CC BY
103
Тимур МАТИЕВ
ПРИЧИНЫ И ОСОБЕННОСТИ РОСТА ВЛИЯНИЯ ПРОБОЛЬШЕВИСТСКИХ СИЛ В ИНГУШЕТИИ В 1918-1920 гг.
В статье проводится анализ и осмысление причин, основных этапов и последствий роста влияния большевиков и сочувствующих им сип в Ингушетии в 1918-1920 гг., оказавших большое влияние на ход и итоги Гражданской войны в регионе Северного Кавказа и России в целом.
The analysis and understanding of the causes, milestones and consequences of the growth of influence of Bolsheviks and their sympathizers in Ingushetia in 1918-1920, which caused a great influence on the course and outcome of the Civil War in the North Caucasus region and in Russia as a whole, is in held in the article.
Ключевые слова:
Ингушетия, большевики, правые, революция, Гражданская война, борьба с Деникиным, народы Терека, Советская впасть; Ingushetia, Bolsheviks, right-wingers, revolution, Civil War, struggle against Denikin, people of Terek, Soviet power.
В советский период отечественной истории во многом расхожим штампом стало выражение «красная Ингушетия» применительно к позиции, занятой ингушами в основной своей массе по отношению к российскому внутриполитическому противостоянию, связанному с Октябрьской и Февральской революциями 1917 г. и завершившемуся Гражданской войной. Этот «почетный» (в советских условиях) штамп неизменно присутствовал в характеристиках ингушских реалий 1918—1920 гг. вплоть до перестройки и реформ конца прошлого столетия (за исключением периода пребывания ингушей в депортации, когда их этноним, как и других «наказанных «народов», вообще был «вымаран» из исторической науки). Конечно, в употреблении его к месту и не к месту значительную роль играли соображения идеологической конъюнктуры. В то же время для историков остается важным, насколько соответствовало действительности такое определение и каковы были причины и движущие механизмы относительно большего, по сравнению с другими частями Северного Кавказа, процента поддержки в Ингушетии большевиков (в самых разных формах — от сочувственного отношения накануне Гражданской войны до активного участия в ней на стороне красных и последующего роста влияния большевистской партии в крае в ходе и после окончания борьбы с Деникиным).
Первым крупным политическим кризисом, который свел большевиков и ингушей в единый фронт (пусть и вынужденно), стали события осени — зимы 1917 г. в Терской области, связанные с развязыванием местными правыми конфликта между казаками и ингушами. Как известно, одновременно с «ингушским вопросом» ультраправые намеревались решить и вопрос устранения нарождающейся Советской власти в крае. Так, 30 декабря 1917 г. произошло нападение правых на Владикавказский совет. Реакционно настроенные офицеры арестовали его руководителей С. Буачидзе и М. Орахелашвили. Партийная организация большевиков во Владикавказе также была разгромлена. С. Киров, однако, сумел бежать1.
Реакция решила также воспользоваться сложившейся ситуа-
1 См.: Магомедов Ш.М. Северный Кавказ в трех революциях. — М., 1986, с. 118.
МАТИЕВ
Тимур
Хусенович — доцент кафедры всеобщей истории Ингушского государственного университета [email protected]
цией, чтобы закрепить свои успехи во Владикавказе легитимными решениями съезда народов Терека, созванного в январе 1918 г. в Моздоке по инициативе правых. Съезд, приступивший к работе 25 января, должен был сыграть важнейшую роль в политическом обосновании фактического геноцида ингушей и чеченцев, который, судя по озвучивавшимся на съезде настроениям его инициаторов, не был чем-то невозможным. Сами ингуши и чеченцы на съезде не были представлены1. Выступившие на съезде представители контрреволюции требовали санкции съезда на общее наступление на чеченцев и ингушей2. Выдвигались даже предложения в обмен на санкцию на фактическое истребление горцев немедленно рассмотреть вопрос о признании власти Совета Народных Комиссаров3.
Однако большевики проявили себя более дальновидными и искусными политиками, чем правые. Они фактически заблокировали принятие инициатив правых. Возможно, в этом случае сыграло свою роль осознание того факта, что правые в любом случае окажутся только временными попутчиками и, расправившись с ингушами и чеченцами, в силу логики политической борьбы следующими «главными врагами» неизбежно объявят самих большевиков. Тем более что в декабре
1917 г. они уже недвусмысленно продемонстрировали свое отношение к Советской власти. Так или иначе, именно благодаря позиции социалистического блока на съезде во главе с Кировым, принятие решения о санкционировании расправы над ингушами было остановлено, а на следующем, Пятигорском съезде в феврале
1918 г., куда прибыла (не без труда) уже и ингушско-чеченская делегация, такие «инициативы» были окончательно сняты с повестки дня.
Именно в тот период можно говорить о налаживании первого серьезного и долговременного контакта между ингушами и большевиками. В дальнейшем события, связанные с началом решения Советами земельного вопроса и подавлением биче-
1 См. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. — Грозный, 1972, т. 2, с. 27.
2 Гойгова З.А. Участие чечено-ингушского народа в борьбе против Деникина // Известия ЧИНИИИЯЛ. История, т. I, вып. 1. - Грозный, 1959, с. 92.
3 Магомедов Ш.М. Ук. соч., с. 122.
раховского мятежа, подвели под этот в то время еще относительно шаткий союз более основательную базу. Кроме того, в этот период подобный подход вызвал определенную консолидацию различных сфер ингушского общества — от светских умеренных деятелей до духовенства (в состав руководящей тройки ингуш -ского антибичераховского движения в августе 1918 г., помимо В. Джабагиева и М. Саутиева, отвечавших, соответственно, за гражданскую и военную части, входил и Исхак-мулла Чапанов4).
Однако по-настоящему тесный союз значительной части ингушского общества с большевиками состоялся уже в
1919 г., когда в Терскую область вторглась Добровольческая армия, преследовавшая цели не только борьбы с большевиками, но и искоренения «национального большевизма», под которым понимался рост национального самосознания на окраинах империи после революционных событий 1917 г.
Негибкая и делающая ставку практически исключительно на грубую силу политика руководства Добровольческой армии вела лишь к взрывному росту про-тестного потенциала жителей горских областей (прежде всего, Ингушетии и Чечни) и создавала благоприятную базу для развертывания в регионе мощного партизанского движения, оказавшего неоценимую помощь красным в возвращении контроля над Северным Кавказом весной 1920 г.
Однако после победы Советской власти на Тереке (достигнутой во многом благодаря активному участию ингушей в борьбе с Деникиным) и изгнания Добровольческой армии с Северного Кавказа исподволь начинается новый этап взаимоотношений между большевиками и горскими народами, в т.ч. и ингушами.
Первые месяцы после победы на Тереке, несмотря на усиленную, как и по всей стране, большевизацию региона, введение продналога и других повинностей, репрессии (правда, пока достаточно ограниченного масштаба) против «контрреволюционных элементов», большевистский режим в Ингушетии вел себя все же достаточно осторожно (если сравнить, к каким методам новые хозяева
4 РГАСПИ, ф. 85, оп. 1, д. 113, л. 54.
страны прибегали в других ее регионах, например, в Центральной России). Более того, большевистские эмиссары на местах предпринимают определенные попытки не только к сохранению, но и упрочению влияния красных в регионе путем как щедрых посулов и воспевания мужества и стойкости горцев в борьбе за «светлое будущее», так и посредством вполне материальных действий. После посещения разоренных деникинцами аулов на юго-западе Ингушетии весной 1920 г. Орджоникидзе обращается к Ленину с просьбой об оказании масштабной помощи этим аулам стройматериалами и финансами, заявив о своем намерении посланные в его распоряжение два миллиона аршин мануфактуры «распределить между детьми горцев, которые ходят буквально в рубище»1. Ленин данный шаг одобряет.
Предприняты были и конкретные шаги по решению земельного вопроса. Все это способствовало росту авторитета новой власти. Таким образом, рост коммунистического влияния в ингушской среде (шедший гораздо более быстрыми темпами, чем в соседней Чечне)2 объяснялся не одним стремлением образованных горцев к карьерному росту, как старались объяснить это противники большевиков из среды умеренных, но и определенным доверием к новому строю, которое удалось в 1918—1920 гг. завоевать его адептам в Ингушетии.
Однако уже в 1920 г. начинает проявляться и совершенно иная, но, как выяснилось уже позднее, также неотъемлемая черта нового режима — ставка на карательно-репрессивные действия в идеологических целях и нетерпимость к инакомыслию. Уже летом 1920 г. отмечаются факты конфликтных ситуаций с участием представителей новых властей в окрестностях Владикавказа3. Появляется тенденция к проведению продовольственных реквизиций, причем размеры требуемых властями продовольственных выдач превышают все мыслимые пре-
1 Коммунист, 25.04.1920.
2 Мамилов М.С. Деятельность партийных организаций Чечено-Ингушетии по подбору, расстановке и воспитанию партийных кадров в 1920—1921 гг. // Известия ЧИНИИИЯЛ, т. IX. — Грозный, 1976, с. 27.
3 Вольный горец, 14.06.1920.
делы для разоренной страны4. Многие бывшие чиновники царской и деникинской администрации, а также ингуши из числа царского офицерства, мало симпатизировавшие большевикам, вынуждены были скрываться, а в значительной массе своей — бежать за пределы страны, спасаясь от набирающих силу репрессий.
Тем не менее в условиях начавшегося менее чем через год после окончания гражданской войн нэпа и выбора новых ориентиров внутренней политики большевиков в ситуации на Северном Кавказе, где большевики и в предшествующий период старались проводить более взвешенную политику, теперь стали все более сглаживаться наиболее уродливые черты военного коммунизма. Соответственно, взрыв недовольства, который исподволь зрел на Тереке в результате продрек-визиций и гонений на потенциально «нелояльных» Советской власти, удалось предотвратить. Однако даже вводимые новые формы налогообложения населения, более прогрессивные по сравнению с продразверсткой, в условиях Ингушетии, разоренной Гражданской войной, не могли дать быстрых результатов и также вызывали глухое недовольство значительной массы населения (даже местная советская печать в начале 20-х гг. признавала, что «ошибки в продналоговой работе усугубили настроения горских народов»)5. Тем не менее продолжение и углубление политики нэпа, безусловно, оказало стабилизирующее воздействие на ситуацию в регионе, как и в стране в целом.
Конечно, не следует забывать, что пик военного коммунизма (1919 г.) пришелся на тот период, когда Терская область находилась под контролем Добровольческой армии. Будь в то время Терек глубоким тылом Советской России, вполне возможно, эксцессы советской карательнорепрессивной практики проявились бы здесь гораздо ранее и с гораздо большей силой. Но, так или иначе, сложилась ситуация, когда вплоть до развертывания масштабных сталинских репрессий в 1930-е гг. ингуши в полном объеме не сталкивались со всеми «прелестями» советской тоталитарной системы.
Таким образом, можно сделать ряд
4 Вольный горец, 4.10.1920.
5 Горская правда, 17.03.1922, № 63.
выводов. Взаимоотношения большевиков и большевистской партии с ингушами в 1918—1919 гг. прошли ряд последовательных этапов. В течение первого этапа (конец 1917 — 1918 г.) эти взаимоотношения в основном ограничиваются теми ситуациями, в которые вовлекались обе стороны логикой внутрироссийской политической драмы (такими, как Первый съезд народов Терека). Тем не менее уже в период этих первых контактов, которые становились чем дальше, тем более частыми и продолжительными, позиция большевиков по основным вопросам представлялась по сравнению с другими политическими силами тогдашней России наиболее принципиальной и, во всяком случае, наиболее отвечающей интересам народов окраин. Разумеется, при этом большевики преследовали, прежде всего, свои политические цели, более или менее сиюминутные, и подобная позиция, ими занимаемая, была, как правило, не более чем элементом общей борьбы за власть. Но горским народам, решение проблем которых (пусть и частичное), притом
самых насущных проблем, подразумевала реализация популистских лозунгов большевиков, были в общем безразличны побудительные мотивы красных, благодаря которым те же ингуши могли получить землю или восстановить свои иные попранные права. Противники большевиков (во всяком случае, те из них, кто обладал реальной военной и политической силой) не были готовы дать ингушам такие гарантии даже на словах, причем из каких бы то ни было побуждений — бескорыстных или сугубо прагматических.
Второй этап этих взаимоотношений (1919 — начало 1920 г.) пришелся на разгар Гражданской войны как в России, так и в регионе Северного Кавказа. При этом борьба с белым нашествием, не делавшим особой разницы между большевизмом ленинским и «национальным» (то есть, стремлением к национальному самоопределению и восстановлению ущемленных прав горских народов), стала той основой, которая превратила вчерашних союзников «по случаю» в боевых, а в перспективе — и идейных соратников.
