CC BY
26
УДК 343(571)
DOI 10.24411/2312-3184-2020-10003
Сысоев Алексей Александрович
доцент кафедры тактико-специальной и огневой подготовки ВосточноСибирского института МВД России кандидат исторических наук E-mail: [email protected]
Sysoyev Aleksey Aleksandrovich
asociate Professor of Tactics-Special
and fire training Department
East -Siberian Institute of the Ministry
of Internal Affairs of Russia
candidate of History
E-mail: [email protected]
ПРЕСТУПНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ КАК ВИД СОУЧАСТИЯ В ПРОТИВОПРАВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ТЕРРИТОРИИ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В НАЧАЛЕ XX СТОЛЕТИЯ
Введение: в статье отражена специфика проявления и распространения различных видов преступного соучастия в противоправной деятельности на территории Восточной Сибири. Определены основные признаки самых опасных форм сговора, практиковавшихся представителями криминального сообщества дореволюционного времени. Выявлены типовые способы противодействия этим проявлениям преступности и проанализирована их эффективность.
Материалы и методы: методология научной работы обусловлена ее целью и задачами, основу составляют метод диалектического материализма, принципы историзма и научности, обеспечившие комплексный характер исследования.
Результаты исследования: выявлено явное несоответствие криминологической теории и правоохранительной практики, имевшее место в начале XX столетия на территории Восточной Сибири.
Выводы и заключения: одной из особенностей развития отечественного уголовного законодательства в дореволюционный период являлось его явное несоответствие сибирским реалиям, где к началу XX столетия преступность отличалась высокой степенью организованности и крайней жестокостью. Специфика преступности состояла в устойчивости преступных объединений, вооруженности, наличии разветвлённых сетей пособников, разделении функций, использовании строжайших правил конспирации и жесточайшем пресечении попыток внедрения извне. Именно в Прибайкалье криминологи столкнулись с новыми для российской юридической науки видами преступного соучастия. В специфических условиях Восточной Сибири уголовная среда сделала в своем развитии качественный скачок и многократно превзошла возможности полицейских сил.
Ключевые слова: форма соучастия, особый признак, шайка, банда, преступность, уголовное право, противоправная деятельность, устойчивость, вооруженность, организованная группа.
CRIMINAL ASSOCIATIONS AS A TYPE OF COMPLICITY IN ILLEGAL ACTIVITIES IN EASTERN SIBERIA AT THE BEGINNING
OF THE XX CENTURY
Introduction: the article considers the process of development of a special part of the domestic criminal law. The specificity of manifestation and distribution of various types of criminal complicity in illegal activities in the territory of Eastern Siberia are reflected. The main features of the most dangerous forms of collusion practiced by representatives of the criminal community of pre-revolutionary time are determined. Typical ways of counteraction to these manifestations of crime are revealed and their efficiency is analyzed.
Materials and Methods: the methodology of scientific work was determined by its purpose and objectives, its basis is the method of dialectical materialism, the principles of historicism and science, which provided a comprehensive nature of the study.
Results: revealed some obvious discrepancy between the criminological theory and law enforcement practice, which took place in the early XX century in Eastern Siberia.
Summary and Conclusion: one of the features of the development of domestic criminal legislation in the pre-revolutionary period was its apparent inconsistency with the Siberian realities, where by the beginning of the XX century there was the most highly developed criminal environment. Illegal acts here were characterized not only by extreme cruelty, but also by a high degree of organization of their perpetrators. Their specific features were the stability of criminal associations and weapons, the presence of extensive networks of accomplices and mandatory separation of functions, the use of strict rules of conspiracy and the most severe suppression of attempts to introduce from the outside. It was in the Baikal region that criminologists encountered new types of criminal complicity for the Russian legal science. In the specific conditions of Eastern Siberia, the criminal environment has made a qualitative leap in its development and has repeatedly surpassed the capabilities of the local police forces.
Keywords: form of complicity; special feature; gang; gang; crime; criminal law; illegal activity; stability, armament, organized group.
Общепринятой нормой дореволюционного уголовного права являлось ужесточение санкций за предварительность соглашения субъектов в совершении преступных деяний. Особое значение этой стороны преступности подчеркивалось тем фактом, что по смыслу существовавших установлений «наличность его должна была быть прямо или косвенно установлена только присяжными заседателями» [10, с. 407].
По мнению российского криминолога Н. С. Таганцева, неизвестные прежде отечественному праву различия видов соучастия появились только в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» в 1845 г. по примеру немецких кодексов. Именно тогда в особенную часть Уложения, помимо сговора и скопа, была введена еще и третья форма соучастия в преступлении - шайка [9, с. 334]. Однако учитывая
шайку как обстоятельство, усиливающее ответственность, закон не определял ее понятие, типы и признаки.
Совершенствование уголовного права привело к включению в юридическое поле и определенного понятийного аппарата, описывавшего основные признаки шайки, как самой опасной формы сговора. Так, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» от 1866 г. устанавливало, что «под шайкой разумеется преступное сообщество, составившееся из нескольких лиц, по уговору между ними, на совершение преступлений определенного рода» [10, с. 406].
Составители Уложения разделили шайки на два типа. К первому были отнесены «сообщества, составленные для нескольких преступлений, определенных только в роде их». Ко второму - «сообщества, составленные на одно или несколько данных преступлений» [4, с. 310].
Отличительным признаком первых являлось наличие уговора на несколько преступлений. Вторых - организация сообщества, назначение начальника, распределение ролей между сообщниками и раздел добычи по известным правилам [10, с. 407]. В связи с этим при определении наказания для членов преступных объединений их деятельность дифференцировали уже по определенным признакам. Соответствующие санкции предусматривались в отношении зачинщиков - составителей или начальников шаек, сообщников - людей вступивших в шайку со знанием её цели, пособников - доставляющих шайке оружие или иные средства для преступления и
(,(, 99
укрывателей, занимающихся пристанодержательством .
Таким образом, в результате продолжительной и целенаправленной законотворческой деятельности к началу XX столетия российским юристам удалось выработать и закрепить основной понятийный аппарат, описывавший существовавшие формы преступного соучастия в форме шайки. Законодателями были определены ее виды и такие особые признаки, как «продолжительная преступная деятельность, опытность, знание лиц и мест». Эти признаки, по мнению криминологов, «с одной стороны, облегчали само совершение преступных деяний, а с другой - давали наибольшую возможность скрыть следы преступной деятельности и скрыться от кары закона» [9, с. 334].
Между тем теоретические изыскания отечественных криминологов отставали от сибирских реалий, где к концу XIX столетия сложилась высокоразвитая преступная среда. Благодаря особенностям пенитенциарной политики самодержавия, позволившей переместить массу профессиональных преступников к восточным окраинам империи, противоправные деяния здесь отличались не только крайней жестокостью, но и высокой степенью организованности. Именно в Прибайкалье правоохранители столкнулись с новыми для российской юридической науки формами преступного соучастия. В специфических условиях Восточной Сибири уголовная среда сделала в своем развитии качественный скачок и многократно превзошла возможности полицейских сил.
Уже в начале XX столетия криминальные проявления на восточных окраинах отличались доминированием организованных групп над одиночками, их устойчивостью и вооруженностью, наличием разветвлённых сетей пособников и обязательным
разделением функций внутри преступных объединений. В уголовной среде действовали специфические правила конспирации, заключавшиеся в искусной подделке документов, использовании системы «смены имен», употреблении «воровского языка» и в жесточайшем пресечении попыток внедрения извне [6, с. 178].
Повсеместное распространение вооруженных и хорошо сплоченных преступных объединений, дерзкий характер противоправных деяний существенно повышали их общественную опасность и снижали уровень личной и имущественной безопасности жителей сибирской глубинки до катастрофического уровня. В 1906 г. крестьянин Федор Селиванов сообщал об этом Петру Аркадьевичу Столыпину: «Занимаясь торговлей в течение уже нескольких лет, я езжу по селениям Иркутской губернии, проникаю в самые отдаленные и труднодоступные уголки и прихожу в ужас от совершающихся кругом в селениях злодеяний со стороны лиц со злою волею, которыми переполнен этот край, как бывшее место ссылки каторжников: разбои, убийства с целью ограбления, грабежи, поджигательства, конокрадство в ужасных размерах, мирные жители страдают, делаются нищими, голодают, идут просить по миру, картины ужасны»1.
Криминальная активность преступных объединений фактически парализовала экономическую жизнь региона. Только в редких случаях и под усиленной охраной частным лицам и государственным учреждениям удавалось переправлять крупные денежные суммы и драгоценные металлы.
В связи с этим начальник Иркутского губернского жандармского управления полковник А. В. Васильев сообщал срочной телеграммой директору Департамента полиции о том, что «в последнее время в пределах района учащаются грабежи и вооруженные грабительские нападения на почтовые вагоны в поездах, почтовые отделения, волостные правления, а также на частных капиталистов»2.
За три неполных месяца 1913 г. в местностях Восточной Сибири было совершено семь выдающихся по своей организации, масштабам и дерзости преступлений. Отраженная в полицейских сводках хроника нападений и убийств с целью наживы выглядела следующим образом: «27 августа в поселке Зима при ограблении почтовой конторы было похищено 6 тыс. руб. 10 сентября близ Карымской Забайкальской дороги ограблен артельщик Амурской дороги и убит охранный сторож, взято около 100 тыс. руб. 13 сентября в станице Верхне-Ульхунской с целью похищения золота, сдаваемого с промыслов, убит казак Куклин. 21 сентября в г. Верхнеудинске при розыске грабителей артельщика чиновникам полиции было оказано вооруженное сопротивление, убито трое городовых, получили ранения полицейский надзиратель и двое городовых. 10 ноября близ Черемхово ограблена контора каменноугольных копий Мильнера, преступление сопровождалось убийством урядника. 16 ноября совершены разбойные нападения на Куйтун-ское почтовое отделение и на почту в Тункинской долине»3.
Высокие темпы развития обусловливали стремительную динамику интеграции криминальных объединений в сибирское общество. Участие определенной части
1 Государственный архив Иркутской области (далее - ГАИО). Ф. 25. Оп. 3. Д. 1737. Л. 38.
2 ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 757. Л. 2.
3
Государственный архив Забайкальского края (далее - ГАЗК). Ф. 26. Оп. 2. Д. 23. Л. 538.
местного населения в противоправных деяниях вело не только к повышению уровня преступной деятельности, но и к ее качественной трансформации. Отдельные преступные группы объединялись в мощные хорошо организованные сообщества с разветвленными сетями пособников и информаторов.
По информации правоохранительных органов преступления на территории края «совершались организованными шайками, имеющими прочные связи с Верхне-удинском, Сретенском, Хабаровском, Манжурией, Благовещенском и другими пунктами». «Усилившаяся в последнее время деятельность грабительских организаций в Иркутской губернии и Забайкальской области, - предупреждали полицейские аналитики,- должна в ближайшее время распространиться на Приморскую область» [8, с. 81].
Преступные объединения не только поддерживали устойчивые связи между собой, но и выходили за рамки сибирских территорий, распространяя своё влияние на территории Дальнего Востока. В ряде случаев были зафиксированы и международные операции1.
Наряду с объединениями профессиональных преступников все чаще появлялись банды, состоящие из политических ссыльнопоселенцев. Принадлежность последних к определенному политическому течению нивелировалась корыстным характером совершенных преступлений, переводивших их из разряда оппонентов действующей власти в положение нарушителей общеуголовного права. Обладая немалыми организаторскими способностями, отличными навыками конспирации и обращения с оружием, политические экстремисты создавали устойчивые преступные объединения, не уступавшие по степени общественной опасности бандам, состоявшим из уголовных рецидивистов. Идеологическая основа, имевшаяся у политических ссыльных, еще больше сплачивала соучастников преступлений и увеличивала количество пособников противоправных деяний. Показательными в этом отношении являлись события, связанные с деятельностью боевого комитета ссыльных анархистов - «Туру-ханских грабителей». По сообщениям местных властей, «жителями Туруханского края овладел панический страх... от станка Осиновского до города Туруханска всё было разграблено»2.
Трагические события произошли в конце 1908 г. Первое нападение было совершено 7 декабря на д. Осиновую. Банда из 10 человек, вооруженная винтовками системы Бердана, напала на 8-х стражников и урядников Кожевникова и Волкова, остановившихся в деревне на ночлег. В результате дерзких действий два стражника Попов и Мельников были убиты, несколько местных жителей ранены. Забрав лошадей и вещи, преступники под угрозой смерти запретили жителям деревни выходить из домов и направились в Подкаменную Тунгуску, где пытались убить надзирателя Петра Швецова.
9 декабря банда въехала в д. Сумароково, в которой ограбила торговцев Калуц-ких и убила надзирателя Нешумаева. 12 декабря в 9 часов утра в д. Чулково было со-
1 ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 757. Л. 82; Д. 884. Л. 6.
2
Государственный архив Красноярского края (далее - ГАКК). Ф. 595. Оп. 63. Д. 5770.
Л. 102.
вершено нападение на почту из Туруханска. Последовательно проезжая с. Верхне-Инбатское, д. Алепскую, д. Ново-Черноостровскую, д. Мироедиху и с. Монастырское, преступники грабили и убивали.
20 декабря 1908 г. банда, под руководством Н. Дронова захватила Туруханск. В самом городе подверглись нападению касса специального сборщика министерства внутренних дел и почтовое отделение. Злоумышленники убили нескольких казаков, купца и помощника отдельного туруханского пристава Воденникова. После Турухан-ска банда ограбила с. Дудинское и станок Потаповский [11, с. 44].
4 января 1909 г. в Туруханском крае ввели военное положение1. Для пресечения дальнейших действий особо опасных преступников спешно сформировали ополчение из местных жителей и зверопромышленников, были привлечены и войска. По указанию енисейского уездного исправника Константинова всем участвующим в операции по ликвидации банды следовало «действовать решительно и быстро, не упуская времени... подъезжая к местам действия, опасаться засад и высылать вперед разведчиков... употреблять в дело оружие, бесцельно вверх не стрелять»2.
Как впоследствии докладывал поручик 31-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Н. Д. Нагурный, «шайку разбойников 18 человек нагнали в селе Хатанг-ском... в перестрелке 5 разбойников: Дронов, Самойлов, Троицкий, Касперский и Асатула были убиты. трое: Дмитриев, Кравченко и Аксельруд ранены. десять сдались». У преступников было «найдено и отобрано: 12 нарезных и 13 гладкоствольных центрального боя ружей, 25 револьверов различных систем, 6 шашек, патронов к нарезному оружию 811, к гладкоствольному 842, револьверных 401 шт., 2 пуда пороху и около 13 тыс. рублей».
Находившиеся под конвоем злоумышленники предприняли отчаянную попытку избежать наказания. В ночь с 13 на 14 февраля около станка Доманского четверых бандитов - Сударикова, Никулина, Вейса и Мойса застрелили при попытке побега . Остальные члены преступного объединения были осуждены и понесли заслуженное наказание.
Не менее драматичные события произошли тремя годами позже в Верхолен-ском уезде, где политическими ссыльными социалистами Е. Комаровым и М. Булычевым была организована «Боевая дружина» [7, с. 283]. Созданная для борьбы с «кровавым режимом самодержавия» дружина тем не менее решала сугубо криминальные задачи, сопряженные с грабежами и убийствами. Сформированная к началу 1912 г. из эсеров, анархистов и социалистов преступная группа располагала четырьмя тайниками с продовольствием и боеприпасами. Там же преступники укрывались после налеТ 7 и и
тов. У злоумышленников имелся свой устав, определявший их количество, распределение ролей и вооружение.
1 Об объявлении Туруханского края Енисейской губернии на военном положении, а Енисейского уезда, той же губернии, в состоянии усиленной охраны: Именной Высочайший указ, данный Сенату от 4 янв. 1909 г. № 31345 // ПСЗ РИ. 1909. Т. XXIX.
2 ГАКК. Ф. 595. Оп. 63. Д. 5770. Л. 44.
3 Там же. Л. 287.
Вот как описывала один из эпизодов преступной деятельности экстремистов местная пресса: «В ночь на 31 марта на следовавшую из Иркутска в Якутск по якутскому тракту почту, между селениями Манзуркой и Хорбатово, при спуске с горы, было совершено нападение десятью злоумышленниками, вооруженными винтовками и револьверами. Грабители выскочили из засады (из кустарника вблизи тракта) и открыли по ехавшим беспрерывную стрельбу из оружия. Прежде всего была убита одна лошадь и другая ранена, а потому сопровождавшим почту нельзя было ускакать от нападавших. Грабители окружили почтовую повозку со всех сторон и, наставив дула оружия к груди сопровождавшего почтальона и ямщика, приказали под угрозой смерти не двигаться с места» [12, с. 3]. Похитив деньги и ценности на общую сумму около 11000 руб., злоумышленники скрылись.
Для борьбы с грабителями были организованы отряды местных крестьян и уездной полиции, снаряжена охотничья команда из 66 человек 13-го стрелкового полка во главе с жандармским ротмистром Соловьевичем.
Первое столкновение с членами банды привело к потерям среди правоохранителей. В перестрелке около села Боганты получили тяжелые ранения становой пристав Голяминский и урядник Панкратов [3, с. 351]. Однако поиски принесли и некоторые результаты. В пещере около д. Косая Степь был обнаружен тайник с оружием и ценными вещами, ограбленными на якутском тракте [1, с. 3]. Там же удалось задержать одного из главарей преступной группы М. Булычева. Второго предводителя боевой дружины Комарова уничтожили в нескольких километрах от с. Пономарево при попытке нападения на почтовый караван, перевозивший 62 пуда золота [2, с. 4].
Очевидно, что действия подобных объединений имели большой общественный резонанс, а их члены политические экстремисты являлись особо опасными преступниками, совершавшими тяжкие уголовные преступления с применением огнестрельного оружия. Таким образом, в Восточной Сибири зачастую стиралась грань между противоправной деятельностью профессиональных преступников и актами экспроприации политических оппонентов действующей власти.
В совокупности и те, и другие создавали устойчивые преступные объединения, отличавшиеся жесткой дисциплиной, согласованностью действий всех участников в выполнении воли организатора, предварительной договоренностью о совершении нападений, длительным временем существования и организованностью.
Обращает на себя внимание и схожая тактика преступных действий, включавших в себя тщательную предварительную подготовку, использование широкой сети пособников и осведомителей, применение огнестрельного оружия, наличие жертв и явно корыстные цели.
В результате появления значительного количества таких объединений и их высокой криминальной активности именно на территории Восточной Сибири уголовная преступность заявила о себе на качественно новом уровне - она стала угрожать основам государственной безопасности.
Все это побуждало власти к чрезвычайным мерам. В одних случаях вводилось военное положение, в других - формировалось ополчение из крестьян и привлекались
войска. При обнаружении злоумышленников либо уничтожали на месте, либо предавали военным судам с последующей казнью.
Однако введение особых правовых режимов и применение решительных и жестоких мер по устранению наиболее активных преступных объединений, действовавших на территории края, не решало проблему даже частично. Преодолевая противодействие правоохранителей, преступная среда сплотилась и выработала еще более эффективные способы действий. Это продемонстрировали последующие события, произошедшие на территории Верхоленского уезда.
Утром 19 июня 1915 г. группа из одиннадцати вооруженных преступников совершила нападение на г. Верхоленск. Целью налета являлись уездное казначейство и уездное полицейское управление. Действуя по заранее разработанному плану, злоумышленники разделились на две группы и практически одновременно напали на чиновников казначейства и полицейских служителей. В результате были убиты присяжный И. Толмачев, городовые И. Черкашинов и У. Толмачев, а казначей М. Золотарев, бухгалтер Васильев, присяжный Гореванов и городовой Сокольников тяжело ранены1. Бандиты завладели 140 тыс. руб., 1 114 паспортами, 4 револьверами «Наган», 6 винтовками и беспрепятственно покинули город [5, с. 53].
Местные полицейские силы оказались парализованы страхом и бездействовали. Для уничтожения банды потребовались совместные усилия чиновников Иркутского сыскного отделения, уездной полиции, офицеров Иркутского губернского жандармского управления и Забайкальского железнодорожного жандармского управления.
Через некоторое время правоохранителям удалось выйти на след злоумышленников, остановившихся для отдыха в деревянном балагане на берегу реки Идочер. После непродолжительных переговоров, окончившихся перестрелкой, полицейские и жандармы ликвидировали большую часть банды. На месте проведения операции правоохранители обнаружили крупную сумму денег в 144 714 руб., 24 паспорта и внушительный арсенал оружия, состоявший из 16 пистолетов, 18 винтовок и мешка с патронами2.
Дерзкие и жестокие способы достижения преступных целей «верхоленских грабителей» продемонстрировали тот уровень противоправной деятельности, которого достигли криминальные объединения, создаваемые на территории Восточной Сибири в начале XX столетия.
Характерно, что для пресечения деятельности банды потребовались совместные усилия всех силовых структур региона, включая политическую полицию, офицерам которой циркулярным распоряжением министра внутренних дел №106765 от 28 февраля 1910 г. категорически запрещалось производство дел общеуголовного характера .
Такие экстраординарные меры свидетельствовали о том, что проблема борьбы с преступными объединениями на территории Восточной Сибири приобретала статус
1 ГАИО. Ф. 242. Оп. 1. Д. 246. Л. 381.
2 Там же. Л. 18.
3 Там же. Ф. 600. Оп. 1. Д. 1151. Л. 12.
ВЕСТНИК ВОСТОЧНО-СИБИРСКОГО ИНСТИТУТА МВД РОССИИ
первоочередной и наиболее важной для сохранения политической власти российского самодержавия.
Очевидно и то, что недостаточная изученность криминальных сообществ, обладавших высокой степенью сплоченности, отличной вооруженностью, большой численностью, мобильностью и наличием широкой сети пособников, исключала соответствующее правоприменение в правоохранительной деятельности общей и сыскной полиции.
В отечественном уголовном законодательстве отсутствовали правовые нормы, регламентировавшие способы противодействия этим опасным проявлениям преступности. В одних случаях их замещали введением особых правовых режимов, в других - предельной концентрацией усилий с привлечением ополчения, военных и политической полиции.
Такое явное несоответствие криминологической теории и правоохранительной практики, сложившееся на территории Восточной Сибири в начале XX столетия, сужало возможности местных правоохранительных структур и представляло определенную свободу действий преступникам. Все вместе взятое вело к существенному снижению личной и имущественной безопасности сибирского населения.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Корреспонденции // Сибирский край. - 1912. - № 50. - С. 3.
2. Корреспонденции // Сибирский край. - 1912. - № 44. - С. 4.
3. Криминальные хроники Иркутска: хронологический перечень. - Иркутск, 2013. - 351 с.
4. Российское законодательство X-XX веков: тексты и комментарии: в 9 т. / под ред. О.И. Чистякова. - М.: Юрид. лит., 1988. - Т. 6. - 432 с.
5. Рубцов С.Н., Сысоев А.А. Верхоленская полиция в начале XX века // Иркутская губерния. - 2002. - № 1. - С. 51-55.
6. Рубцов С.Н., Сысоев А.А Уголовный сыск российской полиции Восточной Сибири: монография / 2-е изд., испр., доп.; С.Н. Рубцов, А.А Сысоев. - Красноярск: Институт естественных и гуманитарных наук Сибирского федерального университета, 2007. - 215 с.
7. Серебренников И.П. Роль и место ссыльных в террористической деятельности революционеров в Восточной Сибири в конце Х1Х-начале ХХ в. // Политическая ссылка XVП-начала ХХ в. и сибирское общество. - 2017. - № 8 (20). - С. 283-285.
8. Сысоев А.А. Иркутское губернское жандармское полицейское управление и «ликвидация» грабительских организаций в Восточной Сибири // Земля Иркутская. -2005. - № 2. - С. 80-83.
9. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая: В 2 т. / сост. и отв. ред. Загородников. - М.: Наука, 1994. - Т. 1. - 380 с.
10. Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года. С дополнениями на 1-е января 1876 г. Издание второе переработанное и дополненное. - Санкт-Петербург: Тип. Стасюлевича, 1876. - 726 с.
11. Туруханский «Бунт» // Сибирские вопросы. - 1910. - № 34-35. - С. 43-45.
12. Хроника // Сибирь. - 1912. - № 76. - С. 3.
BIBLIOGRAPHIC REFERENCE
1. Correspondence // Siberian region. - 1912. - № 50. - C. 3.
2. Correspondence // Siberian region. - 1912. - № 44. - C. 4.
3. Criminal Chronicles of Irkutsk: chronological list. - Irkutsk, 2013. - 351 p.
4. Russian legislation of the X-XX centuries: texts and comments: in 9 vols. / ed. -Moscow: Legal literature, 1988. - T. 6. - 432 p.
5. Rubtsov S. N., Sysoev A. A. Verkholenskaya police in the early XX century. -Irkutsk province. - 2002. - №. 1. - P. 51-55.
6. Rubtsov S. N., Sysoev A. A. criminal investigation of the Russian police of Eastern Siberia: monograph. 2nd ed., ISPR., additional / S. N. Rubtsov, A. A. Sysoev. - Krasnoyarsk: Institute of natural and humanitarian Sciences of Siberian Federal University, 2007. - 215 p.
7. Serebrennikov I. p. the Role and place of exiles in the terrorist activities of revolutionaries in Eastern Siberia in the late XIX-early XX century. // Political exile XVII-early XX century and Siberian society. - 2017. - №. 8 (20). - P. 283-285.
8. Sysoev A. A. Irkutsk provincial gendarme police Department and "liquidation" of predatory organizations in Eastern Siberia. - 2005. - № 2. - P. 80-83.
9. Tagantsev N. S. Russian criminal law: Lectures. Part 1: In 2 t. / Comp. and Rel. ed. Zagorodnikov N. I.; RAS. Institute of state and law. - M.: Nauka, 1994. - T. 1. - 380 p.
10. Tagantsev N. S. the Statute on criminal and correctional punishments of 1866. With additions on January 1, 1876 the Second edition revised and supplemented. - St. Petersburg: Type. Stasyulevich, 1876. - 726 p.
11. Turukhansky "Revolt" // Siberian questions. - 1910. - № 34-35. - P. 43-45.
12. Chronicle // Siberia. - 1912. - № 76. - P. 3.
