состояния бытия в состояние небытия';
2) зона ПВ, охватывающая единицы с дополнительной семой, подчеркивающей естественный характер смерти;
3) зона ПВ, состоящая из единиц с дополнительной семой, указывающей на неестественный характер смерти;
4) зона ПВ, включающая единицы с дополнительной семой, указывающей на следствия смерти;
5) зона ближней периферии, содержащая единицы, семантика которых связана с представлением о состоянии умирающего/умершего и о бытии души после смерти;
6) зона дальней периферии, в состав которой входят единицы, не содержащие в значении ядерную сему ('прекращение жизнедеятельности и переход из состояния бытия в состояние небытия'), но контекстуально призванные дополнить и расширить рамки фрейма смерть.
Данная классификация основана не на частотности входящих в каждую группу единиц, а на логической иерархии (первые две зоны нейтральные, далее идут зоны, связанные друг с другом цепочечной или радиальной связью) и подсказана составом языковых единиц.
Единицы внутри зон образуют группы, те, в свою очередь, распадаются на подгруппы и разряды с учетом грамматического значения.
В словарной статье каждая зона ПВ должна снабжаться списком всех верба-лизаторов, входящих в нее. Напр., состав зоны ПВ, охватывающей единицы с дополнительной семой, подчеркивающей естественный характер смерти таков:
— лексемы землеумирание, кончиться, околеть, отойти 'умереть', отплыть 'умереть (образно)', павший 'о животных: умерший, сдохший', покидать/покинуть, покидающий, помирать/помереть (17), поумирать, примереть, угасание 'умирание', угасающий, умирающий (1), уходить, уходящий;
— фразеологизмы испустить дух (2), стереться с земли;
— устойчивые словесные комплексы не стать 'умереть', нет на свете 'что-л. прекратило свое существование', помереть своей смертью 'перестать жить из-за зрелого возраста (старости)', умереть своей смертью 'перестать жить из-за зрелого возраста (старости)';
— предложно-именное сочетание без жизни 'лишенный признаков жизни, мертвый' — всего 16 лексем и 7 сверхсловных образований. Все причастия, фразеологические единицы (ФЕ) и прочие сверхсловные образования располагаются ближе к периферии анализируемого ПВ.
При обращении к единицам данной области необходимо всегда учитывать их контекстуальные употребления, т.к. они могут обозначать как естественную, так и неестественную смерть (поэтому с учетом контекста некоторые из них бу-
дут входить и во 2-ю, и в 3-ю зоны; в скобках после таких слов дается количество употреблений в данной зоне.
Далее необходимо предложить в словарной статье анализ особенностей функционирования тех или иных единиц в творчестве В.П. Астафьева и тем самым определить особенности авторского миропонимания. Приведем краткий анализ вербализаторов зоны, представленной в качестве примера выше.
В произведениях В.П. Астафьева отглагольные существительные описываемой зоны ПВ содержат в своей семантической структуре сему абстрактности и используются писателем с целью придания торжественности тону повествования: Божьим светом из края в край, и совсем почти неслышный стеклянный шелест, невнятный звон землеумирания звучал над полем прощальным молитвенным стоном («Прокляты и убиты»); Угасание дня, угасание жизни. / Приближение к тайне на крошечный шаг. / Между ночью и днем, между словом и мыслью — / Опускаются сумерки в мир не спеша («Веселый солдат»). Ту же цель преследует и глагол кончиться: Вместе со мной ведь и вправду кончится мир. Мой. Никто не поймает моих рыб, никто не порадуется моей радостью («Светопреставление»).
Контекстуальное окружение некоторых единиц данной зоны свидетельствует о смерти как вообще о естественном конце любого человека: Сысоля-тин-старик зимусь помер («Жизнь прожить»); За пятнадцать лет произошло столько событий, столько родилось и столько умерло своей смертью людей, столько погибло от злодейских рук, спилось, отравилось... («Людочка»); ...Дезертир, паря, там в избушке-то оказался <...> И вот ведь: за буханку хлеба, за горсть колосьев бабу иль фэзэушника, бывало, законопатят, а этот дожил до амнистии, помер своей смертью («Жизнь прожить»). В последних двух примерах местоимение своей подчеркивает закономерный финал чьей-либо жизни.
Традиции крестьянской жизни, труд крестьянина, вообще сама деревня рассматриваются В.П. Астафьевым как фактор, во многом предопределивший национальные черты русского народа, национальное его бытие. Почти в каждом произведении героями В.П. Астафьева являются деревенские люди, и писатель поднимает важную для России проблему - противостояние города и деревни и как результат этого противостояния - вырождение деревни. Слова поумирать и примереть, имеющие общее значение 'перестать жить', но содержащие и дополнительную сему 'друг за другом, по очереди', ярко иллюстрируют вышеизложенное: Крестьянский народ поумирал или покинул деревню... («Голубое поле под голубыми небесами»); Примерли бабы в деревне Вычуган, овдовевшие по причине войны и всенародных побед... («Людочка»). Эту же мысль подтверждает и употребление причастия умирающий (И однажды ночью живая ветка яблони <...> обломилась. Голый, плоский ствол остался за расступившимися домами, словно крест <...> на погосте. Памятник умирающей русской деревеньке. Еще одной — (Там же), и ФЕ стереться с земли (Хоронить в родной деревне Вычуган Людочку не решились, там, как избудется последнее жилье, сотрется с земли пристанище людей, объединенный колхоз перепашет все под одно поле и кладбище запашет. (Там же).
К исследуемой зоне вербализаторов примыкает нейтральная лексема с предметной семантикой - субстантиват смертный, реализующая общее значение 'тот, кто закономерно прекращает свое существование и переходит из состояния бытия в состояние небытия'. Это слово в значениях 'живущий не вечно, та-
кой, которого ждет смерть' и 'относящийся к смерти', подобно ядерным глаголам умирать/умереть, представляет всеобщую смерть в конечном итоге, либо перефразирует саму лексему смерть (ср. смертный день), поэтому на нее контекст не оказывает влияния: Смертные, старые люди должны вести себя спокойно, умиротворенно, должны приуготавливать себя к вечному сну («Из тихого света»). В произведениях В.П. Астафьева иногда происходит дифференцирование смертных — на простых и не простых, но это связано с самой личностью человека (обыкновенный/необыкновенный) и никак не влияет на исходное значение лексемы 'живущий не вечно': В полковой столовой появился еще один генерал, но совсем не похожий на того красавца, гарцевавшего на коне, пришельца из какого-то простым смертным неведомого сословия («Прокляты и убиты»).
Естественную смерть животных характеризуют лексемы дохлый, околеть, павший: Поднатужившись, я вспомнил слова из песни великого акына, которые он якобы пропел богатому и наглому баю, у коего околела любимая собака... («Веселый солдат»); ... как-то умудрились некоторые уходить из лагеря <...> в степях раскапывали могильники павшего скота, обрезали с него мясо («Прокляты и убиты»).
Метафорическое переосмысление слов отойти, отплыть, покидать/покинуть, покидающий, угасающий, уходить, уходящий позволяет, во-первых, несколько завуалировать саму тему смерти (т.к. у русского человека не принято говорить о ней прямо) и, во-вторых, делает повествование более образным и даже поэтическим: По заказу местной хайловской промартели старушки плели кружева, и возьми да и скажи <...> прилюдно та старуха, которая в войну овдовела: теперь, мол, у нее душа на месте, на кружевах заработала копейку — на смертный день и отойдет когда, так не в тягость людям и казне будет («Печальный детектив»); А родители, Донат Аркадьевич и Татьяна Илларионовна, меж тем покинули сей неспокойный свет, один за другим отплыли к тихим берегам лучшего мира («Прокляты и убиты»); Уходят бойцы фронта боевого и трудового. Покидают земные пределы последние их колонны («Жизнь прожить»). Контекстные сопроводители выделенных лексем (сей неспокойный свет, к тихим берегам лучшего мира, земные пределы) имплицитно указывают на то, что после смерти тоже есть некое бытие. Это максимально сближает данные слова со словами и сверх-словными образованиями, выделенными нами в зону единиц, семантика которых связана с представлением о бытии после смерти. Непрямое называние смерти наблюдается и в сверхсловных единицах без жизни, не стать, нет на свете: ... море было не только беззвучно, оно было пустое, без зерен, без жизни... («Прокляты и убиты»); — А милой Веры Афанасьевны, вашей классной руководительницы, не стало <...> сообщила она, завязывая разговор («Веселый солдат»). Словосочетание нет на свете употребляется по отношению к неодушевленному предмету: Я вздрогнул и обернулся, уверенный, что макаронины давно уж нет на свете, что унес ее, нежную, сладкую, этот серый, молчаливый, нет, не человек, а волк... (Там же: 58). В этом примере чувствуется доля горькой иронии автора, он изображает ситуацию, когда голодные солдаты, деля один котелок на двоих, вынуждены были при этом сохранять определенное достоинство в поведении. Данное словосочетание репрезентирует естественную смерть макаронины: ведь она предназначена для еды.
Часто в творчестве В.П. Астафьева встречается ФЕ испустить дух. В зону выделенных единиц вошло два ее употребления: На всем, на всем, что было и не было вокруг, царило беспросветное отчуждение, неземная пустынность, в которой царапалась слабеющей лапой, источившимся когтем неведомая, дух испускающая тварь... («Прокляты и убиты»); Из грязной канавы и пены торчали и гудели горлами бутылки разных мастей <...> иногда проносило аж до самой реки, в которую резво втекал зловонный поток канавы, какую-нибудь диковину: испустившего резиновый дух крокодила Гену; красный круг из больницы... («Людочка»). Первый пример метафорически символизирует ту обстановку, в которую попали, выйдя из поезда, солдаты запасного полка. Оригинально использование этой ФЕ во втором примере. В рассказе «Людочка» буквальное значение ФЕ 'выпустить из какого-л. вместилища воздух' контаминирует с переносным 'выйти из употребления' (что и означает смерть для неодушевленного предмета). Внешняя морфологическая трансформация компонента испустить в обоих примерах привносит во ФЕ экспрессивно-квантитативный показатель (испускающая, испустившая), определяющий стадии самого процесса.
Итак, представления о естественной смерти в творчестве В.П. Астафьева, вербализованные небольшим числом единиц, в основном, связаны с пониманием явления смерти как закономерного финала кого-, чего-л. Естественной считается смерть вследствие зрелого возраста, что традиционно вообще для русского миропонимания. Некоторые единицы отнесены в данную зону условно, т.к. ни их значение, ни контекстное употребление не указывают ни на характер, ни на причину смерти.
Анализируемая зона отличается неравномерным соотношением нейтральных единиц и единиц, стилистически окрашенных, с окказиональным и переносным значением (явно преобладают последние). Для дериватов, объединенных в данной группе, характерны словообразовательные значения ограничительного (префиксы по-, при-: помирать/помереть, поумирать, примереть) и длительно-интенсивного (префикс у-: угасание, уходить, уходящий) способов действия.
Таким образом, утверждая, что исследование концептосфер, характерных для идиостиля того или иного автора, является одним из актуальных направлений в современной когнитивистике и лингвоанализе художественного текста, мы попытались представить возможную структуру словарной статьи в словаре концептосферы В.П. Астафьева на примере одного из наиболее ярких концептов его творчества - концепта-константы «Смерть».
ЛИТЕРАТУРА
Астафьев В.П. Произведения 1980-х годов. Печальный детектив: роман. Рассказы // В.П. Астафьев. Собр. соч.: в 15 т. - Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. - Т.9. - С.7-438.
Астафьев В.П. Прокляты и убиты: роман// В.П.Астафьев. Собр. соч.: в 15 т.Красноярск: ПИК «Офсет», 1997. -Т.10. - С.5-744.
Астафьев В.П. Веселый солдат: повесть// Собр. соч.: в 15т. - Красноярск: ПИК «Офсет», 1998. -Т.13. -С.5-242.
Астафьев В.П. Из тихого света: попытка исповеди // В.П. Астафьев. Собр. соч.: в 15 т. - Красноярск: ПИК «Офсет», 1998. - Т.13. - С.707-728.
Большев А.О. Проблема народного характера в творчестве В. Белова, В. Астафьева, В. Распутина: дис. ... канд. филол. наук. — Л., 1986.
БТС: Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. — СПб.: Норинт, 2000.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. — М.: Рус. яз., 1991. — Т.4. Р—У.
СОШ: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. — 4-е изд., доп. — М.: Азбуковник, 2002.
Осипова А.А. Концепт «Смерть» в русской языковой картине мира и его вербализация в творчестве В.П. Астафьева 1980-1990-х гг.: дис. ... канд. филол. наук. — Магнитогорск, 2005.
РАС: Русский ассоциативный словарь / сост. Ю.Н. Караулов [и др.] — М.: Помов-ский и партнеры, 1994. — Кн.1. Прямой словарь: от стимула к реакции.
МАС: Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. — М.: Рус. яз., 1988. — Т.4. С—Я.
СлРЯШ-ХУП: Словарь русского языка Х1—ХУП вв. — М.: Наука, 2000. — Вып.25.
БАС: Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. — Т.13.
Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 т. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, по изд. 1893 г. — Т.3. Ч.1.
Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Академ. проект, 2001.
Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка: в 4 т. — М.: Гос. изд-во нац. и иностр. словарей, 1940. — Т.4. С—Я.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. — М.: Прогресс, 1971. — Т.3.
ФЭС: Философский энциклопедический словарь / гл. ред. Л.Ф. Ильичев [и др.]. — М.: Сов. энцикл., 1983.
Этика: энциклопедический словарь / под ред. Р.Г. Апресяна и А.А. Гусейнова. — М.: Гардарики,2001.
ЭССЯ: Этимологический словарь славянских языков: праславянский лексический фонд. — М.: Наука, 1993. — Вып.18.
DICTIONARY OF V.P. ASTAFJEV'S CONCEPTUAL SPHERE: COMPILING
PRINCIPLES
A.A. Osipova
The article deals with problems and principles of compiling a dictionary of V.P. Astafjev's conceptual sphere with a major focus of interest for his key concept multiple verbalizations, which reflect peculiarities of his individual linguistic world-image. The concept "Death" serves as an illustration for the vocabulary entry structure.
