CC BY
164
Н.А. Лысенков
ПРИЕЗД НАЗЫМА ХИКМЕТА В СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В 1951 ГОДУ
История с побегом Назыма Хикмета из мынского происхождения Тристан Тцара7. В
Турции через Чёрное море в Румынию и затем в Советский Союз долгое время была известна только по воспоминаниям его жены В.В. Туляковой, которой об этом рассказал сам Назым1. На публике он говорил о своём побеге неохотно и на вопрос о том, как ему удалось бежать, обычно отшучивался. Между тем, в российских архивах имеется большое количество документов на данную тему, значительная часть которых до сих пор не опубликована2. Опираясь на эти документы, мы можем лучше понять двигавшие Назымом мотивы, вынудившие его покинуть родину, а также мотивы решений советского руководства относительно него.
В 1938 г. Назым Хикмет был осуждён турецким судом в общей сложности на 28 лет и четыре месяца тюремного заключения. Формально его обвиняли в «подстрекательстве к мятежу», но фактической причиной осуждения стали его политические взгля-ды3. Во время длительного заключения поэта поддерживали главным образом его родные и друзья из числа литераторов и журналистов (сочувствующих коммунистической партии Турции или её членов). Советский Союз тогда не принимал заметного участия в судьбе поэта, хотя попытки привлечь внимание Москвы к его положению предприни-
4
мались по меньшей мере дважды .
Когда в 1949 г. стартовала международная кампания за освобождение Назыма Хик-мета из тюрьмы, Советский Союз первое время также не принимал в ней никакого участия. Инициатива принадлежала друзьям поэта из демократических кругов Турции и других стран. В Париже5 они создали международный комитет за освобождение Назы-ма Хикмета с участием Пабло Пикассо, Поля Элюара, Луи Арагона6 и других известных деятелей культуры. Председателем комитета был избран французский поэт ру-
Турции кампанию за освобождение Назыма
вели благожелательно к нему настроенные
8
турецкие газеты .
На эту кампанию, хотя и не сразу, обратил внимание советский МИД, и 15 октября 1949 г. И.Н. Бакулин, заведующий отделом стран Ближнего и Среднего Востока МИД СССР, направил в ЦК ВКП(б) письмо, в котором предложил организовать аналогичную кампанию, опубликовав статьи в поддержку поэта в странах народной демократии. «Хотя маловероятно, что турецкое правительство освободит Н. Хикмета, однако кампания за его освобождение поможет ещё раз разоблачить реакционность турецкого правительства и вместе с тем будет способствовать оживлению деятельности прогрессивных элементов в Турции», - так мотивировал своё предложение Бакулин9.
Письмо Бакулина обсуждалось во Внешнеполитической комиссии ЦК (отвечавшей за связи с зарубежными компартиями), что затянулось на несколько месяцев. Наконец, в январе 1950 г. председатель Внешнеполитической комиссии В.Г. Гри-горьян дал указание написать статью «Преступление турецкой реакции», которая была опубликована в советском журнале «Новое время» (№ 4 за 1950 г.)10. С этого момента Советский Союз начал принимать участие в кампании за освобождение Назыма Хикмета из тюрьмы. С апреля 1950 г. материалы о нём регулярно публикуются в прессе, в том числе в «Правде», «Известиях» и «Литературной газете»11. В том же году в СССР после длительного перерыва вновь стали переводить и печатать его стихи, а в следующем
году вышел уже сборник его произведе-
12
ний .
Международная кампания сыграла свою роль, и в марте 1950 г., накануне очередных парламентских выборов, правительство Тур-
ции внесло в меджлис (парламент) законопроект об амнистии, под которую подпадал в том числе Назым Хикмет13. Но через две недели законопроект был отозван: сторонники освобождения поэта были уверены, что это было сделано под давлением американцев14. В знак протеста Назым и другие политзаключённые объявили голодовку15, которая началась 8 апреля, в день годовщины убийства турецкого писателя Сабахатти-на Али16. В Стамбуле проходили демонстрации в поддержку Назыма, в которых приняла участие его пожилая мать Джелиле. 9 мая она вышла на одну из улиц Стамбула с плакатом следующего содержания: «Несправедливо осуждённый мой сын Назым Хикмет объявил голодовку. Я также хочу умереть. Мы постимся и днём и ночью. Те, кто хочет спасти нас, пусть подпишутся под петицией». Джелиле была задержана полицией, но вскоре освобождена17.
В Турции на фоне всего этого произошла смена режима. На состоявшихся 14 мая выборах в меджлис правящая народно-республиканская партия потерпела сокрушительное поражение, и к власти пришла ранее оппозиционная демократическая партия. В связи с изменившейся обстановкой Назым по просьбе своих сторонников 20 мая прекратил голодовку18, а 14 июля новый состав турецкого парламента принял закон об амнистии и поправку к нему, позволявшую освободить Назыма, который под эту амнистию не подпадал19. На следующий день, 15 июля 1950 г., поэт вышел на свободу20.
Как впоследствии говорил сам Назым, своим освобождением из тюрьмы он был обязан международному движению солидарности и турецким студенческим организациям, которые организовали демонстрации протеста. «Во время этих демонстраций, когда свыше 150 человек было арестовано и избито, сторонники мира распространили около 100 тыс. листовок. Даже моя престарелая слепая мать вышла тогда на улицы Стамбула с воззванием в руках, под которым подписывались рабочие, служащие, домашние работницы, юноши и девушки, требуя моего освобождения», - сказал он21.
После выхода из тюрьмы Назым Хик-мет женился на своей родственнице Мюнев-вер Андач, у них родился сын. Несмотря на личное счастье, жизнь на свободе была для него очень тяжёлой. Назым был сторонником дружбы с СССР, а пришедшая к власти демократическая партия по-прежнему придерживалась политики ориентации на США, в частности, Турция послала свои войска воевать в Корею22. Внутриполитический режим также не изменился, и КП Турции, к которой принадлежал Назым, оставалась под запретом (эта партия находилась на нелегальном положении практически всю свою историю). О своих переживаниях после выхода на свободу Назым рассказал в стихотворении «Вечерняя прогулка»23.
Уже после прибытия в Румынию в июне 1951 г. Назым Хикмет написал заявление на имя ЦК Румынской рабочей партии, в котором подробно объяснил, что вынудило его бежать из Турции и как удалось осуществить сам побег. Вскоре после выхода из тюрьмы он получил письмо из Парижа от Всемирного комитета в защиту мира с приглашением принять участие в конгрессе сторонников мира, который должен был состояться в Лондоне24. В связи с этим Назым и его друг, журналист Зекерия Сертель в августе 1950 г. обратились в правительство с просьбой выдать им заграничные паспорта. Назым собирался выехать во Францию, а Сертель - в Италию25. Полиция Стамбула в связи с этим распространила в прессе ложную информацию, что Назым уже покинул страну26, что потом было опровергнуто27.
В ноябре 1950 г. на втором Всемирном конгрессе сторонников мира в Варшаве28 Назыму Хикмету была присуждена Международная премия мира совместно с Пабло Неруда29. Так как Назым не мог присутствовать на присуждении премии, за него произнёс речь чилийский поэт30. Награждение На-зыма привело к тому, что слежка за ним усилилась, а в турецкой прессе была организована кампания против него, поэта называли «платным агентом русских»31. Назым был вынужден ограничить свои контакты и вести размеренный образ жизни, чтобы не
возбуждать подозрений. В декабре он вновь обратился за паспортом, и его адвокату сообщили, что Назыму Хикмету дадут паспорт для выезда в Швейцарию на лечение. Но через несколько дней Назыма неожиданно вызвали в военкомат, где ему заявили, что он не отбыл военную службу и подлежит призыву в армию32 (Назыму было 48 лет).
Хотя Назым в молодости учился в военно-морском училище (откуда был исключён) и короткое время служил во флоте на крейсере «Хамидийе», формально он так и не отбыл воинской повинности. Поэт сослался на то, что ранее был освобождён от военной службы по состоянию здоровья, и в военкомате ему обещали найти соответствующие бумаги. Одновременно его поместили под домашний арест. «Так как я был уверен, что мне не дадут паспорта, и из-за домашнего ареста партия решила, чтобы я выехал из Турции нелегально», -
писал он33.
В целях конспирации было решено, что Назым сам организует свой побег. Для этой
34
цели он привлёк мужа своей сестры как человека, не известного полиции. Деньги у него были, так как часть его международной премии удалось получить через турецкую журналистку и члена КП Турции Сабиху Сертель, находившуюся за границей35 (это была половина причитавшейся ему суммы). Рассматривались три варианта побега: добраться до советской границы, перейти в Сирию с контрабандистами или бежать в одну из восточноевропейских стран через Чёрное море. Первый вариант был отброшен, потому что они не знали дороги к границе, которая находилась очень далеко; второй - потому, что правительство Сирии арестовало бы Назыма и выдало бы его Турции. Оставался только вариант побега через Босфор и Чёрное море36.
Для этой цели Назым приобрёл моторную лодку, но, чтобы выйти на ней в море, нужно было ждать лета, когда море спокойно. Первоначально он собирался бежать в Болгарию и решил связаться с коммунистической партией этой страны при помощи
французских коммунистов37, но из этой за-
38
теи ничего не вышло .
В июне 1951 г. Назыма снова вызвали в военкомат и сообщили, что он подлежит призыву в армию, так как не были найдены документы, освобождавшие его от военной службы. Его осмотрели врачи и признали годным к службе (несмотря на больное сердце). Назым потребовал, чтобы его осмотрела комиссия врачей, и таким образом выиграл некоторое время. «Положение создалось такое, что я должен был предпринять сейчас же что-либо. Тогда 17 июня я решил бежать», - писал он39.
Сумев уйти от наружного наблюдения, Назым добрался до Босфора и встретился там со своим помощником, который ждал его с моторной лодкой. Вдвоём они вышли в море и направились в Болгарию40. Опасность была велика: премьер-министр Аднан Мендерес ранее пригрозил, что поэт будет «на этот раз сидеть до конца своих дней»41, а тайная полиция даже угрожала Назыму убийством, если он попытается бежать42. Это была не пустая угроза: в 1948 г. при сходных обстоятельствах был убит писатель Сабахаттин Али, пытавшийся бежать в Болгарию через сухопутную границу.
«Выйдя из Босфора, мы встретили пароход "Плеханов", и тогда я решил вместо того, чтобы идти в Болгарию, остановить пароход в море, назвав своё имя, и, если меня согласятся взять на пароход, приехать в Румынию, так как мне было безразлично, куда бежать. Если бы меня не приняли на пароход, я поехал бы в Болгарию», - писал На-зым43. На борт его взяли не сразу, так как капитан румынского44 парохода сначала связался с Констанцей (портом назначения), а затем с Бухарестом и, возможно, с Москвой. На всё это ушло полтора-два часа, после чего Назыма взяли на пароход, а его напарник вернулся45.
Так выглядит история с бегством в изложении самого Назыма в июне 1951 г. Своей жене Туляковой в начале 1960-х, т.е. десять лет спустя, он рассказал её с некоторыми дополнительными подробностями. Например, в официальном заявлении Назым не
стал заострять внимание на том, что он больше часа ждал, пока его возьмут на борт. Туляковой он рассказал, что высказал морякам своё недовольство после того, как поднялся на борт. «Вы же моряки! Вы видели, человек гибнет46, так взяли бы его, потом, если бы оказалось, что он сволочь или что его нельзя было брать, бросили бы назад. Но нельзя же так!» - заявил он. По его словам, они замялись с ответом, а потом (видимо, чтобы его успокоить) показали поэту стенгазету с материалами о нём47. Кроме того, Назым не стал упоминать о предложении своего помощника Рефика дать взятку морякам, чтобы они взяли их на борт (которое он с негодованием отверг)48.
В РГАСПИ в архиве Коминформа сохранились копии радиограмм, которыми обменивался с капитаном парохода «Плеханов», вероятно, Констанцский обком Рабочей партии Румынии. В первой радиограмме, отправленной «Плеханову», говорится следующее: «На радиограмму 67 не брать на борт никого стоп идите в Констанцу без
49
опоздания подтвердите» . А во второй радиограмме даётся уже противоположное указание: «На радиограмму 68 аннулируется наша радиограмма 179 стоп разрешается взять на борт лицо наблюдайте за ним всё
50
время» .
18 июня «Плеханов» прибыл в Констанцу, где Назыма встретили сотрудники государственной безопасности Румынии, которые расспросили его об обстоятельствах приезда в страну и затем передали Кон-станцскому обкому Румынской рабочей партии. На следующий день, 19 июня, его отвезли в Бухарест51. В Бухаресте, как сообщал международный отдел ЦК РРП в своём письме в ЦК ВКП(б), Назыма поместили в дом гостей ЦК партии и снабдили всем необходимым, «так как он кроме одежды, которая была на нём, ничего не имел с со-
бой»52.
В Бухаресте Назым написал цитировавшееся выше заявление для ЦК РРП, сделал заявление для прессы, опубликованное газетой румынских коммунистов «Скынтейя», и встретился с представителями румынской
общественности53. В заявлении для прессы Назым, в частности, крайне резко отозвался о политике турецкого правительства.
«Моя страна, по существу, оккупирована американцами. Моя Турция стала одной из колоний американского империализма. Вся Анатолия превращена в американскую военную базу. Предатели, продавшие американским империалистам мою страну, -это горстка эксплуататоров, помещиков, банкиров, крупных коммерсантов, которые по приказу своих заокеанских хозяев превращают Турцию в "фабрику смерти"; детей трудящихся они отрывают от семьи и посылают в Корею, делая из них преступников. Наших детей одевают в американскую форму, вооружают американскими винтовками, а американские генералы приказывают им убивать корейских детей, женщин и стариков», - говорил он54.
В Турции о побеге Назыма Хикмета стало широко известно 23 июня. Как предполагала пресса, он бежал на одном из румынских пароходов, проходивших через Босфор55. Турецкая печать уделила большое внимание этому событию, обвиняя Назыма в «измене родине», в том, что он «избрал рабство», писала о его «моральной смерти» и т.д.56 А депутат меджлиса Шевкет Мод-жан сделал запрос правительству, потребовав выяснить обстоятельства побега. «Как органы безопасности допустили бегство На-зыма Хикмета? Кем, как и где было организовано бегство, являющееся поучительным примером ловкости и умения добиваться победы со стороны организации, устроившей побег этой твари, которая, само собой разумеется, будет использоваться Коминформом в качестве знамени борьбы против нашей родины и её независимости? Лишит ли правительство этого предателя турецкого гражданства?» - негодовал депутат57.
В первый же день после приезда в Бухарест Назым заявил принимавшим его представителям Румынской рабочей партии, что ему срочно нужно в Москву58. «Я бежал из Турции для того, чтобы организовать связи партии и решить важные вопросы для нашей партии и активно работать в Междуна-
родном комитете мира. Для того, чтобы решить эти вопросы, я хочу поехать в Москву. Если я смогу эти вопросы решить здесь, я останусь в Бухаресте. Я остаюсь в распоряжении братских партий и Всемирного комитета защиты мира», - писал он в своей записке в ЦК РРП59.
В Москве Назым собирался просить помощи для турецких коммунистов, о чем ЦК РРП, в свою очередь, сообщил в ЦК ВКП(б). «Он хочет просить ВКП(б) оказать помощь для укрепления КП Турции. Турецкая коммунистическая партия нуждается в моральной помощи большевиков и братских партий из стран народных демократий, а материальную помощь, он считает, что сумеет дать он и ещё другие товарищи, люди искусства и культуры, своими работами. Он всё время занят мыслью о том, что нужно реорганизовать КП Турции и укрепить её моральной помощью со стороны ВКП(б) и братских партий стран народной демократии», - говорилось в записке ЦК Румынской рабочей партии60.
О побеге Назыма Хикмета из Турции и его желании посетить Москву было доложено советскому руководству, и 28 июня заместитель председателя Внешнеполитической комиссии ЦК ВКП(б) Б.Н. Пономарёв направил И.В. Сталину61 записку, в которой говорилось, что Союз советских писателей (А.А. Фадеев) просит разрешить пригласить Назыма Хикмета в СССР в качестве своего гостя62. В Союзе писателей, в свою очередь, составили план пребывания Назыма Хикме-та в Советском Союзе, рассчитанный на 10 дней (29 июня - 8 июля). Ответственным за встречу был назначен Н.С. Тихонов63.
Назым прилетел в Москву 29 июня. В аэропорту Внуково его встречали советские писатели, в том числе Н.С. Тихонов, К.М. Симонов, И.Г. Эренбург. Выступая перед встречающими, поэт произнёс речь, в которой поблагодарил за тёплый прием64. Когда официальная часть встречи закончилась, Назым отправился гулять по Москве, которую он знал ещё по двадцатым годам65. Город ему понравился, хотя многое для него было новым и необычным. «Большое удив-
ление вызывает Москва не только тем, что большие стройки и улицы такие широкие, что человек может потеряться, и дома новые. Мне кажется, что люди сделались более красивыми, женщины и мужчины стали красивее, они хорошо одеты, но это не только одежда... Я ощутил, что в Москве сейчас темпы жизни и в три-четыре раза большие, чем раньше, сколько раз я мог попасть под автомобиль, если бы меня не останавливали за руку», - рассказывал он на встрече с писателями, которая состоялась 30 июня66.
На встрече с советскими писателями Назым также сообщил им о положении в Турции и турецкой литературе. О своём отъезде из страны он тогда ничего говорить не стал, кратко сказав только, что он бежал. «Всё время войны они поддерживали немцев. Когда шли бои около Москвы, они писали: завтрашний день будет большим днём для человечества, т.к. победоносные танки Гитлера будут гулять по Москве. Так они писали, хотя были официальными союзниками Англии и Франции», - рассказывал Назым о том, как он сидел в тюрьме67. После войны формирование из СССР образа врага продолжалось. «Самый большой враг мусульман и верующих людей - это Советский Союз. Тот турок, который убьёт одного коммуниста, прямо попадёт в рай. Это говорит ходжа откровенно и это передают по радио», - говорил Назым68.
Вопрос о том, что Назым Хикмет останется в Москве надолго, по-видимому, был решён в эти дни. 29 июня Б.Н. Пономарёв направил членам Политбюро записку с сообщением о приезде Назыма, в которой отмечал, что тот нуждается в отдыхе и лечении, и предлагал предоставить ему постоянную квартиру в Москве. Также Пономарёв сообщал, что Назым выразил желание побеседовать по вопросу о работе КП Турции с представителем ЦК ВКП(б)69. Согласно постановлению Политбюро, принятому 3 июля, приём и обслуживание Назыма Хикмета были возложены на Управление делами ЦК, его лечение - на Лечебно-санитарное управление (Лечсанупр) Кремля. Кроме того, ему было решено выделить квартиру в Москве
из 3-4 комнат70 (всем этим Назым был потом крайне недоволен, так как считал, что таким образом он обирает советских трудя-щихся71). Кроме жилья и лечения, Назым также получил деньги - гонорар за издание его произведений на русском языке, всего 131 986 рублей72. Так как сумма была большой, сначала ему выплатили только часть гонорара в размере 72 740 рублей. По этому поводу также было принято специальное постановление Политбюро73.
Просьба Назыма о встрече с представителем ЦК также была удовлетворена. Его принял Г.М. Маленков74. Встреча состоялась в июле75. Назым пришёл на неё со своим товарищем по партии Маратом (псевдоним Исмаила Билена), бывшим представителем КП Турции в Коминтерне76. После беседы в ЦК Назым и Марат представили свои предложения в совместной записке, адресованной Маленкову77. В ней была изложена подробная программа действий КП Турции. Авторы записки резко критиковали политику правящих кругов этой страны, называя их «фашистскими», и обвиняли турецкие власти в том, что они превратили Турцию в одну из «военных баз американского империализма»78. Характеризуя внутриполитическое положение в стране, Назым и Марат отмечали, что господство американцев в Турции подорвало турецкую экономику, ухудшило положение народных масс. Это создавало базу для формирования «широкого и единого национального фронта в Турции против американского империализма и его лакеев» во главе с коммунистами79.
Назым и Марат хотели реорганизовать турецкую компартию применительно к новым условиям и предлагали ряд конкретных мер: усиление пропаганды, в том числе создание радиостанции под названием «Радио независимой Турции», улучшение радиовещания из Москвы на Турцию, возобновление печатного органа КП Турции и создание нового печатного органа, который будет распространять идеи единого фронта. Авторы записки планировали организовать выезд из Турции за границу ряда активистов партии и сочувствующих, чтобы эти кадры при-
няли участие в работе за рубежом. В конце записки они подчеркнули, что рассчитывают на помощь ЦК ВКП(б) в решении всех этих вопросов80.
На все эти предложения был поначалу дан утвердительный ответ81, и Назым немедленно приступил к реализации своего плана. В августе 1951 г. он выехал в Берлин для участия в III Всемирном фестивале молодёжи, где встретился с представителями турецкой эмиграции - членами КП Турции и сочувствующими. Разрешение на поездку было дано ему специальным постановлением Политбюро от 2 августа82. В поездке На-зыма сопровождал сотрудник Комитета информации при Совете министров СССР (внешней разведки) Ф. Адилов, который потом написал об этом подробный отчёт для В.Г. Григорьяна83. По словам Адилова, На-зым активно включился в работу фестиваля, а в свободное время встречался с турками, с которыми он, по-видимому, обсуждал дела КП Турции. Адилова он в содержание этих бесед не посвящал и старался проводить их конспиративно. Как заключил Адилов, он, видимо, «хочет держать партийные тайны от меня в секрете». Тем не менее, потом На-зым сам проинформировал Адилова о результатах своей деятельности на фестивале и сообщил ему, что после окончания фестиваля отправит «девушку Севим» (Севим Тары) в Турцию с партийным поручением, после чего она должна будет вернуться обратно с двумя-тремя товарищами. Назым просил Адилова посодействовать им через Григорьяна (т.е. через Внешнеполитическую комиссию) в переходе границы в Румынию или Болгарию84.
Адилов также оставил не лишённую интереса характеристику Назыма, отметив его положительные и отрицательные качества. Свои впечатления от него он суммировал следующим образом. «Назым как поэт, конечно, Вам известен. Но если его охарактеризовать хотя бы за краткий период времени, исходя из его поведения и работы, то можно было бы сказать следующее: он -очень способный человек, хороший организатор; он быстро приспосабливается ко всем
условиям и к людям различных взглядов и культурного уровня. Он работает быстро, не любит медлить, ни в коем случае сегодняшнее дело не оставит на завтра. Когда он увлекается работой, интересующей его, он не знает усталости, забывает еду. Он любит похвалы, он хочет, чтобы всегда и везде он отличался от других, он всегда требовал, чтобы на все приёмы ему давали почётный билет. Маленький пример: он всегда интересовался, приглашают ли Пабло Неруда на приём и дают ли ему почётный билет наравне с ним; когда он узнавал, что Пабло не приглашён или ему не прислан почётный билет, то он радовался и говорил, что с ним так не считаются. Суммируя всё это, надо сказать, что если у Назыма нет задних мыслей, т.е. если он наш человек, то он очень ценный человек», - писал Адилов Григорьяну85.
Назым направил в ЦК ВКП(б) отчёт о поездке в Берлин практически одновременно с Адиловым, 28 августа (кроме Назыма, отчёт подписал также Марат). В отчёте излагалась собранная во время фестиваля информация о положении в Турции и сообщалось о проделанной работе по ранее представленному плану (организация единого фронта, издание газеты, на которую Назым выделил собственные деньги из полученной им премии мира, установление контактов и т.д.)86. Кроме того, в этом письме была выдвинута новая идея организации своего рода «восточного Коминформа», возникшая у Назыма в Берлине. «На Берлинском фестивале Назым Хикмет близко познакомился с делегациями стран Ближнего Востока и Северной Африки. По мнению, сложившемуся из бесед, в этих странах возможно действовать единым фронтом против англо-американского империализма. Мы уверены, что осуществление этого фронта может быть облегчено установлением связей между коммунистическими партиями этих стран, между обществами сторонников мира, молодёжными и культурными организациями и между известными деятелями литературы и ис-
87
кусства», - говорилось в документе .
По поводу этого письма Политбюро приняло 4 сентября постановление с указа-
нием В.Г. Григорьяну в пятидневный срок подготовить ответ88. Проект ответа был готов 7 сентября и содержал положительные ответы почти на все предложения Назыма Хикмета и Марата, ранее сделанные ими в записке на имя Маленкова, за исключением просьбы помочь в установлении связей с нелегальными организациями КП Турции внутри страны: в этом было решено отказать «ввиду нарушения связей и имеющихся трудностей»89. Проект «восточного Комин-форма», выдвинутый Назымом после Берлинского фестиваля, Григорьян упоминать не стал. Этот проект ответа на предложения Назыма и Марата так и не был утверждён Политбюро.
С сентября 1951 г. советское руководство начинает всё более осторожно относиться к предложениям Назыма Хикмета, что было связано с несколькими факторами. Во-первых, в июле-сентябре Внешнеполитическая комиссия ЦК собирала информацию о нём, как при помощи сотрудников госбезопасности (например, Адилова), которые наблюдали за Назымом непосредственно, так и в архиве Коминтерна, где устанавливались факты его политической биографии. В частности, по архивным документам выяснилось, что Назыма четыре или пять раз исключали из КП Турции в связи с участием в оппозиции и по другим причинам, причём последний раз он был исключён в 1934 г. и формально даже не был восстановлен90. Одновременно с Назымом архивные справки составлялись также на Марата91. Ходу этому компромату, впрочем, не дали, и в результате все собранные справки были сданы в архив и включены соответственно в личные дела Назыма Хикмета и Исмаила Билена (Марата).
Во-вторых, в сентябре от Комитета информации поступило сообщение о попытке турецкой контрразведки внедрить своего агента в окружение Назыма Хикмета92. Очевидно, в связи с этим советское руководство решило тогда отказать Назыму и Марату в удовлетворении их просьбы помочь в налаживании нелегальных связей с КП Турции93, а контроль за Назымом и его контактами во
время его зарубежных проездок был усилен. Если в Берлине он мог, в сущности, делать что хотел, несмотря на попытки Адилова контролировать, с кем он встречается (в полной неудаче которых признался сам Адилов), то во время поездки в Болгарию в начале сентября того же года Назым был практически полностью изолирован от необходимых ему неофициальных встреч с турецкими политэмигрантами, находившимися в этой стране. Ему удалось провести только одну встречу с турками в здании ЦК Болгарской компартии94, а вторая аналогичная встреча, запланированная Назымом, была сорвана Адиловым (как он считал, «незаметно для Назыма»), который при этом руководствовался поступившей от болгарского МВД информацией о наличии среди турецких эмигрантов агентов турецкой контрразведки95.
В дальнейшем ситуация с реализацией плана Назыма становилась только хуже. В октябре-ноябре 1951 г. в связи с очередным обострением советско-турецких отношений (Турция тогда собиралась вступить в НАТО)96 турецкие власти провели массовые аресты коммунистов97. Ответственность за этот провал в КП Турции Внешнеполитическая комиссия ЦК решила задним числом возложить на Назыма Хикмета. В своей записке в Политбюро от 15 января 1952 г. глава этой комиссии В.Г. Григорьян писал, что к провалу привёл арест Севим Тары, которую с партийным поручением отправил в Турцию Назым Хикмет. После прибытия Севим в Турцию за ней была установлена слежка, полиция зафиксировала все её контакты и арестовала связную турецкой компартии в тот момент, когда она собиралась возвращаться из Турции в Париж, после чего она «рассказала органам следствия всё, что знала». Григорьян также обвинил самого Назыма в неосторожном поведении на Берлинском фестивале, где тот «в присутствии посторонних открыто обсуждал с представителями компартий стран Среднего Востока вопросы организации между партиями нелегальной связи, возможности нелегальных переходов коммунистами границ
Турции» и выдвинул предложение о «создании Информбюро компартий стран Ближнего Востока»98.
В самой турецкой компартии причины провала объясняли по-другому. В ноябре 1952 г., т.е. через несколько месяцев после письма Григорьяна, подробную записку «О положении в компартии Турции в настоящее время» отправил в ЦК ВКП(б) Марат. Он объяснил провалы в течение последнего года, во-первых, стремлением турецких властей «прочистить тыл в стране» в связи со вступлением Турции в НАТО, а во-вторых, нарушением конспирации со стороны партийных работников, которые не отнеслись всерьёз к необходимости ухода в подпо-
99
лье .
Сам Назым узнал об арестах ещё в ноябре 1951 г., когда он присутствовал на заседании сессии Всемирного Совета мира в Вене и встретился там с Зекерия Сертель, который только что прибыл из Турции100. Потом, в мае 1952 г., в разговоре с Сабихой Сертель и Адиловым в Берлине, Назым упомянул о том, что ему перестали доверять именно после провала Севим Тары. «Я в Москве был у одного большого товарища. Я рассказал ему о своём плане, всё было принято. Часть плана я провёл во время Берлинского фестиваля. Но вот послали девушку Севим в Турцию. Там её забрали. Теперь нам не верят и правильно делают. На их месте я поступил бы так же. Мало ли предателей?» - цитирует его Адилов и добавляет, что «Назым привёл примеры: Тито, события в Чехословакии»101.
Провал в КП Турции сильно осложнил положение турецких коммунистов в эмиграции, так как все они оказались под подозрением на предмет работы на турецкие спецслужбы. Как сообщал Назыму его корреспондент из Франции в письме от 4 апреля 1952 г., у него состоялся разговор с представителем советской стороны по поводу Дога-на (турка, с которым Назым встречался в Берлине и которого советская сторона считала провокатором). «Здесь ведётся следствие над Доганом. Мне дали отрицательный ответ на все вопросы, которые я задавал по
этому поводу, и сказали, что мне необходимо немного подождать. В этой связи, несмотря на то, что они раньше дали положительный ответ в отношении печати, теперь сообщили, что об этом не может быть и речи. И опять, несмотря на то, что обещали, что они окажут всевозможную помощь в случае, если приедет во Францию тов. Ке-маль Даян, бежавший из Турции, однако последний раз сообщили, что об этом также не может быть разговора», - докладывал он Назыму102. Адресат Назыма также сообщил ему последние новости из Турции об арестованных товарищах. «Пытки зверские. Сообщают, что кроме Шевки Акшита ещё несколько человек помешались. Кроме того, в результате пыток многие ослепли, многие избиты до полусмерти и многие несколько раз пытались покончить [жизнь] самоубийством», - писал он103.
Несмотря на то, что Григорьян в своем письме фактически обвинил Назыма в провале КП Турции, лично для него заметных отрицательных последствий не наступило. Так, через две недели после этого письма, 24 января 1952 г., в Москве в концертном зале им. Чайковского торжественно отмечалось 50-летие Назыма Хикмета, на котором выступали советские писатели (в том числе К.М. Симонов, Н.С. Тихонов, Н.М. Грибачёв) и приехавший Жоржи Амаду104. Назым и дальше вполне благополучно жил в СССР и принимал участие в деятельности турецкой компартии105, хотя, по-видимому, на реализации его политических планов в Турции тогда был окончательно поставлен крест.
Советское руководство, конечно, использовало Назыма Хикмета в своих интересах, но то же самое можно сказать про самого Назыма: он использовал советское руководство в интересах турецкой компартии (хотя и не очень удачно). Назым горячо любил свой народ и, несомненно, был патриотом Турции. Его переход на сторону СССР, который в 1940-1950-е гг. рассматривался турецким правительством в качестве врага, был продиктован твёрдой убеждённостью в том, что народ Турции не заинтересован в
конфронтации с Советским Союзом и что Турции необходимы дружеские отношения с северным соседом (как это было во времена Ататюрка), а не ориентация на США и участие в войнах на другой стороне земного шара. Как писала В.В. Тулякова, человек, далёкий от политики и от коммунизма, На-зым Хикмет был «самым сознательным, самым оптимистичным и самым нежным патриотом своей отчизны»106.
Примечания
1 Рассказ Назыма Хикмета (со слов Туляко-вой) опубликовал в своей книге А.А. Бабаев, опустив некоторые подробности (см. Бабаев А.А. Назым Хикмет. Жизнь и творчество. М., 1975). Полностью он был напечатан только в 2009 г., когда мемуары Туляковой вышли на русском языке (см. Тулякова-Хикмет В. Последний разговор с Назымом. М., 2009).
2 Начало их вводу в научный оборот положил Д. Гасанлы, см. Гасанлы Д. Хрущёвская «оттепель» и национальный вопрос в Азербайджане (1954-1959). М., 2009. С. 404-425.
3 Сначала его приговорили к 35 годам, но, так как по турецким законам посадить человека больше чем на 30 лет было нельзя, срок пришлось сократить. См.: Бабаев А.А. Указ. соч. С. 186.
4 Вопрос о помощи Назыму Хикмету ставился перед Исполкомом Международного общества помощи борцам революции (МОПР) в 1938 г., в связи с чем представитель КП Турции в Коминтерне Исмаил Билен (псевдоним - Марат) написал на Назыма положительную характеристику (Российский государственный архив социально-политической истории, далее РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 85). Кроме того, в 1945 г. друзья Назыма Хикмета обратились в советское посольство в Турции с просьбой сообщить в печати факты издевательств над Назы-мом в тюрьме (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 77).
5 Во Франции училось много турецких студентов, через которых стихи Назыма Хикмета,
который тогда сидел в тюрьме, попадали в печать (сначала в переводе на французский). См.: Фиш Р.Г. Назым Хикмет. Этюды жизни и творчества. М., 1984. С. 243.
6 По словам Г.Г. Колесниковой, инициатором всей кампании был Арагон, которому студенты рассказали об участи Назыма. См.: Колесникова Г. Семь лет с Назымом Хикметом. Ижевск, 1999. С. 17.
7 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 455. Л. 8.
8 Там же. Д. 151. Л. 8.
9 Там же. Л. 8-9. Отношения СССР и Турции, дружественные во времена Ататюрка, постепенно ухудшились в период президентства Исмета Инёню, который стал во внешней политике ориентироваться сначала на Англию и Францию, а затем на США (см.: Миллер А.Ф. Очерки новейшей истории Турции. М.-Л., 1948. С. 197). Наибольшее обострение советско-турецких отношений пришлось на начальный период холодной войны в 1946-1953 гг., чему в том числе способствовало неосторожное выдвижение территориальных претензий к Турции со стороны СССР (см.: Бухерт В.Г. «Тема моей диссертации не является случайной...» К истории кризиса в советско-турецких отношениях в 1945-1947 годах // Восточный архив. 2013. № 1 (27).
10 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 151. Л. 12. Вопрос предварительно согласовывался с В.М. Молотовым, который курировал работу Внешнеполитической комиссии.
11 Публикации в советской прессе носили руководящий характер по отношению к кампании в защиту Назыма Хикмета. Например, когда в апреле 1950 г. друзья Назыма обратились к азербайджанской общественности с просьбой подключиться к этой кампании, секретарь ЦК КП Азербайджана Г. Гасанов решил просить указаний у Внешнеполитической комиссии. Там ему ответили, чтобы он «по вопросу защиты Н. Хик-мета руководствовался нашей прессой». РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 455. Л. 1.
12 Хикмет Н. Избранное. М., 1951. Последний раз произведения Назыма Хикмета издавались на русском языке в 1932 г.: Хикмет Н. Стихи. М., 1932.
13 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 455. Л. 2.
14 Там же. Л. 3.
15 В.В. Тулякова со слов Назыма Хикмета приводит другую причину объявления голодовки. В то время Назым (благодаря содействию расположенного к нему начальника тюрьмы) встречался со своей родственницей Мюневвер
Андач, которая была замужем, но обещала развестись, чтобы выйти за него. После отмены амнистии Мюневвер изменила своё решение и заявила Назыму, что разводиться с мужем не будет. В отчаянии Назым объявил голодовку, но его друзья на воле не знали об этой её истинной причине и восприняли его поступок как политический акт. Вдохновившись их поддержкой, На-зым потом и в самом деле стал выдвигать политические требования. Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 223 (с Мюневвер они помирились после того, как она принесла ему в тюрьму корзину земляники).
16 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 455. Л. 4. По поводу даты убийства Сабахаттина Али есть расхождения. Он был убит полицейским агентом вскоре после освобождения из тюрьмы при попытке перейти турецко-болгарскую границу.
17 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 59.
18 Там же. Л. 55.
19 Там же. Л. 53. Суть поправки состояла в том, что для лиц, не подлежащих амнистии, срок наказания сокращался на две трети. Назым к тому времени отсидел 13 из 28 лет, на которые он был осуждён, т.е. почти половину срока.
20 Правда. 1950. 17 июля.
21 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 7.
22 Отправка турецких войск в Корею была связана с желанием руководства Турции вступить в НАТО. Атаев Т. США, НАТО и Турция. М., 1973. С. 217.
23 Литературная газета. 1951. 24 июля.
24 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 18. Заявление датировано 19 июня 1951 г.
Там же. Л. 48. Там же. Л. 18. Там же. Л. 47.
28 Конгресс запретили проводить в Лондоне, и его пришлось переместить в Варшаву.
29 Правда. 1950. 23 ноября.
30 Литературная газета. 1950. 12 декабря.
31 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 19.
32 Там же. Л. 19.
33 Там же. Л. 19-20.
34 Это был Рефик Эрдуран (р. 1928). «Мужем сестры» Назым назвал его в своей записке, предназначенной для ЦК компартии Румынии. В опубликованной десять лет спустя поэтической «Автобиографии» он фигурирует как «молодой товарищ» (Литературная газета. 1962. 16 января). Публично Назым никогда не раскрывал имени своего помощника, и в результате Рефик благополучно избежал преследования со стороны турец-
кой полиции. Назым сообщил его имя только Ту-ляковой и попросил её никому об этом не говорить, «пока он сам не откроется». См.: Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 167. В изданной в 1975 г. книге Бабаева, который привёл почти дословно рассказ Туляковой, Рефик упомянут не был.
35 Турецкие журналисты, супруги Зекерия и Сабиха Сертель, были друзьями и доверенными лицами Назыма Хикмета. Сабиха Сертель выехала за границу в сентябре 1950 г. по его поручению, чтобы просить помощи французской компартии в организации его побега из Турции. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 161; Ф. 495. Оп. 266. Д. 23. Л. 26-27.
36 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 20.
37 Там же. Л. 21.
38 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 161. По словам отправившейся в Париж Сабихи Сертель, французские коммунисты не захотели ей помочь.
39
40
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 22.
Там же.
41 Литературная газета. 1951. 16 июня.
42 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 752. Л. 2. Речь шла об «автомобильной катастрофе». Был также план убить Назыма во время службы в армии, якобы при попытке перейти границу (Бабаев А. А. Указ. соч. С. 204).
43 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 22.
44 Советский пароход «Плеханов» был продан Румынии в 1948 г., но не исключено, что на нём была ещё советская команда.
45 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 22. Так написал Назым в 1951 г., но Туляковой он рассказал, что Рефик приехал с ним в Румынию и оттуда вернулся в Стамбул. Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 166.
46 тг
У лодки заглох мотор.
47 Бабаев А.А. Указ. соч. С. 204-207; Туляко-ва-Хикмет В. Указ. соч. С. 166.
48 Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 166. Бабаев это печатать не стал, так же как и упоминание о Сталине (Назым говорил Туляковой, что моряки «звонили Сталину в Москву»).
РГАСПИ. Ф. 575. Оп. 1. Д. 187. Л. 43. Там же. Л. 44.
51 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 23.
52 Там же. Л. 30.
53 Там же. Л. 15-16.
54 Там же. Л. 15.
55 Государственный архив Российской Федерации, далее ГАРФ. Ф. Р-4459. Оп. 27. Д. 13053. Л. 159.
50
56 Там же. Л. 165.
57 Там же. Л. 194. Назым вскоре действительно был лишён турецкого гражданства, которое было ему возвращено только посмертно, в 2009 г.
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 30.
58
Там же. Л. 23. В Бухаресте в то время находился секретариат Коминформа.
60 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 30-31.
61 Записка была адресована И.В. Сталину, копии разосланы членам Политбюро. Подлинники этой и других подобных записок, направленных Сталину, к сожалению, не сохранились, поэтому какую роль сыграл лично Сталин в решении связанных с Назымом вопросов, точно сказать нельзя. Из членов Политбюро Назымом Хикметом занимались В.М. Молотов (многие документы о нём, направлявшиеся в Политбюро, проходили через его секретариат) и Г.М. Маленков (впоследствии лично принимавший Назыма).
62
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 62,
63 Российский государственный архив литературы и искусства, далее РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 5602. Л. 1-2.
64 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 74; Правда. 1951. 30 июня; Литературная газета. 1951. 30 июня.
65 В одном из своих публичных выступлений Назым говорил, что поэтому считает себя не просто старым москвичом, а «очень старым москвичом». См.: Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 196.
66 РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 26. Д. 5603. Л. 11.
67 Там же. Л. 11.
68 Там же. Л. 13.
69 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1590. Л. 113114. С кем именно Назым хотел встретиться, в записке не говорится, но у Туляковой есть указание, что он рассчитывал на личную встречу со Сталиным. См.: Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 256.
70 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1590. Л. 112. В Москве Назым Хикмет в 1952-1963 гг. жил по адресу: Вторая Песчаная улица, д. 6. В 1976 г. там была открыта мемориальная доска. См.: Сверчевская А.К. Известный и неизвестный Назым Хикмет. Материалы к биографии. М., 2001. С. 65. Первое время после приезда в СССР он жил в гостинице «Москва». См.: Тулякова-Хикмет. В. Указ. соч. С. 175.
72
Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 257. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 137. Д. 752. Л. 145.
73 Там же. Оп. 163. Д. 1612. Л. 146.
74 Назым рассказал Туляковой, что на одном банкете в Москве он раскритиковал советский театр, а заодно культ Сталина, и «после этого банкета он (т.е. Сталин) передал, что болен и увидеться со мной не сможет. Вместо себя на эту встречу послал толстого Маленкова». См.: Тулякова-Хикмет В. Указ. соч. С. 256. Любопытно, что в первый свой приезд в СССР в 1921 г. Назым тоже надеялся на встречу лично с Лениным, но вместо этого его послали учиться в Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), который готовил руководящие кадры для Коминтерна. Как вспоминает А.К. Сверчевская, об этом Назым рассказал в 1961 г. на вечере, посвященном В.Э. Мейерхольду. «Я приехал в Москву, - сказал он тогда, - надеясь встретиться с Лениным. У меня был вопрос к нему. Я хотел спросить его: "Товарищ Ленин, как можно скорей, скажи, что и как ты сделал в Советской России? Я хочу сделать это же у себя в Турции". Но мне сказали, что этот секрет надо изучать долго: "Ты пока сиди в университете и учись"» (см. Азия и Африка сегодня. 2002. № 2. С. 69).
75 Записка Назыма Хикмета и Марата на имя Г.М. Маленкова датирована 23 июля 1951 г., следовательно, они встретились с ним до этой даты, но после приезда Назыма в Москву. Адресат записки подтверждает свидетельство Туля-ковой о том, что встречались они именно с Маленковым.
76 Исмаил Билен (1902-1983), псевдоним -Марат. После упразднения Коминтерна Марат остался в СССР на положении политэмигранта и работал комментатором по Турции в Комитете радиовещания. Впоследствии - генеральный секретарь КП Турции (1974-1983).
77 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 82.
78 Это те самые идеи, которые Назым развивал сразу же после отъезда из Турции.
79 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 83-84.
80 Там же. Л. 84-86.
81 По-видимому, в устной форме. Постановление Политбюро по этому вопросу так и не было принято, хотя имеются несколько его проектов от 4 августа, 7 сентября и 21 сентября 1951 г. (РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 90-92, 109111, 116-118). Сам Назым также потом подтвердил, что ему дали в ЦК положительный ответ (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 101).
87
90
83 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 158. Докладная записка Ф. Адилова В.Г. Гри-горьяну от 27 августа 1951 г.
84 Там же. Л. 159. Позднее Назым также через Адилова просил помочь Сабихе Сертель, оказавшейся в трудном положении в эмиграции. См.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 100 (эта просьба была удовлетворена).
85 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 162-163. Как говорил сам Назым Хикмет, поэты похожи на красивых женщин, потому что они ревнуют друг к другу. Он также утверждал, что «лично я никогда не испытывал этого по отношению к коллегам - ни к прошлым, ни к
будущим» (Литературная газета. 1962. 4 октября).
86 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 101. Там же. Л. 106.
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1596. Л. 151. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 111.
Там же. Л. 121. О том, что Назыма снова приняли в партию, было известно со слов Марата, но по документам восстановление Назыма не подтвердилось, т.е. формально в партии он восстановлен не был, но вновь стал принимать участие в её работе (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. I. Л. 14), в частности, в кампании солидарности с испанскими республиканцами, в ходе которой он и оказался за решёткой вместе с другими турецкими коммунистами (Новейшая история Турции. М., 1968. С. 163).
91 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 12. Ч. I. Л. 30-33, 35-38. Самым существенным компроматом на Марата, который удалось найти, оказалось то, что он увёл жену у товарища по партии. Сбор информации именно на этих двух лиц может говорить о том, что советское руководство хотело знать, можно ли им доверять и как относиться к тем инициативам, которые они выдвигали в письме Маленкову.
92 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 124. Об этом говорилось в направленной В.Г. Григорья-ном в Политбюро справке на Назыма и Марата от 21 сентября 1951 г.
94
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 118. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II.
Л. 154.
Там же. Л. 156-157.
96
82
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1593. Л. 48.
Гасратян М.А., Орешкова С.Ф., Петро-сян Ю.А. Очерки истории Турции. М., 1983. С. 227; СССР и Турция. 1917-1979. М., 1981. С. 193-194.
97 Аресты проходили в конце октября - первых числах ноября 1951 г., за решёткой оказались десятки человек, в том числе несколько руководителей КП Турции (Решад Фуад Бара-нер, Зеки Баштымар и Мехри Белли). См.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 129.
98 РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1330. Л. 128.
99 Там же. Л. 132.
100 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 130-131.
101 Там же. Л. 101. У провала в КП Турции может быть и другое объяснение. Адилов упоминает со слов Сабихи Сертель о «советском человеке по фамилии Бакланов», с которым она была связана в Турции и который потом якобы стал предателем. Дипломат по фамилии Бакланов в 1941-1946 гг. был сотрудником консульства СССР в Стамбуле (РГАСПИ. Ф. 575. On. 1. Д. 218. Л. 93).
102 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 111. Письмо было передано Назыму через Марата, копия письма в русском переводе сохранена в личном деле Назыма Хикмета.
103 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 116.
104 Комсомольская правда. 1952. 25 января.
105 В апреле 1962 г. Назым Хикмет был введён в состав Загранбюро ЦК ТКП вместе с Зеки Баштымаром и Исмаилом Биленом (Маратом). См.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 266. Д. 47. Ч. II. Л. 5.
106 Туляков а-Хикмет В. Указ. соч. С. 167. «Мне, обыкновенной русской женщине, трудно понять эти разговоры об измене родине поэта, которого посадили в тюрьму за поэзию и приговорили к пятидесяти пяти годам заключения, а когда под нажимом честных людей многих стран помиловали, возникла угроза убийства. Ты говорил мне об этом, я верю тебе. Да, тебе была дорога жизнь, но для чего? Для того чтобы на твоей родине больше не сажали поэзию в тюрьмы, чтобы Турция всегда была матерью самым верным своим сыновьям», - писала Тулякова.
