CC BY
159
ПРИЧИНЫ И ФОРМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЭКСТРЕМИЗМА В МОЛОДЁЖНОЙ СРЕДЕ ТРАНЗИТИВНОГО ОБЩЕСТВА (РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ)
УДК 323.22 + 316.3/. 4
Известно, что проблемы экстремальных идентичностей в политике часто имеют исток в особенностях политической социализации [10].
В условиях неэффективной поддержки массового и физкультурного движения со стороны государства радикальные организации создают спортивные секции, проводят военизированные походы и сборы. В рамках такого рода бесплатных мероприятий деятельные молодые люди помимо спортивных навыков получают идеологическую обработку, и в сознании молодежи формируется мировоззренческая основа политической контркультуры экстремизма. Российская политическая элита пытается выработать общегосударственную идеологию, легитимирующую экономическое положение и власть, находящуюся сегодня в руках политического класса. Это ведёт к «трансформации партийно-политического пространства от многополюсной к моноцентричной модели». Это находится в противоречии с закономерностями эпохи постмодерна [4, с.17].
В условиях насильственного вовлечения в политическую деятельность у молодых людей часто возникает чувство протеста. Выход из данного положения, по мнению А. Турена, - в новой постановке проблемы субъекта [14, р.13].
Как пишут Д. И. Аминов и Р. Э. Оганян: «Молодёжь приходит уже не в тот мир, к которому её готовили в процессе социализации» [1, с. 53]. Опыт старших уже не годится. Молодёжь готовили к занятию одних позиций в социальной структуре, а структура уже другая и прежних позиций в ней нет. Новое поколение вступает в пустоту. Поэтому, можно сказать, что не они выходят из социальной структуры, а сама структура ускользает у них из-под ног.
Известные нам теории модерна претендуют на исключительность и имеют тотальный радикально-системный характер. Это относится ко всем модернистским идеологиям, и либерализм не является исключением. К. Мангейм связывает такого рода идеологии
С.Н. ЧИРУН
с утопией, которой «„удаётся преобразовать существующую историческую действительность, приблизив её к своим представлениям» [6, с. 167].
В 2009 году Кузбасским отделением Центра консервативных исследований под научным руководством профессора В.В. Желтова проводилось исследование региональной модели политического участия студенческой молодёжи. Использовалась стратифицированная выборка среди студентов семи кузбасских высших учебных заведений с общей выборочной совокупностью 1205 человек. Опрос проходил в октябре - декабре 2009 года.
Наше исследование показало, что кузбасские студенты демонстрируют высокую солидарность в самом факте неприятия навязывания им радикальных идеологий.
Наиболее критично студентами оцениваются: пропаганда идей русофобии (57,7%), «оранжевой революции» (55,5% считают её недопустимой), а также национал-социализма (47,5%) (см. таблицу 1).
Исследование показывает, что студенты, чьё материальное положение с начала мирового экономического кризиса улучшилось, достаточно толерантно относятся к возможности пропаганды национал-социализма.
Любопытно, что в группах, чьё материальное положение осталось без изменений или ухудшилось, сторонников пропаганды цветных революций совсем немного, хотя в группе, чьё материальное положение «значительно ухудшилось», их немного больше, но не существенно.
А вот в категории студентов, чье материальное положение «улучшилось», выделяются две принципиально противоположные позиции по отношению к возможности пропаганды цветных революций.
Доминирующей является позиция, согласно которой пропаганда цветных революций недопустима (60,9%). Однако есть и другая позиция, которая заключается в утверждении допустимости «в большинстве
Таблица 1.
Оценка студентами допустимости следующих действий в % к числу опрошенных
Недопустимы В исключительных случаях допустимы Иногда допустимы, иногда нет В большинстве случаев допустимы Допустимы в любой ситуации
Пропаганда идей национал-социализма 47,5 22,5 18,5 5,2 5,8
Пропаганда идей коммунизма 44,3 24,0 19,9 5,8 0,2
Пропаганда идей «оранжевой революции» 55,5 21,8 14,1 4,7 4,0
Пропаганда идей «суверенной демократии» 43,6 20,0 18,1 10,5 7,8
Пропаганда идей русофобии 57,7 22,2 12,1 3,9 4,1
случаев» или даже в «любой ситуации» пропаганды цветных революций.
Подавляющее большинство студентов считают недопустимой пропаганду русофобии.
Однако сторонники пропаганды русофобии также имеются, причём сосредоточены они преимущественно в группах, чьё материальное положение в условиях кризиса либо улучшилось, либо, наоборот, значительно ухудшилось.
Российская правящая элита уделяет крайне мало внимания вопросам профилактики молодёжного экстремизма, предпочитая силовые методы нейтрализации периодически возникающей в обществе напряжённости.
Нежелание организовывать социальные лифты для представителей всех слоёв общества, а не только для своих сторонников, неизбежно провоцирует экстремистское поведение у молодых людей, «выпавших» из дискурса власти. Устойчивость экстремистских молодёжных групп обеспечивается общностью разделяемых взглядов и политических целей, коллективной историей и перманентным участием в протестной деятельности. При этом заинтересованными в акциях радикальных (экстремистских) молодёжных групп нередко оказываются институциональные политические структуры, что ещё более усложняет понимание происходящих в обществе политических процессов. Политические представления современной молодёжи и её отношение к политическим институтам достаточно неоднородны. В российской молодёжной среде достаточно высок потенциал как традиционалистских, евразийских, националистских, авторитарных, так и либеральных, мондиалистских ценностей и ориентаций.
К социально-экономическим факторам распространения молодёжного экстремизма
можно отнести: депрессию во многих отраслях народного хозяйства, падение жизненного уровня населения, как следствие мирового кризиса, особенно в депрессивных регионах, рост безработицы, особенно у молодых людей, не обладающих высокой квалификацией.
К сожалению, современная российская власть не имеет настолько широкой поддержки граждан, чтобы не беспокоится об угрозе её существования. Рост численности молодёжи в экстремистских организациях прежде всего угрожает безопасности власти, поэтому она и стремится воспрепятствовать развитию политического радикализма.
Становление и формирование личности, занимающей протестную политическую позицию, обусловлены и внешними и внутренними факторами. Участие молодого человека в массовых политических акциях обусловлено не только сложившейся политической ситуацией, но и психологической потребностью в протестном самовыражении, желании привлечь внимание общественности к значению своей роли в политической жизни общества. Исследования показывают, что значительная часть российской молодёжи по-прежнему не идентифицирует себя с активными участниками политической жизни общества, тем не менее, это не препятствует формированию негативных стереотипов восприятия власти и легитимных методов управления, что создаёт благоприятные условия для развития форм уличного протеста. Исследование, проведённое нами в 2009 г., показало, что мнение студентов Кемеровской области относительно допустимости участия в деятельности запрещённых организаций испытывает влияние гендерного фактора. Девушки чаще выбирают промежуточные, обтекаемые ответы, позиция же мужской подвыборки по
этому вопросу характеризуется большей откровенностью и прямолинейностью. Так, больший процент мужчин, в сравнении с женской подвыборкой, уверены в недопустимости участия в деятельности запрещённых организаций (42,5% против 36%), однако и количество мужчин, считающих, что участие в деятельности запрещённых организаций «в большинстве случаев» или даже «всегда» допустимо, также существенно превосходит аналогичный показатель для женской под-выборки (17,4% против 10,3%).
За период обучения в вузах области происходит существенное сокращение студентов, уверенных в недопустимости участия студентов в деятельности запрещенных организаций почти в 2 раза (с 58,1% - на первом курсе до 32,9% - на пятом курсе).
Снижение уровня жизни и особенно значительное его падение стимулирует усиление лояльности студентов к участию в деятельности запрещённых организаций.
Но и в категории студентов, чьё материальное положение с начала мирового экономического кризиса улучшилось, присутствует значительная группа, одобрительно относящаяся к участию в деятельности запрещенных организаций.
Сегодня институционализированный политический процесс и конвенциональные формы политического участия не стали привлекательными для большинства молодёжи. С чем связана, в частности, и низкая электоральная активность молодёжи.
Множественность нерешаемых в одночасье экономических и социальных проблем подталкивает власть к поиску «врагов», мешающих реализовать заявленные в рамках избирательного процесса цели, и молодёжные радикальные организации используются для формирования в обществе «образа врага», бинарной дихотомии по принципу «общество - экстремизм». Часто в процессе анализа выявляется феномен «подталкивания» изначально не экстремистски настроенных акторов к экстремальным политическим действиям. Поэтому экстремизация молодёжной политики может быть следствием интолерантности политического режима.
Политические интересы современной молодёжи амбивалентны и зависят от степени гражданской активности личности: большая масса молодых людей политически пассивна, безынициативна, невнимательна к происходящим политическим процессам, ей противопоставлена меньшая по численности, но предельно политизированная молодёжь, отличающаяся склонностью к крайним мерам политической борьбы независимо от партийной идентификации, владеющая технологиями манипуляции и умеющая моби-
лизовать молодёжный ресурс политически пассивного большинства в условиях определённой политической ситуации.
Сегодня в России отсутствуют каналы, по которым молодёжь могла бы вести эффективный диалог с властью, участвовать в процессе принятия государственных решений, поэтому своё негативное отношение к существующей власти молодёжь демонстрирует либо апатией, низким электоральным поведением, абсентеизмом, либо, напротив, участием в акциях политического протеста.
К политическим детерминантам роста молодёжного экстремизма относится политика власти, проявляющаяся, с одной стороны, в росте нетерпимости к политическому инакомыслию и культивированию в общественном сознании образа «врага», с другой - в неспособности последовательно и профессионально обеспечить политический порядок в обществе. Непоследовательность и избирательность, конъюнктурность в применении норм закона способствуют нарастанию в сознании молодёжи аномии, следствием чего является рост политического экстремизма. Попытка власти насильственного вовлечения в политическую деятельность порождает у молодёжи чувство протеста. Этот протест нередко трансформируется в экстремистские формы поведения.
Один из идеологов телеканала russia.ru Ю. Гусаков опубликовал «message». По мнению Ю. Гусакова, в России не может быть взаимопонимания между верхами и низами, поскольку русский народ - это «...звероподобный сброд...», который недостоин права выбирать себе политическую власть[3]. Ещё раньше показательный случай произошёл весной 2009 года, когда на одной из петербургских телепередач советник губернатора СПб по промышленной политике С. Бодру-нов, разозленный тем, что в передачу звонили граждане и жаловались на жизнь, назвал их «элементарным быдлом» [11]. Подобное отношение проецируется в политическую плоскость, когда властные элиты проповедуют демократию для избранных, не стесняясь заявлять, что подлинная демократия для России опасна. Однако сегодня «. российский социум заметно изменился.» [2]. В новых условиях молодые люди трактуют экстремистские акции как форму ответа на существующую в обществе социальную несправедливость, а контркультура политического экстрима играет для них роль механизма адаптации к окружающему миру. Потребность в выделении из серой массы сверстников, самоутверждения и самореализации, реализуется в рамках формирования коллективной идентичности участниками
молодёжных объединений экстремистской направленности.
Именно официальная культура, преподносимая через всевозможные СМИ, утверждает А.Ю. Плетников, ответственна за процветание среди молодёжи аморальности, политической инфальтильности, элементарной безграмотности, неразборчивости и всеядности [7, с. 132]. Потом были молодёжные шахтёрские волнения и перекрытие ж/д путей, последовавшие за аварией на шахте Распадская г. Междуреченск Кемеровской области, за этим последовали события июня 2010 г. в Приморье, названные в СМИ «партизанской войной». Между тем, проведённый нами контент-анализ блогосферы показал, что большинство пользователей Интернета поддерживают «партизан», а некоторые даже заявили о своей готовности влиться в их ряды.
Как свидетельствуют данные репрезентативного опроса, проведенного Левада-центром, одобрение и сочувствие к действиям «партизан» испытывают чаще всего мужчины, россияне в возрасте 25-54 лет, с высшим и средним специальным образованием, высоким потребительским статусом.
Осуждают их больше других респонденты в возрасте 18-24 лет и в возрастной категории старше 55 лет, со средним образованием и низким потребительским статусом [8]. Косвенно позитивное отношение общества к феномену «приморских партизан» подтверждает и то, что такой политический популист, неплохо ориентирующийся в изменениях настроения электората, как В. Жириновский, счёл для себя возможным в преддверии выборов заявить с трибуны ГД о своей поддержке действий «приморских партизан».
Отметим, что приморские радикалы использовали не только методы, традиционные для «партизан», но и постсовременные сетевые технологии.
Как пишет политолог О.Ю. Малинова, сегодня «возможности утверждения правильной точки зрения с помощью властных ресурсов вообще не стоит преувеличивать: политические запреты способствуют «двоемыслию», а «официальная точка зрения» нередко внушает недоверие» [5].
А. Шмулевич утверждает, что российские спецслужбы создают «фантомы экстремизма» [12], подменяя при этом реальную борьбу с экстремизмом борьбой с его искусственными фантомами.
Сегодня сам постмодерн становится локомотивом экстремальных инноваций. Как подметил М. Хайдеггер, в «эту перемену входит то, что не просто все прежние ценности падают жертвой обесценивания, но что,
прежде всего, лишается корней сама система потребностей в ценностях прежнего рода и на прежнем месте» [9, с. 83].
В условиях транзитивных обществ остро стоит проблема легитимации действующей власти. Множественность нерешаемых в одночасье экономических и социальных проблем подталкивает политиков к поиску «врагов», мешающих реализовать заявленные в процессе прихода к власти цели, и молодёжные экстремистские сообщества нередко оказываются важным инструментом в демонстрации псевдополитического противостояния по принципу «общество-экстремизм».
Проблема легитимизации власти в постмодерне актуализируется по мере перехода к либеральной модели отношений между институтами и субъектами политики. Например, согласно исследованиям американского политолога М. Сейджмана [13], группа, из которой международные экстремистские и террористические организации рекрутируют своих членов, состоит в основном из людей, имеющих мало общего с религиозными фанатиками. Увеличение каналов политической партиципации маскирует демократичность политического дискурса, но и в то же время создаёт дополнительные проблемы правящему режиму. Легитимность национальных правящих элит начинает оспариваться ввиду глобализации и усложнения политической конкуренции.
Однако правящие режимы заинтересованы в сохранении монопольного права на использование власти и минимизацию деле-гитимированных рисков в условиях активизации деятельности оппозиционных групп.
Непоследовательность и избирательность в применении норм закона, как показали уроки «Манежной 2010» способствует нарастанию в сознании молодёжи аномии и как следствие политического экстремизма. Только при учёте всех факторов, влияющих на формирование паттернов экстремистского поведения, изучение общественного мнения, а также исследования индивидуальных установок, ценностей и норм, появляется возможность выработать эффективные меры по профилактике молодёжного политического экстремизма.
Итак, подведём итоги.
• Причинами роста проявлений политического экстремизма молодёжи являются: неравномерность регионального развития, несоответствующее ресурсам страны качество жизни большинства граждан. Основная часть молодёжи политически инертна, но в ней также присутствует меньшая по численности высоко пассионарная, политически активная молодёжь, отличающаяся склонностью к не-
конвенциональным формам политического участия, экстремистским формам политической борьбы, владеющая технологиями манипулирования и умеющая мобилизовывать молодёжный ресурс.
• Молодые радикалы, как правило, более ортодоксальны, непримиримы в отстаивании своих позиций и менее склонны к политическим компромиссам с оппонентами. Молодёжный экстремизм чаще облекается в постмодернистские формы, характеризуется использованием сетевых технологий.
• В российских регионах получает распространение избирательная стигматизация властью отдельных молодёжных групп, организаций, движений, отдельных молодёжных лидеров (часто не представляющих реальной угрозы общественной безопасности) в качестве экстремистов, с целью создания образа врагов общества для последующего списания на них своей вины за просчеты (неэффективность) во внутренней, а иногда и внешней политике.
• В современном обществе, вступившем в эпоху нелинейного развития, границы толерантности и экстремизма становятся весьма динамичными и амбивалентными, что
исключает возможности для их однозначной фиксации и определения их с использованием модернистской методологии. Так, в современном мире для превенции экстремизма решающее значение приобретает не нейтральная толерантность по отношению к представителям других обществ, культур, религиозных и этнических сообществ, а активная, заинтересованная позиция, основанная на рефлексивном отношении к собственной позиции, взаимодействию с представителями других молодёжных организаций и движений.
• Многие члены молодёжных организаций (движений), сформированных властью с целью предотвращения постмодернистской революции, имеют ярко выраженную экстремальную политическую идентичность и при определённых обстоятельствах (оказавшись не у дел, будучи не востребованы властью, испытывая фрустрацию вследствие невозможности реализации декларируемых целей и удовлетворения потребностей высшего приоритета), могут, сохраняя присущий им радикализм, превратиться из горячих приверженцев режима в его непримиримых и радикальных противников - экстремистов.
1. Аминов, Д.И. Молодежный экстремизм [Текст] / Д.И. Аминов, Р.Э. Оганян. - М.: Изд-во: Триада.,
2005.
2. Беляева, Н. Не деритесь с ОМОНом [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.specletter. com/obcshestvo/2009-12-21/ne-derites-s-omonom.html (дата обращения: 17.08.2010 г.).
3. Ласточкин, В. Вы звери, господа! И, к сожалению, у вас нет выбора / [Электронный ресурс]/ Информационное агентство UralDailiru. - Режим доступа: http://uraldaily.ru/politika/1541.html (дата обращения: 17.08.2010 г.).
4. Лиотар, Ж.Ф. Состояние постмодерна [Текст] / Ж.Ф. Лиотар. - М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.
5. Малинова, О.Ю. Конструирование идентичности: возможности и ограничения [Текст] / О.Ю. Мали-нова // Pro et Contra. - 2007. - №3.
6. Мангейм К. Диагноз нашего времени. / Пер. М.И. Левиной и др.; ред.-сост. Я. М. Бергер и др. - М.: Юрист, 1994.
7. Плетников, А.Ю. Молодёжь России как объект «чёрного пиара» [Текст] / А.Ю. Плетников // Политическое просвещение. - 2005. № 3 (27).
8. Россияне о нападениях на милиционеров в Приморье // Левада-центр [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.levada.ru/press/2010062900.html (дата обращения: 17.08.2011 г.).
9. Хайдеггер, М. Европейский нигилизм [Текст] / М. Хайдеггер // Ницше и пустота. - М.: Алгоритм,
2006. С. 83.
10. Черкасова, Т.В. Молодёжь о конфликтогенных факторах в молодёжной политике [Текст] / Т.В. Черкасова // Социс. - 2004. № 3.
11. Шендерович, В. Бодрунов был прав? Вы быдло или вы граждане? АПН Северо-запад [Электронный ресурс] / В. Шендерович. - Режим доступа: http://www.apn-spb.ru/opinions/article5268.htm (дата обращения: 17.08.2010 г.).
12. Шмулевич, А. Спецслужбы создают фантомы [Электронный ресурс] / А. Шмулевич. - Режим доступа: http://www.apn.ru/news/article10783.htm (дата обращения: 17.08.2010 г.).
13. Sageman, M. Understanding Terror Networks [Text] / M. Sageman. - University of Pennsyl-vania Press, 2004.
14. Touraine, A. Can we live together? Equality and difference [Text] / A. Touraine. - Cem-bridge: Polity, 2000.
