CC BY
176
УДК 94
А.А.Хуснуллина
ПРИДВОРНЫЙ ЭТИКЕТ И ЦЕРЕМОНИАЛ В ЭПОХУ РАННИХ АББАСИДОВ
В статье анализируется придворный этикет и церемониал как механизм управления. Рассматриваются различные функции и способы репрезентации правил этикета, особенности их соблюдения.
Ключевые слова: придворное общество, раннеаббасидский халифат, гарем, церемониал, этикет.
A.A.Khusnullina COURT ETIIQUETTE AND CEREMONY OF THE EARLY ABBASIDS
The article analyzes court etiquette and ceremony as a management mechanism. It observes different functions and ways of realization of etiquette rules, and its specifics.
Key words: court society, the early Abbasids' caliphate, harem, ceremony, etiquette.
Немецкий исследователь придворного общества Людовика XIV Н.Элиас большое значение придавал придворному этикету и церемониалу как механизму управления всем обществом.
«Этикет не нуждается ни в каком обосновании соображениями пользы. В нём придворное общество представляет себя самого, каждый индивид в отличие от каждого другого, а все вместе - дистанцируясь от не принадлежащих к обществу», - пишет Н.Элиас. Этикет для короля - инструмент не только дистанцирования, но и господства, двор для него - средство управления. Будучи господином положения, то есть хозяином страны и самым влиятельным человеком, король выстраивал своеобразный механизм упра-вления и контроля. Н.Элиас пишет: «Придворный механизм этикета и церемониала не только в значительной степени подчинял контролю единоличного властителя шаги каждого отдельного человека, он одновременно давал возможность управлять сотнями людей, а во многом работал и как сигнальный аппарат, когда любое нарушение, любая ошибка человека, которая более или менее беспокоила других и подрывала их престиж, становилась заметна всем, доходя через целый ряд промежуточных звеньев и до короля. Все эти человеческие ресурсы, которыми мог располагать король, были так размещены, что они действовали как механизмы усиления возможностей короля». Таким образом, церемониал и этикет - это способность управлять, властвовать одному, репрезентировать себя и власть и контролировать других. При этом он [король] не мог подчинить других людей церемониалу и требованиям этикета как средствам своего господства, не подчиняясь им в то же время сам. [9, с.130-170; 8, с.102]
Церемониал и этикет, достигшие своего расцвета в эпоху Аббасидского халифата, служили халифу средством возвеличивания собственного авторитета в глазах подданных. Как известно, с середины IX в. могущество Аббасидов стало клониться к упадку, и халифат распался на ряд независимых государств, лишь номинально признававших халифский сюзеренитет. Но чем больше падала реальная власть халифа, тем сильнее он стремился возвысить себя перед лицом мусульманского мира изощрённым церемониалом, призванным подчеркнуть его превосходство над своими, порой очень могущественными вассалами. [6, с.129]
К Х в. придворный церемониал превратился в особую науку, а контроль за его исполнением был возложен на многочисленный штат придворных. В отличие от Византии и сасанидского Ирана, где установления и обычаи двора были кодифицированы и где существовали специальные пособия по их практическому исполнению, аббасидский церемониал находил своё отражение в обширной средневековой литературе на арабском языке, и главным образом в литературе адаба. [7, с.1] Это значит, что нормы и установки должного поведения закреплялись, главным образом, в художественной литературе либо передавались от одного поколения другому устными назиданиями.
С изменением базиса управления халифата изменился и его стиль. Древневосточный придворный церемониал возродился в Сасанидском обличье. Халиф сам отделил себя от своих подданных; доступ к нему контролировался камергерами; большинство народа видело халифа только на публичных аудиенциях, которые в тот период обычно представляли собой судебные заседания, - халиф был высшей апелляционной инстанцией, - и во время отдельных торжественных событий. Двор, семья халифа, его домашние слуги, охрана и придворные были центром империи; пребывание возле правителя определяло высокое положение и влияние. Его благословление поднимало слугу из ничтожества, его нерасположение вновь ввергало в ничто. Халиф мог мгновенно уничтожить любого своего врага, причём иногда публичная казнь происходила прямо в тронном зале. [2, с.81]
Таким образом, если целью и предназначением церемониала и этикета во французском дворе были контроль и управление подданными подобно тому, как кукловод управляет театром марионеток, то халиф использовал эти инструменты скорее не для управления, а устрашения и эпатажа. Также эти условности служили халифу неким гарантом безопасности и неприкосновенности, способствовали дистанцированию халифа от остальных1.
1 «Аль-Амина уже облачили в халифские одеяния - расшитую золотом чалму и грубошёрстный плащ пророка Мухаммеда, ниспадавший с плеч. Одеяние это вместе с халифским жезлом и перстнем с печатью спешно доставил ему из Туса слуга его брата - Салеха. Сейчас перстень красовался на руке аль-Амина, которой он сжимал жезл. Весь облик молодого халифа свидетельствовал о его красоте и величии. Люди, сидевшие перед ним - это, прежде всего, Хашимиды, - удобно расположились в креслах; прочие - на подушках и на коврах, некоторые стояли. [...] Первым, кто выступил вперёд, был Салям, начальник почтового ведомства. Он приблизился к аль-Амину, произнёс слова утешения и поздравил с восшествием на престол. Вслед за ним стали выходить Хашимиды: все они выражали свою скорбь и клялись в верности новому халифу. Затем аль-Амин поручил старейшему Хашимиду, Судейману ибн аль-Мансуру, привести к присяге присутствующих вельмож и военачальников; в их числе находились Ибн Махан и Ибн аль-Фадль. [...] [Аль-Амин] распорядился раздать войску жалованье на два года вперёд. Подобные приказы
Другой функцией придворного этикета и церемониала были сплетни 2 и интриги 3. Распространение в эпоху ранних Аббасидов шпионажа свидетельствует о строгой регламентации жизни придворных и достаточно затворнической жизни халифа. Агентами дворцовой разведки были, как правило, слуги. Особенно среди слуг выделялись поэты, одной из функций которых был шпионаж. Это связано, прежде всего, с особенностью арабской культуры - красноречием 4. Человек, обладающий красноречием и умеющий передавать информацию заинтересованному лицу в завуалированной форме, получал не только крупное денежное вознаграждение, но и должность при дворе, что позволяло ему проводить угодную ему политику. Именно благодаря способностям предвидеть (а на самом деле красноречию и смекалке), члену хуррамитской общины Садуну в романе «Аль-Амин и аль-Мамун» удалось сначала попасть во двор, а затем и получить должность главного придворного предсказателя:
«За это я могу обещать ему [Садуну] место главного прорицателя при халифском дворе.
[...] Теперь, как показалось Садуну, выдался удобный момент, чтобы он мог осуществить своё заветное желание: посеять раздор в лагере Аббасидов. [...] Они прекрасно понимали друг друга. У них была одна цель -натравить аль-Амина на его брата. Визирь был особенно заинтересован в этом: ведь между ним и аль-Мамуном была старинная вражда.» [3, с.91-179].
О шпионаже знали все 5, но никто не выдавал шпионов, поскольку они были главными и практически единственными источниками информации. Слуги всегда были осведомлены о всех происходящих событиях во дворце ещё и потому, что слуги, будучи людьми незнатного происхождения, а то и иноземцами, не обладали полным социальным статусом и правами 6.
Н.Элиас утверждает, что «этикет повсюду заключает в себя сферы свободного выбора, и мораль распределяет их как заблагорассудится, для того чтобы, даже в мелочах, определять авторитет людей при дворе». [9, с.113] Действительно, этикет определял положение при дворе, а авторитет влиял на церемониал. Особенно это видно на примере, когда некоторым придворным разрешалось входить к халифу без предупреждения7.
Согласно исследованиям Норберта Элиаса, Людовик XIV использовал в управлении придворными и такой механизм, как телесные практики, т.е. французский король использовал своё тело, чтобы управлять другими и ранжировать придворных. Интимная жизнь правителя стала публичной. В арабском халифате всё происходило наоборот: халифы старались вести затворническую жизнь, что подтверждается тем, что жители халифата не знали своего правителя в лицо [5, Т.7, с.255], что иногда приводило даже к появлению лжехалифов [5, Т.4, с.52-74]. Доступ к телу правителя имели только слуги, ответственные за порядок во внутренних покоях, гардероб, и банщики. Единственный близкий контакт халифа с придворными, предписанный этикетом, заключался в «целовании земли между рук халифа».
Концепция телесности Н.Элиаса развивалась его учеником французским философом Мишелем Фуко, который утверждал, что функцией и целью любой власти является воспроизведение «послушных тел». Дисциплинарная власть осуществляется через такие маркеры тела, как одежда, тело, еда, репрезентация тела визуальными средствами, система наказаний.
давно вошли в обычай: каждый новый халиф спешил задобрить войско дополнительным жалованьем, чтобы завоевать его расположение. После этого выступил придворный поэт аль-Хасан ибн Гани, известный всем, как Абу Нувас.» [3, с.94-95]
2 «Дананир уже знала из многочисленных придворных сплетен о назревающих во дворце переменах, которые, как она справедливо опасалась, последуют за смертью халифа.» [3, с. 96]
3 «И случилось так, что халиф вошёл в гарем, когда эмиры и везири разошлись по домам, и проспал немного, и у него в головах сидела невольница и обмахивала опахалом, а другая невольница, у его ног, растирала их. И халиф спал и проснулся и открыл глаза и зажмурил их и услышал, как та невольница, что сидела в головах, сказала невольнице, бывшей у ног. [...] И они ещё долго говорили об этом, и халиф слушал их, а когда невольницы окончили разговор, халиф узнал всё: и то, что могила [его любимой наложницы] поддельная, не настоящая и то, что Кут-аль-Кулуб уже четыре месяца у Ганима ибн Айюба.» [5, Т.2, с.28-29]
4 «И она [Кут ал-Кулуб, невольница Харуна ар-Рашида] научила его [Ганима, сирийского купца] быть красноречивым в речах и укрепить свою душу и говорить мягко, и одела его в роскошное платье и дала ему динары во множестве и сказала: «Будь очень щедр к приближённым халифа, когда будешь входить к нему».[...] Ганим поднялся и встретил его [Джа'фара Бармакида] и приветствовал и поцеловал перед ним землю.» [5, Т.2, с.38]
5 «Но у сыновей моих [Харуна ар-Рашида] есть при вдоре соглядатаи: Масрур, я знаю, доносит аль-Мамуну, а Джибраил ибн Бахтишу служит аль-Амину.» [3, с.73]
6 «О страсти Ибн аль-Фадля к Маймуне Сельману рассказал один из дворцовых слуг, подслушавший накануне рассказ Аббады, - напрасно женщины полагали, что беседуют наедине. Слуги в те времена лучше самих господ знали их секреты, да и не удивительно: ведь те, не соблюдая осторожности, о чём только не болтали в их присутствии, не считая слуг за людей.» [3, с. 103]
7
Пусть никому, а ему-то будет дозволено! Заодно пусть лишний раз позавидуют придворные его близости к властителю халифата. [.] Вооружённые наёмники, охранявшие вход, завидев его, почтительно расступились. Навстречу выступил церемониймейстер и любезно приветствовал фаворита. [.] Церемониймейстер быстро вернулся и, низко кланяясь, сказал:
- Извольте следовать за мной.
Ибн аль-Фадль прошёл к месту, где следовало оставить обувь, и скинул сандалии. Садун следовал его примеру. В тот же миг появился слуга, который взял их обувь, чтобы убрать её в специально отведённое для этого место.
По пышному ковру они двинулись в глубь галереи, из одного зала в другой. Церемониймейстер шёл впереди, указывая дорогу. Вскоре они достигли покоя, в котором пребывал аль-Амин. Вход в него закрывал занавес из вышитой парчи. Церемониймейстер выступил вперёд и, приподняв занавес, торжественно провозгласил:
- Господин Ибн аль-Фадль со спутником у двери!
- Пусть войдут! - раздался голос аль-Амина.
[.] Визирь склонился перед халифом до земли - так требовал этикет. [.] Согласно придворным установлениям, визирь являлся к халифу в чёрном кафтане.» [3, с.110-116]
Согласно этикету, каждому событию и званию соответствовала определённая одежда. Иногда халифы вводили форму для придворных 8.
Полное послушание, однако, не всегда достигалось. В сказках аббасидский халиф, как правило, предстаёт очень внимательным к просьбам правителем 9.
С другой стороны, по цвету одежды можно было определить настроение или намерения халифа:
«И халиф разгневался из-за этого великим гневом и надел одежду ярости (а это была красная одежда)» [5, Т.3, с.355].
Для развлечений надевался костюм увеселения жёлтого цвета. Развлечения придворной знати, как правило, составляли нескончаемые ужины, состязания поэтов, музыка, спортивные игры. Как и в Европе, в арабском халифате были распространены практики отравления соперников или неугодных лиц. Таким образом, например, жена Харуна ар-Рашида Ситт-Зубайда расправилась с любимой невольницей халифа Кут ал-Кулуб [5, Т.7, с.265-267].
Другой телесной практикой в придворном обществе было оскопление. Евнухи-скопцы или евнухи-кастраты выполняли очень важные при дворе функции - обсуживали халифский гарем. Как правило, для службы в гареме выбирались темнокожие евнухи: таким образом можно было определить измену, прелюбодеяние и ослушание. Неподчинение приказам карались телесными наказаниями: от лишения придворного почётной одежды до побоев палками и отсечения головы.
Телесные практики получили в придворном обществе ранних Аббасидов распространение как способ репрезентации власти и дисциплинирования придворных. Этикет и церемониал, как и «послушное тело», были механизмами управления не только членами двора, но и всей мусульманской уммы. Жители не знали халифа в лицо. Это способствовало вмешательству халифа в городскую жизнь Багдада и частную жизнь горожан и жителей халифата. Многие сказки из цикла «Тысячи и одной ночи» начинаются со слов о бессоннице халифа, который, чтобы развеять её, призывает к себе вазира и евнуха и либо идёт в город, переодевшись купцом, либо требует к себе придворных поэтов для развлечения. Придворный этикет и церемониал были теми правилами поведения, которые могли приблизить человека к власти. Другими словами, рациональность члена придворного общества заключалась в строгом следовании предписанным правилам поведения.
Литература и источники
«Одеты солдаты были несколько странно: длинные плащи до самых пят, словно для маскировки, на головах высокие тюрбаны, поддерживаемые изнутри спицами, - такие носили при халифе Абу Джаафаре аль-Мансуре.
- [...] Стражники Харуна ар-Рашида имеют на спине государственную эмблему, а у вас её нет!
Ариф раскатисто загоготал, затем повернулся спиной и приспустил плащ. Между лопаток показалась вышитая надпись: «Пускай трепещут лютые враги, И ты, аллах, нам в этом помоги!» Ариф сделал ещё одно движение - теперь уже рукой - и солнечный луч упал на длинную саблю, висевшую у него на поясе. Фаворит престолонаследника был достаточно опытен, он не смог удержаться от улыбки: устрашающую надпись ввёл ещё Абу Джаафар аль-Мансур. И саблю на перевязи также. А наследники аль-Мансура, некоторые по крайней мере, оставили эту форму для солдат.» [4, с.66]
9
«Абу Джафар аль-Мансур велел своим приближённым носить несуразно высокие шапки, наматывая вокруг них чалму, и длинные рубахи с написанными на спине словами из Корана: «Достаточно вам Аллаха, ведь он всё слышит и всё знает». Мечи следовало носить не на боку, а сзади, притом подвешенными на длинной перевязи. Однажды Абу Дулама вошёл к халифу в таком виде, и халиф спросил его:
- Как ты себя чувствуешь, Абу Дулама?
- Хуже некуда, повелитель правоверных, - отвечал тот.
Аль-Мансур нахмурился и потребовал объяснения.
- Посуди сам, повелитель правоверных, как может чувствовать себя человек, у которого на голове водрузили минарет, под задом подвесили меч, а на спине прописали реченье из книги Аллаха.
Аль-Мансур засмеялся и велел отменить приказ о введении новой одежды, а поэт получил награду.» [1, с.268]
1Аль-Джахиз Книга о скупых; Ибн Абд Раббихи Чудесное ожерелье. М.: Художественная литература, 1985. 477с.
2.Грюнебаум Г.Э. фон Классический ислам. Очерк истории (600 - 1258). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. 216 с.
З.Зейдан Дж. Аль-Амин и аль-Мамун. Л.: Художественная литература, 1977. 328 с.
4.Зейдан Дж. Сестра Харуна ар-Рашида. Л.: Художественная литература, 1970. 232 с.
5.Книга тысячи и одной ночи: в 8 т. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1958-1960. 8 т.
6.Мец А. Мусульманский Ренессанс. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1973. 473с.
7.Ас-Саби Х. Установления и обычаи двора халифов. М.: Наука, 1983. 109с.
8. Савинов А. Прогулка социолога в Версале. Как возникает неограниченная власть // Знание - сила. 2004. №9. С. 100-107.
9. Элиас Н. Придворное общество: Исследования по социологии короля и придворной аристократии, с Введением: Социология и история. М.: Языки славянской культуры, 2002. 368с.
1. Al'-Dzhahiz Kniga o skupyh; Ibn Abd Rabbihi Chudesnoe ozherel'e. M.: Hudozhestvennaja literatura, 1985. 477s.
2. Grjunebaum G.Je. fon Klassicheskij islam. Ocherk istorii (600 - 1258). M.: Glavnaja redakcija vostochnoj literatury izdatel'stva «Nauka», 1986. 216 s.
3. Zejdan Dzh. Al'-Amin i al'-Mamun. L.: Hudozhestvennaja literatura, 1977. 328 s.
4. Zejdan Dzh. Sestra Haruna ar-Rashida. L.: Hudozhestvennaja literatura, 1970. 232 s.
5. Kniga tysjachi i odnoj nochi: v 8 t. M.: Gos. izd-vo hudozhestvennoj literatury, 1958-1960. 8 t.
6. Mec A. Musul'manskij Renessans. M.: Glavnaja redakcija vostochnoj literatury izdatel'stva «Nauka», 1973. 473s.
7. As-Sabi H. Ustanovlenija i obychai dvora halifov. M.: Nauka, 1983. 109s.
8. Savinov A. Progulka sociologa v Versale. Kak voznikaet neogranichennaja vlast' / / Znanie - sila. 2004. №9. S. 100-107.
9. Jelias N. Pridvornoe obshhestvo: Issledovanija po sociologii korolja i pridvornoj aristokratii, s Vvedeniem: Sociologija i istorija. M.: Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2002. 368s.
