CC BY
213
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2012. № 1
ТРИБУНА МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ
М.А. Михеенкова, аспирантка кафедры уголовного процесса, правосудия
и прокурорского надзора юридического факультета МГУ*
ПРИНЦИП СПРАВЕДЛИВОГО СУДЕБНОГО
РАЗБИРАТЕЛЬСТВА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ В
РЕШЕНИЯХ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ
ЧЕЛОВЕКА
Статья посвящена эволюции принципа справедливого судебного разбирательства в судебной практике Европейского суда по правам человека, в частности, рассматриваются элементы данного принципа, которые отсутствуют в Европейской конвенции по защите прав и основных свобод и были сформулированы самим судом («подразумеваемые элементы»). Толкуя содержание этих элементов, суд значительно расширил объем процессуальных гарантий права на судебную защиту.
Ключевые слова: справедливое судебное разбирательство; Европейский суд по правам человека; уголовно-процессуальные гарантии; равенство оружия; состязательность; допустимость доказательств; доступ к материалам дела; право хранить молчание.
Article is devoted to the evolution of the principle of a fair trial in the jurisprudence of the European Court of Human Rights, in particular, the elements of this principle, which are absent in the European Convention on Human Rights and Fundamental Freedoms, and have been formulated by the Court ("implicit elements"). Interpreting the content of these elements, the court has notably enhanced the scope of the procedural guarantees of the right to defence.
Keywords: fair trial; European Court of Human Rights; criminal procedural guarantees; equality of arms; adversarial procedure; admissibility of evidence; access to case-file; right to silence.
Право обвиняемого на справедливое судебное разбирательство (fair trial, procès équitable) является основной уголовно-процессуальной гарантией, закрепленной в Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод 1950 г. (далее — Конвенция). Европейский суд по правам человека (далее — ЕСПЧ) в своих решениях неоднократно отмечал необходимость обеспечения справедливого суда «в любом демократическом обществе»1. Понятие «справедливое судебное
* mmiheen@mail.ru
1 Janosevic v. Sweden, 23 July 2002, § 83; Belziuk v. Poland, 25 March 1998, §§ 37, 40; Ernst et autres c. Belgique, 15 juillet 2003, § 65.
разбирательство» охватывает значительную часть уголовно-процессуальных прав обвиняемого и гарантий их реализации2, являясь, таким образом, одним из наиболее широких и сложных понятий Конвенции3. Весьма велико и количество жалоб в ЕСПЧ по вопросам справедливого судебного разбирательства4, поэтому суд рассматривает принцип справедливого судебного разбирательства в уголовном процессе наиболее важным5.
Право на справедливое судебное разбирательство закреплено в ч. 1 ст. 6 Конвенции: «Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом...» В ч. 2 и 3 указанной статьи названы элементы понятия «справедливое судебное разбирательство», которые составляют отдельные гарантии прав обвиняемого: презумпция невиновности, право на переводчика, право на достаточные время и возможности для подготовки защиты, право быть уведомленным о предъявленном обвинении, право защищаться лично или через защитника, право допрашивать показывающих против обвиняемого свидетелей и вызывать свидетелей защиты на тех же условиях6. Согласно устоявшейся трактовке ЕСПЧ эти «минимальные права» представляют собой лишь примеры проявления справедивого судебного разбирательства7.
Однако понятие «справедливое судебное разбирательство», включая в себя все гарантии и права на судебную защиту, названные в ст. 6 Конвенции8, не исчерпывается ими. Дело в том, что еще в начале своей деятельности суд закрепил расширительное толкование принципа справедливого судебного разбирательства, согласно которому его суть заключается скорее не в конкретных гарантиях, перечисленных в ст. 6,
2 Некоторые отдельные права в сфере уголовного процесса закреплены и в других нормах (ст. 3, ч. 4—5 ст. 5, ст. 7 и др. Конвенции), но именно рассматриваемое понятие фактически воплощает право на защиту.
3 Doebbler C.F. Introduction to International Human Rights Law. Washington, 2007. P. 107.
4 Так, в 2009 г. суд установил 482 случая нарушения этого принципа (European Court of Human Rights. Annual Report 2009. Strasbourg, 2010. P. 145).
5 European Court of Human Rights. Annual Report 2005. Strasbourg, 2006. P. 33.
6 «Справедливое судебное разбирательство» охватывает содержание ст. 6 в целом, поэтому можно предположить, что в ч. 1 скорее подразумевается более узкое понятие «справедливое судебное слушание» (fair hearing).
7 Matscher F. Le droit à un procès équitable dans la jurisprudence des organes de la Convention européenne des droits de l'homme // Commission européenne pour la démocratie par le droit. Le droit à un procès équitable. Strasbourg, 2000. P. 12; Meftah and others v. France, 26 July 2002, § 40.
8 Поскольку все предусмотренные ч. 2—3 ст. 6 Конвенции гарантии суть лишь составляющие более общего понятия fair trial, закрепленного в ч. 1 ст. 6, суд очень часто рассматривает жалобы на нарушение, скажем, п. d ч. 3 ст. 6 (право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей и вызывать свидетелей, показывающих в его пользу, на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него) «в свете» ч. 1 ст. 6, т.е. через призму справедливого судебного разбирательства.
а в некоем «общем стандарте» справедливости процесса, который не ограничивается этими гарантиями9. Для оценки справедливости каждого конкретного процессуального случая ЕСПЧ рекомендует не только рассматривать нарушения конкретных элементов ст. 6, но и оценивать процесс в совокупности на соответствие стандарту спра-ведливости10.
В самом общем смысле ЕСПЧ признает справедливым уголовный процесс, в котором обеспечивается право обвиняемого эффективно участвовать в нем11. Однако ни суд, ни составители текста Конвенции не конкретизировали данное право. Более того, суд неоднократно подчеркивал отсутствие жестких правил справедливого судебного разбирательства и необходимость каждый раз оценивать обстоятельства конкретного дела для установления наличия или отсутствия нарушения прав обвиняемого12, отмечая при этом достаточную самостоятельность государств-членов Конвенции в выборе средств обеспечения справедливости процесса13. В то же время суд сформулировал целый ряд «подразумеваемых элементов» (implicit elements) справедливого судебного разбирательства, которые прямо не указаны в ст. 6, но вытекают из духа и буквы данной нормы.
В отсутствие четкого определения понятие «справедливое судебное разбирательство» наполняется прежде всего за счет своих элементов14. Подобная практика позволила ЕСПЧ внести существенный вклад в формирование принципа справедливого судебного разбирательства: манипулируя такими «подразумеваемыми элементами», он значительно расширил содержание данного принципа15. В связи с этим представляется интересным рассмотреть наиболее существенные из них16.
9 Ofner & Hopfinger v. Austria, 5 April 1963,, As to the law § 46; Pataki & Dunshirn v. Austria, 16 September 1963, As to the law § 36; Loukaides J.G. The European Convention on Human Rights: Collected Essays. Leiden, 2007. P. 194. Суд в своем выводе опирался на выражение «минимальные права» в отношении ч. 3 ст. 6 Конвенции.
10 Perna v. Italy, 6 May 2003, § 29; Popov v. Russia, 13 July 2006, § 176.
11 V. v. The United Kingdom, 16 December 1999, § 85.
12 O'Halloran and Francis v. The United Kingdom, 29 June 2007, § 53; Ernst et autres c. Belgique, 15 juillet 2003, § 68.
13 Vaudelle v. France, 30 January 2001, § 57.
14 F.Matscher. Op. cit. P. 12; Borgers v. Belgium, 30 October 1991, Dissenting opinion of Judge Martens, § 4.4.
15 Borgers v. Belgium, 30 October 1991, § 24.
16 Остальные элементы справедливого процесса и критерии оценки соответствия им уголовного процесса содержатся в решениях ЕСПЧ: право на защитника (Pishchal-nikov v. Russia, 24 September 2009, §§ 81-92; Benham v. The United Kingdom, 10 June 1996, § 64), независимый и беспристрастный суд (Gerger v. Turkey, 8 July 1999, § 60-62; Sürek and Özdemir v. Turkey, 8 July 1999, §§ 77-79; Cooper v. The United Kingdom, 16 December 2003, §§ 104-107), публичное судебное разбирательство как гарантия прозрачности судопроизводства, обеспечивающая справедливость процесса (Stefanelli v. San Marino, 8 February 2000, §§ 18-22; Riepan v. Austria, 14 November 2000, §40; Guisset v. France, 26 September 2000, §§ 72-76, надлежащее уведомление (Mattoccia v. Italy, 25 July 2000, §§ 59-
Одним из первых в разряд «подразумеваемых элементов» было введено «равенство оружия» (equality of arms, égalité des armes)17, так называемый «справедливый баланс» между сторонами: «Каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность представлять свою правовую позицию, включая свои доказательства, таким образом, 'чтобы она не была поставлена в существенно менее выгодное положение, чем другая сторона»18. Принцип равенства оружия получил столь широкое применение19, что ЕСПЧ вынужден регулярно напоминать: равенство оружия — лишь один из элементов более широкого понятия «справедливый процесс»20. Тем не менее частое обращение суда к указанному принципу неибежно расширило его конкретное содержание21.
Можно выделить ряд проблем, наиболее часто возникающих в связи с применением принципа равенства оружия. Так, в самом начале перед судом встал вопрос о соответствии ему континентальной практики представления в суд заключениий прокурора по апелляционной или кассационной жалобе обвиняемого, содержащих рекомендацию удовлетворить либо отклонить жалобу, без представления этих заключений стороне защиты. Поначалу суд признал подобную практику приемлемой на том основании, что в континентальных странах прокурор выполняет квазисудебные функции22. Постепенно ЕСПЧ сменил позицию и в своих решениях указал, что несмотря на отсутствие у него сомнений в независимости и объективности соответствующих должностных лиц, действующих исключительно на основании закона, их мнение нельзя считать нейтральным, так как, «рекомендуя удовлетворить или отклонить жалобу обвиняемого, должностное лицо про-
60) и др.; European Court of Human Rights. Annual Report 2006. Strasbourg, 2007. P. 69-70; European Court of Human Rights. Annual Report 2007. Strasbourg, 2008. P. 93-94. Хотя требование разбирательства дела в разумный срок входит в содержание принципа справедливого процесса (McFarlane v. Ireland, 10 September 2010, § 140), между ними возможен конфликт: в этом случае приоритет отдается общей справедливости процесса, а не ее элементу (McFarlane v. Ireland, 10 September 2010, § 153).
17 Kampanis v. Greece, 19 June 1995, § 47; Ofner & Hopfinger v. Austria, 5 April 1963 , As to the law, § 46; Pataki & Dunshirn v. Austria, 16 September 1963, As to the law, § 36
18 "Each party must be afforded a reasonable opportunity to present his case — including his evidence — under conditions that do not place him at a substantial disadvantage vis-à-vis his opponent" (Dombo Beheer B. V. v. The Netherlands, 27 October 1993, § 33; Ankerl v. Switzerland, 24 September 1996, § 38; Niderost-Huber v. Switzerland, 27 January 1997, § 23; Coëme and others v. Belgium, 22 June 2006, § 102).
19 Merrils J.G. The Development of International Law by European Court of Human Rights. Manchester, 1993. P. 52-53.
20 Larguie G.J, Conte Ph. Procédure pénale. Paris, 2006. P. 6-7; .Monnell & Morris v. The United Kingdom, 2 March 1987, § 62; Fretté v. France, 26 February 2002, § 47; Salov v. Ukraine, 6 September 2005, § 87.
21 Fundamental Rights in Europe: The ECHR and Its Member States, 1950-2000 / Ed. by R. Blackburn, J. Polakiewicz. Oxford, 2001. P. 132. В некоторых конкретных случаях суд, напротив, сужает сферу применения принципа равенства оружия ( Yvon v. France, 24 April 2003, § 32).
22 Delcourt v. Belgium, 17 January 1970, § 34.
куратуры становится, объективно говоря, его союзником либо противником». Поэтому для соблюдения принципа равенства оружия необходимо заранее официально сообщать содержание данных документов стороне защиты и давать ей возможность возразить на них23. В дальнейшем данное правило было распространено также и на доклад дела судьей-докладчиком, включающий позицию последнего по делу24. Что касается примыкающего к этой проблеме вопроса о допустимости присутствия представителей прокуратуры в совещательной комнате при вынесении судом решения, здесь суд с самого начала усматривал нарушение, а недавно высказался категорично: такое присутствие недопустимо ни в коем случае, даже если оно «молчаливое»25.
Сравнительно новый аспект применения равенства оружия — это вопрос доступа обвиняемого к материалам дела (access to a case-file & disclosure). Право доступа суд считает важным, но не абсолютным, поэтому допускает его ограничение при наличии соответствующих гарантий соблюдения принципа равенства оружия26, которые заключаются в следующем: вопрос о непредставлении каких-либо материалов обвиняемому решается не прокурором, а судьей, при этом защита должна быть уведомлена о соответствующем заседании, чтобы иметь возможность изложить в суде основы своей позиции27.
Значительное количество решений ЕСПЧ посвящено вопросам соблюдения принципа равенства оружия при назначении судом экспертов. Суд вправе признать процесс несправедливым при назначении экспертами лиц, связанных с обвинением, и при условии их «доминирующей роли» в процессе28. Что касается вопроса наличия или отсутствия связи с обвинением, суд ориентируется в первую очередь на то, были ли у обвиняемого объективные основания сомневаться в беспристрастности эксперта29. Кроме того, в свете рассматриваемого принципа ЕСПЧ нередко затрагивает проблему прав свидетелей. Со-
23 Borgers v. Belgium, 30 October 1991, §§ 24-29; K.D.B. c. Pays-Bas, 27 mars 1998, §§ 42-44; Niderost-Huber v. Switzerland, 27 January 1997, §§ 26-32; Brandstetter v. Austria, 28 August 1991, §§ 67-68.
24 Суд признал соответствующей принципу равенства оружия практику, введенную во Франции: выделение в таком докладе двух частей, одна из которых (изложение обстоятельств и соответствующих норм) сообщается обеим сторонам, а другая (рекомендации судьи по разрешению дела) — только суду (Fabre c. France, 2 novembre 2004, §§ 30-31).
25 Batsanina v. Russia, 26 May 2009, § 23.
26 Rowe & Davis v. The United Kingdom, 16 February 2000, §§ 17-18; Jasper v. The United Kingdom, 16 February 2000, §§ 51-53; Dowsett v. The United Kingdom, 24 June 2003, § 68.
27 Jasper v. The United Kingdom, 16 February 2000, §§54-55; Fitt v. The United Kingdom, 16 February 2000, § 23; P.G. & J.H. v. The United Kingdom, 25 September 2001, § 43; Edwards & Lewis v. The United Kingdom, 27 October 2004, § 75.
28 Bonisch v. Austria, 6 May 1985, §§ 32-33; cf. Brandstetter v. Austria, 28 August 1991, §§44, 61-62 (здесь практически аналогичный случай, но эксперт «не играл активной роли» в процессе, поэтому нарушение не признано; кроме того, во втором случае эксперт со стороны защиты de facto был заслушан, но не как эксперт, а в качестве свидетеля).
29 Sara LindEggertsdottir v. Iceland, 5 July 2007, §§ 41-45, 48.
ответствующий элемент справедливого процесса специально закреплен в п. d ч. 3 ст. 6 Конвенции, поэтому подробно на нем останавливаться мы не будем. Кратко резюмировать позицию суда по этому вопросу можно следующим образом: права на вызов свидетелей защиты и на допрос свидетелей обвинения могут быть ограничены при условии соблюдения общего баланса. Независимо от обстоятельств решение дела только или в основном на основании показаний свидетеля, которого обвиняемый не имел возможности допросить, является не-справедливым30.
Тесно связана с «равенством оружия» (и даже нередко с трудом от него отграничивается31) состязательность (adversarial procedure), под которой ЕСПЧ традиционно понимал возможность сторон «знать о заявлениях и доказательствах, представленных другой стороной, с целью повлиять на исход процесса и заявлять по поводу них свои со-ображения»32. В последнее время суд несколько расширил и понятие «состязательность», включив в него такое же право в отношении заявлений и доказательств, представляемых третьими (нейтральными) сторонами33. Это требование абсолютно в том смысле, что непредоставление соответствующей возможности одной из сторон делает весь процесс несправедливым даже при отсутствии оснований полагать, что это как-то повлияло на исход процесса34.
Существенную роль в обеспечении справедливого процесса играют вопросы допустимости доказательств. ЕСПЧ подчеркивает почти полное отсутствие в Конвенции конкретных правил собирания и соответственно допустимости доказательств35. Отсюда сложности при решении вопросов допустимости или недопустимости использования в суде конкретных доказательств, собранных с нарушением национального законодательства36. Тем не менее суд сформулировал основные критерии, необходимые при оценке справедливости процесса в этом случае. Следует учитывать предоставление обвиняемому возможности оспаривать достоверность таких доказательств и возражать против их использования; соразмерять общественный интерес в рас-
30 Unterpertinger v. Austria, 24 November 1986, §§ 28-33; Ankerl v. Switzerland, 24 September 1996, § 101; De Haes & Gijsels v. Belgium,27 January 1997, §§ 50-59; Sanocki c. Pologne, 17 juiillet 2007, §§ 98-99.
31 Lobo Machado v. Portugal, 22 January 1996, §§ 29-31.
32 "...to have knowledge of and comment on the observations filed or evidence adduced by the other party with a view of influencing the court's decision" (Ruiz-Mateos v. Spain,23 June 1993, § 135).
33 "Ce principe vaut pour les observations et pièces présentées... aussi par un magistrat indépendant,.. par une administration. ou par la juridiction auteur du jugement entrepris" (Kokc. Turquie, 19 octobre 2006, § 44).
34 Sanchez-Reisse v. Switzerland, 21 October 1986, § 51.
35 Кроме нормы ст. 3 о «запрещении пыток».
36 Само собирание доказательств на досудебной стадии ЕСПЧ вовсе не рассматривает (Saunders v. the UnitedKingdom,17 December 1996, § 67).
следовании данного преступления и интересы обвиняемого по исключительно законному собиранию доказательств обвинения; учитывать доказательственную ценность таких доказательств, а также то, в какой мере обстоятельства их собирания ставят под сомнение их достоверность37. При всем при том ничто не может оправдать мер, «уничтожающих саму суть права обвиняемого на защиту»; поэтому, например, процесс будет автоматически не соответствовать требованиям принципа справедливого судебного разбирательства при использовании в нем признания, сделанного под пыткой38.
Отдельно суд выделяет блок вопросов, связанных с нарушениями права обвиняемого на молчание и права не давать показаний и не представлять иных доказательств против себя (silence and no self-incrimination), «лежащих в сердце понятия справедливого процесса»39. При оценке последствий его нарушения суд прежде всего учитывает степень принуждения обвиняемого. Несправедливыми признаются случаи, когда отказ от дачи показаний или от представления документов является преступлением либо ведет к осуждению обвиняе-мого40, а также некоторые конкретные методы получения доказательств вопреки воле обвиняемого (насильственное применение рвотных препаратов, «подсадные утки» в камерах и т.д.)41. Первоначально суд не распространял данное право, «связанное в первую очередь с уважением воли обвиняемого отказаться от дачи показаний», на доказательства, хотя и полученные подобными методами, но существующие независимо от воли обвиняемого (результаты обыска, образцы крови)42. В дальнейшем, однако, он расширил это право и теперь указывает, что решающим фактором является причинно-следственная связь между допросом обвиняемого и изъятыми вещественными доказательствами: если она есть — процесс несправедлив43. Иначе говоря, суд de facto пришел в этом случае к признанию доктрины «плодов отравленного дерева» ("fruit of the poisonous tree"), согласно которой доказательства, полученные из незаконных источников — пусть даже
37 Jalloh v. Germany,11 July 2006, §§ 94-97; Bykov v. Russia, 10 March 2009, §§ 88-93, 95-98; Gafgen v. Germany, 1 June 2010, §§ 162-164.
38 Долгое время оставался открытым вопрос о том, распространяется ли это положение на признания в результате бесчеловечного или унижающего достоинство обращения, в настояшее время суд заявил об этом определенно положительно (Gafgen v. Germany, 1 June 2010, §§ 162-164, 173).
39 Saunders v. the United Kingdom, 17 December 1996, §§ 60, 67; Heaney & McGuinness v. Ireland, 21 December 2000, § 40.
40 O'Halloran & Francis v. The United Kingdom,29 June 2007, §§ 46-49, 51. Тем не менее осуждение обвиняемого на основании «выведения [логических] заключений» из его молчания допустимо (John Murray v. the United Kingdom, 08 February 1996, § 54).
41 Jalloh v. Germany, 11 July 2006, §§ 100-104; Allan v. The United Kingdom, 5 November 2002, §§ 52-53.
42Saunders v. the United Kingdom, 17 December 1996, § 69.
43 Gafgen v. Germany, 1 June 2010, §§ 171, 178.
не напрямую — не могут являться допустимыми. Таким образом, по мнению ЕСПЧ, если в результате допроса, проведенного в нарушение права обвиняемого на молчание, стало известно местонахождение предметов, изъятых затем в ходе обыска, то в справедливом судебном разбирательстве недопустимым будет не только протокол допроса, но и изъятые предметы и документы.
наконец, в связи с проблемой допустимости доказательств нельзя не упомянуть секретные полицейские операции (covert police operations). Поскольку использование их результатов (т.е. анонимных источников информации) потенциально опасно для справедливости процесса, оно допускается лишь при предоставлении «соответствующих гарантий, в частности четкой процедуры назначения, проведения и контроля таких операций»44. Кроме того, обвиняемому должна предоставляться возможность оспорить соответствующие доказательства, которые не должны составлять единственную основу обвинения45, и в любом случае такие операции не должны перерастать в провокацию, на которую ЕСПЧ установил абсолютный запрет46. Провокацией суд признает действия полиции, подталкивающие конкретное лицо к совершению конкретного преступления, которое без вмешательства полиции не было бы совершено47.
Мы рассмотрели судебную практику ЕСПЧ в отношении принципа справедливого судебного разбирательства через призму наиболее важных из сформулированных судом элементов этого принципа48. Исходя из вышесказанного можно констатировать постоянное расширение понятия «справедливый процесс» за счет увеличения числа и объема конкретных процессуальных гарантий, входящих, по мнению суда, в его содержание. Кроме того, суд постоянно расширяет сферу применения этих процессуальных гарантий49.
44 Ramanauskas v. Lithuania, 5 February 2008, §§ 51, 53-54.
45 Bykov v. Russia, 10 March 2009, §§ 95-98.
46 Khudobin v. Russia, 26 October 2006, §§ 132-137.
47 Ramanauskas v. Lithuania, 5 February 2008, § 55; Teixeira de Castro v. Portugal, 9 June 1998,§ 38.
48 К сожалению, за рамками рассмотрения остались многие элементы, которые ЕСПЧ последовательно отстаивает в своих решениях. Так, например, большое внимание суд уделяет праву обвиняемого на личное присутствие в судебном разбирательстве (Sejdovic v. Italy, 1 March 2006, § 84; Vaudelle v. France, 30 January 2001, § 59; V. v. the United Kingdom, 16 December 1999, §§ 82, 90-91). Помимо этого многие элементы суд не выделяет постоянно, а лишь иногда называет составляющими принципа справедливого судебного разбирательства, указывая на его конкретные нарушения (Assanidze v. Georgia, 8 April 2004, §§ 181-182).
49 Saunders v. the United Kingdom, 17 December 1996, § 67; Fundamental Rights in Europe: The ECHR and Its Member States. P. 140. Так, суд распространил (не в полном объеме) гарантии принципа справедливого процесса на процедуру рассмотрения судом правомерности заключения под стражу (Neumeister v. Austria,27 June 1968, §§ 22-24; cf. Lamy v. Belgium,30 March 1989, §29) и на стадии апелляционного и кассационного рассмотрения дела (Guerin c. France,29 juillet 1998, §44; Meftah and others v. France, 26 July 2002, § 41).
В последние десятилетия суд подчеркивает к тому же важность для справедливости процесса не только соблюдения всех гарантий, но и отсутствия у граждан, и в первую очередь у обвиняемого, обоснованных сомнений в нем50. Суд поясняет, что справедливое судебное разбирательство не только является таковым, но и выглядит справедливым как для всех его участников, так и со стороны. Тот факт, что судебный процесс выглядит справедливым (appearances), обеспечивает доверие к нему, обвиняемый же имеет право быть судимым судом, которому у него нет оснований не доверять51. Было бы неверным не упомянуть хотя бы мимоходом отдельные проявления обратной тенденции: так, суд подчеркивает, что «целью Конвенции не является защита теоретических, абстрактных прав»52, поэтому наличие в уголовном процессе различных интересов необходимо сопоставлять с правом обвиняемого на справедливое судебное разбирательство53. Эти тенденции, однако, ни в коей мере не меняют общего вектора, и принцип справедливого судебного разбирательства занимает все более важное место в уголовном процессе.
Список литературы
1. Fundamental Rights in Europe: The ECHR and Its Member States / Ed. by R. Blackburn, J. Polakiewicz, 1950-2000. Oxford, 2001.
2. Doebbler C.F. Introduction to International Human Rights Law. Washington,
2007.
3. Larguier J., Conte Ph. Procédure pénale. Paris, 2006.
4. Loukaides L. G. The European Convention on Human Rights: Collected Essays. Leiden, 2007.
5. MatscherF. Le droit à un procès équitable dans la jurisprudence des organes de la Convention européenne des droits de l'homme // Commission européenne pour la démocratie par le droit. Le droit à un procès équitable. Strasbourg, 2000.
6. Merrils J. G. The Development of International Law by European Court of Human Rights. Manchester, 1993.
50 Ocalan v. Turkey, 12 May 2005, §§ 112, 140; Kyprianou v. Cyprus, 15 December 2005, § 118).
51 Piersack v. Belgium, 1 October 1982, § 30; Karata§ v. Turkey, 8 July 1999, § 62. Кратко позиция суда формулируется следующим образом: "Justice must not only be done, it must also be seen to be done" (De Cubber v. Belgium, 26 October 1984, § 26).
52 Stepinska c. France, 15 juin 2004, § 18. Соответственно суд не признает процесс несправедливым в случаях, когда несоблюдение каких-либо элементов принципа справедливого судебного разбирательства не повлияло и не могло повлиять на исход дела (I.J.L., G.M.R. & A.K.P. v. The United Kingdom, 19 September 2000, § 118; Kress v. France,7 June 2001, §§ 73-76; McFarlane v. Ireland, 10 September 2010, § 144).
53 Gafgen v. Germany, 1 June 2010, § 175. Допуская ограничение отдельных элементов права обвиняемого на справедливое судебное разбирательство, суд настаивает на необходимости «достаточного уравновешения судебными процедурами» вызванных этим «сложностей» защиты (Rowe & Davis v. The United Kingdom, judgment 16 February 2000, §61) так, чтобы процесс в целом оставался для обвиняемого справедливым.
