CC BY
310
российское законодательство: состояние и проблемы
Принцип добросовестности — новый нравственный ограничитель гражданских прав
МИКРЮКОВ Виктор Алексеевич,
доцент Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук
В некоторых прямо определенных законом случаях государственные гарантии надлежащего осуществления и всемерной защиты субъективных гражданских прав ставятся в зависимость от добросовестности их носителей — незнания определенных фактов, извинительного заблуждения в чем-либо. Например, добросовестная неосведомленность о препятствиях к отчуждению имущества позволяет его приобретателю защититься от виндикационных требований утратившего владение собственника (ст. 302 ГК РФ); извинительное незнание о том, что контрагент по сделке действует в противоречии с целями деятельности, определенно ограниченными в его учредительных документах, ограждает добросовестную сторону от обязанности претерпевать последствия, которые могли бы наступить в случае признания судом сделки недействительной (ст. 173 ГК РФ); заблуждение относительно принадлежности материалов при проявлении нормальной степени осмотрительности позволяет переработчику приобрести право собственности на результат переработки, стоимость которой существенно превышает стоимость материалов (ст. 220 ГК РФ).
Отдельные гражданско-правовые нормы используют понятие добросовестности в объективном смысле в качестве подвижных рамок возможного или должного поведения, создающих для субъектов гражданских
прав и обязанностей некие социально-нравственные ориентиры — основанные на представлениях о добре и зле императивы «будь добрым, честным, старательным, веди себя по отношению к другим так, как желаешь, чтобы они вели себя по отношению к тебе». К примеру, в силу явной невозможности установления в законе твердых критериев надлежащего объема содержания, которое предоставляется или должно предоставляться гражданину в рамках отношений по договору пожизненного содержания с иждивением, норма ст. 602 ГК РФ предписывает в случае спора определять границу права требования получателя ренты и должного поведения ее плательщика, опираясь на принцип добросовестности; положения ст. 53 ГК РФ обязывают лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно; в целях преодоления пробелов в праве ст. 6 ГК РФ наделяет судей возможностью определять права и обязанности сторон не только исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства, но и на основе представлений о добросовестности, разумности и справедливости.
Объединенное осмысление указанных и других подобных норм позволяет установить, что категория «добросовестность» занимает в гражданском законодательстве довольно прочную позицию. Более того, в п. 3 ст. 10 ГК РФ закреплена общая презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений. Однако до недавнего вре-
мени генеральное требование о добросовестном поведении не обнаруживалось в ряду отраслевых гражданско-правовых принципов.
Такое состояние гражданского законодательства как неадекватное текущему положению дел в стране получило негативную оценку со стороны авторов Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации1 (далее — Концепция). В целях обеспечения эффективного развития рынка и стабильности оборота в качестве естественного противовеса правилам о свободе договора и автономии воли сторон в первой же статье ГК РФ было предложено закрепить принцип добросовестности при осуществлении прав и исполнении обязанностей. Данное пожелание авторов Концепции нашло отражение в проекте федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации»2 (далее — Проект) и в реализующем Проект Федеральном законе от 30 декабря 2012 г. № 302-Ф3 «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — Закон № 302-ФЗ). В результате появления последнего ст. 1 ГК РФ дополнена еще одним основным началом гражданского законодательства: «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения». Кроме того, изложена в новой редакции ст. 10 ГК РФ о пределах осуществле-
1 Одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.
2 URL: http://www.duma.gov.ru.
ния гражданских прав. Отныне не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).
Положения Закона № 302-Ф3 прямо не раскрывают, что имеется в виду под добросовестным поведением по смыслу обновленных ст. 1, 10 ГК РФ. Но, как видно, указанная новелла направлена вовсе не на то, чтобы повсеместно обеспечить извинительное незнание участников гражданских правоотношений каких-либо фактов, а на укрепление нравственных начал правового регулирования гражданских отношений, на формирование модели эталонного поведения, в основе которого лежат господствующие в обществе представления о честном образе мыслей, должном проявлении уважения к справедливым интересам окружающих, допустимой степени проявления эгоизма в правовом поведении.
Разумеется, принимая во внимание, что понятие добросовестности не исчерпывается ее трактовкой как объективного внешнего мерила оценки поведения участников гражданско-правовых связей, и учитывая, что включаемые в правовое регулирование посредством принципа добросовестности моральные постулаты не покрывают проводимые законодателем нравственно ирре-левантные надправовые идеи, можно понять истоки выводов о том, что принцип добросовестности не несет в себе «нравственного ключа»3, и о том, что нравственный фон, сопровождающий добрую совесть, не составляет ее существа4. Но общую
3 См.: Гражданское право: в 4 т. Т. 1: Общая часть: учебник / отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд. М., 2007. С. 532.
4 См.: Скловский К. И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2002. № 9. С. 79—94.
характеристику сути предлагаемой новеллы эти выводы не меняют. Фактически речь идет о введении в гражданский закон общего положения об ограничении свободы предоставляемого правом или предписываемого обязанностью поведения нормами нравственности.
Субъекты гражданских прав и обязанностей более не смогут полагаться на принцип «разрешено все, что прямо не запрещено законом» и правило «ограничения должны основываться на прямом указании закона». Всякий раз при осуществлении права и исполнении обязанности они должны соотносить свою волю и реализуемые личные интересы с неочевидными для себя интересами контрагентов, третьих лиц и общества в целом. Принцип добросовестности требует исполнения прямо не предусмотренных в обязательстве, но неких подразумеваемых (основанных на представлениях о честном и конструктивном поведении) обязанностей. Этот принцип заставляет управомоченных и обязанных субъектов соизмерять личную экономическую мощь с уровнем имущественного положения контрагентов и при выявлении преимущества ограничивать себя в допустимом и даже требуемом по закону, но безнравственном (неприличном, эксплуататорском) поведении.
В практической плоскости указанное принципиальное нравственное установление выразится, в частности, в том, что, реализуя юридическую возможность расторгнуть или изменить договор, субъект должен будет удостовериться, а имеет ли он на это моральное право. Соответствующие частные разъяснения на этот счет уже высказаны высшими судебными инстанциями применительно к отношениям кредитования. Президиум ВАС РФ обратил внимание на ситуации, когда в кредитном договоре предусматривается, что условия кредитования в части определения суммы кредита, процентов за пользование кредитом и срока
возврата кредита могут быть изменены банком в одностороннем порядке (без объяснения причин или мотивов) путем направления заемщику соответствующего уведомления и что условия договора считаются измененными с момента получения заемщиком уведомления. Несмотря на то что ст. 310 ГК РФ, а также ч. 2 ст. 29 Федерального закона от 2 декабря 1990 г. № 395-1 «О банках и банковской деятельности» прямо дозволяют подобные соглашения, ВАС РФ посчитал необходимым подчеркнуть, что при реализации предусмотренного кредитным договором права в одностороннем порядке изменять условия кредитования банк должен действовать исходя из принципов разумности и добросовестности5. В свете этих принципов положения ст. 310 ГК РФ, а равно и нормы ГК РФ о свободе договора в представлении суда отнюдь не означают, что сторона договора, уведомленная об изменении его условий и не согласная с такими изменениями, не может доказать, что одностороннее изменение договорных условий нарушает разумный баланс прав и обязанностей сторон договора, противоречит устоявшимся деловым обыкновениям либо иным образом нарушает основополагающий частноправовой принцип добросовестности.
Как следует из буквального толкования ст. 1 ГК РФ в редакции Закона № 302-ФЗ, нравственное ограничение принципом добросовестности скажется на свободе действий не только управомоченных, но и обязанных лиц. Действительно, в условиях, когда законодатель не указывает в нормах права конкретный способ или перечень способов исполнения обязанности, для субъекта права создается возможность
5 См. п. 3 информационного письма Прези-
диума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. № 147
«Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений
Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре».
исполнять обязанность в том числе и вредоносным способом6. Поэтому суды наделяются возможностью отреагировать на злоупотребитель-ное поведение при исполнении обязанностей в ситуациях, когда, к примеру, должник, не располагая доказательствами уклонения кредитора от принятия исполнения, вместо перечисления денег на банковский счет кредитора вносит причитающуюся с него сумму в депозит нотариуса (подп. 4 п. 1 ст. 372 ГК РФ). Президиум ВАС РФ исходит из того, что такое исполнение обязанности должником следует квалифицировать в качестве злоупотребления правом, которое судебной защите не подлежит. Злоупотребительное, безнравственное депонирование не может приводить к прекращению обязанности должника7.
Таким образом, если до сегодняшнего дня были актуальны слова И. А. Покровского: «Современное гражданское право как бы говорит человеку: если тебе позволено быть в известных пределах эгоистом, то это не значит, что ты можешь быть злым»8, то нормативным закреплением принципа добросовестности гражданское право к этому посылу добавило: «Ты должен быть добрым».
Многие ученые именно таким образом воспринимают принцип добросовестности и соответственно подходят к оценке перспектив его нормативной и практической реализации. В частности, как отмечает Е. В. Богданов, данный принцип прежде всего направлен на укрепление нравственных начал гражданско-правового регулирования9. Признание возможности использования кате-
6 См.: Наумов А. Е. Злоупотребление правом: теоретико-правовой аспект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 9.
7 См. постановление Президиума ВАС РФ от 21 августа 2001 г. № 1194/99.
8 Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Пг., 1917. С. 97.
9 См.: Богданов Е. В. Гражданское право России как регулятор экономических от-
гории добросовестности как критерия незнания определенных фактов не мешает В. Вороному одновременно допускать определение содержания понятия добросовестности через этические, нравственные категории, сравнивать добросовестность с неким мостиком, соединяющим нормы морали и пра-ва10. По мнению Л. В. Щенниковой, принцип добросовестности должен выступить проводником идеи воспитания в людях качеств правдивости, почтительности, настойчивости, вежливости, доброты11. В представлении Н. Г. Елисеева поведение является добросовестным в той мере, в какой оно определяется желанием добра и любви; в добросовестном поведении решающим является не только внешний поступок, но и его мотивы, нравственная оценка его прогнозируемых результа-тов12. С точки зрения И. А. Гребенки-ной, понятие добросовестности носит оценочный характер и опирается на соблюдение любым субъектом обыденной жизни, гражданского оборота норм права, морали, нравственных ценностей. При этом субъект гражданского оборота должен быть не просто добросовестным, но и заботливым по отношению к своему контрагенту, к тому, кому он оказывает услуги, для кого он выполняет работу, кому он продает товар, и наоборот13. Базирующийся на нор-
ношений // Законодательство и экономика. 2012. № 1. С. 29—36.
10 См.: Вороной В. Добросовестность как гражданско-правовая категория // Законодательство. 2002. № 6. С. 10—12.
11 См.: Щенникова Л. В. Идеология гражданского законодательства // Законодательство. 2010. № 4. С. 10—13.
12 См.: Елисеев Н. Г. Добросовестность и разумность в правовом поведении // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 9. С. 10—14.
13 См.: Гребенкина И. А. Принцип добросовестности в российском гражданском праве // Бюллетень нотариальной практики. 2011. № 2. С. 15—17.
мативном признании нравственных императивов подход законодателя к регулированию гражданско-правовых отношений Е. В. Вавилин считает соответствующим развитым зарубежным правопорядкам, в каждом из которых существуют надпозитив-ные принципы-начала, которые вводят нормы морали в процесс правового регулирования14. Наиболее категорична в вопросе о нравственной составляющей принципа добросовестности Е. Е. Богданова, которая утверждает, что категория «добросовестность» лежит исключительно в морально-этической сфере и может быть объяснена только посредством оценочной категории «нравственность»; что поведение участников гражданского оборота, отражающее представление общества о добре, следует считать нравственным и, следовательно, добросовестным, а поведение, отражающее представление о зле, наоборот, безнравственным и недобросовестным15.
Если рассматривать принцип добросовестности преимущественно как признаваемый во всем цивилизованном мире надправовой ограничитель гражданских прав, то его имплемен-тацию в ст. 1 ГК РФ по ряду причин поддержать нельзя, как и нельзя согласиться с тем, что специфика предмета и метода гражданского права требует, чтобы закон реализовывал не просто правонаделение, а принципиально нравственно обоснованное правонаделение16.
Во-первых, представляются весьма туманными перспективы попытки решения правовых проблем посредством внеправовых категорий,
14 См.: Вавилин Е. В. Осуществление и защита прав потребителей: принцип добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 5. С. 7—11.
15 См.: Богданова Е. Е. Принцип добросовестности и судебное усмотрение // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 1. С. 14—17.
16 См.: Романец Ю. В. Этические основы
права и правоприменения. М., 2012.
которые сами по себе являются сложнейшими проблемами. Не ясно, к примеру, чем должны руководствоваться управомоченные, обязанные лица и правоприменители при реализации гражданско-правовых норм через призму нравственности: собственными представлениями о приличном и неприличном, усредненными нравственными воззрениями толпы или мнением выдающихся представителей общества.
Во-вторых, следует признать практически невыполнимой задачей юридическое обеспечение исполнения нравственной обязанности предугадывать, оценивать и учитывать чужие интересы. Метко в этом отношении высказался И. А. Покровский: «Мы сплошь и рядом своими действиями причиняем невольно другим вред. Я, например, открываю рядом с вами такой же магазин, как у вас, и своей конкуренцией подрываю вашу торговлю. Я занимаю то место, на которое претендентом являлись вы, и т. д. Возложить во всех подобных случаях на меня еще обязанность действовать "разумно" и принимать во внимание чужие интересы — это значит возлагать задачу совершенно непосильную... это значит в действительности совершенно парализовать возможность всякой человеческой деятельности»17.
В-третьих, может оказаться весьма опасным стремление законодателя видеть преимущественно «лес» нравственных идеалов. Оно способно обернуться потерей из поля зрения таких частных «деревьев», как осуществление гражданами и юридическими лицами гражданских прав своей волей и в своем интересе, равенство участников гражданских отношений, неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав и т. п. Представ-
17 См.: Покровский И. А. Указ. соч. С. 96, 97.
ляется необычайно высокой вероятность того, что введение нравственных пределов осуществления, защиты гражданских прав и исполнения обязанностей выступит угрозой коммерческой уверенности субъектов договорных обязательств, явится оправданием к ущемлению священного права собственности, обернется судейским произволом. Такое решение задачи ограничения свободы поведения экономически сильных субъектов из опасений, что они могут злоупотребить своей экономической мощью, может привести к подобию распространенной ситуации периода коллективизации: нищий бездельник ходит в тулупе раскулаченного труженика.
В этом аспекте весьма интересно объяснение отсутствия в действующем ГК РФ общего правила, которое обязывало бы действовать добросовестно при осуществлении прав и исполнении обязанностей. А. Л. Маковский видит его в том, что таких правил не было в российском праве и раньше, и отмечает, что попытка ввести их в 1993 г. в Гражданский кодекс посредством установления правила «Лицо должно действовать при осуществлении принадлежащих ему прав добросовестно, соблюдая нравственные принципы и правила деловой этики» при рассмотрении проекта ГК в Государственной Думе РФ была отвергнута из-за опасения, что она предоставляет слишком широкое усмотрение судьям, еще не умеющим пользоваться столь широкой дискрецией18. Едва ли с тех пор что-то изменилось. При отсутствии у отечественных законотворцев и правоприменителей соответствующей доктринальной основы, необходимого опыта и традиций в вопросах нравственного воспитания людей посредством гражданского права умение наделять и пользоваться данной широкой дискрецией само по себе появиться не могло, как не могли из ни-
18 См.: Маковский А. Л. О кодификации
гражданского права (1922—2006). М., 2010.
откуда возникнуть весомые основания введения нормы, позволяющей судьям ограничивать гражданские права на основе собственного понимания нравственности.
В-четвертых, легализация принципа добросовестности, подразумевающего возникновение у суда возможности (и обязанности) ограничивать гражданские права в конкретной ситуации в зависимости от осуществленной им (судом) нравственной оценки поведения спорящих субъектов, противоречит методу гражданско-правового регулирования, основанному на применении абсолютно определенных норм. Поскольку ядро предмета гражданского права составляют эквивалентно-возмездные имущественные отношения, требующие стабильности в статике и заранее обозначенной правовой предсказуемости в динамике, постольку эффективность правового регулирования гражданских правоотношений во многом зависит от полноты и степени определенности правовых норм. В силу этого гражданское право не должно, как правило, допускать осуществления произвольного ситуационного регулятивного воздействия со стороны суда или других правоприменительных органов. Такое воздействие должно быть исключительно адресным, применяемым в строго определенных случаях. Еще И. А. Покровский усматривал противоречие основанного на концепции доброй совести широкого судейского усмотрения естественной тяге гражданского регулирования к определенности, подчеркивал, что человеческая личность может мириться со многими ограничениями своей свободы, если они установлены законом и если они ясны, но она не может мириться с зависимостью от чьего бы то ни было произвола, хотя бы и самого доб-рожелательного19.
В-пятых, думается, что законодательно закреплять принцип добросо-
19 См.: Покровский И. А. Указ. соч. С. 82.
вестности на случай, если вследствие пробела в праве аморальное поведение нарушит чьи-либо права или законные интересы, — все равно, что отнимать у всех охотников ружья только потому, что кто-то из них может выстрелить в человека.
Обусловленная сложностью жизненных обстоятельств невозможность реализации в гражданском праве широкой правовой инициативы и диспозитивности только путем законодательного формулирования конкретных субъективных прав, вопреки мнению Ю. В. Романца, настаивающего на введении принципа нравственного правонаделения20, отнюдь не требует такого кардинального решения, как подчинение всего гражданского оборота в каждой его частичке и в каждый момент времени всеобщему нравственному ограничителю. Напротив, положениями ст. 6 ГК РФ необходимость учета добросовестности поведения участников гражданского оборота уже включена в процесс регулирования частных отношений в целях преодоления пробелов в праве при неприменимости аналогии закона.
Кроме того, вполне возможно выявлять и устранять лишь отдельные, действительно значимые «болевые точки» правового регулирования, проявляющиеся вследствие естественного животного стремления людей к нравственно-отрицательному поведению. Так, норма абзаца второго п. 2 ст. 1 ГК РФ устанавливает, что «гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Как видно, эта норма позволяет законодателю, совершенствуя существующие и вводя новые правила,
20 См.: Романец Ю. В. Этические основы права и правоприменения.
направленные на укрепление нравственной составляющей частноправового регулирования, бороться за идеалы добра посредством ограничений точечно, там, где это объективно необходимо, в ситуациях, когда можно говорить об устоявшихся в обществе и требующих юридического обеспечения средних значениях морально положительного правового поведения. К примеру, некоторые нравственно обусловленные правила, наиболее необходимые современному обществу, авторы Концепции и Проекта предложили детализировать и включить в закон путем ограничения конкретных субъективных прав: права на заявление о недействительности сделки (если ссылающееся на недействительность сделки лицо действовало недобросовестно, в частности, если его последующее поведение давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки), права на применение последствий недействительности сделки (если их применение будет противоречить основам правопорядка или нравственности), права на произвольное одностороннее изменение договора (когда такое право предоставлено в силу закона или договора и отсутствуют установленные пределы его осуществления), права на взимание ростовщических процентов (см. п. 5 ст. 166, п. 4 ст. 167, п. 5 ст. 450, п. 5 ст. 809 ГК РФ в редакции Проекта)21. В плане стимулирования нравственно-положительного поведения можно подумать об ослаблении или полной отмене запрета дарения (в том числе путем прощения долга) в отношениях между коммерческими организациями. Как верно отметил Ю. В. Романец, среди предпринимателей есть лю-
21 Соответствие этих и подобных ограничений средним для нашего общества представлениям о нравственном или безнравственном, равно как целесообразность их установления с практической точки зрения, не являются очевидными и требуют отдельного обоснования.
ди, способные подняться над меркантильными интересами и общаться со своими контрагентами не по волчьим законам, а по христианским за-поведям22.
Если таким (избирательным) образом подходить к решению задачи повышения уровня нравственного состояния общества средствами гражданского права, участники гражданских отношений и правоприменители будут избавлены от необходимости вдаваться в могущие не увенчаться успехом размышления о нравственности, не пострадает основанный на определенности правовых предписаний метод гражданско-правового регулирования, субъективные гражданские права не окажутся необоснованно подвергнутыми воздействию всеобщего каучукового нравственного ограничителя.
Библиографический список
Богданов Е. В. Гражданское право России как регулятор экономических отношений // Законодательство и экономика. 2012. № 1.
Богданова Е. Е. Принцип добросовестности и судебное усмотрение // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 1.
22 См.: Романец Ю. В. Вопросы реализации этического принципа свободы в российском гражданском праве // Законодательство. 2010. № 8. С. 12—22.
Вавилин Е. В. Осуществление и защита прав потребителей: принцип добросовестности // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 5.
Вороной В. Добросовестность как гражданско-правовая категория // Законодательство. 2002. № 6.
Гражданское право: в 4 т. Т. 1: Общая часть: учебник / отв. ред. Е. А. Суханов. 3-е изд. М., 2007.
Гребенкина И. А. Принцип добросовестности в российском гражданском праве // Бюллетень нотариальной практики. 2011. № 2.
Елисеев Н. Г. Добросовестность и разумность в правовом поведении // Законы России: опыт, анализ, практика. 2010. № 9.
Маковский А. Л. О кодификации гражданского права (1922—2006). М., 2010.
Наумов А. Е. Злоупотребление правом: теоретико-правовой аспект: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Пг., 1917.
Романец Ю. В. Вопросы реализации этического принципа свободы в российском гражданском праве // Законодательство. 2010. № 8.
Романец Ю. В. Этические основы права и правоприменения. М., 2012.
Скловский К. И. Применение норм о доброй совести в гражданском праве России // Хозяйство и право. 2002. № 9.
Щенникова Л. В. Идеология гражданского законодательства // Законодательство. 2010. № 4.
