CC BY
51
являясь главным элементом тендерного дисплея, становится некоторым гарантом социальной стабильности, определяя статус его обладательниц. Ориентация на роль домашней хозяйки-мусульманки позволяет девушкам получить доступ к символическому капиталу и поднять свой социальный статус в семье и обществе.
«Ценности гражданского общества в современной России», Казань, 2007 г., с. 383-391.
А. Зарипов, политолог (г. Казань) ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ РАДИКАЛЬНОГО ИСЛАМИЗМА И ЭКСТРЕМИЗМА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Северо-Кавказский регион вот уже на протяжении многих лет продолжает оставаться одним из самых проблематичных и сложных, с точки зрения социально-экономической и политической обстановки, регионов Российской Федерации. Именно в данном регионе радикальный национализм и религиозный экстремизм приобрели насильственные и чудовищные формы, бросив вызов государству, нравственности и человечности. Чеченские сепаратисты, взяв на вооружение радикальные идеологические установки салафитского ислама, стали активно претворять их в жизнь. Необходимо отметить, что салафитское направление является самым радикальным и политизированным течением, существующим в исламе, основной целью которого является борьба с неверными и создание исламского государства. В. А. Мельник в «Современном словаре по политологии» определяет исламский фундаментализм как идеологию и практику реставрации первозданных ценностей исламской цивилизации, реконструкции изначального мусульманского государства. Положительное на первый взгляд впечатление о данном направлении, имеющем высокие и благородные цели, оказывается ложным, так как средства и методы их воплощения в жизнь чудовищны и бесчеловечны.
Распространение радикальных взглядов на Северном Кавказе в начале 90-х годов связано с тяжелым социально-экономическим, политическим кризисом в России, который способствовал активному усвоению ислама фундаменталистской направленности,
привнесенному из арабских стран. Действительно, ложная социально-политическая обстановка в общем по стране, проблемы Чечни, Дагестана, безработица, резкая имущественная дифференциация граждан лишали большую часть населения иллюзий в достижении социальной стабильности в ходе дальнейшего продолжения реформ. Особенно активно идеи борьбы за «чистоту ислама», «возвращение к праведным временам Халифата», «создание общеисламского государства», другие идеи «ваххабизма» проповедовались, по заявлению А. Кадырова, добровольцами-ваххабитами из арабских стран, воевавшими в Чеченской Республике против федеральных войск. Перспектива улучшения положения стала связываться с возможностью самосохранения на путях традиционализма и религиозного фундаментализма, идея исламского фундаменталистского государственного и общественного устройства была привлекательна благодаря своей простоте и доступности. Руководителями освободительного движения были же в основном не духовные лидеры, а светские лица, в большинстве своем функционеры государственных и партийных органов бывшей советской республики и военные.
По мере развития событий на территории Чеченской Республики стал очевидным факт, что исповедуемый чеченским народом ислам стал инструментом достижения политических целей, основной из которых было создание на территории республики исламского государства. М. Махкамов в статье «Исламский экстремизм и его геополитическое влияние на государства СНГ» приводит три тенденции исламизации на бывшем постсоветском пространстве:
1. «Ортодоксальная» - носители которой, оправдывая существующее положение и противодействуя любым экономическим и социально-политическим переменам, возражают против изменений вообще.
2. «Возрожденческая» - представители которой выступают за очищение ислама от последних и позднейших наслоений, ратуют за возврат к его истокам (так называемые фундаменталисты).
3. «Реформаторская» - ее сторонники требуют модернизации исламской практики в соответствии с изменившимися условиями реальной жизни.
На Северном Кавказе преобладала, безусловно, «возрожденческая» идея. Использование идеи «чистого ислама» как базы для возрождения этой религии и борьбы против ущемления прав мусульман в России активизировало деятельность идеологов из Аф-
ганистана, Турции, Саудовской Аравии и ряда других стран. Возрожденческая идея нашла свое проявление прежде всего в идеологии «ваххабизма», на которой нужно подробно остановиться. Ваххабизм возник в Саудовской Аравии в конце XVIII в. на основе учения Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба. В общественно-политической сфере ваххабиты проповедовали идеи социальной гармонии, братства и единства мусульман, осуждали стяжательство. В борьбе со своими политическими противниками они проявляют крайний фанатизм и экстремизм. Ваххабизм ставит целью объединение мусульман всего мира, что и объясняет его отрицание культа местных святых, раскалывающего мусульманскую общину (умму) на отдельные, далекие друг от друга в идеологическом и политическом плане общины. Акцент поэтому делается на объединении мусульман независимо от того, какую социальную нишу они занимают.
Достаточно четко регламентируются нормы поведения и внешнего вида - мусульманин всем образом жизни должен стремиться быть похожим на Пророка: длинная борода, арабские одеяния, отсутствие столов и стульев, вилок и ножей в домашней утвари, полная изоляция женщин от светской жизни и т.д. Ваххабизм учит мусульман в соответствии с Сунной Пророка быть добрыми и осмотрительными, твердо выполнять обещания, быть терпеливыми, не лгать, не клеветать, не сплетничать, помогать нуждающимся; осуждает скупость, зависть, трусость, лжесвидетельство. Именно эти принципы, характерные для ислама в целом, и привлекают людей к ваххабизму. Казалось, нет ничего негативного в том, что это направление учит людей жить согласно Святым Книгам, проповедуя определенные правила поведения и жизнеустройства. Однако вся проблема заключается в методах реализации вышеуказанных установок в жизнь. Главной отличительной чертой ваххабизма является полное неприятие немусульман и мусульман-неваххабитов, т.е. погрязших в грехе, разврате, многобожии кафиров. Целью ваххабитских движений является установление «исламского порядка» в обществе путем джихада - войны с неверными и многобожцами. Именно крайний радикализм во взглядах и применение способов вооруженной борьбы за свои интересы вызывают сильное противодействие распространению ваххабизма со стороны официальных властей.
Ваххабиты образуют, как правило, крайне радикальные неправительственные религиозно-политические организации
(НРПО). Часто ваххабиты составляют оппозицию суфийским орденам в одних и тех же регионах, выражая интересы другой этнической либо политической группировки, как это видно на примере Дагестана. Северокавказских экстремистов можно отнести к ваххабитам благодаря формам и методам борьбы за свои интересы. В догматике, правовой практике, организации мусульманских общин и обрядности между сторонниками движения ал-ваххабийа в Саудовской Аравии и ваххабитов на Северном Кавказе есть существенные различия. По своим взглядам и организации ваххабиты Северного Кавказа ближе к фундаменталистским течениям конца XX в. в арабских странах, таким как египетские «Братья-мусульмане» и алжирский «Фронт исламского спасения». Как правило, ваххабитов относят к исламскому фундаментализму.
Имам Тахави в работе «Акыда - символ веры» обвиняет ваххабитов в отходе от истинной веры. Он пишет, что современные ученые, претендующие на звание «салафитов» и обладание истинным вероучением, на самом деле отошли от правильного убеждения в том, что касается описания Аллаха, его свойств. По мнению Б. Тиби, политические религии объединяют в себе все самое плохое, что есть в религии и в политике. Под политизацией религии автор подразумевает процесс, в ходе которого во всех мировых религиях возникает религиозный фундаментализм самых разных толков. Ислам же как таковой политической религией не является, но политизируется в наше время. Что касается деятельности экстремистских организаций и объединений, то это, безусловно, диверсии и террористические акты, национал-сепаратизм, психологический и моральный террор против существующей власти. Причем существует определенное распределение обязательств между экстремистскими объединениями. Афганское движение «Талибан» помогало чеченским экстремистам вооруженными группировками, а также предоставляло свои тренировочные лагеря и помогало при проведении террористических операций. Пакистан был центром пропаганды, Саудовская Аравия выступала в качестве финансового спонсора, Иордания была местом подготовки военных инструкторов. В октябре 1996 г. в Чечню из Саудовской Аравии прибыло более 200 «ваххабитов». Кроме того, за рубежом проходили обучение в учебных заведениях фундаменталистского толка более 1300 слушателей из России и Азии.
Раскол внутри российского мусульманского духовенства, низкий авторитет федеральных властей среди населения способст-
вовали активизации мусульманских организаций радикального толка, поощряющих идеи национал-сепаратизма, расширение в регионах своего влияния. Любая попытка федеральных властей укрепить российскую государственность подавалась как посягательство на суверенитет и независимость мусульманских субъектов России, как ущемление прав мусульман. Так, во время событий начала 90-х годов руководством республики был создан «Национальный комитет по делам религии при Президенте Чеченской Республики». Этот комитет, обращаясь к послу Саудовской Аравии в РФ, выражал «недоумение по поводу равнодушия мусульманского мира в отношении Чечни и братского мусульманского народа, испытывающего тяжелейший гнет со стороны воинствующего реакционного христианского и шовинистического московского руководства».
Религиозный экстремизм с его лозунгами, безусловно, будет преградой для возрождения подлинных религиозных и духовных ценностей в Чечне, будет препятствовать демократизации общественных процессов в республике. Исламский экстремизм действует как мощный дестабилизирующий фактор, его влияние находит отражение в обострении межрелигиозных отношений, внутреннем расколе мусульманского общества, поощрении сепаратизма. Кроме этого, исламский экстремизм пытался нанести ущерб авторитету России, выставляя ее в глазах международного сообщества как недемократическое, неправовое государство, где ущемляются права мусульман. Исламский фундаментализм, представляя собой идеологический конструкт и политическую платформу, противостоит ряду современных процессов развития и является одновременно продуктом модернизации, реакцией на все возрастающее значение внерелигиозных, внедуховных ценностей. Он не является раз и навсегда устоявшимся явлением, а развивается и эволюционирует.
Активное внедрение идей исламского фундаментализма на Северном Кавказе связано прежде всего с кризисом местных исламских институтов, не способных выполнять важную интегрирующую социальную функцию в обществе. Действительно, в советские годы мусульмане Северного Кавказа были лишены связи с мировыми исламскими религиозными центрами и получили возможность контактировать с ними лишь после развала СССР. В этот период российские мусульмане, получив доступ к разнообразным религиозным идеям и концепциям, сами оказались в поле зрения исламских организаций, в том числе и радикального толка. Духо-
венство советских времен оказалось неподготовленным к соперничеству с идеями «салафитского (ваххабитского) ислама». Слабость оппонентов перед ваххабитами в политической и религиозной сферах была очевидна, им ставились в вину нарушение канонических норм, полная зависимость от советской номенклатуры, препятствовавшая приобщению людей к настоящей вере. Ряд таких доводов, наряду с пламенными речами проповедников, действовали на людей весьма убеждающе, вследствие чего начал падать уровень доверия и уважения к шейхам, старейшинам, что значительно ограничивало их способность играть роль посредников при урегулировании конфликтов. По мнению эксперта Московского центра Кар-неги А. Малашенко, наблюдается «хождение по кругу», т.е. ничего не меняется. Каждый день в Чечне и Дагестане убивают людей, ситуация в регионе напряженная, и не видно, чтобы были изобретены какие-то качественно иные методы достижения мира. По словам Малашенко, незадолго до своей смерти Ахмат Кадыров сказал, что «война будет продолжаться еще 20 лет».
Вот уже много лет говорят о неопределенности стратегических интересов России в Северо-Кавказском регионе, об отсутствии кавказской политики Кремля. Дело в том, что Кремль на протяжении долгого времени реализовывал политику отторжения Северного Кавказа от России, что выражалось в попустительском отношении к возникновению межконфессиональной и межрелигиозной розни, использовании и тиражировании арабской и религиозной исламской терминологии для обозначения действий террористов. Использование религиозной терминологии в связи с выходками сепаратистов и бандитов приводит к христианско-мусульманскому противостоянию. Вершиной политики отторжения Кавказа стали войны в Чеченской Республике, породившие очаги напряженности и в других регионах Кавказа, в частности в Дагестане.
Политизация и радикализация ислама по-прежнему остаются одними из главных факторов террористической угрозы России. Распространению фундаментализма, ваххабизма благоприятствует ряд негативных факторов: социально-экономические проблемы, влияние зарубежных исламистских организаций. Н. Силаев в статье «Кавказский вызов» выделяет три группы адептов радикального исламизма. К первой группе он относит членов незаконных бандформирований, действующих на территории Чеченской Республики. Даже не являясь в большинстве своем «борцами за веру»,
они играют ключевую роль в распространении исламизма, демонстрируя заинтересованным силам за рубежом, что на Кавказе претворяются в жизнь основные постулаты радикального фундаментализма - «большой джихад» (война с неверными) и такфир (борьба с мусульманами - отступниками). Лидеры ваххабитов предпринимают попытки оказания давления на местные органы власти с целью занятия главенствующих ролей в общественно-политической жизни. Религиозность большинства жителей с продолжающимся ростом радикальных настроений и экономическая отсталость потенциально делают население легко вербуемым.
Вторую группу последователей радикального исламизма составляют сторонники «очищения ислама», выступающие против существующего социально-политического порядка в республиках Северного Кавказа, где ислам играет роль одного из регуляторов жизни традиционного общества. Их недовольство усиливается критическим отношением к местной исламской практике, расходящейся с зарубежными канонами. Члены подобных групп, объединенные в общины, являются питательной средой для пополнения вооруженных отрядов боевиков в Чечне и за рубежом.
К третьей группе относятся оппозиционные движения в среде крупных объединений мусульман региона, что вызвано конкуренцией групп верующих, объединенных вокруг духовных лидеров, располагающих большими ресурсами по оказанию влияния на политическую элиту региона. Подобного рода противоречия часто толкают религиозных лидеров на контакты с умеренными фундаменталистами. Последние политические катаклизмы (выступления оппозиции в Хасавюрте с призывом к скорейшему проведению президентских выборов в Дагестане) продемонстрировали стремление использовать исламский фактор в политическом процессе.
Безусловно, современный Северный Кавказ является одним из самых взрывоопасных регионов России. Терроризм, религиозно-политический радикализм, бедность, неспособность адаптироваться к переменам, происходящим в России, неэффективность государственного управления забирают у страны огромное количество людских, финансовых, интеллектуальных ресурсов. Конфликты на Северном Кавказе начинают приобретать характер тотальный и иррациональный. Основным источником нестабильности и противостояния с федеральным центром является чеченский конфликт. Если раньше сопротивление федеральному центру оказывалось под националистическими лозунгами, то в настоящее время решающее
значение приобрел исламский фактор. Если раньше у чеченских сепаратистов ислам выступал в качестве одного из элементов национальной идентичности, то сейчас сепаратизм стал составным элементом исламской идеологии. На идеологии радикального исламизма базируются и многие другие северокавказские конфликты - экономические, политические, культурно-идеологические. В ней стороны конфликтов начинают черпать аргументы. При ее посредстве конфликтные метастазы распространяются по всему региону. Радикальный исламизм, пустив корни в Чеченской Республике, Республике Дагестан, как наиболее исламизированных республиках Северного Кавказа, постепенно начинает распространяться и среди карачаевцев, черкесов, балкарцев, кабардинцев, ингушей, что не может не вызывать тревоги и опасения.
На Кавказе представлен один из самых радикальных вариантов исламизма, который сводится к идее джихада против «неверных» и лишен даже намека на рациональную политическую программу. Дело в том, что радикалы не способны сформировать политические цели. По сути, они находятся вне сферы политики, однако радикально-исламистская утопия существует не в фантазиях, а в реальности. Нынешняя программа противодействия терроризму предполагает, что России на Кавказе противостоит хорошо организованный противник, преследующий свои цели. Однако на самом деле существует сравнительно небольшое число фанатиков, одержимых жаждой убивать. В большинстве своем, это представители нового поколения, те люди, которые не видят возможностей для самореализации, получения работы и заработка в рамках существующей социальной модели. Разочарование этого поколения часто приобретает радикальные исламистские формы.
Взаимодействие ислама и политики является естественным. Ислам - социально ориентированная религия, социальная справедливость является одной из самых важных ее составляющих. Позиции ислама, особенно на мусульманском Востоке, всегда были прочны, и эта религия так или иначе оказывала влияние на развитие политического процесса, зачастую вмешиваясь во всевозможные политические конфликты и противоборства. Россия, являясь, с одной стороны, светским государством, а с другой - многоконфессиональной страной, будет и в дальнейшем подвержена воздействию религиозного фактора. Что касается влияния ваххабитов на общество, то вряд ли оно будет снижено в связи со стабилизацией социально-экономического положения в регионе. Системный кри-
зис, напряженность на Северном Кавказе может сохраняться на протяжении еще долгого времени, что, бесспорно, будет способствовать наличию определенной доли недовольства среди местного населения, которым умело пользуются исламские радикальные организации, имеющие налаженные организационные структуры и финансовую помощь из-за рубежа.
Закономерен вопрос о наличии угрозы со стороны ислама безопасности России и сопредельных государств. Принимая во внимание провал реализации ваххабитского проекта, основными целями которого были построение «исламского» государства и распространение норм шариата на территории Чечни и Дагестана, а также непопулярность этих идей и недоверие к ним со стороны местного населения вряд ли дают право говорить о полномасштабной «исламской» угрозе для России. Хотя сложная обстановка в этом регионе, способствующая дестабилизации ситуации, все же сохраняется и сохранится в ближайшие годы.
В любом государстве, где проживают мусульмане, найдутся люди, которые будут тяготеть к так называемой «истинной вере», к салафийе. Их приобщение к политике просто неизбежно и в большей мере зависит от политической обстановки, от остроты социальных проблем, которые имеют место в обществе.
Нужно всегда помнить, что ислам является не просто религией, а регулятором общественных отношений, он формирует этническую идентичность, всесторонне влияет на жизнь мусульманской общины. Чтобы исламские ориентации изменили агрессивную направленность, власть должна иметь грамотную программу и тактику реализации этой программы в данном регионе. Фундаменталистская модель - это не только религиозный идеал, она оказывает влияние на поиск рационального пути развития, способна оказывать влияние на формирование образцов сознания и поведения будущего значительной части человечества. Однако, что касается перспектив реализации фундаменталистских идей на практике, то этого вряд ли стоит ожидать и на это не стоит надеяться. Тем не менее духовный потенциал, который содержит в себе данное течение, - огромен, он способен существовать как некая альтернатива, как некий вызов современному общественному существованию.
В качестве заключения следует отметить, что динамика развития ситуации на Северном Кавказе в 90-е годы указывает на возможность приобретения конфликтами затяжного характера. Отсутствие перспектив быстрого улучшения социально-экономического
положения и сложная религиозно-политическая ситуация в северокавказских республиках, ставка центра на применение военной силы при недостаточном использовании политических возможностей, рост вооруженности населения, заинтересованность ряда стран в эскалации конфликта, возрастание вовлеченности в конфликт зарубежных исламских фундаменталистских группировок экстремистской направленности увеличивают вероятность сохранения сепаратистских тенденций и сепаратистских движений в регионе.
«Современные проблемы международных отношений и политологии», Казань, 2007 г., с. 11-18.
Мадина Богатырева,
политолог
СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ РАЗВИТИЯ ДАГЕСТАНА И ИНГУШЕТИИ В КОНТЕКСТЕ КОНЦЕПЦИИ УМЕРЕННОСТИ В ИСЛАМЕ
Целью исследования было определение социокультурной специфики Дагестана и Ингушетии. В анкете были сформулированы вопросы, которые могут быть показателями уровня религиозности населения. Так, интенсивность религиозной жизни респондентов определялась по следующим критериям: вера в Бога; посещение мечети; чтение Корана; совершение обязательных и дополнительных (Сунны) намазов, соблюдение обязательных и дополнительных (Сунны) постов; понимание и интерпретация слова «джихад»; отношение к суфизму и ваххабизму; следование мазха-бам, принадлежность к тому или иному мазхабу; отношение к представителям других вероисповеданий; отношение к христианам, чем руководствуются мусульмане в своем отношении к христианам и т. д .
Результаты опроса показали, что утверждения о том, что последние события на территории этих неспокойных российских регионов (Дагестан, Ингушетия) послужили причиной отчуждения от доминирующей здесь религии - ислама (как это, например, происходило в Северной Осетии после событий в г. Беслан), являются необоснованными. Так, в Дагестане, который считается своего рода колыбелью ислама на Северном Кавказе, мусульманами себя считают 98,5% от общего числа опрошенных. К православию себя относят 0,1%. В Ингушетии мусульмане составляют 99,5%, право-
