CC BY
98
В целях наиболее полного философского осмысления категории правовых презумпций представляется важным прибегнуть к исследованию данного феномена в контексте сравнительного правоведения, поскольку «лишь познавая внутренний мир каждой народности, можно выявить особенности эволюции права» [1, с. 102].
Исходя из гипотезы, что в сходных условиях формируются сходные требования и установки, вполне логично предположить, что при тождественности определенных факторов идентичным образом будут развиваться системы права и законодательства. Именно компаративистика позволяет на основе изучения различных правовых систем узнать лучше собственное национальное право, найти пути его совершенствования.
Наверное, вполне обоснован и тот факт, что в настоящее время российская правовая система находится на начальном этапе своего формирования, обретает новые качественные характеристики. Она адаптируется к современным социально-политическим и экономическим условиям, причем зачастую эта адаптация происходит путем рецепции институтов, категорий, понятий западного права. В связи с этим особую актуальность приобретают компаративистские исследования.
Обращаясь к вопросу о месте и роли презумптивных положений в различных правовых системах, прежде всего, следует учитывать, что в сравнительном правоведении до настоящего времени не выработано единого критерия для классификации правовых систем мира, не утихают и дискуссии относительно объединения правовых систем в правовые семьи. На споры такого рода, по мнению Р. Давида, потрачено «много чернил», однако большого смысла в них нет. Понятию «правовая семья» не соответствует какая-то биологическая реальность, оно используется лишь в дидактических целях, чтобы выявить сходства и различия систем действующего права [2, с. 11].
В настоящей статье функционирование категории правовых презумпций будет рассмотрено применительно к «классическим» правовым семьям: романо-германской и англосаксонской.
Так, более близкой с точки зрения специфики юридического мышления, особенностей юридической практики и др. для российской правовой системы является романогерманская (континентальная) правовая семья, которая, как известно, объединяет правовые системы, имеющие общие корни в римском праве. Е. Бутович-Бутовский по этому поводу писал: «Пример единственный в Истории: мертвое Законодательство покоренного народа стало для Европы Наукой общественной и политической, которого теория сделалась столь же необходимой и цветущей, как и практика... Ясно, что Римское Право стало одним из элементов нового мира, и что соединясь с учреждениями Варваров и Христианством, оно, вместе с ними, служило основанием политического и юридического устройства Европы» [3].
Безусловно, к числу удачных заимствований следует относить римскую конструкцию правовой презумпции, причем для правовых систем романо-германской семьи она стала неотъемлемым элементом механизма правового регулирования, призванным обеспечить стабильность права в процессе его эволюции.
Создание абстрактных норм, построение права как жестко структурированной системы, разработка методов для моделирования юридических конструкций - вот отличительные особенности континентального права. В романо-германской правовой семье также ярко выражено стремление к борьбе с формализованностью в праве [4, с.
HG]. При этом именно законодательное закрепление презумптивных положений в континентальном праве является одним из способов борьбы с его формализованностью.
К примеру, презумпция paeta sunt servanda, представленная во французском Гражданском кодексе в виде абстрактной нормы (ст. ІІ34), гласящей, что «договоры, заключенные в соответствии с законом, имеют для их участников силу закона», распространяет свое действие на неограниченное число конкретных правоотношений.
Следует также отметить, что традиционно континентальному праву приписывают такие черты, как господство закона в правовой жизни, наличие кодифицированных источников, приоритет гражданского права, деление права на публичное и частное. Можно согласиться и с утверждением С.С. Алексеева о том, что правовые системы романо-германской правовой семьи имеют облик нормативно-законодательных и в массовом правосознании воспринимаются в качестве таких, где право выступает преимущественно в виде «закона» [5, с. І99]. Эти особенности романо-германского права обусловили и особый путь развития категории правовых презумпций.
Так, традиционно закон является первостепенным источником права континентальной Европы, при этом следует обратить внимание на то обстоятельство, что для правовых систем данной правовой семьи, также как для российского права, характерна четкая иерархия законодательных актов. Следствием этого является присущая романогерманской правовой системе градация презумптивных положений в зависимости от их значимости в системе действующего законодательства: выделяют правовые презумпции, содержащиеся в тексте законов, и презумптивные положения, содержащиеся в нормах и предписаниях, изданных не парламентом, а другими государственными органами. Причем последние, по мнению Р. Давида, можно условно подразделить на две группы:
- нормы, принятые во исполнение законов административными властями в пределах делегированных им полномочий;
- нормы судебной практики [2, с. 54].
Следует отметить, что именно с нормами судебной практики принято связывать появление такого вида презумптивных положений, как презумпции судебной практики.
Так, несмотря на то что, согласно французской доктрине, судебная практика не является источником права, при определенных обстоятельствах решения Кассационного суда или Государственного Совета, содержащие в себе презумптивные положения, часто играют роль не меньшую, чем закон. Интересен и тот факт, что во Франции именно судебная практика видоизменила презумпцию отцовства.
Изначально использование презумпции Pater is est было допустимо только в отношении детей, зачатых матерью в браке. Так, презюмировалось, что к числу таких детей относятся дети, родившиеся спустя более !8G дней после заключения брака и спустя менее 3GG дней после его расторжения. Впоследствии судебной практикой презумпция отцовства была распространена на две другие категории детей, а именно детей:
- родившихся в самом браке;
- только вынашиваемых в период брака, но зачатых до его заключения, а родившихся спустя 3GG дней после его расторжения.
Признавая все возрастающую роль судебной практики в правовых системах романогерманской правовой семьи, Ж. Риперт отмечает, что, в частности «французское гражданское право в своей значительной части почти незаметно перестает быть писаным
правом, становясь общим правом. Классическое и ставшее притчей во языцех различие между источниками англосаксонского и французского права в действительности на удивление ничтожно» [б, р. І5].
Безусловно, нельзя отрицать факт существования в континентальном праве презумптивных положений, которые в силу их общественной значимости законодательно были закреплены в качестве правовых принципов.
Так, к примеру, презумпция применения закона в соответствии с критериями добрых нравов и публичного порядка нашла свое закрепление в ст. 281 греческого Гражданского кодекса, указывающей, что осуществление какого-либо права запрещается, если оно явно превышает пределы, установленные доброй совестью, добрыми нравами или социальной и экономической целью права.
Романо-германская правовая семья допускает и использование фактических, т.е. не закрепленных в текстах нормативно-правовых актов, презумптивных положений. Такими презумпциями, к примеру, являются fraus amnia corrumpit (обман уничтожает все юридические последствия), nemo contra factum proprium venire potest (лицо не может оспаривать последствия действия, совершенного им же самим и к своей же собственной выгоде).
Также следует обратить внимание на то обстоятельство, что «фундаментальным» в романо-германской правовой семье является деление права на частное и публичное, соответственно презумптивные положения в системе континентального права также подразделяются на публично-правовые и частные. Следует согласиться и с тем, что романо-германской правовой семье также присуща отраслевая классификация презумптивных положений.
При исследовании проблемы существования категории правовых презумпций в англосаксонской правовой семье прежде всего возникает вопрос о том, каким же образом созданная римским правом конструкция могла быть воспринята и получила такое развитие в общем праве, если, согласно официальной точке зрения, англосаксонская правовая семья прочных оснований в римском праве не имеет и формировалась исторически и культурно обособленно.
Тем не менее сравнительный анализ категорий, институтов, понятий римского права и правовых систем, принадлежащих к англосаксонской (англо-американской) правовой семье, показал, что эволюция общего права в своих основных чертах воспроизвела развитие права Древнего Рима, хотя и совершенно своеобразным образом.
Причину подобного сходства принято видеть в принципе интуитивного параллелизма исторического развития [4, с. 282]. Тем не менее этапы развития системы общего права были совершенно иными по сравнению с правовыми системами континентальной Европы.
Так, известно, что англосаксонская правовая система сформировалась в результате деятельности королевских судов, отправление правосудия в которых осуществлялось в соответствии с четко регламентированной процедурой, определяющей
последовательность процессуальных актов, представительство сторон, порядок представления доказательств, способ исполнения решений и т.д. Таким образом, становление системы общего права происходило путем накопления судебных решений, т. е. исторические корни ее следует искать не в писаных законах, а в прецедентном праве.
Прецедентный характер общего права базируется на презумпции, согласно которой суды не выносят решений по гипотетическим правовым проблемам, так как именно фактическая ситуация должна составлять основу любого дела.
Следует отметить, что презумпции-принципы в том виде, в котором они существуют в праве континентальной Европы, не могут быть восприняты англосаксонской правовой системой ввиду того, что они имеют слишком абстрактный характер и, по мнению юристов общей семьи права, выражают либо требования морали, либо политические установки. Их невозможно привязать к нормам англосаксонского права, так как в этом случае изменится сам его характер: из прецедентного оно превратится в доктринальное.
Особый стиль юридического мышления семьи общего права выражается также в существовании презумпции правоты государства, согласно которой признается правильность действий должностных лиц, выполняющих функции, относящиеся к кругу их полномочий [7, с. 252].
Для правовых систем, входящих в англосаксонскую правовую семью, также характерно установление иерархичной системы юридических ценностей, на вершине которой находится субъективное право, защищаемое судом.
Такая система ценностей благоприятствует развитию провозглашенной Р. Иерингом идеи «борьбы за право». «Он так сформулировал свой принцип: цель права - мир, средство ее достижения - борьба. Другими словами, тезис Иеринга заключается в том, что борьба индивида за свои права является его обязанностью в отношении как его самого, так и идеи права. Эта правовая максима, на которой зиждется стиль судопроизводства западных стран, является, по мнению Иеринга, универсальной» [4, с. 112].
Кроме того, согласно традиции, для англосаксонского права приоритетное значение имеют не материальные, а процессуальные нормы, касающиеся отправления правосудия, судебного процесса, доказательств и даже исполнения судебных решений, т. е. действует принцип «где средство, там право».
Рассматривая механизм судопроизводства в правовых системах, входящих в состав семьи общего права, приходим к выводу, что основным его элементом является именно категория презумптивных положений, которая тесно связана с распределением бремени доказывания.
Существование правовых презумпций призвано облегчить сторонам задачу по представлению доказательств, при этом англосаксонская правовая семья рассматривает презумпции не только в качестве средства распределения бремени доказывания, но и в качестве доказательства в широком смысле этого слова.
Так, общая презумпция доказательственного права заключается в том, что сторона, которая собирается сослаться на какой-либо факт, должна доказать суду существование этого факта. Кроме того, англосаксонской правовой системе известна также презумпция судейской осведомленности (judicial notice), в соответствии с которой презюмируется, что некоторые обстоятельства настолько общеизвестны, что они не нуждаются в доказывании. К известным судьям фактам, по мнению О.В. Левченко, относятся различные по своему характеру факты, как то, что «верблюды являются домашними животными» (McQuaker V. Goddard, 194G), «движение на улицах Лондона очень оживленное» (Dennis V. White and Co., 1916), «Великобритания в 1915 году находилась в состоянии войны» (Re a Petitionof Right, 1915) [8].
К числу процессуальных презумпций также следует отнести presumptiones juris, которые представляют собой выводы из фактов, имеющие силу исключительно до момента предоставления доказательств, оправдывающих эти выводы [9, с. 370].
Специфика функционирования категории презумптивных положений обусловлена также наличием в системе общего права института суда присяжных, который действует в уголовном и гражданском процессах.
По этому поводу К. Кенни отмечает: «Английские правила о доказательствах явились результатом специфической особенности английского процесса, изъявшего из ведения профессиональных судей разрешение вопросов факта и доверившего их разрешение непрофессиональным заседателям. У римлян не было доказательственного права, ибо по гражданским делам вопросы факта разрешались judex-ом, который был видным гражданином, а по уголовным делам - судьей, который фактически не имел права контролировать свидетелей. В Англии профессиональная неподготовленность присяжных заседателей заставила судью установить целый ряд правил об исключении отдельных видов доказательств, которые могли бы ввести в заблуждение неопытные умы. Во всех случаях, когда где-либо суд призывается разрешить вопрос факта, он это делает при помощи более легкого, хотя и менее точного метода - метода применения взамен таких доказательств каких-либо априорных презумпций» [9, с. 567-568].
В англосаксонской юридической доктрине традиционным считается деление презумптивных положений на презумпции права и презумпции факта, причем «презумпции права представляют собой выводы из отдельных фактов, предписанные законом, а презумпции факта есть выводы из фактов, правом не предписанные; презумпции права предписывают жюри делать определенные выводы из фактов, а презумпции факта только позволяют их сделать; и, наконец, презумпции права перемещают бремя доказывания, а презумпции факта только могут его перемещать» [10, р. 55].
Известный юрист А. Деннинг указывал на существование в англосаксонском праве четырех видов презумпций: временных, предварительных, принудительных и
несомненных [11, р. 379-380].
О.В. Левченко высказывает мнение о том, что презумпции в англосаксонском праве можно подразделить на прямые и выводимые, при этом «прямая презумпция имеет место тогда, когда основной факт принимается без доказательств. Прямые презумпции, по сути дела, являются правовыми нормами, которые указывают, кто должен нести бремя доказывания. Наиболее известными прямыми презумпциями являются презумпция невиновности и презумпция вменяемости» [8].
Несомненен тот факт, что категория правовых презумпций, получив широкое распространение в праве англосаксонской правовой семьи, позволяет сохранять баланс между традиционными, а в некоторых случаях и архаичными началами юридического регулирования, и все более изменяющимися социально-экономическими, политическими, культурными условиями.
Литература
1. Sauser-Hall Fonction et methode du droit compare. Р., 1913.
2. Давид Р. Основные правовые системы современности М., 1988.
3. Бутович-Бутовский Е. Римское право в Средние века (из Савиньи) // Журнал Министерства народного просвещения. 1838. Т. 20.
4. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000. Т. 1.
5. Алексеев С.С. Общая теория права: В 2 т. М., 1982. Т. 2.
6. Ripert G. Le regime democratique et le droit civil moderne. P., 1936.
7. Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. М., 1958.
8. Левченко О.В. Современное доказательственное право зарубежных стран // Вестник ОГУ. 2009. № 3.
9. Кенни К. Основы уголовного права / Под ред. Б.С. Никифорова. М., 1949.
10. Nokes G.D. An introduction to evidence. L., 1952.
11. Denning A. Presumptions and Burdens. The Law Quattarly Review. 1945. Vol. 61. № 244.
