CC BY
16
ББК 83.3 YAK 82.091
Н.В. ГОРЮЦКАЯ
N.V. GORUTSKAJA
приниип тройного «плексиса» в структуре ранних сборников валерия брюсова (на примере сб. «juvenilia»)
triple «pleksis» principle in the structure of early books by valery bryusov (by the example of the book «juvenilia»)
В данной статье автор рассматривает архитектонику ранних сборников В. Брюсова, обнаруживая в их разделах временную организацию текстов. Такое построение реализует принцип тройного «плексиса», разворачивающегося как на микроуровне, так и на макроуровне.
The article deals with the architectonics of early books by Valery Bryusov. The author discovers time structure of the texts. The present structure realizes triple «pleksis» principle working on micro level as well as on macro level.
Ключевые слова: временной ритм угасания/возрождения, «темпоральные» названия, тройной «плексис», оппозиция «осень-весна», перспективно-ретроспективное движение.
Key words: time rhythm of dying/revival, «temporal» names, triple «pleksis», «autumn-spring» opposition, perspective-retrospective movement.
Валерий Брюсов, провозгласивший себя вождём русского символизма, одним из первых предложил рассматривать поэтический сборник как книгу, «замкнутое целое, объединённое одной мыслью». Он писал: «Стихотворение, выхваченное из общей связи, теряет столько же, сколько отдельная страница из связного рассуждения. Отделы в книге стихов - не более, чем главы, поясняющие одна другую, которые нельзя переставлять» [2, с. 605].
Следуя за указаниями Брюсова, исследователи не раз пытались решить проблему целостности его поэтических книг. Так, С.И. Гиндин, обобщая наблюдения над структурой «URBI ЕТ ORBI», выделил в качестве общей основы сборника универсализм видения мира: «Определяющим свойством иО сразу был признан универсализм, установка на охват мира как целого, на широту воссоздания жизни. Открывавшее книгу «Вступление» («По улицам узким...»), привлекавшее читателя необычайным и лексически ёмким размером, как бы материализовало идею всеохватности в самой своей композиции. Двустишная строфика, чёткое распадении стиха на полустишия и тяготение к бинарности в дальнейшем членении полустиший создавали благоприятные условия как для всевозможных противопоставлений, так и для последовательного перечислительного исчерпания мыслимых вариантов «сущего» [3, с. 22].
Таким образом, «всеохватность» или целостность изображаемого Брю-совым мира мыслится исследователем как своего рода «анфиладное» единство, выстроенное по принципу перечисления/присоединения. Структура книги при этом остаётся отрытой.
На наш взгляд, организация ранних сборников В. Брюсова гораздо сложнее. Как известно, каждая из его книг содержит в себе ряд циклов или разделов. И можно заметить, что их формирование не было обусловлено каким-либо одним принципом. Структурную разнородность разделов отметил ещё Д.Е. Максимов: каждый из сборников поэта «расчленён на несколь-
ко строго определённых отдел, составленных по тематическому или жанровому признаку. При этом стоит заметить, что построение некоторых из этих отделов определялось принципом классификации <...>. Так, например, в цикле «Вступления (сб. «Urbi et Orbi») перечислялись жизненные пути или возможности путей лирического героя, в цикле «Баллады» (там же) - различные формы любви и т.д.» [4, с. 80-81]. Однако в других разделах, таких, например, как «Сонеты и терцины» или «Картины» принцип классификации не соблюдается, они намеренно многотемны, разнообразны по своему содержанию. Эта разнородность является одной из причин, препятствующих восприятию книги как единого сюжетного целого.
Н.В. Барковская в статье «"URBI ET ORBI" В. Брюсова: лирическая книга как "священная жертва"», пожалуй, впервые в брюсоведении сумела рассмотреть сборник поэта как целое. Объединяющим началом в её трактовке является ясно различимый «за полифонией голосов» «монолог лирического героя Брюсова», а «за панорамой картин» - «миф о мире» и «миф о поэте» [1, с. 90]. Исследователь резюмирует: «книга воссоздаёт процесс расчеловечивания, миссию преображения человека в Поэта - жреца и пророка.» [1, с. 95].
Представляется интересным сделанный в ходе её анализа вывод: смерть «человечности» в человеке становится условием для рождения Поэта. Иначе говоря, лирическую целостность книги обеспечивает сквозной, образуемый отдельными стихотворными текстами мифопоэтический сюжет, напоминающий ситуацию пушкинского «Пророка», где в результате ини-циационной смерти происходит обретение человеком особых пророческих свойств и функций.
В концепции Н.В. Барковской особенно важным нам представляется вывод о смерти как условии перерождения человека, рождения чего-то качественно нового. Не отрицая глубоких и убедительных наблюдений и аргументов Н.В. Барковской, мы хотели бы развить их и предложить несколько иной взгляд на архитектоническую целостность поэтических книг Брюсова.
На наш взгляд, архитектоника поэтических сборников Брюсова подчинена не пространственному принципу, предполагающему широту воссоздания жизни, а временному, отвечающему циклическому круговороту природы, где все обновляется, благодаря смерти, и в то же время повторяется, т.е. оказывается, в сущности, неподвластным смерти.
В связи с этим отметим, что почти в каждом сборнике встречаются разделы, название которых имеет «временной» смысл. Таковы разделы «Будни», «Часы дней» в сборнике «CHEFS D'OEUVRE», разделы «Мгновения», «В пути», «Завершение» в «ME EUM ESSE», разделы «Возвращение» и «Любимцы веков» в «TERTIA VIGILIA», разделы «Вечеровые песни», «Правда вечная кумиров», «Мгновения», «Повседневность», «Современность» в «STEPHANOS», разделы «Вечеровые песни», «Мгновения», «Современность», «Видения», «Правда вечная кумиров» в сборнике «ВСЕ НАПЕВЫ». Все эти разделы не являются ни жанровыми, ни тематическими по своё структуре, они воспроизводят по-разному переживаемые «мгновения» времени, выхваченные из прошлого или настоящего. За неимением подходящего термина назовём их условно «темпоральными». Примечательно, что именно «темпоральные» названия разделов переходят без изменения из сборника в сборник.
Кроме того, в самих названиях разделов улавливается временная соотнесённость старого и нового, начала и конца. Например, в «ME EUM ESSE»: первый раздел - «Новые заветы», последний - «Завершение». В «TERTIA VIGILIA» по этому принципу соотнесены разделы «Любимцы веков» (о прошлом) и «Близким» (о настоящем); в «STEPHANOS» - «Правда вечная кумиров» и «Современность» и тоже во «ВСЕХ НАПЕВАХ» (сохраняются аналогичные названия, что и в «STEPHANOS»).
С помощью тематически определённых разделов Брюсов выделяет магистральные темы своей лирики, это, прежде всего, любовь, город или современность и смерть. Первые две темы воссоздают личное и социальное
бытие или, точнее, время. Что касается особого выделения темы смерти, то именно она, являясь всеобщим принципом существования, объединяет личную и социальную жизнь единым временным ритмом угасания/возрождения.
Временной принцип организации лирических книг реализуется у Брюсова как тройной «плексис» («плетёнка»), разворачивающийся от микроуровня композиции к её макроуровню. Первый узел связи - объединение стихов в тематически определённые циклы и многотемные разделы, сформированные по жанровому и «темпоральному» признаку.
Многотемные разделы осуществляют внутри сборников второй виток сцеплений - отдельных стихов, расположенных в разных циклах и разделах. Так обеспечивается сквозное движение внутри книги близких мотивов, повторение одного и того же комплекса чувств, мыслей, настроений. Дискретный характер передачи однородного комплекса мыслей и чувств обусловлен их непостоянством во времени, изживанием и новым появлением.
И, наконец, третий уровень композиционного «плексиса» - это сплетение между собой самих поэтических сборников, именно этой целью вызвано настойчивое повторение одних и тех же названий разделов. Так, например, раздел «Мгновения» есть в «ME EUM ESSE», «STEPHANOS» и во «ВСЕХ НАПЕВАХ»; раздел «Видения» - в «ME EUM ESSE» и «ВСЕХ НАПЕВАХ»; разделы «Вечеровые песни», «Современность» и «Правда вечная кумиров» - в «STEPHANOS» и во «ВСЕХ НАПЕВАХ».
Ещё два примера таких макросцеплений: сборник «ME EUM ESSE» заканчивается разделом «Завершение», следующий по времени сборник «TERTIA VIGILIA» открывается разделом «Возвращение» - начинается новый виток некогда «завершённого» этапа жизни. В этом же сборнике есть раздел, имеющий странное название «Ещё сказка». Но эта странность объясняется просто: этот раздел на новом уровне продолжает тему любви, начатую Брюсовы ещё в первом сборнике. «Ещё сказка» отсылает читателя к разделу «Первые мечты» сборника «JUVENILIA», где любовь названа «сказкой» (см. «Мы встретились с нею случайно...»).
Рассмотрим, как реализуется временной принцип организации целого в структуре первого сборника В. Брюсова. В «JUVENILIA» собраны ученические стихи 1893-1895 гг., навеянные «болезненными» настроениями французских декадентов и Брюсов уже здесь чётко формулирует свою позицию: «<...> читать сборник как роман или как тетрадь дневника» [2, с. 565]. Сборник состоит из 4-х разделов: Пролог, Первые мечты, Новые грёзы и Лирические поэмы. Единство архитектоники сборника базируется на идее календарно-циклического воспроизведения явлений жизни. Календарному ритму подчиняется и жизнь души. Отсюда особый акцент придан календарной метафорике. Содержание сборника заключено в обрамляющую композиционную раму - это стихи об осени: стихотворение «Осеннее чувство» из первого раздела «Пролог» и «Осенний день» из завершающего раздела «Лирические поэмы». Их соотнесённость подчёркнута тем, что они оба занимают второе место в составе разделов. Определение «осенний» как время года употребляется в пространстве сборника всего однажды (в первой строке самой поэмы «Ты помнишь ли больной осенний день»). Примечательно, что перед ним стоит другой эпитет - «больной», который и определяет подлинную семантику «осенней» темы. Мотивные и метафорические комплексы, такие, как «страдания», «утомлённые мечты», «лики смерти», «сны бессвязные», «погребальные урны», «сердце, полное унынием», «в сердце - насмешки и яд», «холодные кресты» и т.п. - прямо ориентируют прочтение всей «осенней» темы в плане «осени души», изживания былых мечтаний и сердечных влечений.
Вместе с тем внутри «осеннего обрамления» сборника помещены стихи, связанные с весенним пробуждением («Одним лишь нам - душистая весна, // Одним лишь нам - душистые фиалки!»), с надеждой и выходом к свету («И фонарь, сквозь сумрак чёрный, // Был так явственен в окне», «Полутёмное окошко // Освети на миг свечою»). Таким образом, внутри создан-
ной Брюсовым поэтической структуры обнаруживается чёткая оппозиция «осень - весна»: «И две мечты - невеста и жена - // В объятиях предстали мне так живо. // Одна была, как осень, молчалива, // Восторженна другая, как весна» [2, с. 52].
Та же временная связь определила соседство двух разделов - «Первые мечты» и «Новые грёзы». Эпиграфом к разделу «Первые мечты» взята строчка из Г. Гейне «Es is tine alte Geschichte» («Это старая история»), что лишний раз подчёркивает оппозицию «старое - новое». Однако оппозиция эта у Брю-сова не абсолютна, она имеет чисто временной, а не качественный смысл. Первое же стихотворение этого раздела заканчивается строками:
Вот старая сказка, которой Быть юной всегда суждено.
«Мы встретились с нею случайно» [2, с. 38].
В разделе «Первые мечты» изложена история любви (своего рода дневник её развития) от первой встречи до конечного её угасания. При этом переживание любви в свете эпиграфа из Гейне предстаёт как повторение «старой сказки». Поэтому умирание любви (как временного мгновения в настоящем) сопровождается верой в её будущее возрождение. Иначе говоря, «старое» угасает, чтобы возродиться в «новом»; «старая сказка» любви всегда будет возвращаться во времени:
О, не жалей, что яркость побледнела! Когда-нибудь, в печальной смене лет Вернётся все, - и не погаснет свет.
«Заветный сон» [2, с. 40].
О том же говорится в итоговом стихотворении этого раздела: «Так не потерей зови, // Что опочило в покое! // То уступает земное // Звёздам небесной любви» [2, с. 41].
Раздел «Новые грёзы» предваряется эпиграфом А.С. Пушкина «Так деревце свои листы // Меняет каждою весною». Он указывает на возможность обновления, возрождения. Герой весь во власти новой мечты, новых желаний, «в блеске молодом» восклицает: «Беспощадною орбитой // Увлечён от прежних грёз, // Я за бездною открытой // Вижу солнечный хаос» [2, с. 42].
В свою очередь, «новые грёзы» связаны у Брюсова с памятью о прошлом («В памяти вдали // Рой былых желаний.», «Я помнил далёкие сны.»). Таким образом, временная оппозиция «старого / нового», определяющая структуру первого сборника поэта, заключает в себе двойное - перспективно-ретроспективное движение: «старое», умирая, возрождается в «новом», «новые» же грёзы любви поворачивают течение времени вспять и погружают в прошлое: «Мечты о померкшем, мечты о былом, // К чему вы душой овладели, // К чему вы трепещете в сердце моем // На брачной весёлой постели?» [2, с. 46].
Литература
1. Барковская, Н.В. «URBI ET ORBI» В. Брюсова: лирическая книга как «священная жертва» [Текст] / Н.В. Барковская // Авторское книготворчество в поэзии : матер. междун. науч.-практ. конф., Омск-Челябинск, 19-22 марта 2008 г.) : в 2 ч. / отв. ред. О.В. Мирошникова. - Омск, 2008. - Ч. 1. - С. 89-95.
2. Брюсов, В.Я. Собр. соч. [Текст] : в 7 т. / В.Я. Брюсов. - М. : Худ. лит., 1975. -Т. 1.
3. Гиндин, С.И. Валерий Брюсов [Текст] / С.И. Гиндин // Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов) : в 2 кн. - М. : ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. - Кн. 2. - С. 3-62.
4. Максимов, Д.Е. Русские поэта начала века [Текст]: (Валерий Брюсов, Александр Блок, Андрей Белый, Анна Ахматова) / Д.Е. Максимов. - Л., 1986. -406 с.
