CC BY
7
совершенствованию технологических процессов вполне возможно предварительно на основании результатов токсикологической экспертизы новых химических веществ и окончательно на основании исследований по гигиеническому нормированию.
Поступила 24/1У 1965 г.
УДК 613.001.4
ПРЕЖДЕ ВСЕГО КОНКРЕТИЗИРОВАТЬ ПОНЯТИЕ КРИТЕРИЯ ВРЕДНОСТИ'
И. С. Кандрор
Всесоюзный научно-исследовательский институт железнодорожной гигиены Главного санитарного управления Министерства путей сообщения СССР, Москва
Прошло около 15 лет с тех пор, как гигиеническая общественность горячо обсуждала вопрос о путях гигиенического нормирования и его научно обоснованных критериях. Тогда еще не задумывались над тем, в какой связи должны стоять методы и цели конкретных исследований. Речь шла лишь в самой общей форме о том, что советская гигиеническая наука должна преодолеть «санитарно-технический уклон, который был присущ ей в то время, и ориентироваться в обосновании гигиенических нормативов на данные физиологических экспериментов и санитар-но-статистических исследований уровня здоровья населения.
Для того чтобы лучше оценить то, что приобрела гигиеническая наука на этом пути, стоит только мысленно сравнить методический уровень подготовки кадров и научное оснащение гигиенических институтов и лабораторий прежде и теперь.
Курс на физиологический эксперимент, из которого должны быть извлечены исходные данные для обоснования гигиенического норматива, доказал свою практическую целесообразность. И вот теперь, после того как накоплен значительный опыт экспериментального обоснования гигиенических нормативов, мы вновь оказываемся перед вопросом об общих критериях гигиенического нормирования, т. е. по существу о гигиеническом подходе к оценке конкретных результатов эксперимента. Этот вопрос волнует молодых и зрелых исследователей, о нем говорят и спорят, и хорошо, что редакция журнала опубликовала интересную статью Г. X. Шахбазяна и И. М. Трахтенберга о критериях гигиенического нормирования.
Мы вынуждены исходить из того, что понятия «вредность» и «безвредность» и «полезность» специфичны для гигиенического подхода к любому фактору внешней среды, воздействующему на организм человека. В этом проявляется интегральный характер гигиенической науки как учения о здоровье, о его укреплении. Но совершенно очевидно, что чрезвычайно обобщенный и целостный характер этих понятий таит в себе слишком большую опасность неопределенности и, несомненно, нуждается в дальнейшей конкретизации: кому, когда, где, в каких условиях и в какой степени?
Однако чтобы перейти от фактических данных, полученных в эксперименте, к общегигиенической оценке данного фактора, требуется совершить большой путь логического анализа, проследить связь данного явления с другими, учесть присущие всему живому способности к адаптации и их объем, учесть факт множественного обеспечения функций и дублирования регулирующих механизмов, иными словами, нужно иметь какой-то общий ориентир и общий принцип отнесения каждого
1 Отклик на статью Г. X. Шахбазяна и И. М. Трахтенберга. Гигиена и санитарня, 1965, № 9.
отдельного явления или сдвига к категории «вредного», «безвредного» или «полезного» для организма в целом.
Нельзя не согласиться с критикой авторами статьи известных высказываний Я. Э. Нейштадта. Разумеется, отрывать и противопоставлять обоснование гигиенических нормативов и разработку оздоровительных мероприятий было бы неверно. Тем не менее между тем и другим есть разница: обоснование нормативов — это чисто «внутренняя» задача гигиенической науки, тогда как разработка «способов, мер, методов, позволяющих устранить неблагоприятное действие тех или иных факторов» (Я. Э. Нейштадт), имеет наряду с медицинским явно технический, а иногда административный или экономический аспект.
Но когда авторы предлагают разделить все факторы внешней среды с точки зрения гигиенического нормирования на две группы: первую— «в постоянном взаимодействии с которыми проходит жизнь человека» и вторую — «наличие которых в среде обитания человека нежелательно или вредно», это предложение не вызывает сочувствия. Не будем уже касаться того, что нет никаких оснований заранее объявлять «вредной» группу факторов только потому, что человек до сих пор не находился с ней во взаимодействии или находился в периодическом взаимодействии с ней. Не будем также говорить о том, что применение в научной классификации слишком неопределенного и субъективного понятия «нежелательно» (?) — вряд ли оправдано. Такое определение не удовлетворяет основному требованию любой научной классификации: один предмет (явление) не должен входить в разные таксономические группы. Между тем очевидно, что и привычные факторы могут быть безусловно вредными, так же как и «непостоянно взаимодействующие» факторы не обязательно должны быть вредными или нежелательными. Здесь сказывается еще не до конца изжитый отрыв качественных характеристик от количественных.
Из неверной посылки не может быть правильного следствия. Поэтому выглядит искусственно и необоснованно предложение авторов о двух разных подходах к нормированию: для первой группы — установления «зоны оптимальности», а для второй — «предела допустимости». К первой из них, по мнению Г. X. Шахбазяна и И. М. Трахтенберга, относятся нормы микроклимата, освещенности, физической и умственной нагрузки и т. п., при обосновании которых они советуют опираться на «поиски» физиологически благоприятных для организма условий, ко втооой группе — ПДК пыли, токсических веществ, предельно допустимые дозы ионизирующей радиации, амплитуды вибраций и т. п.
Оспаривая упомянутые формулировки авторов, мы тем не менее чувствуем практическую обоснованность поисков разных подходов к нормированию разных групп факторов. И, на наш взгляд, они в известной мере намечены в статье. Прежде всего следует исходить из того очевидного факта, что по отношению к различным факторам среды пределы физиологической адаптации организма человека и животных чрезвычайно различны. Несомненно, известную роль здесь играет развитие приспособительных механизмов в процессе эволюции, а в меньшей мере — и в процессе тренировки или акклиматизации.
Поэтому, как нам кЛкется, нормирование невозможно без достаточно полного учета адаптации и ее среднего (а может быть, минимального?) объема в конкретной группе населения, для которой разрабатывается норматив. Ширина «зоны», так же как и уровень «предела», должна устанавливаться обязательно с учетом диапазона адаптационных возможностей. Правда, разница здесь лишь количественная, но она очень существенна.
Второе, что следовало бы иметь в виду, — это явная необходимость в конкретизации понятия оптимума. «Оптимальных условий» — для чего? Ограничиться в этом случае только таким определением, какое дано
7 Гигиена и санитария, № 9
97
в статье («для организма»), значило бы сделать условия задачи чересчур неопределенными. Поэтому, может быть, целесообразно было бы исходить при обосновании норматива из поисков условий (это относится и к «зоне» или «пределу»), наиболее благоприятствующих текущему виду деятельности или состояния организма, имея в виду такие состояния, как работа, восстановление, отдых, сон и т. п.
Выше мы изложили некоторые наши соображения по поводу более дифференцированного и конкретного понятия «критерий вредности». Вместе с тем нельзя не признать обоснованности предложения авторов статьи ввести в обиход гигиенической литературы понятие «критерий безвредности». Стоя перед необходимостью нормировать уровень какого-либо «нового» аптропургического или природного сильно действующего фактора вроде новых химических соединений и биологически активных излучений, естественно было бы прежде всего искать доказательства его безвредности. Практически здесь было бы гораздо вернее придерживаться, так сказать, презумпции виновности. В этом случае сама организация гигиенического исследования должна отличаться особой широтой спектра используемых методик, необходимых для ха-рактеристикц его влияния на все важнейшие функциональные системы организма. В этой связи нельзя не согласиться и не подчеркнуть высказанную авторами мысль о крайней необходимости использования различного рода функциональных нагрузок (рабочих, пищевых, температурных, травматических, бактериологических) как методе выявления слабых, неявных, компенсируемых, но в основе своей повреждающих воздействий.
Во всех случаях совершенно необходимо, чтобы норматив не оказался полностью оторванным от какой бы то ни было связи с патологией. Для этого в постановке эксперимента следует предусматривать возможность вызывания сдвигов более или менее явно патологического характера. Варьируя воздействия по силе и времени, нужно в гигиеническом исследовании «нащупать», где находится порог патологического состояния и как далеко отстоит от него установленный норматив. В отсутствии такого рода фактов в некоторых исследованиях, по нашему мнению, проявляется их слабая сторона.
Авторы справедливо считают, что не может быть однотипного подхода к установлению степени вредности: в одних случаях даже чрезвычайно широкие колебания исследуемых функций укладываются в физиологическую норму, а в других даже весьма незначительные отклонения свидетельствуют о развитии патологического процесса. В этой связи, возможно, оказалось бы полезным представление о «площади регулирования», принятой в кибернетике для характеристики эффективности регулирующих систем. Чем опаснее для организма колебания того или иного физиологического показателя, тем в более узких пределах регулируется его уровень при нормальном состоянии организма. Это еще раз подтверждает высказанную выше мысль о том, насколько важно знать «норму» не только как некую среднюю величину, но и как диапазон колебаний со всеми статистическими характеристиками.
В заключение хочется указать, что для обоснования нормативов наряду с изменением функций, которые и под влиянием повреждающих воздействий могут сохраняться на неизменном уровне за счет использования резервных, компенсаторных и заместительных реакций, следовало бы шире прибегать к изучению механизмов энергетического и пластического обеспечения функций, а при анализе значения сдвигов физиологических функций глубже прослеживать взаимосвязи и переход от физиологических изменений к патологическим.
Таким образом, не только сохранение гомеостаза, но и способ его сохранения могут играть важнейшую роль в качестве критериев гигиенического нормирования.
В целом, не разделяя мнения авторов статьи о двух группах гигиенических факторов, требующих разного методического подхода к их оценке и выражению гигиенического норматива,— в одном случае в виде «зоны», а в другом — в виде «предела», мы полагаем, что подход фактически является единообразным в обоих случаях. Далее мы считаем, что гигиенический критерий вредности должен опираться на данные о степени использования диапазона приспособительных возможностей организма и амплитуды колебаний показателя; нам кажется, что понятие «оптимальные условия» должно быть конкретизировано с учетом текущей деятельности (состояния) организма. Наконец, мы разделяем мнение авторов, что в отношении ряда «новых» веществ и факторов целесообразно подходить с позиций доказательства «безвредности» данной концентрации (дозы, интенсивности или длительности воздействия), что неизбежно требует значительного расширения объема регистрируемых показателей. Причем в этой связи нельзя не подчеркнуть большого значения функциональных нагрузок.
Поступила 10/11 1966 г.
УДК 614.1
СОЦИАЛЬНО-ГИГИЕНИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ЗАКОНА НАСЕЛЕНИЯ
А. Б. Шевелев (Ташкент)
Законы населения, как известно, носят исторический характер. К. Маркс установил, что основной чертой такого закона при капитализме является относительное перенаселение. Совершенно очевидно, что этот объективный закон имеет глубокое социальное значение.
К. Маркс утверждал, что капитализм порождает расширенное воспроизводство социальной патологии. Апологеты современного капитализма возражают против этого тезиса, заявляя, что вывод К- Маркса устарел, так как в наши дни «прогресс» якобы состоит в том, что место массовых инфекционных заболеваний в экономически развитых капиталистических странах занимают заболевания неинфекционного характера (нервно-психические, сердечно-сосудистые, онкологические), которые представляют в известной мере «скрытую патологию», поскольку при современных достижениях медицинской науки они позволяют, хотя бы и в ограниченных пределах, снижать смертность.
Великая Октябрьская социалистическая революция, 50-летие которой отмечается в будущем году, положила начало действию нового социалистического закона населения, так как она уничтожила частную собственность на орудия и средства производства и обусловила создание новых производственных отношений, при которых стало объективно исчезать относительное перенаселение в городе, а затем и на селе.
Социалистический закон населения имеет социально-экономический и демографический характер. Но вместе с тем и в силу этого он имеет социально-гигиеническое содержание и значение.
Каковы же основные социально-гигиенические черты социального закона населения, его влияние на формирование и совершенствование здоровья населения при социализме?
Новый социалистический закон населения и его социально-гигиени-ческое содержание складывались не сразу. Однако уже на первых этапах социалистического строительства он начал отражать процессы, зарождавшиеся в населении. Правда, это был еще не полнокровный образ закона, а только его силуэт, в известном смысле «заем у будуще-
7*
99
