CC BY
63
чен. Отчасти это следует отнести к недостаткам кодифицированной системы права, когда процессуально-правового мышление следователя, отталкиваясь от какой-либо правовой нормы, неизбежно замыкается в пределах определенной отрасли права, к которой эта норма относится. Именно таким образом обстоит дело с исследованиями проблем применения ст. 64 УК РФ. Если и происходит рассмотрение проблем применения ст. 64 УК РФ и возникает необходимость получения теоретических обобщений, то они возникают преимущественно как уголовно-правовая проблематика и зачастую не выходят за переделы того, обоснованно ли было признание конкретного обстоятельства исключительным или нет. При этом игнорируется процессуальная сущность судебной деятельности. А ведь именно процесс определяет пределы, в которых должно разворачиваться познание обстоятельств уголовного дела. Изученность взаимосвязи и взаимообусловленности процессуальных норм сегодня не находится на должном уровне, отчасти причиной этого выступает увлеченность в пересказывании общих принципов правосудия и безразличие к той области, где эти принципы непосредственно смыкаются с практикой. А ведь эта область и есть то пространство, в котором существует юриспруденция. Следовательно, безразличие к конкретным процессуальным проблемам является недопустимым.
Поэтому проблема обеспечения защиты прав потерпевших от преступлений ставит перед государством решение вопросов, направленных на повышение эффективности правового регулирования каждому субъекту права. В этом плане следователю необходим более высокий уровень процессуально-правового мышления и свой правовой менталитет работника правоохранительного органа. Для этого должны создаваться условия, которые позволяли бы следователю более четко владеть базовыми общетеоретическими понятиями.
Е.А. Агафонова, Е.А. Золотарева ПРИНЦИПЫ БИОЭТИКИ В ПРАВОАНТРОПОЛОГИЧЕСКОМ ИЗМЕРЕНИИ
В современной правовой науке продолжается исторически непрерывный поиск сущности права, осуществляются попытки не только расширить понимание права в традиционном смысле, но и по новому взглянуть и представить данную категорию. В результате этого складуются два противоречивых подхода к принципам формирования права. Согласно рационалистики право является продуктом разумной деятельности человека, осознанно вычленяется им из социальных норм, создается через законотворчество и судебный прецедент. Альтернативой подобной рационалистики в правотворении являются различные научные течения социологического и исторического характера, утверждающие, что право формируется стихийно, выражает естественные процессы саморегуляции общества, а государство создает лишь закон, то есть одну из форм отражения права, но не более того.
В этом свете, из положений исторической, социологической и естественно-правовой научных доктрин формируется принципиально отличный от позитивизма подход к интерпретации сущности права. Одним из таких подходов является юридическая антропология, вносящая значительный вклад в эволюцию правопонимания и законодательной техники. Так, В.С. Нерсесянс, комментируя работу Норбера Рулана «Юридическая антропология» дает характеристику антропологии как науки и учебной дисциплины - «Речь, в конечном счете, идет о новых подходах к праву и об изучении новых аспектов (граней, проявлений, «образов») права, об углублении, конкретизации и развитии наших совокупных знаний о праве как специфическом социальном явлении, играющем существенную роль в организации и функционировании общественной жизни людей в разнообразных условиях и на различных этапах истории человечества»1. Таким образом, юридическая антропология смещает центр научно-правового исследования с формально-юридического подхода, позитивиской интерпретации права, концентрируя научный анализ на человеке как непосредственном носители субъективного права, его особой ценности и значимости в объективном
1 Рулан Н. Юридическая антропология. М.: НОРМА, 2000. 10
праве. Естественно, что создавая императив ценности человека над публичными правовыми началами, антропология права обеспечивает гибкий научный подход к интерпретации сущности правовых систем мира, доказывает обоснованность существования национальных систем права, создает инструмент для понимания сущностных качеств и свойств права не только в узком позитивном смысле, но и права как социального явления, более широкого понятия чем закон.
В рамках антропологической интерпретации права, формируется и принципиально новый подход к конструированию правовых норм, где учитываются психологические и биологические состояния личности, морально-этические, духовно-нравственные ценности человека, конкретная система условий, в рамках которой находится человек, вступающий в правоотношения. В этом смысле человек, его личностные качества с точки зрения юридической антропологии учитываются современным законодателем неоправданно редко. «Так, в результате антропологического прочтения действующего семейного законодательства (например, ст. 17 Семейного кодекса РФ), в соответствии с которой «муж не имеет права без согласия жены возбуждать дело о расторжении брака во время беременности жены и в течение года после рождения ребенка», можно сделать вывод о том, что данная правовая норма представляет из себя один из достаточно редких случаев учета законодателем специфики телесного, эмоционального состояния человека, по сути, представляет из себя новую юридическую модель, акцентирующую внимание на уникальности, «переломности» естественно-природного состояния человека»1. Другим примером является положение Уголовного Кодекса РФ, положения некоторых статей Кодекса об административных правонарушениях РФ, учитывающих физическое и психическое состояние лица при квалификации преступления или проступка. В рамках гражданского кодекса так же существуют нормы, акцентирующие внимание на эмоционально-психических состояниях личности при вступлении в правоотношения. Так, институт кабальной сделки, регламентированный статьей 179 Гражданского кодекса РФ, устанавливает, что «сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, а также сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (кабальная сделка), может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего»2. Соответственно, приведенные в качестве примера нормы различных отраслей права наглядно демонстрируют нам антропологические элементы права.
Следует отметить, что антропологический подход в традиционных и европейской системах права отнюдь неодинаков. Традиционалистическая и европейская парадигма, признавая значение человека и личности в праве, тем не менее, далеко не однозначно подходят к ее юридическому статусу.
Сущностная разница между различными парадигмами антропологии заключается в том, какую часть человеческой потребности ставит система национального права во глав угла. Например, в США приоритетным является эгоцентризм личности, который стимулируется законодательством и правоприменительной практикой. Так, в одном из штатов судом было вынесено обвинительное решение в адрес представителя пожарной службы. Во время пожара, создающего угрозу жизни и здоровью, он вынес раздетую женщину из огня, что было оценено по судебному прецеденту как «домогательство». Несколько иная ситуация складывается в Российском законодательстве, где нормы уголовного и гражданского кодекса не только не запрещают, но и защищают спасателей от необоснованных обвинений, устанавливая правовой принцип - вред нанесенный должен быть меньше вреда предотвращенного (крайняя необходимость). То есть в отечественном праве учитывается, прежде всего, общественная ценность человека, его жизни и здоровья, а не эгоистические, в том числе иррациональные желания личности. Столь же неоднозначны и антропологическая сущность права в традиционных обществах. Например, в странах мусульманского мира приоритетом является духовные потребности человека, которые могут ставиться выше ра-
1 Пучков О. А. Теоретико-правовые основания юридической антропологии: автореф. дис. ... д-ра юр. наук. Специальность
12.00.01 - Теория права и государства. Уральская государственная юридическая академия. Екатеринбург, 2000.
2 Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая (по состоянию на 24.07.2008 N 161-ФЗ) // Правовая система
«Гарант».
циональных норм и биологических потребностей личности. Скажем, запрет на аборт как действия, нарушающего духовную архитектуру человека.
В этом ключе, в предметном поле юридической антропологии выделяют целый ряд общественных отношений, требующих правового регулирования и одновременного учета интересов личности как обособленного субъекта общественных отношений и человека как части общества.
Наиболее ярко антропологическая сущность права проявляется в ряде прав, которые озвучивает в частности и Конституция РФ. Это право на жизнь; здоровье; благоприятную и безопасную духовную, культурную, экологическую и иную среду; право на личную неприкосновенность; права ребенка и т.п. Также, многоаспектность антропологической характеристики права выражается и в таком ее проблемном поле как: эвтаназия; морально-правовая проблема абортов; правовые основания использования тканей эмбрионов в медицинских целях; пересадка органов; клонирование, суррогатное материнство, искусственное зачатие, право на половую идентичность и т.п.
Среди указанного проблемного поля антропологии особую актуальность и одновременную сложность приобретает проблема биоэтики.
«Биоэтика как исследовательское направление междисциплинарного характера сформировалось в конце 60-х - начале 70-х гг. Термин «биоэтика» предложен В.Р. Поттером в 1969 г. Трактовка ее весьма разнородна. Прежде всего, биоэтику пытаются отождествить с биомедицинской этикой, ограничив ее содержание этическими проблемами отношений «врач - пациент». Существует и более широкое понимание биоэтики, включающее в себя ряд аксиологических проблем профессиональной деятельности, смежной с врачебной, ряд социальных проблем, связанных с системами здравоохранения и, наконец, проблем, относящихся к отношению человека к животным и растениям»1.
Этический контекст новейших биотехнологий в правовом измерении породил серьезную дискуссию в среде ученых, верующих и атеистов. Помимо общих моральных коллизий, которые поднимаются в процессе медицинского вмешательства в человеческий организм, значительные проблемы возникают и в плане рационального подхода. К примеру, совершение абортов с позиции верующих расценивается как убийство человека. В тоже время в ряде случаев не совершение подобного медицинского вмешательства также может лишать права на жизнь, поскольку, в некоторых ситуациях возможно сохранение либо матери, либо ребенка, а иногда только матери. Этические коллизии возникают и между принципами национального законодательства и этнической моралью, догматикой различных региональных концессий.
Столь же полемичны вопросы трансплантации органов, использование эмбрионов в медицинских целях, клонирование и т. п.
Пути решения данных спорных моментов в каждом национальном законодательстве свои, но существуют несколько подходов к проблемам биоэтики, которые можно обозначить как либеральные, консервативные и центрические. Так, сторонники консервативного подхода полагают, что врачебное и научно-медецинское вмешательство в природу человека должно попасть под правовой запрет2. Например, поднимается вопрос о том, что правоспособность должна признаваться уже за эмбрионом и даже оплодотворенной яйцеклеткой3. Критикуя данную позицию М. Тули утверждает, что «организм обладает правом на жизнь только в случае, если он осознает себя развивающимся субъектом, обладает жизненным опытом и другими умственными способностями»4. Между тем такой либеральный подход ставит под сомнение не только право на жизнь плода, но и родившегося ребенка, момент формирования личности которого оценивается психологами от двух с половиной до трех лет.
1 Биоэтика: проблемы и перспективы // Вопросы философии. 1994. № 3.
2 Консервативный подход к биотическим проблемам существует в законодательстве многих европейских государств. В частности, законодательство Германии устанавливает запрет на искусственное прерывание беременности, хотя и допускает подобную практику в случае угрозы жизни и здоровью женщины.
3 Report by Working Party on the Protection of the Hyman Embryo and Fetus. Steering committee on bioethics of Council of Eu-
rope. Strasbourg, 19 June 2003 (Электронный ресурс). Режим доступа: http://www.coe.int/ Bioethics; О'Коннор Д. Аборт -это убийство // Америка. 1993. Июнь. N 439. С. 42.; Павленко И. Безмолвный крик // Здоровье. 1992. N 1. С. 7.
4 Tooley M. Abortion and infanticide. In: Gorovitz Set al (cols) Moral problem in medicine. Prentice. Hall, Englewood Cliffs.
Р. 302.
В качестве умеренной позиции, отраженной, в том числе и в российской судебной практике, указывается необходимость признания правоспособности за биологически сформированным плодом. Однако здесь тоже нет единой позиции так как нет однозначного мнения с какого момента плод следует считать личностью. Ученые предлагают различные подходы к решению данной биоэтической проблемы1.
Определяя коллизионность российского законодательства в этом вопросе, следует отметить, что, во-первых, правоспособность признается за человеком с момента его рождения; во-вторых, судебная практика и подзаконные акты признают право на жизнь еще не родившегося ребенка; в-третьих, положение ст. 1116 Гражданского кодекса РФ гласит «К наследованию могут призываться граждане... зачатые при жизни наследодателя». То есть признается потенциальное право не родившегося ребенка на наследование; в-четвертых, уголовное законодательство в качестве отягчающих обстоятельств, предусматривает причинение смерти беременной женщине, тем самым косвенно признавая социальную и правовую ценность не родившегося ребенка.
Подобные противоречия в нормах закона и правоприменительной практике отражают всю сложность биоэтической проблематике в проблемном поле юридической антропологии.
Характерно то, что сторонники консервативного подхода, мотивируя необходимость признания правоспособности за эмбрионом, пропагандирующими запрет на пересадку органов, запрет на исследования в области клонирование человека, эвтаназии и т. п., часто забывают о людях, чьи права на жизнь и здоровье такие запреты затрагивают. В этой ситуации полемика сводится к пара-дигмальным установкам и ценностным приоритетам. К примеру, согласно либерального подхода клетки эмбрионов могут использоваться в медицинских целях для спасения сформированных личностей, ценность которых, безусловно выше несформированной клеточной субстанции (эмбриона). Консервативный взгляд на эту проблему не менее бескомпромиссен, и указывает на сакральную природу жизни и смерти, ставя под сомнение права человека на вмешательство в данный процесс. Конечно в самом консервативном течении так же следует выделить умеренные и радикальные взгляды. Скажем признание права эмбриона на жизнь, при одновременном безусловном приоритете жизни и здоровья матери, видится разумным биоэтическим компромиссом. С другой стороны, абсолютизация запрета на аборты, переливания крови, пересадку жизненно важных органов может расцениваться нами как узаконенное причинение смерти или вреда здоровью личности в угоду религиозного догматизма. К тому же радикализованный консервативный подход может причинять страдания не только самому человеку, но и его близким. Например, запрет на эвтаназию, логично мотивированный многими учеными2, все время вызывает критику со стороны лиц, чьи интересы он затрагивает, несмотря на то, что запрет на медицинское убийство распространен фактически во всех странах3.
Тем не менее, либеральная трактовка биоэтики столь же опасна, как и консервативный догматизм. Попытка придать личности абсолютную ценность, приводит к тому, что нивелируются интересы общества, то есть объединения личностей. Как следствие этого либеральные установки, направленные на удовлетворение эгоцентрических целей индивидуума, влекут за собой разрыв социальных связей, порождают антитолерантное общество, где закон начинает выступать не в качестве ценности, а инструмента. В этом смысле либерализация правовых норм затрагивающих проблему биоэтики, несет в себе целый спектр потенциальных угроз, среди которых можно выделить падение рождаемости, воспроизводство и закрепление генетических отклонений в человеческой общности, злоупотребление биологических прав, и в том числе, права на эвтаназию.
Таким образом, проблемы биоэтики не имеют однозначного решения, а нормы права должны закреплять лишь разумный компромисс между меньшим и большим злом. К тому же правовое
1 Перевозчикова Е.В, Панкратова Е.А. Конституционное право на жизнь и правовой статус Эмбриона // Медицинское пра-
во. 2006. № 2.
2 Иванюшкин А.Я., Дубова Е.А. Эвтаназия: проблема, суждения, поиск альтернативы // Вестник Академии медицинских
наук СССР. 1984. N 6. С. 76; Крелин Ю. Бороться за жизнь // Новое время. 1989. № 31.
3 Законы, разрешающие эвтаназию, действуют только в Нидерландах, Голландии, Швейцарии. В России эвтаназия запре-
щена статьей 45 Основ законодательства об охране здоровья. Однако нормы этого же закона устанавливают, что «гражданин или его законный представитель имеют право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения».
решение биоэтической проблематики, прежде всего, связанно с национально-культурной парадигмой конкретного общества, в которой определяется приоритет личности, либо человека как субъекта неразрывно связанного с обществом и его потребностями.
Н.А. Алексеев
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ ПЛАТОНА И АРИСТОТЕЛЯ
Попытки осмысления некоторых процессов и явлений можно найти уже в произведениях мыслителей, политиков античного мира. Материальную базу для познания экономической реальности в тот период составляло натуральное хозяйство, наличие мастерских с элементами разделения труда, довольно развитое товарное обращение, ростовщичество.
Крупнейшим ученым античного мира является Платон (427-347 гг. до н. э.). Он жил в период кризиса греческой экономики и демократии. Родился в аристократической семье, учился у Сократа. Основал свою школу - Академию. Пытался на практике реализовать свои идеи. Из многочисленных произведений Платона до нас дошли 23 подлинных диалога: речь «Апология Сократа», 13 писем (Платон. Сочинения. Т. 1-3. М., 1968-1972).
Его экономические взгляды нашли явное выражение в проекте идеального государства, который он представил в сочинении «Политика или государство». Причины возникновения государства Платон видел в противоречии между разнообразными потребностями человека и его ограниченными способностями, связанный со склонностью лишь к одному виду труда. Причем государство он неправомерно отождествлял с обществом.
Платон дал глубокую характеристику разделения труда, рассматривая его как естественное явление: каждый человек от рождения способен только к одному виду труда. Высоко оценивал эффективность разделения труда, Платон предлагал запретить земледельцам заниматься ремеслом, поскольку последнее нельзя совместить с земледелием, и наоборот. Поскольку люди, далее не способны самостоятельно удовлетворить все свои потребности, то они нуждаются в помощи других людей, в сообществе людей. Это и делает необходимым, по мнению Платона, государство.
Структурно государство Платона включает в себя сообщество философов, воинов и низшего сословия - земледельцев, ремесленников. Рабы, сословия в этом государстве не составляли, так как Платон считал их орудиями труда.
Во главе государства должны были стоять философы, задачей которых являлось управление. Задачей воинов являлась охрана государства и забота о расширении границ. Низшее сословие было призвано содержать высшие сословия.
Озабоченный коррупцией высших сословий, внутренними противоречиями среди них, а также кровавой борьбой за власть, Платон полагал, что они не должны иметь собственности, все у них должно было быть общее: средства производства, рабы, предметы личного потребления.
Платон преувеличивал роль государства в экономическом развитии, полагая, что оно способно полностью регламентировать все экономические отношения.
Стабильность общества, считал Платон, обеспечивают натуральное хозяйство, ликвидация права демоса на участие в государственном управлении. Во внешней торговле Платон предлагал не взимать ввозные и вывозные пошлины, а просто запретить в случае необходимости ввоз и вывоз товаров. Запрещалось также частное владение золотом и серебром, вместе с тем не исключалась чеканка монеты для повседневного обмена во внутреннем обращении. Платон признавал только две функции денег - мерило стоимости и средство обращения.
Отношение к торговле у Платона было двойным: с одной стороны, он допускал в идеальном государстве торговлю, выступал за сохранение класса купцов, функцию торговли видел в удовлетворении потребностей людей; с другой стороны, поскольку торговля связана с извлечением прибыли, он рассматривал ее как постыдное занятие, заниматься которым должны были варвары (иностранцы).
