CC BY
494
УДК 347.56
ПРИМЕНЕНИЕ ПРИНЦИПА ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В СПОРАХ О ЗАЩИТЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЬ1Х ПРАВ НА СРЕДСТВА ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ, ТОВАРОВ, РАБОТ, УСЛУГ
© Жиленкова Т. В., 2016
Восточно-Сибирский филиал
Российского государственного университета правосудия, г. Иркутск
Рассматриваются подходы к принципу добросовестности в гражданском праве в контексте исключительного права на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг. Анализируется судебная практика о применении принципа добросовестности при рассмотрении споров о защите исключительных прав на средства индивидуализации.
Ключевые слова: добросовестность; защита исключительных прав на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг.
Согласно подп. 3 и 4 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации [1] (далее - ГК РФ) «при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения». До принятия Федерального закона «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» [2] принцип добросовестности в гражданском праве не был легализован, хотя активно применялся в судебной практике.
Введение в ГК РФ принципа добросовестности сопровождалось аргументами как за, так и против. Основной аргумент противников заключался в том, что при применении принципа добросовестности суд начинает играть более активную роль в оценке поведения сторон и тем самым принимает на себя обязанности законодателя. Судейское усмотрение с этой позиции вредит правовой определенности [3].
Пункт 2 ст. 6 ГК РФ указывает на необходимость руководствоваться требованиями добросовестности, разумности и справедливости при невозможности использования аналогии закона и аналогии права. Невозможность абсолютного позитивного регулирования всего спектра гражданско-правовых отношений, диспозитивность в регулировании и свобода договора, ожида-
ние определенного поведения от контрагента и многие другие факторы приводят к представлению о добросовестном поведении. «Мировой опыт показывает, что эффективное развитие рынка невозможно без укрепления начал автономии воли и свободы договора участников оборота. Однако неограниченная свобода в достижении экономических интересов таит в себе возможность дестабилизации оборота. Правила о добросовестности являются естественным противовесом правилам, утверждающим свободу договора и автономию воли сторон. Для отечественной правоприменительной практики характерно обилие споров, разрешение которых связано с вопросом о недобросовестности участников оборота» [4].
Принцип добросовестности в качестве обязанности закреплен во многих европейских правопорядках. В частности, Германское гражданское уложение в § 242 вводит принцип добросовестности в исполнение обязательств [5], а судебная практика расширяет область его применения [6].
В современной судебной практике Российской Федерации обращение к принципу добросовестности не редкость. Многие судебные акты описывают добросовестность применительно к отдельным институтам гражданского права. Представляется, что институциональные подходы лишь конкретизируют добросовестность, заложенную в ст. 1 ГК РФ, а расположение этого принципа в данной статье говорит о возможности
его применения ко всем частноправовым отношениям.
И. Б. Новицкий выделяет и субъективный, и объективный аспекты добросовестности. Субъективная добросовестность предполагает поведение лица таким, каким оно было бы у среднего разумного и заботливого участника гражданского оборота при сходных обстоятельствах. В ГК РФ субъективная добросовестность выражается в формуле: «лицо не знало и не должно было знать» о неких обстоятельствах, имеющих значение для правоотношения. Неосведомленность относится к обстоятельствам, но не к требованиям закона. Такой подход встречается в нормах вещного права (невозможность виндикации от добросовестного приобретателя — ст. 302, п. 1 ГК РФ), в нормах о недействительности сделки (возможность признания сделки, совершенной без необходимого согласия, недействительной в зависимости от осведомленности контрагента по сделке об отсутствии такого согласия — ст. 173.1, п. 2 ГК РФ), в нормах о представительстве (возможность требовать возмещения убытков в зависимости от осведомленности контрагента об отсутствии или превышении полномочий представителя, действовавшего по доверенности, - ст. 183, п. 3 ГК РФ) и др. Субъективная добросовестность предполагает нормальную неосведомленность разумного усредненного участника гражданского оборота. Конкретный субъект не знает и не должен знать, так же как и неопределенный круг субъектов, находящихся в схожих условиях. Осведомленность лица оценивается с объективных позиций. И. Б. Новицкий отмечает: «...наличность доброй совести в субъективном смысле зависит не от отдельных субъективных воззрений и убеждений лица, о котором идет речь, требуется, чтобы эти субъективные воззрения находили себе опору в объективной обстановке, по которой и приходится судить, извинительно ли неведение или заблуждение лица или нет» [7].
Объективный аспект добросовестности рассматривается как внешнее мерило поведения лиц. Нормы позитивного права устанавливают правила поведения лиц, обеспечивающие соблюдение интересов контрагентов в гражданских правоотношениях. Обязанности распределены исходя из заинтересованности той или иной стороны в позитивных последствиях правоотношения. Права направлены на достижение макси-
мального положительного эффекта от правоотношения. Поведение сторон подчинено целям, заложенным в правоотношении и отраженным в нормах гражданского права. Позитивное регулирование складывается из применения нормы закона, аналогии закона и аналогии права. Невозможность (и нецелесообразность) введения в гражданское законодательство максимального количества правил поведения приводит к тому, что открывается возможность действовать в своих интересах и в рамках нормы права, но вопреки интересу и удобству (пусть и предполагаемому) контрагента. Таким образом, принцип добросовестности расширяет легитимные рамки поведения, которое можно оценить как неправомерное, и выступает в качестве границы между правомерным и неправомерным поведением. Такую границу в каждом отдельном споре определяет суд. В частности, суд самостоятельно (с учетом мнения сторон) вправе рассмотреть вопрос о добросовестности стороны в споре, «если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения» [8]. На предмет добросовестности проверяются как содержание прав и обязанностей лиц, так и их поведение в конкретном правоотношении или группе правоотношений.
Вот как описывает применение добросовестности И. Б. Новицкий: «.в каждом случае конфликта интересов отдельных лиц судья, раз он решает с точки зрения доброй совести, должен задаться вопросом: как разрешился бы этот конфликт, если бы осуществились идеальные в общественном смысле отношения, если бы каждый руководствовался не только своими желаниями и интересами, преследовал не только свои личные цели, но заботился и о ближних, относился к чужим целям как к своим?» [9].
Принцип добросовестности совсем не предлагает ставить чужие интересы превыше своих, но подразумевает, что при реализации своих интересов и достижении своих правомерных целей субъект учитывает и интересы контрагента и третьих лиц, не допуская при этом необоснованного игнорирования последних.
В ст. 1 ГК РФ принцип добросовестности сформулирован исходя из его объективного аспекта. Субъективная добросовестность не дает оснований для применения ст. 10 ГК РФ и влечет специальные последствия, если они предусмотрены законом
(отказ в виндикации — ст. 302 ГК РФ, признание следки недействительной — ст. 173.1 ГК РФ) и др. Объективная добросовестность, напротив, тесно связана с запретом злоупотребления правом и может быть применена настолько широко, насколько это необходимо для обеспечения интереса пострадавшей стороны. Как мы уже писали, включение принципа добросовестности в ст. 1 ГК РФ говорит о возможности его применения ко всем гражданско-правовым отношениям. Недобросовестность влечет полный или частичный отказ в защите субъективного гражданского права (п. 8 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ «О свободе договора и ее пределах» от 14 марта 2014 г. № 16 [10]).
В сфере защиты гражданских прав принцип добросовестности применяется всегда, независимо от того, ссылаются на него стороны или нет. Споры о защите исключительных прав на средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг (далее — средства индивидуализации) не стали исключением. Зачастую принцип добросовестности становится единственным механизмом, позволяющим обеспечить защиту интересов стороны спора, когда другая сторона хотя и реализует предоставленные ей субъективные гражданские права, но делает это с выходом за пределы целей, обусловивших наличие этих прав.
ГК РФ предоставляет абсолютную защиту имущественным интересам обладателей прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. Нормы ч. 4 ГК РФ преимущественно императивны. Исключительное право в ст. 1229 ГК РФ сформулировано как субъективное гражданское право с неограниченным объемом полномочий, носящее абсолютный характер. Его абсолютность подчеркивает аксиома: отсутствие специального запрета на использование не является разрешением. Любое использование охраняемого объекта должно осуществляться с согласия правообладателя и с выплатой вознаграждения (за редкими исключениями). Императивные охранительные нормы порождают, в том числе, и неоднозначные ситуации, встречающиеся в судебной практике. Вопросы применения принципа добросовестности к спорам о защите исключительных прав на средства индивидуализации стали предметом обсуждения на первом заседании Научно-консультативного
совета при Суде по интеллектуальным правам Российской Федерации [11].
Анализ судебной практики о применении принципа добросовестности в спорах о защите исключительных прав на средства индивидуализации дает возможность систематизировать условия применения добросовестности к содержанию прав и обязанностей сторон и к их поведению. Можно выделить следующие группы недобросовестного поведения: недобросовестность правообладателя при установлении правовой охраны (регистрации); недобросовестность требований досрочного прекращения правовой охраны широко известных средств индивидуализации; недобросовестность правообладателя в истребовании защиты.
Недобросовестность правообладателя при установлении правовой охраны (регистрации)
Субъекты предпринимательской деятельности получают конкурентные преимущества от использования средств индивидуализации. Вложение финансовых ресурсов в формирование узнаваемого средства индивидуализации вполне оправдывает предоставление исключительного права на него.
Представленная группа злоупотреблений характеризуется недобросовестной целью регистрации обозначений в качестве охраняемых, в результате чего лицо приобретает несправедливые конкурентные преимущества. Использование прав в противоречии с их целью не допускается.
Основная функция средств индивидуализации — информационная. Недобросовестность правообладателя при установлении правовой охраны связана с регистрацией обозначения, которое ранее вошло во всеобщее употребление и потеряло различительную способность; ранее использовалось другим лицом, однако не было зарегистрировано в качестве товарного знака, либо не зарегистрировано на территории Российской Федерации, либо зарегистрировано в качестве товарного знака для неоднородных товаров.
В силу подп. 6 п. 2 ст. 1512 ГК РФ предоставление правовой охраны товарному знаку может быть оспорено и признано недействительным полностью или частично в течение всего срока действия правовой охраны, если связанные с государственной регистрацией товарного знака действия правообладателя признаны в установленном порядке злоупотреблением правом.
Регистрация товарного знака призвана защитить интересы правообладателя от незаконного использования обозначения другими хозяйствующими субъектами. Однако зачастую сами правообладатели признаются недобросовестными. Так, регистрация обозначений, широко используемых различными производителями для идентификации отдельных видов товаров еще с советских времен, признана судом злоупотреблением правом, поскольку направлена на ограничение конкуренции других хозяйствующих субъектов [12].
Недобросовестным поведением суды также признают регистрацию ранее не зарегистрированного обозначения в качестве товарного знака, но широко использованного в гражданском обороте [13]. Подобные споры возникают при использовании незарегистрированного обозначения до момента государственной регистрации. Как правило, это групповое использование, когда впоследствии один из участников группы автономно регистрирует обозначение в качестве товарного знака, чем препятствует его использованию иными членами группы или корпорации.
Также недобросовестным поведением признана регистрация обозначения в качестве товарного знака, широко известного в Российской Федерации, ранее не зарегистрированного Федеральной службой по интеллектуальной собственности (далее -Роспатент). В одном из споров, несмотря на результаты экспертизы, показавшей отсутствие в реестре и в заявках с более ранней датой приоритета тождественных и схожих до степени смешения обозначений, суд указал, что «не допускается регистрация в качестве товарных знаков обозначений, представляющих собой или содержащих элементы, являющиеся ложными или способными ввести в заблуждение потребителя относительно товара или его изготовителя. Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные или сходные до степени смешения с товарными знаками других лиц, заявленными на регистрацию (если заявки на них не отозваны) или охраняемыми в Российской Федерации, в том числе в соответствии с международными договорами Российской Федерации, в отношении однородных товаров и имеющими более ранний приоритет» [14]. В данном споре при признании регистрации обозначения в качестве товарного
знака недобросовестным поведением суд использовал системное толкование норм гражданского законодательства, что позволило применить принцип добросовестности.
В другом деле Суд по интеллектуальным правам Российской Федерации удовлетворил требования истца, оспаривающего решение Роспатента об отказе в удовлетворении возражения против предоставления правовой охраны товарному знаку по свидетельству Российской Федерации [15]. Суть спора заключается в следующем: российское юридическое лицо зарегистрировало для себя товарный знак в отношении определенной группы товаров. Ранее это же обозначение было зарегистрировано иным субъектом, но в отношении другой группы товаров. Перед судом встал вопрос о возможности предоставления расширенной правовой охраны товарного знака. Согласно п. 3 ст. 1508 ГК РФ расширенная правовая охрана предоставляется только товарным знакам, зарегистрированным в качестве общеизвестных. В рассматриваемом примере такой регистрации не было, соответственно, прямое применение указанной нормы невозможно. Однако суд усмотрел злоупотребление правом «младшим» правообладателем, выразившееся в попытке использовать обозначение, которое ассоциируется у потребителя с определенным производителем и качеством товаров. Спор был решен на основании ст. 10 ГК РФ.
В ряде случаев суды отказывают в удовлетворении требований о признании действий, связанных с приобретением права на товарный знак, недобросовестными в связи с тем, что выбранный истцом способ защиты не предусмотрен действующим законодательством. В частности, по указанному основанию было отказано в удовлетворении требования юридического лица о признании действий ответчика недобросовестной конкуренцией. Ответчик зарегистрировал для себя товарный знак, включив в него в качестве неохраняемого элемента оригинальную часть фирменного наименования истца-конкурента. Суды первой и апелляционной инстанции в удовлетворении иска отказали. Отказывая в удовлетворении кассационной жалобы истца, суд указал на возможность оспаривания решения Роспатента о регистрации спорного товарного знака [16]. Аналогичный вывод был сделан судами при рассмотрении требования о признании регистрации товарного знака, схожего до
степени смешения, недобросовестным поведением [17].
Вопрос о возможности использования такого способа защиты, как признание поведения лица по регистрации обозначения в качестве охраняемого средства индивидуализации недобросовестным, неоднократно обсуждался, и возможность применения такого способа защиты не исключается [18].
Недобросовестность требований досрочного прекращения правовой охраны широко известных средств индивидуализации
Правообладатели стремятся зарегистрировать товарные знаки в отношении многих групп товаров, чтобы пресечь возможность регистрации этих же обозначений в отношении неоднородных товаров. Фактически же они используют зарегистрированные обозначения в отношении некоторых групп товаров.
ГК РФ предусмотрел возможность досрочного прекращения правовой охраны товарных знаков по заявлению заинтересованных лиц в отношении всех или части товаров, для индивидуализации которых они зарегистрированы, вследствие неиспользования непрерывно в течение любых трех лет после их регистрации (ст. 1486 ГК РФ).
Институтом досрочного прекращения правовой охраны могут воспользоваться недобросовестные субъекты с тем, чтобы впоследствии извлекать для себя необоснованные преимущества из широко известной репутации правообладателя. Тогда суд устанавливает истинные цели заявителя, не допуская использования судебной процедуры для легализации недобросовестных целей.
В одном из таких споров суд отметил: «выпуск истцом парфюмерной продукции с использованием обозначения HENNESSY (в отношении парфюмерной продукции) свидетельствует о намерении ввести потребителей в заблуждение, направлен на создание в глазах потребителей восприятия истца и ответчика как единого производителя различного рода продукции под товарным знаком HENNESSY. Следовательно, действия, направленные на досрочное прекращение правовой охраны оспариваемого товарного знака, не направлены на защиту каких-либо нарушенных прав истца в сфере интеллектуальной собственности, реализацию его законных интересов, а имеют целью принуждение ответчика принять
решение об отчуждении товарного знака, в связи с чем являются недобросовестным осуществлением своего права на заявление требования, предусмотренного ст. 1486 ГК РФ, т. е. злоупотреблением правом» [19].
Недобросовестность правообладателя в истребовании защиты
Указанная группа злоупотреблений правом представляет собой такие действия, как регистрация обозначения в качестве охраняемого средства индивидуализации не с целью использования, а для ограничения доступа конкурентам к обозначению.
Рассматривая в кассационном порядке спор в отношении товарного знака, суд положил в основу решения принцип добросовестности. Суть спора заключалась в следующем: истец — правообладатель обозначения, зарегистрированного в реестре товарных знаков, просил взыскать с ответчика компенсацию за использование обозначения, сходного до степени смешения со спорным товарным знаком. Ответчик ссылался на то, что товарный знак в хозяйственном обороте истцом не использовался, товары, маркированные обозначением, в гражданский оборот не вводились. Отказывая в удовлетворении требований истца, суд указал, что истец зарегистрировал обозначение в качестве товарного знака исключительно с целью закрепить за собой право и без цели использования обозначения в гражданском обороте, чем допустил злоупотребление правом [20].
При рассмотрении данного спора суд обратил внимание на недобросовестное поведение истца-правообладателя. Однако здесь усматривается и недобросовестное поведение ответчика. ГК РФ не допускает использования охраняемого средства индивидуализации без согласия правообладателя. Для случаев неиспользования зарегистрированного обозначения в ГК РФ введен институт досрочного прекращения правовой охраны. Указанный институт предполагает активную позицию заинтересованного субъекта и совершение ряда действий, связанных с доказыванием факта неиспользования в течение трех лет. В рассмотренном примере ответчик, минуя институт досрочного прекращения правовой охраны, все-таки допустил нарушение исключительного права.
В другом деле суды пришли к выводу, что «поведение правообладателя после
регистрации спорного товарного знака, а именно: невведение товарного знака в оборот, аккумулирование товарных знаков, представляющих собой распространенные, широко употребляемые слова и выражения, при их неиспользовании в совокупности дают основания считать, что цель регистрации и использования товарных знаков противоречит основной функции товарного знака, состоящей в индивидуализации производимых и реализуемых товаров, и свидетельствует о недобросовестном поведении правообладателя, а также о злоупотреблении своим правом, что недопустимо в силу ст. 10 ГК РФ, в связи с чем отказал в удовлетворении исковых требований» [21].
Исключительное право, как и любое другое субъективное гражданское право, имеет пределы своего существования и реализации, первоначально заложенные в ст. 10.bis Парижской конвенции по охране промышленной собственности [22]. Из приведенных примеров видно, что суды при рассмотрении споров о защите исключительных прав на средства индивидуализации широко применяют принцип добросовестности. На предмет добросовестности оценивается как поведение правообладателя, так и его контрагента в споре. Оценке подлежат такие обстоятельства, как функциональное назначение средств индивидуализации, наличие нарушения исключительного права как субъективного гражданского права, законность защищаемого интереса, интересы потребителей (публичный интерес). Предполагается, что широкое применение принципа добросовестности в спорах о защите исключительных прав на средства индивидуализации приведет к недопущению коммерциализированного со стороны истца отношения к судебной защите прав по данной категории дел, к обеспечению защиты исключительных прав в случаях, когда они действительно нарушены. Такой подход вполне соответствует общим тенденциям судебной практики по разрешению хозяйственных споров. Ш
1. Гражданский кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс] / / Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http: www.pravo.gov.ru
2. О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации : федер. закон от 30 дек. 2012 г. № 302-Ф3 // Там же.
3. См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 98-100.
4. Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]. URL: http://www.info.yarnet.ru/zkn/index.php?id=161.
5. См.: Deutsches Bürgerliches Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz. Jourist Verlags. GmbH, 2005.
6. См.: Егоров А. В. Принцип добросовестности в Гражданском кодексе РФ: первые шаги реформы // Legal insight. 2013. № 2. С. 5.
7. Новицкий И. Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестн. гражданского права. 2006. № 1. С. 135.
8. О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации : постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25. URL: http://rg.ru/2015/06/30/grkodeks-dok.html
9. Новицкий И. Б. Указ. соч. С. 128.
10. См.: О свободе договора и ее пределах : постановление Пленума Высш. Арбитраж. Суда РФ № 16 от 14 марта
2014 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.arbitr.ru / as/ pract/post_plenum/ 106573.html.
11. См.: Протокол № 1 Заседания Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам от 27 дек. 2013 г. [Электронный ресурс]. URL: http://ipc. arbitr.ru/node/13406.
12. См.: Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 3 окт. 2006 г. по делу № А32-4248/2006-48/158 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
13. См.: Постановление Суда по интеллектуальным правам РФ от 26 дек. 2013 г. по делу № А60-41938/2012 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
14. Постановление Президиума ВАС РФ от
24 апр. 2012 г. № 16912/11 по делу № А40-73286/10-143-625 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
15. См.: Решение Суда по интеллектуальным правам РФ от 3 июня 2015 г. по делу № СИП-1010/2014 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
16. См.: Постановление ФАС Центрального округа от 27 февр. 2010 г. по делу № А08-2009/2009-29 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
17. См.: Постановление ФАС Московского округа от 11 февр. 2010 г. по делу № А40-2237/08-27-27 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
18. См.: Стенограмма Заседания Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: http://ipc.arbitr. ru/files/ pdf/stenogramma.pdf
19. Решение Суда по интеллектуальным правам от 23 окт. 2015 г. № СИП-299/2015 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
20. См.: Определение Верховного Суда РФ от 23 июля
2015 г. по делу № А08-8802/2013 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
21. Постановление Суда по интеллектуальным правам от
25 июня 2015 г. № С01-460/2015, А60-24056/2014 [Электронный ресурс]. URL: http://ras.arbitr.ru/.
22. См.: Парижская конвенция по охране промышленной собственности : заключена в Париже 20 марта 1883 г. // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Парижская конвенция по охране промышленной собственности : заключена в Париже 20 марта 1883 г. (ред. от 2 окт. 1979 г.) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.
Гражданский кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс] // Официальный интернет-портал правовой информации. — URL: http:pravo. gov.ru (дата обращения: 07.03.2016).
О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации
[Электронный ресурс] : федер. закон от 30 дек. 2012 г. № 302-Ф3 // Официальный интернет-портал правовой информации. — URL: http:// www.pravo.gov.ru (дата обращения: 07.03.2016).
Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [Электронный ресурс]. — URL: http://www.info.yarnet.ru/ zkn/index. php ?id=161.
Протокол № 1 Заседания Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам от 27 дек. 2013 г. [Электронный ресурс]. — URL: http://ipc.arbitr.ru/node/13406.
Стенограмма заседания Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам Российской Федерации [Электронный ресурс]. — URL: http://ipc.arbitr.ru/files/ pdf/stenogramma.pdf.
О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс] : постановление Пленума Верхов. Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25. - URL: http://rg.ru/2015/06/30/grkodeks-dok.html (дата обращения: 07.03.2016).
О свободе договора и ее пределах [Электронный ресурс] : постановление Пленума Высш. Арбитраж. Суда РФ от 14 марта 2014 г. № 16. - URL: http://www.arbitr.ru/as/pract/post_plenum/106573. html (дата обращения: 07.03.2016 г.).
Определение Верховного Суда РФ от 23 июля 2015 г. по делу № А08-8802/2013 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Постановление Президиума ВАС РФ от 24 апр. 2012 г. № 16912/11 по делу № А40-73286/10-143-625 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Решение Суда по интеллектуальным правам от 23 окт. 2015 г. № СИП-299/2015 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Решение Суда по интеллектуальным правам РФ от 3 июня 2015 г. по делу № СИП-1010/2014 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Постановление Суда по интеллектуальным правам от 25 июня 2015 г. № С01-460/2015, А60-24056/2014 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras. arb itr.ru/.
Постановление Суда по интеллектуальным правам РФ от 26 дек. 2013 г. по делу № А60-41938/2012 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Постановление ФАС Центрального округа от 27 февр. 2010 г. по делу № А08-2009/2009-29 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Постановление ФАС Московского округа от 11 февр. 2010 г. по делу № А40-2237/08-27-27 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 3 окт. 2006 г. по делу № А32-4248/2006-48/158 [Электронный ресурс]. — URL: http://ras.arbitr.ru/.
Егоров А. В. Принцип добросовестности в Гражданском кодексе РФ: первые шаги реформы // Legal insight. — 2013. — № 2. — С. 4—10.
Новицкий И. Б. Принцип доброй совести в проекте обязательственного права // Вестн. гражданского права. — 2006. — № 1. — С. 124—181.
Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права / И. А. Покровский. — М. : Статут, 1998. — 353 с.
Deutsches Bürgerliches Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz. Jourist Verlags. — GmbH, 2005.
Application of the Principle of Good Faith in Disputes on Protection of Exclusive Rights to Means of Individualization of Legal Entities, Goods, Works, Services
© Zhilenkova T., 2016
The article discusses approaches to the principle of good faith in civil law in the context of an exclusive right to the means of individualization of legal entities, goods, works and services. Analyzed the jurisprudence on the application of the principle of good faith in disputes concerning the protection of exclusive rights to means of individualization.
Key words: honesty; protection of exclusive rights to means of individualization of legal entities; goods; works and services.
