CC BY
21УДК 343.15 DOI 10.25724/VAMVD.JJKL
ББК 67.410.214
М. Т. Аширбекова
ПРИГОВОР: ПРАВОРЕАЛИЗАЦИОННЫЕ КАЧЕСТВА
И СУЩНОСТНЫЕ СВОЙСТВА
В статье обосновывается, что выделяемые в науке уголовно-процессуального права внутренние и внешние свойства приговора характеризуются разной правовой природой. Черты приговора, определяемые как внутренние (законность, обоснованность, мотивированность и справедливость), — результат исполнения судом-правоприменителем требований уголовно-процессуального закона и следования нормам уголовного закона. Соответственно, они являют собой правореализационные качества приговора, которыми указанный акт правосудия наделяется судом по итогам рассмотрения и разрешения конкретного уголовного дела. Свойства приговора, именуемые внешними (обязательность, неотменимость, неопровержимость, преюдициальность и др.), выступают его сущностными свойствами как правоприменительного акта, участвующего в механизме уголовно-правового и уголовно-процессуального регулирования. Они имманентны, по этой причине их возникновение не зависит от правоприменителя. Обосновывается, что черты, определяемые в настоящей статье как сущностные свойства приговора (а в науке уголовно-процессуального права — как внешние), характеризуют не только его. Они присущи и иным итоговым судебным решениям. Кроме того, законодатель стремиться наделить, например, свойством неизменности и выносимое на предварительном расследовании постановление о прекращении уголовного дела, предусмотрев пресекательный срок для его отмены.
Ключевые слова: приговор, законность, обоснованность, неизменность приговора, преюдиция, прекращение уголовного дела.
M. T. Ashirbekova
SENTENCE OF THE COURT: THE QUALITY OF APPLICATION OF LAWS
AND THE ESSENTIAL PROPERTIES
The article substantiates that the internal and external properties of the sentence allocated in the science of criminal procedure law are characterized by different legal nature. Features of the sentence, defined as internal (legality, validity, motivation and justice) are the result of the execution of the court-law enforcement requirements of criminal procedure law and compliance with criminal law. Accordingly, they are the legal qualities of the sentence, which the said act of justice is endowed by the court on the basis of consideration and resolution of a particular criminal case. The properties of the sentence, referred to as external (mandatory, irrevocable, irrefutable, prejudicial, etc.), are its essential properties as a law enforcement act involved in the mechanism of criminal law regulation and the mechanism of criminal procedural regulation. These features are inherent in the sentence and for this reason their occurrence does not depend on the law enforcement officer. It is proved that the features defined in this article as the essential properties of the sentence (and in the science of criminal procedure law - as external), characterize not only the sentence. They are inherent in other final court decisions. In addition, the legislator strives to endow, for example, with the property of immutability and the decision to terminate the criminal case issued at the preliminary investigation, setting a preventive period for its cancellation.
Key words: sentence, legality, validity, immutability of sentence, prejudicial power, termination of the criminal case.
Как известно, приговор является видом решения, в котором формулируется вывод суда первой и (или) второй инстанции о невиновности или виновности подсудимого, назначении ему наказания либо об освобождении его от наказания (п. 28 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ)). Значимость приговора среди иных судебных решений и его же отличие от них законодатель подчеркивает многими нормативными положениями, главным образом нормами главы 39 УПК РФ, устанавливающими порядок постановления приговора, а также требования, которым он должен соответствовать.
В науке уголовно-процессуального права приговор выделяется учеными посредством определения его характеристик, выражаемых в чертах, называемых внутренними и внешними свойствами приговора [1, с. 13]. При этом к первым исследователи единодушно относят законность, обоснованность, мотивированность и справедливость [2]; [3]; [4]. В числе вторых (в нарастающем порядке) указывают законную силу, исключительность, обязательность [1, с. 13], исполнимость [2, с. 81], стабильность [5], неизменность, [4, с. 56], истинность [6, с. 15], преюдициальность [7]. Как видим, спектр таких свойств широк, поскольку некоторые из них, как думается, терминологически по-разному обозначают одно и то же, например, неизменность, неопровержимость, стабильность и неотменимость.
Если по поводу дифференциации свойств приговора на внутренние и внешние в науке уголовно-процессуального права особых разногласий нет, то их наименование и содержание некоторых из них вызывают дискуссии. В частности, отмечается, что при характеристике приговора имеет место смешение понятий «требование» и «свойство» [8]. По мнению М. А. Чайковской, оно беспочвенно. «Свойства — качества, которыми объект уже обладает... требование — это желаемый результат, а свойство — реально существующий» [9, с. 260]. С данной трактовкой нужно согласиться: исполненное требование закона, например, об обоснованности приговора сообщает последнему соответствующее качество — реально обеспеченную обоснованность. Это вытекает из содержания ст. 297 УПК РФ, указывающей, что приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таким, если отвечает требованиям уголовно-процессуального закона и базируется на правильном применении уголовного за-
кона. Иными словами, требования предъявляются не к приговору (это было бы нелогично), а к правоприменителю, значит, законность, обоснованность и справедливость — результат правореализаци-онной деятельности суда, следующего нормам процессуального и материального закона. По этой причине обретения приговором указанных качеств из-за тех или иных судебных ошибок при рассмотрении и разрешении конкретного уголовного дела может и не случиться.
Однако свойства приговора, называемые внешними (законная сила, исключительность, обязательность, исполнимость, неотменимость, неизменность, истинность, неопровержимость и преюдициальность), вряд ли можно определить как качества, сообщаемые ему правоприменителем. Дело в том, что они проявляют его правовую природу, по нашему мнению, на абстрактном уровне, т. е. как элемента механизма правового регулирования. Данные свойства сущностные, поскольку приговор — правоприменительный акт, участвующий в правовом регулировании на поднормативном уровне [10, с. 319]. Они не обозначаются в законе прямо, а «вычисляются» исходя из того, что приговор как акт правоприменения априори призван доводить уголовно-правовое и уголовно-процессуальное регулирование в спорных случаях до логического конца. Соответственно, внешние свойства приговора позволяют адресовать его, образно говоря, «городу и миру» — всем субъектам права, в том числе на международном уровне. Отсюда — названные группы свойств приговора (внутренние и внешние) имеют разную природу, что вряд ли позволяет говорить о них как об элементах одной классификации. Те, что названы внешними, — сущностные свойства, те же, что сообщаются конкретному приговору в силу требований закона правоприменителем-судом, — правореализационные качества. Однако они находятся в особой системной связи, суть которой требует пояснения.
Не каждый приговор является законным, обоснованным и справедливым. Но такой приговор, если он вступил в законную силу и не был отменен (это все же случается, поскольку обжалование — диспозитивное право сторон), автоматически сохраняет свои имманентные свойства, например, общеобязательность и преюдициальность. В данном случае он порождает скрытое «тектоническое» противоречие, взрывающее суть правосудия и смысл приговора. Он не только не завершает
должным образом уголовно-правовое и уголовно-процессуальное регулирование в конкретной ситуации, но и задает неверные параметры для иных возможных правовых споров, связанных по фактическим обстоятельствам с делом, которое такой приговор якобы разрешил по существу. Другими словами, будет иметь место объективное противоречие между ошибочными правореализа-ционными качествами приговора и сущностными свойствами приговора как правоприменительного акта.
Кроме того, проблемы возникают с перечнем и трактовкой сущностных свойств приговора, поскольку не все они выступают свойствами, характерными только для него. В качестве примера остановим внимание на неизменности (неопровержимости, стабильности). Данная черта основана на том, что суд кассационной и (или) надзорной инстанции может отменить вступивший в законную силу приговор в связи с судебными ошибками только в вопросах права, но не в вопросах факта (ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ). Значит, законодатель стремится обеспечить неизменность приговора лишь в части выводов по фактическим обстоятельствам уголовного дела. Однако нормы УПК РФ не исключают пересмотра приговора и собственно уголовного дела по фактическим основаниям, так как суды кассационной и надзорной инстанций вправе вместе с отменой приговора по вопросам права инициировать новое судебное разбирательство судом первой и (или) второй инстанции (ч .3 ст. 401.14 УПК РФ), что предполагает исследование фактических обстоятельств уголовного дела с необходимым доказыванием, а это само по себе подразумевает корректировку первоначальных выводов по вопросам факта, отраженных в отмененном приговоре. Ровно такой же порядок может иметь место при кассационной и надзорной проверке любого иного судебного решения, например, постановления суда первой инстанции о прекращении уголовного дела (уголовного преследования). В итоге получается, что приговор суда в аспекте его неизменности (неопровержимости, стабильности) немногим отличается от иных судебных решений. В то же время уголовно-процессуальный закон содержит немало инструментов, выборочно нацеленных на обеспечение неизменности приговора. Однако это в большей мере касается условий его отмены по основаниям, ухудшающим положение оправданного или осуж-
денного (правило о запрете поворота к худшему). Например, ст. 401.6 УПК РФ блокирует возможность пересмотра приговора по таким основаниям установлением пресекательного срока, который не должен превышать одного года со дня вступления приговора в законную силу. В итоге по причине чисто процедурных условий, предусматривающих благоприятствование защите, приговор через год с момента вступления в законную силу обретает свойство неизменности (неопровержимости, стабильности) даже в случае его незаконности, необоснованности и несправедливости, если не возникнут новые и вновь открывшиеся обстоятельства как основания для его отмены в порядке норм главы 49 УПК РФ. Иными словами, истечение годичного пресекательного срока (процедурный инструмент) своей силой «гасит» необходимость реакции на обнаруживаемую после этого события фундаментальность нарушения закона, допущенного в ходе производства по уголовному делу.
Установление пресекательного срока как часть правила о запрете поворота к худшему играет свою роль в обеспечении неопровержимости (неизменности, стабильности) в интересах оправданного и осужденного. Это означает, что рассматриваемое качество приговора на деле может проявиться вовне лишь в связи с неактивностью и нерасторопностью стороны обвинения, промедлившей с обжалованием приговора по мотивам, ухудшающим положение осужденного или оправданного, в установленный законом срок. Такую же роль правило о запрете к худшему играет и для сохранения в неопровержимости (неизменности, стабильности) определения, постановления суда о прекращении уголовного дела. Стоит заметить, что подобного рода процедурное обеспечение свойства неопровержимости итогового процессуального решения сейчас распространено не только на приговор и определение (постановление) суда, а также на постановления о прекращении уголовного дела (уголовного преследования), принятые в досудебном производстве, причем по всем основаниям. Федеральным законом от 12 ноября 2018 г. № 411-ФЗ положения ст. 214 УПК РФ были дополнены ч. 1.1, закрепившей пресекательный срок для отмены прокурором постановления о прекращении уголовного дела [11]. В частности, если со дня вынесения следователем или дознавателем постановления о прекращении уголовного
дела истек годичный срок, то прокурор не вправе самостоятельно отменить такое решение. Для этого ему и руководителю следственного органа понадобится согласие суда, к которому им нужно обратиться с соответствующим ходатайством в порядке, установленном новой ст. 214.1 УПК РФ, введенной указанным законом. Примечательно, что в обоснование своего ходатайства названные субъекты должны приводить «конкретные, фактические обстоятельства, в том числе новые сведения, подлежащие дополнительному расследованию» [11], подтверждая их материалами дела.
Изложенное показывает, что процедурное обеспечение неизменности (неопровержимости, стабильности) приговора, пусть даже в плане запрета поворота к худшему, перестало выделять его как в ряду судебных решений, так и среди итоговых процессуальных решений предварительного расследования. Вместе с тем, как видится, законодатель для пересмотра отдельных видов приговора определяет специальные условия, обеспечивающие их неизменность (неопровержимость, стабильности) в части выводов по фактическим обстоятельствам вмененного обвинения. Так, ст. 317 УПК РФ гласит, что приговор, постановленный по результатам особого (сокращенного) судебного разбирательства, не может быть обжалован и, следовательно, пересмотрен в связи с вопросами факта — несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. По этому же основанию законодатель не допускает отмены или изменения приговора, постановленного с участием коллегии присяжных заседателей (ст. 389. 27 УПК РФ). Иначе говоря, действует презумпция обоснованности подобных приговоров в части выводов по вопросам факта.
Таким образом, неизменность (неопровержимость, стабильность) приговора выражается в законе дискретно, неравномерно. Исходя из этого она не может быть отнесена к числу сущностных, а следовательно, устойчивых свойств.
Свойство неизменности (неопровержимости, стабильности) приговора по определению должно быть связано с его преюдициальностью, которая по смыслу ст. 90 УПК РФ означает, что фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, обоснованы, поэтому признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, хотя
и не могут предрешать виновности лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле. Именно неопровержимость и неизменность выводов суда, сформулированных в приговоре по вопросам факта, предопределяет смысл преюди-ции. Однако преюдициальность присуща не всем приговорам, а только тем, которые постановлены в результате непосредственного доказывания в суде обстоятельств вмененного подсудимому обвинения, т. е. в ординарном (несокращенном) порядке судебного разбирательства [12, с. 75, 78]. Получается, что обеспечиваемая законодателем неизменяемость приговоров, постановленных в особом (сокращенном) судебном разбирательстве, посредством запрета обжалования их по вопросам факта никак не коррелирует с преюдициальностью. Такой запрет имеет иной смысл — обеспечение упрощения процессуальной формы и благоприятствование защите.
Отказывают положения ст. 90 УПК РФ в пре-юдициальности и иным судебным решениям, в том числе о прекращении уголовного дела (уголовного преследования). В связи с этим обратим внимание на то, что в арбитражном и гражданском процессе до настоящего времени признавалась обязательность только приговора, означающая его преюдициальную силу при рассмотрении того или иного гражданско-правового спора. Однако Федеральный закон от 28 ноября 2018 г. № 451-ФЗ для указанных видов цивилистического процесса дополнительно устанавливает обязательность и иных постановлений суда по уголовному делу [13]. Таким образом, для цивилистических процессов обязательны и приговор, и иные судебные решения по уголовному делу, если фактические обстоятельства связаны с обстоятельствами гражданско-правового спора. Для уголовного процесса, как уже отмечалось, преюдициальной силой наделяется только приговор (постановленный в ординарном порядке), но не иные судебные решения, постановленные судом. Думается, что такого рода отраслевые различия оправданы. В противном случае для уголовного процесса особость приговора как акта правосудия была бы безвозвратно размыта.
В завершение отметим, что и для приговора суда, постановленного в общем порядке судебного разбирательства, и для приговора суда, постановленного в особом (сокращенном) порядке, законодатель определяет условия, которые не дают воз-
можности утверждать, что все выделяемые в науке сущностные свойства приговора (внешние свойства) в правовой ткани коррелируют между собой и тем самым выделяют его в ряду иных судебных решений. Это рельефно выражается в том, что
законодатель, оберегая неизменность фактической основы приговора, постановленного в особом (сокращенном) порядке судебного разбирательства, в то же время лишает его свойства пре-юдициальности.
1. Грошевой Ю. М. Пра вовые свойства приговора — акта социалистического правосудия: учеб. пособие. Харьков, 1978. 60 с.
2. Бибило В. Н. Свойства судебного приговора как проявление легитимации правосудия // Журнал Белорусского государственного университета. Право. 2017. № 3. С. 75—82.
3. Бунина А. В. Приговор суда как акт правосудия. Его свойства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2005. 26 с.
4. Попова И. П. Свойства обвинительного приговора в российском уголовном судопроизводстве // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2015. № 1 (7). С. 50—60.
5. Свиридов М. К. Обеспечение стабильности приговора // Вестник Томского государственного университета. 2012. № 357. С. 139—142.
6. Суханова Н. Н. Постановление оправдательного приговора в российском уголовном судопроизводстве: автореф. дис. . канд. юрид. наук. Иркутск, 2008. 24 с.
7. Фидельский С. В. Преюдициальность как свойство вступившего в законную силу приговора // Общественные науки. 2011. № 6. С. 256— 259.
8. Коровина О. В. Свойства приговора суда и предъявлений в уголовном судопроизводстве (к вопросу о соотношении понятий) // Наука, общество, образование: материалы всерос. науч.-практ. конф. / под общ. ред. Е. В. Бара-шевой. Иркутск, 2018. С. 57—59.
9. Чайковская М. А. Характеристика приговора: свойства или требования? // Актуальные проблемы российского права. 2012. № 1. С. 256—262.
10. Алексеев С. С. Общая теория права: в 2-х т. М., 1982. Т. 1. 359 с.
11. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 12 ноября 2018 г. № 411-ФЗ // Рос. газ. 2018. 14 нояб.
1. Groshevoy Yu. M. Legal properties of a sentence an act of socialist justice. Tutorial. Kharkov; 1978: 60.
2. Bibilo V. N. Properties of a court sentence as a manifestation of the legitimation of justice. Journal of the Belarusian State University. Right. 2017; 3: 75—82.
3. Bunina A. V. The verdict of the court as an act of justice. Its properties. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Chelyabinsk; 2005: 26.
4. Popova I. P. Properties of a guilty verdict in Russian criminal proceedings. Siberian criminal procedure and forensic readings. 2015; 7 (1): 50—60.
5. Sviridov M. K. Ensuring the stability of the sentence. Bulletin of Tomsk State University. 2012; 357: 139—142.
6. Sukhanova N. N. The decision of the acquittal in the Russian criminal proceedings. Abstract of dissertation of the candidate of juridical sciences. Irkutsk; 2008: 24.
7. Fidelsky S. V. Prejudice as a property of a final sentence. Social Sciences. 2011; 6: 256—259.
8. Korovina O. V. Properties of a court sentence and presentations in criminal proceedings (on the question of the correlation of concepts). In: Science, Society, Education. Materials of the All-Russian Scientific and Practical Conference. Under the general ed. E. V. Barasheva. Irkutsk; 2018: 57—59.
9. Tchaikovsky M. A. Sentence Description: Properties or Requirements? Actual problems of Russian law. 2012; 1: 256—262.
10. Alekseev S. S. General theory of law: in 2 volumes. Moscow; 1982; 1: 359.
11. Federal Law No. 411-FZ of 12 November 2018. On amendments to the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. Rossiyskaya gazeta; 2018; 14th November.
12. Ashirbekova M. T., Kudin F. M. Sentence as an act of justice. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of Interior of Russia. 2017; 3: 70—75.
12. Аширбекова М. Т., Кудин Ф. М. Приговор как акт правосудия // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2017. № 3. С. 70—75.
13. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 28 ноября 2018 г. № 451-ФЗ // Рос. газ. 2018. 4 дек.
13. Federal law No. 451-FZ of 28 November 2018. On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation. Rossiyskaya gazeta; 2018; 4th December.
© Ashirbekova M. T., 2019
© Аширбекова М. Т., 2019
Аширбекова Мадина Таукеновна,
профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Волгоградского института управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, доктор юридических наук, доцент; e-mail: madina.55@mail.ru
Ashirbekova Madina Taukenovna,
professor at the department of criminal process and criminalistics of the Volgograd institute of management of the Russian Presidential academy of the national economy and public administration, doctor of juridical sciences, docent; e-mail: madina.55@mail.ru
* * *
