CC BY
64
УДК 316.282:316.625:316.77
БУЗИН В.Н. Принцип деятельности как
теоретическая основа социального управления медиапространством
В статье рассматривается деятельность как теоретический базис анализа медиап-ространства и прослеживается развитие социологических теорий деятельности. Рассматривается развитие деятельностного подхода в смежных науках. Обосновывается применимость теории деятельности к анализу медиапространства.
Ключевые слова: медиапространство, социальное пространство, деятельность, социум, коммуникативная деятельность.
Обращение к теории деятельности при анализе процессов и принципов социального управления медиапростран-ством как части социального пространства оказывается вполне естественным1, поскольку сам процесс управления есть составная часть человеческой деятельности. Если не останавливаться на отдельных постановках вопроса, а обратиться только к достаточно систематическим разработкам теорий деятельности, то, наверное, можно сказать, что в философии изучение деятельности как философской категории началось примерно 350 лет назад, хотя общие основания и определенные представления об этой области можно найти уже у Аристотеля. Как отмечал Г.П. Щедровицкий, главной причиной, заставившей создавать понятие деятельности и конструировать соответствующий идеальный объект, была необходимость оправдать (сначала в объектно-онтологическом, а потом в естественнонаучном, эмпирическом плане) соотнесение и связь в мысли таких разнородных предметов, как знания, операции, вещи, смыслы, значения, цели, мотивы, сознание, знаки и т.п., а к началу XVII в. такого рода соотнесения, как мы хорошо знаем, стали постоянным и массовым явлением2.
Еще в конце 20-х гг. прошлого столетия польский философ и социолог Т. Котарбинь-ский изложил исходные идеи или даже осно-
вы специальной науки о деятельности -«праксеологии». С тех пор она непрерывно развивается, нашла многих последователей, а в последнее время нередко используется в Польше в качестве методологического основания гуманитарных и социальных наук3. Но несколько ранее линию обобщенных исследований деятельности развернул в рамках социологии М. Вебер. В самом начале столетия М. Вебер, пытаясь определить предмет социологии, ввел понятие о социальном действии, которое он отделял от действия, направленного на неодушевленные объекты. По М. Веберу, социальное действие, подобно всякому действию, может быть определено: во-первых, целерацио-нально, то есть через ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и при использовании этого ожидания как «условия» или как «средства» для рационально направленных и регулируемых целей (критерием рациональности является успех); во-вторых, ценностно-рационально, то есть через сознательную веру в этическую, эстетическую, религиозную или какую-либо иначе понимаемую безусловную собственную ценность (самоценность) определенного поведения, взятого просто как таковое и независимо от успеха; в-третьих, аффективно, особенно эмоционально - через актуальные аффекты и чувства; в-четвертых, традиционно, то есть через привыч-
ку. Два последних вида действия не являются, по Веберу, социальными действиями в строгом смысле слова, поскольку здесь мы не имеем дело с осознанным и положенным в основу действия смыслом. Только ценностно-рациональное и целерациональное действия суть социальные действия в вебе-ровском значении этого слова, где главную роль, конечно, играет целерациональное действие. Идентификация смысла действия в своей основе оказывается неотделимой от объяснения каузальной значимости мотива в фактическом ходе событий. Как отмечает М. Вебер, описанные четыре идеальных типа не исчерпывают собой всего многообразия видов ориентации человеческого поведения. Описанные М. Вебером типы социального действия - это не просто мето-дологическийприем, удобный для объяснения. М. Вебер убежден, что рационализация социального действия - это тенденция самого исторического процесса4. Одним из существенных компонентов «рационализации» действия является замена внутренней приверженности привычным нравам и обычаям планомерным приспособлением к соображениям интереса. Кроме того, происходит вытеснение ценностно-рационального поведения в пользу целерационального, при котором уже верят не в ценности, а в успех. Рационализация, таким образом, понимается как судьба западной цивилизации. Действие, как его рисует Вебер, оказывается «небольшим островом осознающей себя интенциональности в море поведения, детерминированного скорее биологически -«реакцией», «привычкой» и тому подобным»5. Поэтому традиционное действие у М. Вебера оказывается достаточно широкой категорией, охватывающей большую часть человеческих поступков, причем действие в ряде случаев становится неотличимым от реактивного поведения. Следует отметить в заключение, что веберов-ская социологическая теория и типология действия изложены достаточно сложным, «уклончивым» и неподдающимся простой интерпретации теоретическим языком6.
Классический, по определению И.Ф. Девятко, период разработки деятельностно-го подхода завершают взгляды Г. Зиммеля на природу социального действия7. Поскольку, по Г. Зиммелю, общество существует
лишь там, где существует устойчивое и достаточно интенсивное обобществляющее взаимодействие между индивидами, то задачей социологии является изучение основных форм этого взаимодействия. В отличие от подхода М. Вебера здесь субъективный смысл действия определяется и переопределяется в ходе взаимодействия двух или более индивидов. Всякое взаимодействие, по Г. Зиммелю, можно рассматривать как обмен, причем смысл такого обмена состоит в том, что сумма ценностей после него должна быть больше, чем сумма ценностей до него, - означает, что каждый отдает другому больше, чем имел он сам. Влияние идей Г. Зиммеля на теоретическую традицию в социологии, как отмечает автор обширного исследования по социологическим теориям деятельности и практической рациональности И.Ф. Девятко, не было таким масштабным, как веберовское, и зачастую носило опосредованный характер, эти ключевые идеи о рефлексивной и «обоюдной» природе социального взаимодействия сыграли большую роль в становлении теории социального действия «модернистского» периода, прежде всего оказав воздействие на формирование теоретического ядра символического интеракционизма. Они также очевидным образом повлияли на новейшие попытки создания теории действия как «реляционной прагматики» в работах, посвященных реляционной социологии М. Эмирбайера и Э. Мише. В постмодернистской традиции эти идеи вполне могли повлиять на теорию социального капитала П. Бурдье.
Продолжая тематику деятельностного подхода, Дж. Мид в своих лекциях в Гарвардском университете разработал понятие об акте деятельности и рассматривал в свете его все познавательные, психические и социальные феномены8. Философской идейной средой для разработки Дж. Мидом проблематики соотношения сознания и действия стали работы Ч. Пирса, У. Джемса и Дж. Дьюи, и именно с этим философским направлением связаны его трактовки сознания и мышления как внутренней фазы действия, решающей задачу приспособления действия к условиям окружения, а также идея непрерывной трансформации действующего индивида с его планом действия в процессе осуществления этого плана в соци-
альной среде. Аспект мидовской теории, воплощенный в его прагматистской концепции действия как процесса, разворачивающегося во времени и пространстве практического, достаточно долго оставался недооцененным. Но в целом «все непрагматистские теории остаются теориями действия, а не теориями структуры»9, однако в них просматриваются классические представления об источниках детерминации действия. Дж. Мид, также как и Г. Зиммель, использует понятие взаимодействия, но в его трактовке оно приобретает так же динамический и эволюционный контекст, сближающий понятие взаимодействия с понятием адаптации.
Объединяя исследовательские традиции предшественников, Т. Парсонс в 30-е гг. построил аналитическую теорию социального действия. И хотя как у М. Вебера и Дж. Мида, так и у самого Т. Парсонса понятие действия или акта учитывало в первую очередь явления и особенности поведения отдельных людей (и в этом плане связано с традиционными представлениями психологистического бихевиоризма), тем не менее в нем содержались уже отчетливые методологические установки и фиксировались такие элементы человеческого действия - нормы культуры, ценности, институциональные ориентации и т.п., которые разрывали не только узкие рамки бихевиоризма, но и рамки всех наук, ограничивающих себя изучением людей как таковых и их объединений.
Уже в этот ранний период Т Парсонс говорил не только о структуре социального действия, но и об общей теории действия, которая, по его мысли, должна была стать методологическим и теоретическим основанием всех гуманитарных и социальных наук10. В дальнейшем эта тема получила существенное развитие и стала чуть ли не главной для самого Т. Парсонса и некоторых его последователей. В 1951 г. Т. Парсонс и Э. Шилз с коллегами Г. Оллпортом, К. Клакхоном, Г. Мюрреем, Р. Сирем, Р. Шел-доном, С. Стоуфером, Э. Толменом выпустили книгу с весьма характерным названием «В направлении общей теории действия», где пытались раскрыть методологические функции теории действия по отношению к психологии, культурантропологии, аксиологии и другим социально-духовным дисцип-
линам. Эта работа была продолжена позднее в целой серии исследований, выполненных самим Т. Парсонсом и связанными с ним коллективами ученых. Одним из основных принципиальных достижений теории социального действия Т. Парсонса помимо разработки структуры социального действия мы бы назвали историзм этого подхода. В теории социального действия, по словам самого Т. Парсонса, в течение всего периода развития схемы социального действия сохраняется «основной концептуальный рисунок, который, сколь сильно ни менялось бы его использование и сопутствующий ему фон процесса, сохраняет тем не менее на всем своем протяжении некоторые существенные черты»11. Единичный акт у Т. Парсонса включает в себя следующее: он предполагает агента, «деятеля» или «актора»; по определению должен иметь «цель; предпринимается в «ситуации», направление развития которой в одном или нескольких отношениях кардинально отличается от того положения вещей, на которое ориентировано действие, т.е. от цели; в аналитическом понимании единицы действия изначально содержится определенный способ взаимоотношений всех элементов друг с другом. Следствием общей концептуальной схемы является то, что действие есть всегда процесс, совершающийся во времени, и рассматривается преимущественно в терминах его связи с целями. Таким образом, единицей анализа становится не общество в целом, не личность и даже не культура, а отдельное человеческое действие. Социальное действие - это центр, в котором пересекаются все взаимодействия таких крупных структур, как общество, личность и культура, и актору, совершающему социальное действие, приходится учитывать и его собственные интересы и потребности, и принимать во внимание действия других людей, чтобы, по крайней мере, им не повредить, поскольку это чревато ответными санкциями и сопротивлением со стороны других, и соблюдать интересы общества, выраженные в разного рода законах и положениях. Т. Парсонсу при таком объеме анализа пришлось привлекать понятия психологии, социальной и общей экономики, политологии. Поэтому он представил понятие социального действия как сквозную единицу для всех связанных с его теоретической
концепцией наук, которые в этой точке должны прийти к единству и организоваться наконец в систему, оставаясь при своих концептуальных схемах.
Дальнейшее развитие теория социального действия в социологии получила в концепции Ю. Хабермаса. С модернистскими, по типологии И.Ф. Девятко, теориями социального действия Ю. Хабермаса связывает аналитическая типология абстрактных и конкретных социальных действий, что составляет концептуальный каркас его наиболее сложных социально-философских построений12. Масштабная попытка переосмысления теоретического наследия марксизма, в особенности критической теории Франкфуртской школы, с позиций неомарксистской социологической традиции (и прежде всего с учетом теоретических результатов, полученных Т. Парсонсом) привела к созданию нового социально-философского проекта исследования социетальной эволюции. В современных условиях, по его мнению, можно выделить четыре идеальных типа социального действия (понятие «идеальный тип» наряду с самой типологией социального действия заимствовано у М. Ве-бера). Во-первых, это стратегическое действие, управляемое эгоистическими целями, при достижении которых принимается во внимание влияние поведения хотя бы одного иного индивида. Во-вторых, это действие нормативное, целью участников которого является достижение взаимовыгодных ожиданий, осуществляемое посредством подчинения своего поведения разделяемым ценностям и нормам. Нормативное действие, по мнению Ю. Хабер-маса, парадигмально связано с работами Э. Дюркгейма и Т. Парсонса. В-третьих, это драматургическое действие. Целью этого типа действия является представление самого себя или создание публичного имиджа. И, в-четвертых, коммуникативное действие, смыслом которого становится свободное соглашение участников для достижения совместных результатов в определённой ситуации. Очевидно, что коммуникативное действие по существу обладает именно нормативным характером, выше охарактеризованной «нормативностью» в парсоновском
смысле. Если специфическим когнитивным интересом целенаправленного действия является технический контроль и господство над внешним миром, то для коммуникативного действия таким интересом является именно взаимопонимание как поиск общих оснований сотрудничества с учётом планов и перспектив партнера по взаимодействию. То есть цель в данном случае перекликается с понятием власти, реализованной через интерперсональную коммуникацию, по П. Бурдье. В своей концепции социального действия Ю. Хабермас дает собственную трактовку марксистской идеи «родовой сущности» человеческой деятельности, пракси-са. Ю. Хабермас считает трактовку труда у К. Маркса как единственной формы деятельности, адекватной «родовой сущности», принципиально неполной, поскольку в этом случае преуменьшается роль познавательного и эмансипаторного измерений деятельности, сводя самосозидающую деятельность человечества к труду. По Ю. Хабермасу, процесс самосозидания человечества представляет собой реализацию во времени триединства глубинных познавательных (когнитивных) интересов, определяющих не только наблюдаемые на поверхности социально-исторического процесса знания и убеждения, но и реальные действия исторических субъектов. Целевые же действия в своем системном аспекте, через свои объективные и зачастую непредвиденные последствия ведут к системной интеграции.
Нужно отметить, что в большинстве социологических теорий социального действия операциональная разработка понятия социального действия в явном виде отсутствует, хотя проблематика социального действия присутствует в феноменологической концепции А. Шюца, в конст-рукционистской версии интерпретативной программы П. Бергера и Т. Лукмана, в драматургической социологии И. Гофмана, в этнометодологии Х. Гарфинкеля, в упомянутой выше реляционной социологии М. Эмирбайера и Э. Мише, в теории струк-турации Э. Гидденса, которая представляет собой попытку синтеза теории социальной структуры и теории деятельности, понимаемой преимущественно как теория
действующего, агента действия. Блестящий анализ их дан в работе И.Ф. Девятко, и здесь нет необходимости его повто-рять13. Здесь лишь отметим, что разработка деятельностной теории является значимым трендом развития научного знания не только в социологии. В социологии же наиболее близок, с нашей точки зрения, к проблематике анализа медиапростран-ства структурно-функциональный подход, акцентирующий деятельностную природу социального.
В философской традиции наиболее значительный вклад в выделение деятельности в качестве особой действительности и особого предмета изучения был сделан представителями немецкой классической философии - И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллингом и Г.В. Гегелем. Однако все их разработки оставались все же по преимуществу в сфере философии и очень медленно проникали в социальные науки, даже в те, где деятельность была совершенно очевидным объектом изучения. Объясняется это в первую очередь тем, что никак не удавалось выработать средства и методы научного исследования, адекватные специфическим особенностям деятельности как объекта.
Новая линия поисков и попыток в этой области была привнесена техническими и математическими дисциплинами в середине XX века, когда в области инженерного проектирования возникла по-настоящему острая потребность иметь представление о деятельности. Первые систематические разработки в этой области были стимулированы экономическими и военными потребностями в периодвторой мировой войны. Это направление исследований сформировало ряд относительно самостоятельных дисциплин, называемых анализом решений, анализом систем, системным планированием, методологией и теорией системного и инженерно-психологического проектирования. Можно было бы назвать и ряд других дисциплин, объединяемых общей ориентацией на изучение деятельности. Но все они рассматривают деятельность с каких-то частных, не самых важных и не самых существенных, по мнению Г.П. Щедровиц-кого, сторон. Поэтому естественно, что
параллельно всем собственно научным, инженерным и математическим разработкам такого рода возникло и активно развивалось движение за разработку общей теории деятельности.
Практически одновременно с разработкой деятельностного подхода в социологии и, вероятно, под известным его влиянием в конце 40-х гг. специальный исследовательский комитет Фонда Форда разработал программу развития «бихевиоральных наук» (причем термин «бихевиоральные науки» противополагался при этом и социальным наукам, и традиционному бихевиоризму)14. Программа рассматривалась более как междисциплинарная, исследовательская и научная, чем практическая или философская, и была рассчитана на длительное время. В 1952 г был создан Центр исследований по бихевиоральным наукам, что стимулировало возникновение специальных междисциплинарных журналов: «American behavioral scientist», «Behavioral science», «Journal of applied behavioral science», «Journal of the history of the behavioral sciences», «Behavioral sciences notes». Главной целью было объявлено объединение всех дисциплин и направлений, связанных с анализом деятельности, в единую систему бихевиоральных наук. В конечном счете эта система наук должна была связать между собой системотехнику, исследование операций, социологию и такие традиционно-гуманитарные науки, как этнопсихология, этнолингвистика, антропология, теория культуры и теория человеческих взаимоотношений. Таким образом, речь шла о создании принципиально новых обобщений, о перестройке и трансформации многих традиционных и недавно сложившихся наук, об установлении новых «мостов» между социологией, естественными науками, математикой.
В России общая теория деятельности разрабатывалась исследователями, объединившимися в 1958 г. вокруг Комиссии по психологии мышления и логике Всесоюзного общества психологов, а с 1962 г. вокруг семинара «Структуры и системы в науке и технике» философской секции Совета по кибернетике АН СССР. Обсуждение проблемы локализации деятельности сосредоточилось на проблеме соотнесения деятельности и отдельного чело-
века. Вследствие того, что понятие деятельности формировалось из понятия поведения, то её в большинстве случаев рассматривали как атрибут отдельного человека, а сам человек в соответствии с этим выступал как актор. Но социально-философская разработка данной проблематики в работах Ф. Гегеля и К. Маркса наряду с традиционным пониманием деятельности дала и другое, значительно более глубокое представление о деятельности, по которому человеческая социальная деятельность должна рассматриваться не как атрибут отдельного человека, а как исходная универсальная целостность, значительно более широкая, чем сами люди. Поэтому не отдельные индивиды создают и производят деятельность, а, наоборот, она сама захватывает их и заставляет вести себя определенным образом. Не люди овладевают языком, а язык овладевает людьми. Именно так по отношению к языку сформулировал сходную мысль В. Гумбольдт. Каждый человек, когда он рождается, сталкивается с уже сложившейся и непрерывно осуществляющейся вокруг него и рядом с ним деятельностью. При таком подходе социальная деятельность уже не рассматривается как принадлежащая людям в качестве их атрибута, даже если мы берем людей в больших массах и организациях, но сами люди оказываются принадлежащими к деятельности, включенными в нее либо в качестве материала, либо в качестве элементов наряду с машинами, вещами, знаками, социальными организациями и т.п. Деятельность, рассматриваемая таким образом, оказывается системой с многочисленными и весьма разнообразными функциональными и материальными компонентами и связями между ними. Причем каждый из этих компонентов имеет свое относительно самостоятельное движение и связан с другими компонентами того же типа. Вместе с тем каждый компонент связан с компонентами других типов, и в связи друг с другом они образуют множество структур разного вида и сорта. Система человеческой социальной деятельности, таким образом, полиструктурна, состоит из многих как бы наложенных друг на друга структур, а каж-
дая из них, в свою очередь, состоит из многих частных структур, находящихся в иерархических отношениях друг с другом. Компоненты разного типа, связанные в единство системой деятельности, подчиняются разным группам законов и живут каждый в своем особом процессе. Вместе с тем эти компоненты и процессы их изменения связаны в единство общей системой целостной деятельности. Поэтому в рамках данного подхода утверждалось, что деятельность есть неоднородная полиструктура, объединяющая много разных и разнонаправленных процессов, протекающих с разным темпом и, по сути дела, в разное время. В частности, в зависимости от целей и задач исследования возможно выделять в деятельности в качестве относительно целостных и самостоятельных объектов изучения разные структуры, представлять их в виде самостоятельных систем, и тогда будут получаться качественно разные представления деятельности. Это значит, что теория деятельности должна объединять целый ряд различных научных предметов, и каждый из них будет характеризоваться своими особыми единицами деятельности. Это положение выходит за пределы многих подходов в изучении деятельности, в частности того подхода, который развивает Т. Парсонс, но открывает интересные перспективы развития деятельност-ного подхода как в социологии, так и в других науках.
В рамках этого подхода допустимо взять, например, в качестве единицы деятельности весь социальный организм в целом и представить его в виде довольно простых структур, соответствующих основным механизмам его жизни, и считать объект, заданный этой структурой, полной и самодостаточной системой. Но точно так же допустимо взять в качестве единицы и системы ту деятельность, посредством которой решаются отдельные частные задачи. Это будет представление деятельности, взятое как бы в другом ракурсе и на другом уровне структурности; такие представления в рамках отечественной школы теории деятельности называются актами деятельности. Среди этих частных изображений деятельности есть такие, в которых деятельность или ее
отдельные элементы и подсистемы рассматриваются как зафиксированные, с одной стороны, в виде вещественных и знаковых средств, которые нужно усвоить, а с другой стороны - в виде норм тех процедур, которые нужно выполнить, чтобы получить определенные продукты, и в этом плане - как противопоставленные или противостоящие каждому отдельному индивиду. Большой вклад в разработку российской школы внесли Г.П. Щедровицкий, Н.С. Пантина, Н.И. Непомнящая, А.С. Москаева, О.И. Гениса-ретский, А.Н. Леонтьев15 и другие.
Наиболее детально деятельностный подход был разработан в московской психологической школе А.Н. Леонтьева. В рамках этой же школы на факультете психологии МГУ работает известный социолог, основательница кафедры социальной психологии Г.М. Андреева16. Наиболее полное изложение теории деятельности было дано в работе А.Н. Леонтьева «Деятельность. Сознание. Личность»17. Деятельность, по А.Н. Леонтьеву, есть молярная, не аддитивная единица жизни телесного, материального субъекта. Это не реакция и не совокупность реакций, а система, имеющая строение, свои внутренние переходы и превращения, свое развитие. Деятельность человеческого индивида представляет собой систему, включенную в систему отношений общества. Вне этих отношений человеческая деятельность не существует. Именно общество производит деятельность образующих его индивидов. Конституирующей характеристикой деятельности является ее предметность. Деятельность может казаться беспредметной, но научное исследование деятельности необходимо требует открытия ее предмета. При этом предмет деятельности выступает двояко: первично - в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично - как образ предмета, как продукт психического отражения его свойств, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществиться не может. Предмет деятельности есть ее действительный мотив, деятельности без мотива не бывает, немотивированная деятельность - это деятельность, не лишенная мотива, а деятельность с субъективно и объективно скрытым
мотивом. Основными составляющими отдельных человеческих деятельностей являются осуществляющие их действия. Действием А.Н. Леонтьев называл процесс, подчиненный сознательной цели. Подобно тому, как понятие мотива соотносится с понятием деятельности, понятие цели соотносится с понятием действия. Возникновение в деятельности целенаправленных процессов - действий - исторически явилось следствием перехода к жизни человека в обществе. Деятельность участников совместного труда побуждается его продуктом, который первоначально непосредственно отвечает потребности каждого из них. Выделение целей и формирование подчиненных им действий приводят к тому, что происходит как бы расщепление прежде слитых между собой в мотиве функций. Вместе с тем деятельность и действие представляют собой подлинные и притом не совпадающие между собой реальности. Одно и то же действие может осуществлять разные деятельности, может переходить из одной деятельности в другую, обнаруживая, таким образом, свою относительную самостоятельность. Действие имеет и операционный аспект, который определяется не самой по себе целью, а объективно - предметными условиями ее достижения. Иными словами, осуществляющееся действие отвечает задаче; задача - это и есть цель, данная в определенных условиях. Поэтому действие имеет особое качество, особую его образующую, а именно способы, какими оно осуществляется. Способы осуществления действия - операции. То есть в общем потоке деятельности, который образует человеческую жизнь в ее высших, опосредствованных психическим отражением проявлениях, анализ выделяет, во-первых, отдельные (особенные) деятельности - по критерию побуждающих их мотивов. Далее выделяются действия - процессы, подчиняющиеся сознательным целям. Наконец, это операции, которые непосредственно зависят от условий достижения конкретной цели. Эти единицы человеческой деятельности и образуют ее макроструктуру. Особенность анализа, который приводит к их выделению, состоит в том, что он пользуется не расчленением живой деятельности на элементы, а раскрывает характеризующие
ее внутренние отношения. Это отношения, за которыми скрываются преобразования, возникающие в ходе развития деятельности, в ее движении. Исследование деятельности требует анализа именно ее внутренних системных связей. Леонтьевская теория деятельности явно носит структурно-функциональный характер и в этом плане не противоречит парсоновскому подходу, но идет дальше, вынося целеполагание в предметную объективную реальность.
Подводя итоги нашим рассуждениям, следует отметить ряд моментов. Схемы деятельности благодаря неоднородности своих элементов и полиструктурному характеру обладают большими оперативными возможностями, чем любые другие схемы и модели из уже существующих теорий. Они позволяют описывать и объяснять с определенной стороны все, что встречается и может встретиться при анализе любых социальных процессов, в том числе и процессов управления медиапростран-ством. Описанный выше деятельностный подход, разработанный в рамках российской деятельностной школы, соотносим с предлагаемой Т. Парсонсом общей теорией действия, которая зависит от реконструкции именно расширенных цепочек действий и взаимодействий, в которую должна быть встроена логико-аналитическая абстракция «единичного акта» как соотнесенности условий, цели и средств. Единица деятельности выступает как механизм, осуществляющий или производящий какую-то другую структуру, что означает, что мы каким-то образом соотносим эти две структуры и устанавливаем между ними определенное отношение соответствия. Схемы деятельности при соотнесении со схемами, изображающими социальные процессы, отношения и связи, могут трактоваться как изображения механизмов этих процессов и связей. Деятельность выступает как предельно широкая, по сути дела универсальная, конструктивная система, из единиц которой можно строить модели любых социальных явлений и процессов, в том числе и процесс конструирования ме-диапространства, процессы его динамики и процессы управления им, связать объективное и субъективное измерение социального пространства.
1 Об этом подробнее в: Бузин В.Н. Социальное пространство в социологическом дискурсе // Среднерусский вестник общественных наук. 2010. №4. С. 23-34; Бузин В.Н. Роль социологии управления в системе массовых коммуникаций // Вестник РГУ им. И. Канта. 2010. №6. С. 128-135.
2 Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Школа культурной политики, 1995. С. 233.
3 Котарбиньский Т. Избранные произведения. М.: Иностранная литература, 1963. 625 с.
4 Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.
5 Turner S. P., Factor R.A. Max Weber: The Lawyer as Social Thinker. L., N.Y.: Routledge, 1994. Р. 39.
6 Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: Аванти плюс, 2003. С. 102.
7 Там же. С. 118.
8 Мид Дж. Сознание, самость и общество. М.: Директмедиа Паблишинг, 2007. 34 с.
9 Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: Аванти плюс, 2003. С. 140.
10 Парсонс Т. О структуре социального действия. М.: Академический проект, 2000. 880 с.
11 Там же. С. 93.
12 Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: Аванти плюс, 2003. С. 132.
13 Девятко И.Ф. Социологические теории деятельности и практической рациональности. М.: Аванти плюс, 2003. 336 с.
14 Щедровицкий Г. П. Избранные труды. М.: Школа культурной политики, 1995. С. 238.
15 Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Школа культурной политики, 1995. 800 с.; Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. 304 с.; Пантина Н.С. Исследование строения детской деятельности (на материале действий с дидактическими игрушками) / Психология и педагогика игры дошкольника. М., 1966. С. 85-964; Непомнящая Н.И. Анализ некоторых понятий психологической концепции Жана Пиаже // Вопросы психологии. 1964. № 4. С. 177-184; Москаева А.С. Об одном способе исследования употребления моделей / Метод моделирования в естествознании. Тарту, 1966. С. 98-104; Генисаретский О.И. Опыт методологического конструирования общественных систем / Моделирование социальных процессов. М., 1970. С. 48-63.
16 Андреева Г.М. Очерки методологии познания социальных явлений. М.: Мысль, 1970. 344 с.
17 Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. 304 с.
