CC BY
999
Решетников Александр Юрьевич
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации (e-mail: [email protected])
Приготовление к преступлению
и покушение на преступление:
вопросы дифференциации ответственности
В статье с учетом сложившейся судебной практики показываются особенности отграничения приготовления к преступлению от стадии обнаружения умысла и от покушения на преступление. Отмечается, что проблемы установления различий между этими этапами развития преступления преимущественно обусловлены нерешенностью вопроса о границах деяния в уголовном праве и неясностью уголовно-правовых предписаний о приготовлении к преступлению и покушении на преступление. Акцентируется внимание на всестороннем учете всех обстоятельств дела для разрешения вопроса о разграничении видов неоконченного преступления.
Ключевые слова: умысел, приготовление к преступлению, покушение на преступление, неоконченное преступление, деяние, создание условий, посягательство.
A.Yu. Reshetnikov, Master of Law, Assistant Professor, Assistant Professor of the Chair of Criminal Law of the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation; e-mail: [email protected]
Preparation for a crime and attempted crime: the questions of differentiation of responsibility
The article describes questions of differentiation between preparation for a crime, discovery of intent and attempted crime based on the jurisprudence. Notes that problems of distinguishing these kinds of degrees of crime explained by the unresolved issue of the content of the criminal act and vagueness of legal regulations about the preparation of a crime and attempted crime. It emphasizes the need to take into account all the circumstances of the case to solve the problems of differentiation of preparation for a crime and attempted crime.
Key words: intent, preparation for a crime, attempted crime, unfinished crime, act, creating the conditions, encroachment.
В современной правоприменительной практике имеется множество неразрешенных вопросов, связанных с квалификацией неоконченных преступлений. Большая часть трудностей, как свидетельствуют результаты анализа судебной практики, обусловлена двумя группами факторов: неточностями множества уголовно-правовых предписаний и слабой теоретической базой по вопросам уголовно-правовой оценки неоконченных преступлений.
Одним из актуальных вопросов судебно-следственной практики по делам о неоконченных преступлениях является определение момента начала неоконченного преступления. Следует признать, что уголовно-правовые параметры приготовления к преступлению (описание приготовительных действий в законе) являются весьма специфичными, что можно установить на примере относительной неопределенности границы между приготовлением к преступлению и стадией обнаружения
умысла. А потому для определения в содеянном признаков приготовления к преступлению необходимо установить, были ли созданы соответствующие условия для совершения преступления. Именно создание условий характеризует приготовительную деятельность. Такой вывод следует из анализа положений ч. 1 ст. 30 УК РФ, в которой определение приготовления к преступлению начинается с перечисления наиболее распространенных частных случаев приготовительных действий (приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления), а заканчивается обобщающей формулой - иное умышленное создание условий для совершения преступления.
Таким образом, можно заключить, что любые приготовительные действия лица, включая конкретизированные виды, признаются умышленным созданием условий для совершения преступления и при этом не входят в объектив-
72
ную сторону того преступления, к совершению которого готовится лицо.
Однако этот вывод не является абсолютным. Следует заметить, что в науке имеется альтернативная точка зрения по вопросу о содержании приготовительных к преступлению действий. Так, некоторые авторы полагают, что приготовительные действия являются частью объективной стороны оконченного преступления, а потому их обособление нецелесообразно [1]. Как представляется, оснований для такого вывода не содержится в действующем УК РФ, который определяет приготовление к преступлению как вид неоконченного преступления. Это означает, что объективная сторона состава приготовления к преступлению и объективная сторона оконченного преступления не могут быть идентичными. Следовательно, приготовление к преступлению не может быть частью объективной стороны оконченного преступления.
Этой же позиции сегодня придерживается Верховный Суд РФ. Как отмечается в решениях высшей судебной инстанции, именно создание условий для совершения преступления характеризует приготовление к преступлению и позволяет различить намерение лица совершить преступление и его реализацию в конкретных общественно опасных действиях.
Так, одним из Кассационных определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ изменено решение нижестоящей судебной инстанции в части осуждения Морозова по ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 210 УК РФ за приготовление к созданию преступного сообщества.
В решении высшей судебной инстанции отмечается, что создание преступного сообщества предполагает активную деятельность, направленную на создание сплоченной организованной группы (организации) для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, либо на объединение организованных групп в тех же целях.
Доказательств, подтверждающих наличие названных признаков, в приговоре не приведено. На момент совершения инкриминируемого деяния Морозов содержался под стражей и уже в силу этого был лишен возможности осуществлять активную деятельность по созданию преступного сообщества. Что касается изложенных в приговоре высказываний Морозова, то реальность их осуществления ничем по делу не подтверждена, они носят явно декларативный характер. Таким образом, содеянное следует расценивать лишь как обнаружение умысла, не влекущего за собой уголовную ответственность [2].
Подобным образом неустановление факта создания условий для совершения убийства привело к отмене приговора Московского городского суда, которым Хлюстов был признан
виновным в приготовлении к убийству нескольких лиц. Как отмечается в Кассационном определении Верховного Суда РФ, Хлюстов действительно предложил знакомому Б. совершить убийство двух лиц, однако тот отказался от этого предложения. В деле нет данных о том, что были приисканы или приспособлены средства или орудия для совершения этого преступления. Высказанное Хлюстовым предложение о совершении убийства можно рассматривать лишь как уголовно не наказуемое обнаружение умысла [3].
При этом по другому уголовному делу Верховный Суд совершенно обоснованно усмотрел в действиях Закурина, Пискунова и Сидорова намеренное создание условий для совершения преступления, которые выразились в том, что виновные, предварительно вступив в сговор на совершение хищения с территории фабрики, в целях реализации умысла пришли в установленное время к месту совершения преступления и предпринимали попытки попасть на территорию фабрики, не увенчавшиеся успехом. В этом случае, отмечается в постановлении Президиума Верховного Суда РСФСР, содеянное не может быть расценено лишь как обнаружение умысла, не влекущего за собой уголовной ответственности [4].
Таким образом, из представленных судебных решений следует, что установление приготовления к преступлению необходимо проводить с учетом детального анализа всех выполняемых лицом действий, которые в своей совокупности должны свидетельствовать о создании им условий для совершения конкретного преступления.
Создание условий для совершения конкретного преступления означает, что выполняемые умышленные действия виновного должны в последующем (хотя во временном отношении это может быть весьма непродолжительный период) обеспечивать возможность выполнения объективной стороны оконченного преступления (покушения на преступление). В этом случае содеянное образует приготовление к преступлению.
Показательным в этом отношении будет дело Сергеева, рассмотренное Верховным Судом РФ. Центральным районным судом г. Красноярска Сергеев был осужден по ч. 1 ст. 30, п. «в» ч. 3 ст. 228 и ч. 1 ст. 228 УК РФ. Он был признан виновным в незаконном приобретении и хранении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере и в приготовлении к незаконному изготовлению наркотических средств в крупном размере. Из материалов дела следует, что Сергеев приобрел у не установленного следствием лица без цели сбыта опий в количестве 0,42 г и шприц с жидкостью для изготовления наркотического средства.
73
Однако в этот же день он был задержан работниками милиции. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, удовлетворяя протест заместителя Генерального прокурора РФ, указала, что действия, связанные с разбавлением приобретенного виновным наркотического средства, не повлекшие изменения его химического состава, следует рассматривать как способ его употребления. В связи с чем приговор суда г. Красноярска в отношении Сергеева в части осуждения его по ч. 1 ст. 30 и п. «в» ч. 3 ст. 228 УК РФ отменен с прекращением дела в этой части за отсутствием состава преступления [5].
В тех же ситуациях, когда созданные условия сами по себе представляют повышенную опасность для той или иной группы общественных отношений, законодатель, как уже отмечалось, зачастую определяет их как самостоятельные преступления. В этих случаях приготовительные действия нередко находят «двойную» уголовно-правовую оценку. Как следует из текста одного из постановлений Пленума Верховного Суда РФ, хищение или приобретение оружия для совершения другого преступления, относящегося к категории тяжких или особо тяжких, надлежит квалифицировать как совокупность оконченного и неоконченного преступлений [6, п. 18]. К примеру, если оружие приобреталось для совершения убийства, то содеянное должно подпадать под признаки преступлений, предусмотренных ст. 222 УК РФ и ч. 1 ст. 30 УК РФ и соответствующей частью ст. 105 УК РФ.
Как можно заметить, в представленной Верховным Судом РФ рекомендации (а по сути -правиле квалификации) применительно к отдельным преступлениям содержится указание на учет целевой установки виновного. Это означает, что в практическом отношении всегда важно установить, с какой целью совершались лицом те или иные действия, образующие состав приготовления к преступлению.
Игнорирование этого обстоятельства нередко приводит к судебным ошибкам. Особенно типичны такие ошибки при квалификации преступлений, криминообразующим признаком которых выступает специальная цель.
К примеру, порой в практике по делам о незаконном обороте наркотических средств можно встретить ошибки в квалификации, связанные с тем, что оконченные действия лица по приобретению наркотических средств (ст. 228 УК РФ) ввиду неустановления цели виновного лица оцениваются как другое преступление -приобретение к сбыту наркотических средств (ч. 1 ст. 30, ст. 2281 УК РФ).
Так, например, в судебном заседании не нашло своего подтверждения обвинение О. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 2281 УК РФ (в редак-
ции Федерального закона от 27 декабря 2009 г. № 215-ФЗ). Органами предварительного расследования он обвинялся в приготовлении к сбыту наркотического средства в крупном размере.
Из материалов уголовного дела следует, что О. незаконно хранил при себе наркотическое средство - марихуану массой 16,15 г. На момент изъятия оперативными работниками данное наркотическое средство находилось в кармане одежды у обвиняемого и было помещено в 8 бумажных свертков, упакованных в полимерный пакет.
Не соглашаясь с предъявленным О. обвинением в приготовлении к сбыту наркотического средства, суд указал, что наличие цели сбыта в условиях, когда О., имея при себе наркотик, встретился с О.Е.А. и не предпринял никаких действий, нацеленных на реализацию умысла на сбыт при наличии реальной возможности их осуществить, а лишь продолжал хранить при себе наркотическое средство, возможно оценить лишь как уголовно не наказуемое обнаружение умысла. В связи с чем действия О. подлежат квалификации по ч. 1 ст. 228 УК РФ (в редакции Федерального закона от 19 мая 2010 г. № 87-ФЗ) как оконченное преступление - незаконное хранение наркотического средства в крупном размере [7].
Как следует из материалов уголовного дела, выводы органов предварительного следствия основаны лишь на объективных данных, а рекомендация Пленума Верховного Суда РФ о том, что умысел на сбыт наркотического средства может быть установлен на основании размещения наркотического средства в удобной для сбыта расфасовке [8, п. 12], ими оценена в отрыве от остальных обстоятельств дела. Не исключено, что причиной допущенной ошибки следствия является стремление повысить раскрываемость тяжких преступлений (к числу которых относится ст. 2281 УК РФ). Однако, вместе с тем, такая ошибка еще раз доказывает, что квалификация действий по созданию условий для совершения преступления может быть справедливой только в случае правильного установления субъективных признаков подготавливаемого преступления.
Аналогичным образом невнимательный учет субъективного отношения виновного к содеянному может приводить к избыточному вменению. На практике такие ситуации чаще всего возникают, когда виновное лицо неоднократно пытается достигнуть преступной цели. При квалификации содеянного, как уже отмечалось ранее, в таких ситуациях применимо правило о том, что неоднократные действия, направленные на достижение единого результата, совершенные одним и тем же субъектом в небольшой промежуток времени аналогичным способом, должны образовывать единое
74
преступление и не требуют дополнительной квалификации действий, предшествовавших достижению преступного результата.
Признак создания условий для совершения преступления является ключевым при отграничении приготовления к преступлению от покушения на преступление, определяемого законом как недоведенное по не зависящим от виновного лица обстоятельствам деяние, непосредственно направленное на совершение преступления.
По приговору Тюменского областного суда Д., З. и Я. осуждены за совершение ряда преступлений, в том числе и за покушение на убийство Б., совершенное группой лиц по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление.
Они признаны виновными в том, что в ходе драки на территории предприятия в г. Тюмени Д., Я. и З., отобрав у Р. нож, избили его и подошедшего к нему на помощь Б. Опасаясь, что потерпевшие обратятся в милицию, З. предложил их убить, после чего Д., Я. и З. вывезли Р. и Б. на берег реки, где ножом нанесли Р. повреждения, причинившие тяжкий вред его здоровью по признаку опасности для жизни, а затем утопили в проруби.
Потерпевшему Б. в это время удалось скрыться, в связи с чем преступление в отношении его виновные до конца не довели.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда изменила приговор суда по следующему основанию.
В соответствии с ч. 3 ст. 30 УК РФ покушением на преступление признаются умышленные действия лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.
Между тем установлено, что Б. был лишь привезен на берег реки с целью его дальнейшего убийства, т.е. были созданы условия для совершения убийства, однако действий, непосредственно направленных на лишение жизни, никем из осужденных совершено не было, поэтому при таких обстоятельствах в соответствии с ч. 1 ст. 30 УК РФ следует считать, что осужденными было совершено приготовление к убийству Б., а не покушение на его жизнь [9].
Совершение умышленных действий, обеспечивающих возможность совершения убийства, как следует из приведенного примера, следует признавать приготовлением к преступлению. Свое несогласие с этим выводом высказывает М.П. Редин. Автор указывает, что подобного рода действия (к таковым автор также относит устройство засад) уже сами по себе являют непосредственное посягательство на объект и
должны быть оценены как покушение на преступление [10, с. 111].
Установление различий между действиями по созданию условий для совершения преступления (приготовлением к преступлению) и действиями, непосредственно направленными на совершение преступления (покушением на преступление), необходимо осуществлять, исходя из того, как описано в законе само преступное деяние. Начало совершения лицом действий (бездействия), входящих в объективную сторону оконченного преступления, как правило, свидетельствует об их непосредственной направленности на совершение преступления.
Как видно из последнего приведенного примера, по делам об убийствах началом выполнения объективной стороны преступления судебная практика признает совершение действий, непосредственно направленных на причинение смерти (осуществление выстрела, удар ножом, набрасывание веревки или жгута на шею и т.п.), но не относит к ним действия, обеспечивающие возможность совершения преступления.
О непосредственной направленности деяния на совершение преступления могут свидетельствовать многие обстоятельства, установление которых в каждом конкретном случае является обязательным.
Признавая возможным проводить разграничение приготовления к преступлению и покушения на преступление на основании того, как описано конкретное деяние в той или иной статье Особенной части УК РФ, нельзя не сказать о том, что на современном этапе своего развития отечественная теория уголовного права не в состоянии точно определить границы деяния-исполнения. Как указывает А.П. Козлов, вопросу начала деяния в науке практически не уделяется внимания, в лучшем случае можно найти указание на окончание преступления. Каковы пределы деяния, одномоментно оно или многомоментно, верно отмечает автор, современная уголовно-правовая теория, к сожалению, не знает [11, с. 91].
Исследование границ деяния, наряду с изучением критериев его общественной опасности, представляет собой перспективное направление развития уголовно-правовой науки. Пока же отечественным специалистам при отграничении приготовления к преступлению от действий, непосредственно направленных на совершение преступления, приходится руководствоваться результатами системного анализа положений Общей части УК РФ, прилагая его результаты к тому, как описывается то или иное деяние в диспозиции статьи Особенной части. Иными словами, решение проблемы разграничения не-
75
оконченных преступлений во многом зависит от результатов толкования уголовного закона.
Использование такого подхода, как свидетельствуют результаты изучения судебной практики, нередко приводит к ошибкам. Как отмечает В.Д. Молчанов, в некоторых случаях при отграничении приготовления от покушения практика игнорирует теоретические выводы и рекомендации. Так, например, практически неоспоримым среди теоретиков считается тезис о том, что изнасилование с использованием беспомощного состояния, следует признавать преступным с момента начала совершения полового сношения. А потому действия лица по приведению потерпевшей в беспомощное состояние, а также его поведение, обеспечивающее возможность совершения полового сношения (например, раздевание потерпевшей), не охватываются объективной стороной изнасилования. Однако среди
1. Тишкевич И. С. Приготовление и покушение по советскому уголовному праву (понятие и наказуемость). М., 1958.
2. Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 1 марта 2011 г. № 48-010-170.
3. Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 июля 2004 г. № 05-004-102.
4. Бюл. Верховного Суда СССР 1972. № 3.
5. Бюл. Верховного Суда РФ. 2002. № 5.
6. О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. № 5 (в ред. от 6 февр. 2007 г.).
7. Приговор Кировского районного суда г. Омска от 11 мая 2012 г. по делу Осинцева.
8. О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. № 14 (в ред. от 30 июня 2015 г.).
9. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 16 июня 2010 г. № 89-О10-13 // Бюл. Верховного Суда РФ. 2011. № 2.
10. Редин М.П. Преступления по степени их завершенности. М., 2006.
11. Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002.
12. Молчанов В.Д. Актуальные проблемы уголовного права. Общая часть / отв. ред. А.И. Рарог. М., 2015.
практических работников бытует иное представление. В большинстве случаев, пишет В.Д. Молчанов, представители практики полагают, что действия виновного, направленные на совершение полового сношения с беспомощной женщиной (ее раздевание, снимание виновным одежды с самого себя, использование презерватива и пр.), позволяют говорить не о приготовлении, а о покушении на изнасилование [12, с. 84-85].
Подобная интерпретация уголовно-правовых предписаний об ответственности за изнасилование, как представляется, открывает простор для злоупотреблений. А потому следует еще раз сказать о необходимости дальнейшей разработки учения о деянии в уголовном праве, что, в свою очередь, позволит более точно описать в законе критерии разграничения приготовления к преступлению и покушения на преступление.
1. Tishkevich I.S. Preparation for a crime and the attempt of crime by the Soviet criminal law (definition and punishableness). Moscow, 1958.
2. Cassational determination of the Judicial board of criminal cases of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. March 1, 2011 № 48-010-170.
3. Cassational determination of the Judicial board of criminal cases of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. July 27, 2004 № 05-004-102.
4. Bull. of the Supreme Court of the USSR 1972. № 3.
5. Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2002. № 5.
6. On judicial practice in cases of theft, extortion and illegal circulation of weapons, ammunition, explosives and explosive devices: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation on March 12, 2002 № 5 (as amended on Febr. 6, 2007).
7. The verdict of the Kirov district court in Omsk d.d. May 11, 2012 in the case Osintsev.
8. On judicial practice in cases involving offenses related to narcotic drugs, psychotropic, strong and poisonous substances: Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. June 15, 2006 № 14 (as amended on June 30, 2015).
9. Determination of the Judicial board of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. June 16, 2010 №89-010-13 // Bull. of the Supreme Court. 2011. № 2.
10. Redin M.P. Crimes according to their degree of completion. Moscow, 2006.
11. KozlovA.P. The doctrine of the stages of the crime. St. Petersburg, 2002.
12. Molchanov V.D. Actual problems of the criminal law. Generalities / resp. ed. A.I. Rarog. Moscow, 2015.
76
