CC BY
204юридически
истшотнт
Doi 10.475776/2712-7516_2020_3_33 уДК 343.23
преступность в современной россии как внутренний вызов развитию государства
Коробеев Александр Иванович
доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, Дальневосточный федеральный университет, e-mail: akorobeev@rambler.ru
Реферат. Автор рассматривает особенности преступности в современной России, а также порождаемые ею риски и вызовы развитию российского государства: жестокость преступной деятельности, криминализация банковской и налоговой сфер, коррупция, постоянно развивающее новые формы интернет-мошенничество, хищение государственных средств, направляемых на реализацию социальных программ, жилищное и дорожное строительство, «отмывание» нелегальных доходов в оффшорных зонах и через подставные фирмы, «цифровизация» преступности и др. Через обзор тен -денций преступности, которые имели место в недалеком прошлом, автор дает понять, как именно и почему эволюционирует российская преступность, чем объяснить ее современные масштабы, в силу каких причин криминогенная обстановка в стране в последние годы не становится лучше.
Криминологические исследования, проведенные в Академии Генеральной прокуратуры РФ, служат доказательством того, что постоянно уменьшаются темпы снижения числа зарегистрированных преступлений; наблюдается тенденция роста числа зарегистрированных особо тяжких преступлений, при этом ухудшается регистрационная дисциплина в правоохранительных органах; растет рецидивизм, усиливающий криминальный профессионализм и организованные формы преступной деятельности; при уменьшении числа убийств и покушений на убийство, краж, грабежей, разбоев, угонов, увеличилось количество преступлений экономической и коррупционной направленности. Автором обоснована необходимость решения вопроса, по каким направлениям (и с помощью каких средств и технологий) необходимо вести борьбу с преступностью в России.
Ключевые слова: государство; национальная безопасность; преступление; криминализации общества; поляризации преступности; латентной преступности.
udc 343.23
ORiME iN modern RussiA as AN iNTERNAL OHALLENGE
to the development of the state
Korobeev Alexander
Doctor of Law, professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Far Eastern Federal University, e-mail: akorobeev@rambler.ru
Abstract. The author examines the features of crime in modern Russia, as well as the risks and challenges it generates for the development of the Russian state: the cruelty of criminal activities, criminalization of the
banking and tax spheres, corruption, constantly developing new forms of Internet fraud, theft of state funds allocated for the implementation of social programs, housing and road construction, «laundering» of illegal proceeds in offshore zones and through shell companies, «digitalization» of crime, etc. Through an overview of crime trends that have taken place in the recent past, the author makes it clear how and why Russian crime is evolving, how to explain its current scale, due to what reasons the crime situation in the country has not improved in recent years. Criminological studies conducted at the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation serve as proof that the rate of decline in the number of registered crimes is constantly decreasing; there is a trend towards an increase in the number of registered especially serious crimes, while the registration discipline in law enforcement agencies is deteriorating; recidivism is growing, increasing criminal professionalism and organized forms of criminal activity; with a decrease in the number of murders and attempted murders, thefts, robberies, robberies, thefts, the number of economic and corruption crimes increased. The author substantiates the need to address the issue of in what areas (and with what means and technologies) it is necessary to fight crime in Russia
Keywords: state; national security; a crime; the criminalization of society; polarization of crime; latent crime.
Государство и преступность (в отличие от гениальности и злодейства) есть вещи вполне совместные. Об этом со всей очевидностью свидетельствует вся история эволюции рода человеческого. На современном же этапе развития государств (в эпоху глобальных трансформаций) преступность превратилась в фактор, реально угрожающий внутринациональной и общемировой безопасности. Более того, преступность может бросить вызов самому процессу существования государства [20, с. 8-9].
С учетом изложенного рассмотрим особенности преступности в современной России, а также порождаемые ею риски и вызовы развитию российского государства.
Анализ особенностей современных криминальных российских реалий невозможен без хотя бы краткого обзора тех тенденций преступности в России, которые имели место в недалеком прошлом. Учет этих тенденций позволяет понять, как именно (и почему) эволюционирует российская преступность, чем объяснить ее современные масштабы, в силу каких причин криминогенная обстановка в стране в последние годы не становится лучше.
Исследование динамики преступности 60-90-х гг. XX в. позволило А. И. Долговой выявить четыре тенденции, соответствующие четырем историческим периодам.
1. В советский период, с середины 60-х и до первой половины 80-х годов (1966-1985 гг.), шло нарастание преступности, причем каждые пять лет размер прироста средних коэффициентов преступности почти удваивался.
В целом показатели преступности свидетельствовали о том, что кризис общества нарастал, преступность увеличивалась и становилась все более общественно опасной, в ней усиливалась организованность.
2. Период перестройки характеризовался противоречивыми процессами: 1986-1987 гг. отмечены снижением ситуативной, зависимой от пьянства части преступности и одновременным ростом предумышленной, корыстной ее части, дальнейшим усугублением организованной преступности. С 1988 г. зарегистрированная и фактическая преступность стали интенсивно нарастать.
Процессы криминализации общества стали выходить из-под контроля государства. Криминологические исследования приводили к выводу о том, что уголовная статистика на рубеже 80-90-х гг. XX в. все менее точно отражала реальное положение дел, а круг деяний, признаваемых преступными, все в меньшей мере совпадал с теми фактическими совершавшимися преступлениями, которые по своей общественной опасности не уступали запрещенным уголовным законом.
3. Период реформ начался с резкого нарастания зарегистрированной преступности (1991-1993 гг.) и со все более активным вовлечением населения в преступную деятельность. Одновременно все отчетливее проявляла себя структурная перестройка преступности, нарастала ее организованность, продолжали изменяться формы крайне общественно опасного поведения. Продолжалась декриминализация (юридическая и фактическая) ряда общественно опасных деяний.
Эти обстоятельства отразились на противоречивой статистической картине преступности, в частности на снижении числа зарегистрированных преступлений в середине 90-х гг.
4. Середина 90-х годов (1994-1997 гг.) отмечена некоторой стабилизацией зарегистрированной преступности. Это отчасти стало следствием изменения уголовного
законодательства и принятия нового Уголовного кодекса РФ. При этом, однако, общие статистические данные зафиксировали некоторое снижение уличной, бытовой преступности. Это указывало на то, что правоохранительные органы в новой ситуации стали более успешно реагировать на традиционные общеуголовные деяния. В то же время ослаблялся процесс социального контроля многих тяжких преступлений, включая заказные убийства, экономические, должностные и иные преступления.
Уголовная статистика адекватно не отражала фактические процессы структурной перестройки преступности. Увеличивалась ее латентность в целом.
Криминальная активность населения за пять лет реформ возросла вдвое. Усугублялись организованная преступность, коррупция, терроризм, которые отражались в уголовной статистике, как правило, в незначительных проявлениях.
5. Конец 90-х - начало 2000-х годов характеризуются усугублением криминальной ситуации в России на базе увеличения числа ранее не совершавшихся или редко совершавшихся преступлений.
В целом фиксировались следующие особенности: росло число зарегистрированных преступлений и выявленных лиц, их совершивших, а также численность осужденных и потерпевших; возрастала общественная опасность зарегистрированной преступности; отмечались отрицательные структурные изменения преступности; наблюдалась все более интенсивная криминализация различных сфер жизни общества, в том числе политической; в преступность все активнее втягивались те, кто ранее не совершал преступлений, особенно молодежь в возрасте 18-29 лет; статистическая картина преступности все менее точно отражала криминальные реалии [5, с. 115-117].
Профессионализация в преступном мире в этот период достигла такого размаха и приобрела столь причудливые формы, что появилась даже определенная группа «специалистов», предлагающих свои услуги в качестве лиц, готовых за умеренное вознаграждение «отмотать» срок за другого представителя криминального братства. В некоторых провинциальных газетах можно было встретить объявления примерно следующего содержа-
ния: «Отсижу срок за чужое преступление. До 5 лет. Ежегодная зарплата - 3-5 млн. рублей (в зависимости от категории дела). Половые преступления не предлагать».
Таковы истоки современного состояния преступности в России. Краткий анализ этого состояния позволяет обнаружить следующую картину.
В 2000-2018 гг. криминальная ситуация в стране складывалась неоднозначно, что нашло отражение в официальной уголовной статистике. Так, если в 2002 г. общее количество зарегистрированных преступлений составило 2 526,3 тыс., в 2003 г. - 2 756,4 тыс., то в 2004 г. - 2893,8 тыс., а в 2005 г. -уже 3554,7 тыс. преступлений (рост по сравнению с 2004 г. на 22,8%). В 2006 г. этот показатель достиг пикового значения - 3855,4 тыс. преступлений. В дальнейшем динамика преступности в России приобрела волатиль-ный характер: начиная с 2007 г. наблюдается плавное снижение уровня преступности (с 3 582,5 тыс. в 2007 г. до 2190,6 тыс. в 2014г.). Однако в 2015 г. зафиксирован ее скачок на 10% (2388,5 тыс. преступлений), сменившийся затем на противоположную тенденцию (в 2018 г. зарегистрировано 1991,5 тыс. преступлений)1.
Число зарегистрированных преступлений в расчете на 100 тыс. человек населения в 2018 г. составило около 1355,9 против 1633 в 2015 г. (уменьшение на 16,9%).
Аналогичные тенденции имеют показатели криминальной виктимизации - число преступлений, по которым установлены потерпевшие, также снизилось с 1 504 449 в 2013 г. до 1 303 578 в 2017 г. (снижение составило 13,4%).
Проведенные в Академии Генеральной прокуратуры РФ криминологические исследования позволяют утверждать, что улучшение криминальной ситуации в стране - кажущееся. Подтверждается этот тезис следующим.
1. Темпы снижения числа зарегистрированных преступлений постоянно уменьшаются. Так, в 2010 г. рассматриваемый показатель снизился на 12,2%, в 2011 г. - на 8,5%, в 2012 г. - на 4,3%, в 2013 г. - на 4,2%, в 2018 г. -
1 См.: Все выше и нижеприведенные данные взяты из ежегодных официальных обзоров состояния преступности в России, подготовленных ГИАЦ МВД РФ и Генеральной прокуратурой РФ.
на 3,3%. Моделью такой тенденции является равнозамедленное развитие, которое постепенно переходит в равноускоренное. А это указывает на криминогенный фактор, действующий на преступность с постоянной силой и препятствующий снижению количества зарегистрированных преступлений.
2. В последние несколько лет наблюдается тенденция роста числа зарегистрированных особо тяжких преступлений: на 6,1% в 2013 г., на 7,4% в 2014 г., на 5,9% в 2017 г. В 2018 г. зафиксировано снижение на 1,3% количества особо тяжких преступлений, но зато рост на 3,8% тяжких преступлений.
3. Ухудшается регистрационная дисциплина в правоохранительных органах, которая обнаруживается при сопоставлении тенденций в динамике числа зарегистрированных и расследованных преступлений, а также числа нераскрытых преступлений [24, с. 48-51].
Так, в 2018 г. не раскрыто 860,4 тыс. преступлений. Из этого количества на тяжкие и особо тяжкие преступления приходится 23,1% (в 2017 г. - 21,7%). Остались нераскрытыми 639 убийств и покушений на убийство (-18,4%), 1217 фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (-20,4%), 465,8 тыс. краж (-3,1%), 15,4 тыс. грабежей (-18%), 1,5 тыс. разбойных нападений (-27,4%).
839 тыс. преступлений (-3,1%) остались нераскрытыми в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, что составляет 97,6% от общего количества нераскрытых деяний.
Преступлений прошлых лет в 2018 г. раскрыто 48,6 тыс., что на 5,1% меньше, чем за аналогичный период предыдущего года. Четвертую часть (25,4%) из них составляют тяжкие и особо тяжкие преступления (всего 12,3 тыс.)
4. Одной из значимых качественных характеристик современного периода выступает рецидивоопасность преступности. В 2014 г. впервые за всю историю изучения преступности повторные деяния в общей структуре составили более половины всех преступлений - 50,7%, в 2015 г. - 51,8%, в 2016 г. - 54,0%, в 2017 г. - 56,0%, в 2018 г. - уже 58,3%. Такое положение в будущем может негативно повлиять на степень тяжести и общественной опасности преступности. Помимо этого рост рецидивизма усиливает криминальный профессионализм и организованные формы преступной деятельности, что обусловлива-
ет необходимость повышения внимания к вопросам профилактики преступности.
5. В 2018 г. в результате преступных посягательств погибло 26 тыс. человек (-11,2%), здоровью 41 тыс. человек причинен тяжкий вред (-19,6%). На сельскую местность приходится 41% погибших (10,7 тыс. чел.), на города и поселки городского типа - 67,2% лиц, здоровью которых причинен тяжкий вред (27,6 тыс. чел.).
Ущерб от преступлений (по оконченным и приостановленным уголовным делам) составил 563,1 млрд. руб., что на 37,8% больше аналогичного показателя предыдущего года. Причем 88,5% ущерба приходится на преступления, зарегистрированные в городах и поселках городского типа.
6. Наибольшее количество преступлений в 2018 г. было зарегистрировано в Центральном, Приволжском и Сибирском федеральных округах. На указанные регионы приходится основная часть (56,8%) всех преступлений.
Оценивая динамику преступности в федеральных округах Российской Федерации, наиболее сложной следует признать ситуацию в Северо-Кавказском, Южном и СевероЗападном федеральных округах, где зафиксированы наихудшие показатели динамики зарегистрированных преступлений.
7. Уменьшилось число убийств и покушений на убийство (-12%; 8 574), умышленных причинений тяжкого вреда здоровью (-5,4%; 23 224), краж (-4,1%; 756 395), грабежей (-11,9%; 50 111), разбоев (-17,9%; 7 474), угонов (-13,3%; 19 460), преступлений террористиче -ского характера (-10,3%; 1 679), а также экстремистской направленности (-16,8%; 1 265).
Увеличилось количество преступлений экономической (+4,2%; 109 463) и коррупционной (+2,9%; 30 495) направленности; деяний, совершенных с использованием оружия (+10,5%; 6 003), а также компьютерных и телекоммуникационных технологий (+92,8%; 174 674).
Организованными группами или преступными сообществами в 2018 г. совершено 15,1 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений (+17,6%), причем их удельный вес в общем числе расследованных преступлений этих категорий увеличился за год с 5,8% до 7,1%.
Структура преступности, несмотря на разнонаправленную динамику отдельных
видов преступлений, значительных изменений не претерпела. По-прежнему основную массу составляют преступления против собственности (55,1%; 1 113367); против личности (14,2%; 283 595); деяния, связанные с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, сильнодействующих веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ (10,1%; 200 306); экономической направленности (5,5%; 109 463), коррупционной направленности (1,5%; 30 495), в сфере незаконного оборота оружия (1,4%; 27 452); экологические (1,2%; 23 899); террористического характера и экстремистской направленности (0,1%; 2 944).
При сохранении структуры по видам преступлений произошли незначительные изменения качественной составляющей преступности по степени тяжести. Снижение удельного веса преступлений небольшой и средней тяжести, а также особо тяжких произошло на фоне роста тяжких преступлений (+3,8%). В целом по России удельный вес тяжких и особо тяжких преступлений в числе всех зарегистрированных преступлений составил 22,5% (+2,5%). Организованными группами или преступными сообществами совершено 15141 (+17,6%) тяжкое и особо тяжкое уголовно наказуемое деяние, их удельных вес в общем числе расследованных преступлений названных категорией увеличился с 5,8% до 7,1% [22].
Никакими социально-экономическими, политическими и культурно-нравственными достижениями эта в целом благостная картина объяснена быть не может, что позволяет сделать вывод о том, что государство сознательно уходит из сферы уголовно-правового регулирования, бросая законопослушных граждан на произвол судьбы. Имеющиеся же исключения (скажем, прирост преступлений экономической и коррупционной направленности на 4,9%) лишь подтверждают это прискорбное правило [11; 16].
Таким образом, внешне почти идиллическая картина состояния преступности в России в последние годы не должна вводить в заблуждение и порождать иллюзию относительного благополучия в этой сфере. Не будем забывать о латентности. Уровень ее по-прежнему чрезвычайно высок. И дело даже не только в том, что наблюдается крайне низ-
кая регистрация так называемых «интеллектуальных» деяний; что 64,6% всех выявленных в 2018 г. за совершение преступлений граждан являются лицами без постоянного источника доходов, способными совершать лишь традиционные общеуголовные деяния; что фиксируется снижение преступлений в сфере нелегального оборота оружия (-5,1%) при одновременном росте преступлений с его использованием (+10,5%) и так далее [22]. Дело еще и в том, что с 2013 по 2017 гг. число заявлений (сообщений) о преступлениях, административных правонарушениях выросло с 28,4 до 30,5 млн, при этом доля заявлений (от общего количества), по которым возбуждены уголовные дела, на протяжении последних лет стабильно снижается (с 6,2% в 2013 г. до 5,6% в 2017 г.). Исследователи усматривают в этих данных фактическое увеличение показателей преступности, которое скрывается в политических интересах, поскольку правоохранительные органы не в состоянии справиться с валом преступности и регистрируют преступления избирательно [19, с. 19].
О масштабах скрытой преступности можно судить по реальному состоянию дел в сфере выявления самого низколатентного вида преступлений (как принято считать в криминологии) - убийства.
Примем за истину, что в нашей стране в последние годы действительно совершается порядка 10-13 тыс. убийств или в среднем 8,6 деяний на 100 тыс. населения. Однако если следовать определению убийства, принятому для международного расследования, коэффициент убийств, например, в 2012 г. в России должен быть не 9,2, а 11,2 убийств на 100 тыс. населения, а в 2018 г. не 6,0, а 9,0 убийств на 100 тыс. населения. Причем вычисленное значение является минимальным, так как для расчета не были учтены погибшие от иных насильственных посягательств, сопряженных с лишением жизни человека [23, с. 11]. А теперь обратимся к данным ООН, согласно которым в среднем в мире совершается 6,2 убийства на 100 тыс. населения (с привязкой к 2012 г.): в Азии и Океании - 2,5; в Европе - 2,7; в Африке - 10; в Америке - 16. В результате становится очевидно, что при самой критической оценке уровень только зарегистрированных убийств в России выше среднемирового [1, с. 116]. Но и это еще полбеды.
Беда же в том, что число реально совершаемых убийств суммарно намного превышает количество названных преступных посягательств, фиксируемых официальной статистикой. Наиболее вероятной причиной такого искажения, по мнению исследователей, является укрытие (неучет) преступлений и связанный с этим рост латентности убийств.
Так, косвенными, но вполне определенными индикаторами служат сведения о неопознанных трупах, о количестве без вести пропавших лиц, о самоубийствах, о результатах различного рода некриминальных травм и не -счастных случаев. По мнению экспертов, 30% неопознанных трупов - латентные жертвы убийств (в абсолютных цифрах это порядка 23 тыс. человек). Согласно экспертным оценкам, ежегодно пропадает примерно 20% лиц от числа находящихся в розыске, о которых не заявляют как о без вести пропавших. Из них как минимум 60% становятся жертвами убийств (в абсолютных цифрах это порядка 15 тыс. человек). По тем же экспертным оценкам, из 38 тыс. зарегистрированных самоубийств, 5% - жертвы убийств, закамуфлированных под суицид (в абсолютных величинах это порядка 1900 человек). В остальных группах лиц, причина смерти которых официально зарегистрирована как результат различного рода некриминальных травм или несчастных случаев, по мнению экспертов, доля скрытых убийств колеблется в пределах от 3 до 20% (в абсолютных цифрах это составляет порядка 23 тыс. убийств) [14].
Элементарный арифметический подсчет показывает, что количество реально совершенных, но не выявленных убийств в несколько раз превышает их зарегистрированную составляющую. Специалисты в области латентной преступности также отмечают, что реальное число убийств в 2-4 раза выше регистрируемого [24, с. 121-128]. Определенную лепту в искажение статистики вносит и правоприменитель, допуская ошибки в процессе квалификации преступлений, посягающих на жизнь и здоровье человека [12]. Если считать приведенные выше данные достоверными (а сомневаться в этом не приходится), то катастрофически резко возрастает вероятность признания того, что де-факто в России в год совершается в среднем 60 тыс. убийств, то есть даже не в 4, а в 5 раз больше, чем регистрируется.
Итак, можно констатировать, что современное состояние преступности в России, несмотря на снижение большинства характеризующих ее показателей, свидетельствует:
- об устойчивости и реальности ее угрозы для национальной безопасности;
- о все большем внедрении преступности в социальную структуру общества и деформации этой структуры;
- об активном включении преступности в орбиту политических [6; 8], геополитических, военных интересов отдельных социальных групп и государств;
- о высокой адаптированности преступности к происходящим в социуме изменениям, новейшим достижениям научно-технического прогресса, о перерождении в новые формы, методы и способы совершаемых преступных посягательств в сферах, сложных для осуществления социального контроля1;
- об обострении поляризации преступности (существование и развитие белово-ротничковой, элитарной преступности и маргинальной, далекой от глобализации и транснационализации, при одновременной реактуализации средневековых преступлений (работорговля, пиратство и др.) и распространенности «стокерства» или «сталкерства» (от англ. stalkers - упорные преследователи, «охотники»), то есть настойчивого преследования некогда близких людей (бывших жен и мужей, детей, родителей, друзей и т. п.), сослуживцев, коллег по работе, соучеников, нередко перерастающего в совершение преступлений (насильственных и корыстных) [3, с. 18];
- о смещении мотивов преступного поведения в сторону корыстных со стремлением извлечения быстрых сверхдоходов;
- о возрастании связей с коррупцией;
- о развитии «преступлений ненависти» по мотивам национальной, расовой, религиозной вражды, религиозной неприязни или вражды; в отношении сексуальных и иных меньшинств и других проявлений ксенофобии;
- об увеличении объемов латентности, а также негативных последствий для жертв преступлений и государства.
1 Из 90 587 преступлений, совершенных с использованием компьютерных и телекоммуникационных технологий в 2017 г., раскрыта лишь четвертая часть.
Наиболее существенными индикаторами современной преступности выступают жестокость, дерзость и цинизм преступной деятельности, криминализация банковской и налоговой сфер, коррупция, интернет-мошенничество, хищение государственных средств, направляемых на реализацию социальных программ, жилищное и дорожное строительство, «отмывание» нелегальных доходов в оффшорных зонах и через подставные фирмы, «цифрови-зация» преступности и другое [18].
Каков же выход из сложившейся криминальной ситуации? По каким направлениям (и с помощью каких средств и технологий)
необходимо вести борьбу с преступностью в России с тем, чтобы поставить ее в контроли -руемые государством рамки? Для ответа на этот вопрос следует (помимо прочего) сквозь призму концептуальных основ уголовно-правовой политики проанализировать складывающиеся в последние годы тенденции в ее осуществлении, выявить позитивные и негативные стороны данного процесса, спрогнозировать перспективы ее дальнейшего развития [13]. Без проведения этой работы преступность в современной России по-прежнему будет являться серьезным внутренним вызовом развитию государства.
Список литературы:_
1. Богданова, Л. Е. Снижение уровня убийств: реальные тенденции или укрытие / Л. Е. Богданова // Уголовное право. - 2010. - № 4. - С. 116-121.
2. Гарбатович, Д. А. Эффективность уголовно-правовой нормы об ответственности за убийство без смягчающих обстоятельств (ст. 105 УК) / Д. А. Гарбатович // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: материалы VI Российского конгресса уголовного права (Москва, 26-27 мая 2011 года). - Москва : Проспект, 2011. - С. 268-269.
3. Гилинский, Я. И. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль / Я. И. Гилин-ский. - Санкт-Петербург : Издательский дом «Алеф-Пресс», 20 09. - 574 с.
4. Гилинский, Я. И. Социальное насилие / Гилинский Я. И. Санкт-Петербург : Алетейя, 2017. - 212 с.
5. Долгова, А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество / А. И. Долгова. - Москва : Российская криминологическая ассоциация, 2003. - 572 с.
6. Эорин, А. В. Политическая преступность: криминологический анализ : специальность 12.00.08 «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право» : автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Зорин Алексей Вячеславович ; Уральская государственная юридическая академия. - Екатеринбург, 2018. - 23 с.
7. Иващенко, А. В. Нераскрытая насильственная преступность : монография / А. В. Иващенко, А. В. Ревя-гин. - Москва : Юрлитинформ, 2013. - 191 с.
8. Кабанов, П. А. Политическая преступность: понятие, сущность, виды, причины, личность политического преступника, меры противодействия (криминологические исследования) / П. А. Кабанов. - Казань : Новое знание, 2006. - 359 с.
9. Клейменов, М. П. Нераскрытая преступность / М. П. Клейменов, И. М. Клейменов. - Москва : Норма : Инфра-М, 2015. -206 с.
10. Клейменов, М. П. Криминология / М. П. Клейменов. - Москва : Норма : Инфра-М, 2018. - 399 с.
11. Комплексный анализ состояния преступности в российской федерации по итогам 2018 года и ожидаемые тенденции ее развития : аналитический обзор / М. В. Гончарова, В. И. Шиян, Л. М. Шураева [и др.] ; Федеральное государственное казенное учреждение «Всероссийский научно-исследовательский институт Министерства внутренних дел Российской Федерации». - Москва : ВНИИ МВД России, 2019. - 56 с.
12. Коробеев, А. И. Преступные посягательства на жизнь и здоровье человека / А. И. Коробеев. - Москва : Юрлитинформ, 2012. - 317 с.
13. Коробеев, А. И. Уголовно-правовая политика России: от генезиса до кризиса / А. И. Коробеев. - Москва : Юрлитинформ, 2019. - 352 с.
14. Корсантия, А. А. Латентность убийств в современной России / А. А. Корсантия // Уголовное право. -2011. - № 1. - С. 84-94.
15. Криминология : учебник для аспирантов / [Аминов И. И., Антонян Е. А., Дашков Г В. и др.] ; под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ И. М. Мацкевича ; Московский государственный юридический университет имени О. Е. Кутафина (МГЮА). - Москва : Норма : ИНФРА-М, 2017. - 367 с.
16. Милюков, С. ф. Кризис уголовно-правовой политики. Диагноз: острая криминологическая недостаточность / С. Ф. Милюков // Обеспечение национальной безопасности - приоритетное направление уголовно-правовой, криминологической и уголовно-исполнительной политики: материалы XI Российского Конгресса уголовного права (Москва, 31 мая - 1 июня 2018 года). - Москва : Юрлитинформ, 2018. - С. 434.
17. Лопашенко, Н. А. Исследование убийств: закон, доктрина, судебная практика : монография / Н. А. Лопа-шенко. - Москва : Юрлитинформ, 2018. - 654 с.
18. Пилюгина, Т. В. Использование метода математического моделирования при прогнозировании региональной преступности в вопросах ее предупреждения / Т. В. Пилюгина, Д. А. Натура // Всероссийский криминологический журнал. - 2017. - Т. 11. - № 1. - С. 66.
19. Преступность в России: современные тенденции и прогноз развития / [Ю.М. Антонян, Д.А. Бражников, ГЭ. Бицадзе и др.] ; под ред. Ю. М. Антоняна. - Москва : Юнити-Дана : Закон и право, 2018. - 103 с.
20. Рагимов, И. М. Современное государство в эпоху глобальных трансформаций / И. М. Рагимов, С. Н. Бабурин, Ю. В. Голик, Ю. И. Дук, Коробеев А. И. - Санкт-Петербург : Юридический центр-Академия, 2019. - 342 с.
21. Ревягин, А. В. Нераскрытые насильственные преступления : криминологическая характеристика и детерминация : специальность 12.00.08 «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право» : автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук / Ревягин Александр Валерьевич ; Омская академия МВД РФ. - Омск, 2011. - 19 с.
22. Состояние преступности в России за январь-декабрь 2018 г. Москва : Генеральная прокуратура РФ, 2019. - 52 с.
23. Стешич, Е. С. Криминология гомицида: монография / Е. С. Стешич ; под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного юриста РФ Д. А. Корецкого. - Москва : Юрлитинформ, 2019. - 491 с.
24. Теоретические основы предупреждения преступности на современном этапе развития российского общества : монография / [Агапов П. В. и др.] ; под общ. ред. Р. В. Жубрина ; Акад. Генеральной прокуратуры Российской Федерации. - Москва : Проспект, 2016. - 655 с.
References:
1. Bogdanova L. E. Snizhenie urovnya ubiistv: real'nye tendentsii ili ukrytie, Ugolovnoe pravo, 2010, no. 4, pp. 116-121.
2. Garbatovich D. A. Ehffektivnost' ugolovno-pravovoi normy ob otvetstvennosti za ubiistvo bez smyagchayushchikh obstoyatel'stv (st. 105 UK), Ugolovnoe pravo: istoki, realii, perekhod k ustoichivomu razvitiyu: materialy VI Rossiiskogo kongressa ugolovnogo prava (Moskva, 26-27.05.2011) [Proc. 6th Int. Conf. "Criminal law: origins, realities, transition to sustainable development" (Moscow, May, 26-27, 2017)], Moscow, Prospekt Publ., 2011, pp. 268-269.
3. Gilinskii Ya. I. Kriminologiya: teoriya, istoriya, ehmpiricheskaya baza, sotsial'nyi kontrol'. Saint Petersburg, Alef-Press Publ., 20 09, 574 p.
4. Gilinskii Ya. I. Sotsial'noe nasilie. Saint Petersburg, Aleteiya Publ., 2017, 212 p.
5. Dolgova A. I. Prestupnost', ee organizovannost' i kriminal'noe obshchestvo. Moscow, Rossiiskaya kriminologicheskaya assotsiatsiya Publ., 2003, 572 p.
6. Zorin A. V. Politicheskaya prestupnost': kriminologicheskii analiz, Cand. jurid. sci. diss. abstr. Ekaterinburg, Ural'skaya gosudarstvennaya yuridicheskaya akademiya Publ., 2018, 23 p.
7. Ivashchenko A. V., Revyagin A. V. Neraskrytaya nasil'stvennaya prestupnost'. Moscow, Yurlitinform Publ., 2013, 191 p.
8. Kabanov P. A. Politicheskaya prestupnost': ponyatie, sushchnost', vidy, prichiny, lichnost' politicheskogo prestupnika, mery protivodeistviya (kriminologicheskie issledovaniya). Kazan, Novoe znanie Publ., 2006, 359 p.
9. Kleimenov M. P., Kleimenov I. M. Neraskrytaya prestupnost', Moscow, Norma Publ., Infra-M Publ., 2015, 206 p.
10. Kleimenov M. P. Kriminologiya. Moscow, Norma Publ., Infra-M Publ., 2018, 399 p.
11. Goncharova M. V., Shiyan V. I., Shuraeva L. M. Kompleksnyi analiz sostoyaniya prestupnosti v Rossiiskoi Federatsii po itogam 2018 goda i ozhidaemye tendentsii ee razvitiya: analiticheskii obzor. Moscow, VNII MVD Rossii Publ., 2019, 56 p.
12. Korobeev A. I. Prestupnye posyagatel'stva na zhizn' i zdorov'e cheloveka. Moscow, Yurlitinform Publ., 2012, 317 p.
13. Korobeev A. I. Ugolovno-pravovaya politika Rossii: ot genezisa do krizisa. Moskva, Yurlitinform Publ., 2019, 352 p.
14. Korsantiya A. A. Latentnost' ubiistv v sovremennoi Rossii, Ugolovnoe pravo, 2011, no. 1, p. 84-94.
15. Matskevich I. M. (ed.) Kriminologiya: uchebnik dlya aspirantov. Moscow, Norma Publ., INFRA-M Publ., 2017, 367 p.
16. Milyukov S. F. Krizis ugolovno-pravovoi politiki. Diagnoz: ostraya kriminologicheskaya nedostatochnost', Obespechenie natsional'noi bezopasnosti - prioritetnoe napravlenie ugolovno-pravovoi, kriminologicheskoi i ugolovno-ispolnitel'noi politiki: materialy XI Rossiiskogo Kongressa ugolovnogo prava (Moskva, 31.05-01.06.2018) [Proc. 11th Int. Conf. "Ensuring national security is a priority area of criminal law, criminology, and penal enforcement policy" (Moscow, May, 31, June, 01, 2017)], Moscow, Yurlitinform Publ., 2018, p. 434.
17. Lopashenko N. A. Issledovanie ubiistv: zakon, doktrina, sudebnaya praktika, Moscow, Yurlitinform Publ., 2018, 654 p.
18. Pilyugina T. V., Natura D. A. Ispol'zovanie metoda matematicheskogo modelirovaniya pri prognozirovanii regional'noi prestupnosti v voprosakh ee preduprezhdeniya, Vserossiiskii kriminologicheskii zhurnal, 2017, vol. 11, no. 1, p. 66.
19. Antonyan Yu. M. (ed.) Prestupnost' v rossii: sovremennye tendentsii i prognoz razvitiya. Moscow, Yuniti-dana Publ., Zakon i pravo Publ., 2018, 103 p.
20. Ragimov I. M., Baburin S. N., Golik Yu. V., Duk Yu. I., Korobeev A. I. Sovremennoe gosudarstvo v ehpokhu global'nykh transformatsii. Saint Petersburg, Yuridicheskii tsentr-Akademiya Publ., 2019, 342 p.
21. Revyagin A. V. Neraskrytye nasil'stvennye prestupleniya : kriminologicheskaya kharakteristika i determinatsiya, Cand. jurid. sci. diss. abstr. Omsk, Omskaya akademiya MVD RF Publ., 2011, 19 p.
22. Sostoyanie prestupnosti v Rossii za yanvar'-dekabr' 2018 g. Moscow, General'naya prokuratura RF Publ., 2019, 52 p.
23. Koretskii D. A. (ed.) Kriminologiya gomitsida. Moscow, Yurlitinform Publ., 2019, 491 p.
24. Zhubrin R. V. (ed.) Teoreticheskie osnovy preduprezhdeniya prestupnosti na sovremennom ehtape razvitiya rossiiskogo obshchestva. Moscow, Prospekt Publ., 2016, 655 p. _i-1
