CC BY
85
В А. Родионов. Президентская власть в политической системе Монголии
4. Институциональная эффективность политических институтов является низкой (недостаточной) в области экономики, принятия политических решений, безопасности.
5. Должна быть практическая реализация региональных интересов: ликвидация дисбаланса торгово-экономических российско-китайских отношений, демографическое укрепление территории, инициирование процесса формирования и реализации концепции региональной безопасности.
6. На политические институты региона влияют исторические, геополитические, экономические, культурные и другие факторы. Процесс российской институализации региона не завершен и связан с территориальным, социально-экономическим и политическим развитием России.
Литература
1. Патрушев C.B. Институализм в политической науке // Институциональная политология. Современный институонализм и политическая трансформация России. — М.: ИСП РАН. 2006. - С. 11.Трансграничный регион: понятия, сущность, форма: монография. Под ред. II.Л. Бакланова, М.Ю. Шинковского. - Владивосток: Дальнаука, 2010.-С.196.
2. Krebs R. Perverse Institutionalism. NATO and the Greco-Turkish conflict // International organization. - Spring. -1999. - Vol 53. -№ 2. - P.350.
3. Абрамов A.B. Политический институт и политическая институционализация: определение понятия // Власть. - май. - 2010. - С.-55.; Ruggie J. Multilateralism: the anatomy of an institution / In eds.by J.Ruggie Multilateralism Matters. - NY. - 1993. - P. 14.; Barkin J.S.
International organization: theories and institutions. - Palgrave Macmillan. - 2006. - P.27-41; Martin L. An Institutional View:international institutions and state strategies. In eds. by Hall J. and T.V. International order and the future of world politics. - Cambridge. - 1999. - P.93.
4. Keohane R. After Hegemony. - Princeton, 1984. - P.24.
5. Martin L. An Institutional View: international institutions and state strategies / In eds. by Hall J. and T.V. International order and the future of world politics. -Cambridge.- 1999. -P.85.
6. Федосов П.А., Валентей С.Д., Соловей В.Д., Любовный В.Я. Перспективы российского федерализма: федеральные округа; региональные политические режимы; муниципалитеты. // Политические исследования. - 2002. — №4.-С. 159-168.
7. Дагбаев Э.Д. Институциональный дизайн политических процессов в Байкальской Азии. // Тезисы докладов V Всероссийского конкурса политологов «Изменения в политике и политика изменений: стратегии, институты, акторы». - М., 20-22 ноября 2009 г. — М.: Российская академия политических наук. - 2009. - С. 120.
8. Программа Забайкальского края по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, на 2010-2012 годы [электронный ресурс], - режим доступа: http://www. ruvek.ru/media/docs/Zabaikale_programma.doc.
Новикова Анна Владимировна, кандидат политических наук, доцент кафедры государственного, муниципального управления и политики Забайкальского государственного университета, г. Чита, e-mail:
Novikova Anna Vladimirovna, candidate of political science, assistant professor, department of state and municipal administration and politics, Zabaikalskiy State University, Chita, [email protected].
УДК 328.132.7 (517.3) © В.А. Родионов
ПРЕЗИДЕНТСКАЯ ВЛАСТЬ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ МОНГОЛИИ
*Рабога выполнена в рамках гранта РГНФ МинОКН Монголии, № 12-23-03002
Статья посвящена исследованию президентской власти постсоциалистической Монголии. Объявляя парламент страны высшим органом государственной власти, Конституция Монголии наделяет президента довольно широким объемом властных полномочий. В условиях парламентских и правительственных кризисов получает популярность идея президентского правления. Цель статьи изучить основные факторы и проявления этого процесса.
Ключевые слова: президентская власть, политическая система, политический процесс, конституция.
V.A. Rodionov
PRESIDENCY IN FRAMEWORK OF POLITICAL SYSTEM OF MONGOLIA
The paper is devoted to the study of presidential power in postsocialist Mongolia. In declaring the countiy's parliament as a supreme subject of state power, the constitution empowers the president of Mongolia a quite wide range of powers. In the condition of parliamentary and governmental crisis a system of presidential government is gaining popularity. Main purpose of the paper is to examine the factors of this process.
Key words: presidency, political system, political process, constitution.
2012/6 А
В 2012 г. исполнилось 20 лет со дня принятия ныне действующей Конституции Монголии. Эта круглая дата стала очередным поводом для дискуссий о возможных конституционных реформах. В рамках данных дискуссий остро звучащей является тема роли президента Монголии в политической системе страны.
Становление института президентской власти в Монголии началось в 1990 г., когда под влиянием ряда внутренних и внешних факторов в стране началась серьезная общественно-политическая трансформация. Приняв требования демократической оппозиции, в марте 1990 г. в полном составе ушло в отставку Политбюро монопольно правящей МНРП [2]. Тем самым было положено начало демократизации политического процесса в МНР. Избранный в результате внеочередных многопартийных парламентских выборов в июле 1990 г. Великий народный хурал (ВНХ) МНР принял поправки к действующей конституции, введя новый для Монголии институт президентства. 3 сентября 1990 г. на заседании ВНХ был избран первым президентом МНР Пунсалмаагийн Очирбат. Президент провозглашался главой государства и символом независимости МНР и единства монгольского народа. При этом в руках ВНХ оставалась львиная доля властных полномочий, а сам президент избирался из числа членов ВНХ и был подотчетен этому органу [7, с. 119].
Введение поста президента отчасти было веянием политической моды той эпохи. Традиционный союзник МНР и ее главный экономический партнер - СССР, незадолго до событий в Монголии решением Съезда народных депутатов также ввел пост президента (15 марта 1990 г.). Президентские посты были учреждены в таких социалистических странах Восточной Европы как Польша (1989 г.) и Венгрия (1990 г.).
В то же время в подобной реформе четко просматривалась логика внутриполитического развития страны. Образование президентской должности было призвано децентрализовать систему государственного управления МНР, существовавшую со времен Юмжагийна Цэдэнбала. Избранному президентом МНР П.Очирбату переходили функции Президиума ВНХ - органа, традиционно возглавляемого генеральным секретарем ЦК МНРП. Тем самым, фигура президента, объявленного главой государства, должна была отодвинуть на второй план фигуру генсека ЦК МНРП как негласного лидера государства.
По мере дальнейшей трансформации политической системы Монголии возникла необходимость принятия новой Конституции. В процессе обсуждения проекта Конституции вопрос о соотношении властных полномочий различных органов власти стал одним из наиболее дискуссионных. Среди депутатов парламента были сторонники и парламентской, и президентской форм правления [4, с. 243; 13, р. 459]. Достаточно сказать, что в состав специальной комиссии по разработке концепции и текста конституции вошли как представители МНРП, так и члены четырех оппозиционных ей партий [3, с. 183], предлагавших собственные проекты конституционного устройства. В конечном итоге, принятая 13 января 1992 г. новая Конституция страны учреждала парламентскую республику. Подчиненность президента парламенту определялась такими нормами основного закона, как эксклюзивное право парламентских партийных групп выдвигать кандидатуру президента (статья 31, п.2), право подтверждать или отклонять результаты президентских выборов (статья 31, п.4), право выражения вотума недоверия президенту (статья 35).
Экспертное сообщество по-разному объясняет выбор в пользу парламентской республики. К причинам историко-психологического характера относят страхи монголов перед возвращением системы личной власти одного человека по аналогии с эпохой Х.Чойбалсана и Ю.Цэдэнбала [14, р. 333; И]. Отсутствие харизматической фигуры на политическом олимпе Монголии начала 1990-х гг. также называется в качестве причины выбора парламентской формы [14, р. 330; 4, с. 246]. В этом смысле интересным представляется мнение монгольского эксперта Мунхбата, выводящего причины установления парламентской республики из историко-культурных традиций монголов, «во все исторические периоды мало зависевших от центральной власти» [4, с. 246]. На наш взгляд, помимо перечисленных причин важным обстоятельством подобного выбора стал международно-политический контекст. В начале 1990-х гг. стремительное обновление политической системы Монголии шло в русле мировой «третьей волны демократизации». Ориентиром для политических элит демократизирующихся стран выступали теоретические наработки ряда западных авторов (А.Пшеворского, Ф.К. Шмиттера, Х.Линца и других), указывавших на необходимость укрепления демократии через максимальную децентрализацию системы управления в
В. А. Родионов. Президентская власть в политической системе Монголии
бывших авторитарных странах. В связи с этим, парламентская власть виделась наиболее ярким примером децентрализации, панацеей от вероятного рецидива диктатуры в стране и, соответственно, символом настоящей демократии. За основу была взята формула «больше децентрализации - больше демократии». Совокупность указанных причин определила парламентский характер нового конституционного устройства Монголии. Конституция 1992 г. провозгласила парламент страны - Великий государственный хурал (ВГХ) - высшим органом государственной власти (статья 20).
В то же время, некоторые полномочия президента позволили ряду авторов назвать форму правления «полупрезидентской» [14, р. 331], «двуглавой» [5, с. 77], «двусмысленной» [12, р. 9]. Несмотря на парламентский характер Монгольской республики, президент, согласно Конституции, обладает рядом важных полномочий, придающих ему определенный политический вес. В первую очередь, это право вето в отношении решений ВГХ. При этом, преодолеть вето можно только двумя третями от всех членов парламента (статья 31, п.1). Ситуация, при которой у какой-либо партии или парламентской группы в ВГХ отсутствуют искомые две трети голосов, делает невозможным преодоление президентского вето. Также президент уполномочен назначать судей (статья 51, п.2), вводить чрезвычайное положение (статья 33, п.1). Помимо указанных полномочий, президент возглавляет Совет национальной безопасности (статья 33, п.1), орган, полномочия которого выглядят крайне неопределенными и никак не расписаны в основном законе страны. Поэтому в зависимости от текущей политической ситуации и личного влияния президента, Совет национальной безопасности может играть важную роль в политическом процессе Монголии. В последние годы большинство ключевых вопросов, касающихся добывающей отрасли страны, проходили через обсуждение в Совете под председательством президента.
Как следствие описанной выше двусмысленности президентской власти, с началом политического процесса в рамках новой конституционной системы между президентом и парламентом периодически стали возникать конфликтные ситуации. Первый президент Монголии П.Очирбат в 1993 г. вступил в конфликт с ВГХ по вопросу о проведении в Улан-Баторе Всемирного конгресса монголов, позже между ним и
парламентом имели место противоречия по Закону о налогообложении. Его преемник на президентском посту Нацагийн Багабанди в конце 1998 г. раз за разом отвергал кандидатуры на пост премьер-министра, выдвигаемые демократическим большинством ВГХ. Аналогичная ситуация имела место в 2000 году в отношениях между Н.Багабанди и кандидатом на пост премьер-министра Намбарыном Энхбаяром, чью кандидатуру выдвигал ВГХ. Ныне действующий президент Цахиагийн Элбэгдорж неоднократно подвергал критике деятельность ВГХ и коалиционного правительства Сухбаатарына Батболда, обвиняя его в низкой эффективности решения таких важных проблем, как разработка крупных месторождений полезных ископаемых, экологическая обстановка, широкие масштабы коррупции, бедность.
Особенно выигрышно смотрится фигура президента на фоне частых парламентских кризисов, коррупционных скандалов, низкой эффективности правительственных реформ (в том числе, в деле развития самой перспективной горнорудной отрасли Монголии). В этих условиях имидж президента остается стабильно высоким и позитивным, а сам глава государства для многих предстает в качестве главной надежды в деле решения наболевших проблем. Показательным является высказывание редактора журнала «The Mongolian Mining Journal»: «Нам не хватает лидера, который бы смело заявил о политическом решении монгольской стороны... В период сумасшествия, когда приближаются
политические выборы и кандидаты могут выдвигать свои мудрые варианты решения в горнорудной отрасли, очень важно, чтобы Президент Монголии взял себя в руки и провел «уверенную защиту» национальных интересов страны... Огромную роль (в деле выбора иностранного инвестора для Таван Толгой -прим. В.Р.) с монгольской стороны сыграет авторитетный, влиятельный, независимый и сильный лидер» [1].
Реальный политический вес президента во многом зависит от конкретной личности, его способности влиять на ситуацию. Особенно это важно в условиях монгольской политической культуры, в рамках которой роль личности значительно превышает фактор идеологической составляющей программы партий и их кандидатов. В различных рейтингах наиболее авторитетных и популярных политиков фигура президента неизменно занимает одно из первых мест. Президентские выборы по накалу борьбы
2012/6А
мало отличаются от выборов в парламент страны. Все указанные моменты также придают фигуре президента определенную значимость в политическом процессе. Подобная ситуация формирует общественное мнение в пользу введения президентского правления взамен парламентского. По итогам социологического исследования, проведенного авторитетным монгольским фондом «Сант Марал» в 2001 г., 38% опрошенных высказывались за президентскую форму правления [12, с. 16]. По некоторым данным за 2010 г., количество сторонников сильной президентской власти увеличилось до 60% [9].
Для противников президентской власти сохранение парламентской формы правления видится фактором продолжения
демократического развития страны. Сотрудник Института стратегических исследований Монголии С.Жаргалсотхан называет парламентскую систему «фильтром» против концентрации влияния в руках одного человека - премьер-министра или президента [8]. Парламентская республика важна и с точки зрения самопрезентации Монголии на международной арене. Например, ряду монгольских экспертов национальный парламентаризм видится более выигрышным в сравнении с авторитарными республиками постсоветской Средней Азии с их президентскими формами правления [11; 15]. Соответственно, отход от этой формы может означать отход от демократии как таковой. В этом свете характерны слова Д.Баттулга, главы администрации президента Ц. Элбэгдоржа, произнесенные им по поводу событий в Киргизии в 2010 г. «Соседями Киргизии являются крупные державы, поэтому киргизы сочли нужным перейти на парламентскую власть. Впервые они выдвинули предложение, что нужно последовать примеру Монголии... Таким образом, в истории Средней Азии Киргизия первой стала страной с парламентской властью. Впервые в Киргизии политические полномочия передали мирным путем. Это действительно крупное демократическое событие в Средней Азии» [6].
Нередко одни и те же задачи государства в устах сторонников и противников президентского правления звучат диаметрально противоположно. Так, сторонники сохранения парламентской формы правления считают, что парламент сложнее поддается внешним манипуляциям и в большей степени гарантирует независимость страны. Например, глава президентской администрации Д.Баттулга в
одном из интервью высказался следующим образом: «Парламентский строй - это один из важнейших инструментов сохранения независимости Монголии! Ведь один человек может стать диктатором (об этом говорят, например, примеры Киргизии), его могут «купить», а весь Великий Народный Хурал «купить» невозможно!». Всегда найдутся те, кто проголосует в интересах народа, в интересах тех, кто их избирал. Даже если «за» какое-то антинародное решение проголосует 75 депутатов, то 76-й будет голосовать «против»
[9]-
По-иному звучат слова одного из лидеров МНП Санжаагийна Баяра, который будучи главой администрации президента Н.Багабанди в начале 1998 г., утверждал, что «в условиях незрелости общества нам необходима личность, которая способна изменить ситуацию... Запад не захочет и не сможет помочь Монголии в случае, если ее интересы будут подвергаться давлению со стороны Китая или России... поэтому только государственная структура, а не нынешняя разобщенность, способна объединить и спасти нашу страну» [14, с. 337].
В дискуссиях по поводу президентской формы правления нельзя зафиксировать связь между партийной принадлежностью и позицией того или иного участника этих дискуссий. Причисление сторонников президентского правления к МНП, а его противников к демократической партии было бы упрощением. Например, ныне действующий президент-демократ Ц.Элбэгдорж, комментируя кандидатуры на министерские посты в правительство, высказался за свое активное вовлечение в процесс формирования правительства, не желая довольствоваться решениями партии и парламента [10].
Несмотря на ряд указанных выше факторов, неизменно актуализирующих вопрос о президентской форме правления, существуют и серьезные препятствия для проведения в жизнь подобной конституционной реформы. Во-первых, стоит отметить, что идея введения президентской формы правления имеет «сезонный» характер и, как правило, актуализируется в ситуациях парламентско-правительственных кризисов. По мере стабилизации внутриполитической обстановки, идет на убыль и активность сторонников сильной президентской власти. Во-вторых, значительным препятствием для введения президентского правления в Монголии является «жесткий» характер действующей конституции, предусматривающий особый, усложненный
Б. H. Хишектуева. О статусе Тибетского автономного района в составе КНР
порядок внесений дополнений и изменений. Так, конституционные поправки принимаются не менее тремя четвертями голосов от всех членов ВГХ (статья 69, п.2). Учитывая отсутствие широкого консенсуса по вопросу о введении президентского правления среди членов парламента, данная реформа видится проблематичной. Также не исключено, что западные партнеры Монголии могут неоднозначно отреагировать на возможные изменения в системе управления страной.
В заключении стоит отметить, что в случае даже введения президентского правления это не приведет к автоматическому решению накопившихся проблем Монголии. Более того, связь между эффективностью политического управления и формой правления неочевидна. Дискуссии сторонников и противников введения президентской формы правления, как показывает практика двух последних десятилетий, носят тактический характер и зависят от вполне утилитарных текущих задач участников политического процесса.
Литература
1. Болормаа JL Баруун Цанхлйн хэлэлцзэрийн явц // The Mongolian Mining Journal. - 2012. - №2. - р.З.
2. В ноябре 2010 г. решением партийного съезда Монгольская народно-революционная партия была переименована в Монгольскую народную партию (МНП).
3. Гуреева Н.П. Некоторые вопросы развития конституционализма в Монголии // Вестник МГИМО-Университета. -2011. -№5(20). -С. 182-188.
4. Дагбаев Э.Д. Институциональный дизайн политических процессов в российских регионах Внутренней Азии и Монголии. - Улан-Удэ. 2011.
5. Елогов Н. Тихоокеанская Азия: перспективы трансформаций политических систем // Мировая
экономика и международные отношения. - 2010. - №6. -С.72-85.
6. Киргизия решила последовать примеру Монголии // Монголия сегодня. 18 декабря. - 2011 г.
7. Конституции Монголии и поправки к ним (19241992). - Улаанбаатар, 1998.
8. Марат Э. Демократия: почему у Монголии получилось // Радио «Голос Америки», 17 октября 2011. http://www.voanews.com/russian/news/Mongolia-democracy-201 l-10-17-131993988.html.
9. Монголия парламентская республика и такой останется! // Россия и Монголия, 14 ноября 2010 года. http://rusmongol.blogspot.com/2010/ll/blog-post_14.html.
10. Ц. Элбэгдорж: «Сначала в ВГХ необходимо обсудить вопрос освобождения с должностей 6 министров» // Монголия сегодня. - 22 января. - 2012 г.
11. Цэрэндорж Т. Монгольский мастер-класс партстроительства // Эксперт-онлайн http://expert.ru/ratings/table__58251.
12. Chuluunbaatar G. Problems of the contemporary sociopolitical transformation in Mongolia. - Ulaanbaatar, 2009.
13. Ginsburg T. Democratic reform in Mongolia. Between Russia and China // Asian Survey, Vol.XXXV. - №5. - May. -1995. - p.459-471.
14. Fish S. The Inner Asian anomaly: Mongolia's democratization in comparative perspective // Communist and Post-Communist Studies. - 2001. -№34. - p. 323-338.
15. Jargalsaikhan D. Democracy and dictatorship // Ulaanbaatar Post. August 20, 2010 http://ubpost.mongolnews.mn/index.php?option=com_content &task=view& id=5210&Itemid=41.
Родионов Владимир Александрович, кандидат политических наук, доцент кафедры истории, археологии и этнографии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected].
Rodionov Vladimir Alexandrovich, candidate of political science, associate professor, department of history, archeology and ethnography, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail:
vlad imir 198025 @yahoo.com.
УДК 323 (510) © Б.Н. Хишектуева
О СТАТУСЕ ТИБЕТСКОГО АВТОНОМНОГО РАЙОНА В СОСТАВЕ КНР
В данной статье показывается, что все разногласия по ряду вопросов, касающихся Тибета, упираются в толкования политического статуса Тибета. С точки зрения автора, именно эта зависимость всех прочих аспектов от одной центральной предпосылки обусловливает важность разработки и четкого понимания вопроса о политическом статусе Тибета. Особое внимание в статье уделяется соотношению положения Тибета с категориями и принципами международного права, анализ его политического статуса, в первую очередь, ведется через их призму.
Ключевые слова: соглашение, Тибетский автономный район, тибетское правительство, принуждение, суверенитет.
B.N. Hishecktueva
ТО THE ISSUE OF STATUS OF TIBET AUTONOMOUS REGION INCLUDED KNR
In this article it is shown that all differences on a number of issues relating to Tibet ends in the interpretation of the political status of Tibet. From the point of view of the author, it is the dependence of all other aspects of one of the
