CC BY
184
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
УДК 343.36
М.С. Кармановский*, С.А. Денисов**
Преступления, совершаемые в отношении свидетелей: понятие, общая характеристика и классификация
В статье авторами анализируются преступления, совершаемые против свидетелей, дается их общая характеристика. На основе проведенного исследования, учитывая специфику отдельных видов преступлений против свидетелей, авторами предложена их классификация по различным основаниям.
Ключевые слова: потерпевший, свидетель, преступление, государственная защита, правоохранительные органы.
M.S. Karmanovsky*, S.A. Denisov**. Crimes committed against witnesses: the concept, the general characteristics and classification. In this paper the authors analyze the crimes committed against witnesses, given their general characteristics. Based on the research, given the specificity of certain types of crimes against witnesses, the authors propose a classification for different reasons.
Keywords: victim, witness, crime, public protection, law enforcement agencies.
Согласно Постановлению Правительства РФ от 2 октября 2009 г. № 792 «Об утверждении Государственной программы “Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2009—2013 годы”», в России ежегодно около 10 млн. человек выступают в качестве потерпевших и свидетелей в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел по особо тяжким преступлениям. Из них каждый пятый получает угрозы с целью изменения либо отказа от даваемых показаний. Значительное количество граждан, ставших жертвами или свидетелями преступлений, не обращаются в правоохранительные органы, опасаясь мести со стороны преступников либо не веря в эффективность государственной защиты.
Данные социологических опросов, показывающие слабость и несовершенство имеющегося механизма защиты свидетелей от противоправных посягательств, нежелание граждан содействовать правосудию в этом качестве и то, что сам статус свидетеля ассоциируется у них с абсолютной бесправностью и незащищенностью, также демонстрируют серьезность проблемы защиты свидетеля на современном этапе. Поэтому, пожалуй, единственным, универсальным и максимально эффективным средством борьбы с посягательствами на свидетелей остаются уголовно-правовые нормы, направленные на их защиту независимо от вида судопроизводства.
Традиционно исследование характеристики преступлений начинается с изучения объекта преступления, т.е. общественных отношений, на которые покушается преступник. Проводя анализ преступлений против свидетелей1, прежде всего следует обратить внимание на то, что большинство из них предусмотрены гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия», из чего можно сделать вывод, что видовым объектом данной группы преступлений выступают интересы правосудия. Действительно, преступления, совершаемые в отношении свидетелей, посягают на правильную, нормальную деятельность органов предварительного следствия, дознания по всестороннему и объективному расследованию преступлений, судебных органов по правильному разрешению дел. Однако, как показывает правоприменительная практика, в первую очередь от преступных посягательств страдают личные интересы свидетеля и его близких. Даже если угрозы в его адрес не будут приведены в исполнение, ущерб морально-психологическому состоянию свидетеля уже нанесен самим фактом угрозы. К тому же свидетель испытывает давление не только со стороны преступников, но и со стороны правоохранительных органов, которые принуждают его к даче показаний угрозами уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, предусмотренной ст. 308 УК РФ, либо используют методы, изначально преступные, за которые предусмотрена ответственность (ст. 302 УК РФ).
* Кармановский, Михаил Сергеевич, преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Барнаульского юридического института МВД России, кандидат юридических наук. Россия, г. Барнаул, ул. Чкалова, 49.
** Денисов, Сергей Анатольевич, заместитель начальника Санкт-Петербургского университета МВД России по заочному обучению, доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы России. Россия, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, 1. E-mail: spbumvd@smtp.ru.
* Karmanovsky, Michael Sergeevich, teacher of the chair of criminal law and criminology, Barnaul law institute of the Interior of Russia, PhD in law. Russia, Barnaul, Chkalov st., 49.
* Denisov, Sergey Anatolyevich, deputy head of the St. Petersburg University, Russian Ministry of Internal Affairs for distance education, doctor of law, professor, honored worker of higher education in Russia. Russia, St. Petersburg, Pilot Pilyutov str., 1. E-mail: spbumvd@smtp.ru.
Статья поступила в редакцию 11 марта 2012 года.
© Кармановский М.С., Денисов С.А., 2012
1 Здесь и далее по тексту нами в качестве равнозначных будут употребляться термины «преступления, совершаемые в отношении свидетелей» и «преступления против свидетелей».
Полагаем, что объект данной группы преступлений носит двойственный характер. Преступления против свидетелей во всех случаях направлены против совершения правосудия путем нарушения интересов личности. При этом если в результате угроз в отношении свидетеля интересы правосудия могут быть и не нарушены, то интересы самого свидетеля в любом случае будут ущемлены самим фактом угрозы.
Обязательным признаком преступлений против свидетелей является потерпевший. Как известно, права и свободы человека и гражданина, его честь и достоинство являются высшей ценностью общества и государства. Это положение закреплено во Всеобщей декларации прав человека, принятой и утвержденной Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г., и в других нормативных актах. Защита человека и гражданина от противоправных посягательств обеспечивается применением норм отечественного законодательства, основывающегося, помимо Конституции Российской Федерации, на общепризнанных принципах и нормах международного права. Особое место среди последних занимает Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью 1985 г.
В данной декларации дано понятие «жертва преступления». Под жертвами преступления понимаются лица, которым индивидуально или коллективно был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего действующие национальные уголовные законы (ст. 1). В декларации указано, что государства-участники должны содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям жертв путем принятия мер для обеспечения их безопасности, а также безопасности их семей и их защиты от запугивания и мести (п. «ё» ст. 6).
В отечественном законодательстве предусмотрен ряд норм, обеспечивающих защиту прав и интересов потерпевших от преступных посягательств, в число которых, безусловно, входят свидетели и их близкие, если в отношении них совершаются преступления, предусмотренные п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117, ст. 302, 309, 311 УК РФ. Знание их имеет особое значение. Достаточно будет сказать, что опрошенные нами правоприменители, подавляющее большинство которых считает актуальной проблему защиты свидетелей (91,8 %)2 и приоритетной уголовную ответственность за ненадлежащее обеспечение защиты свидетелей или гарантий безопасности при наступлении неблагоприятных последствий3, к сожалению, имеют несколько расплывчатые представления о наличии в уголовном законодательстве РФ норм, призванных обеспечить защиту свидетелей от противоправных посягательств. Так, при ответе на вопрос: «Какие статьи уголовного закона, по Вашему мнению, направлены на защиту свидетеля?», 76,1 % респондентов выбрали ст. 302 УК РФ «Принуждение к даче показаний», 61,5 % — ст. 309 УК РФ «Подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний», 75,2 % — ст. 311 УК РФ «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса». Убийство (ст. 105 УК РФ) выбрали чуть более половины всех опрошенных (53,6 %), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ) — 41,8 %, при этом только 17,9 % респондентов посчитали нужным назвать умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК РФ) и всего 9 % — истязание (ст. 117 УК РФ).
Эти данные убеждают нас в необходимости не только комплексного изучения данной правовой проблемы, но и внедрения результатов исследования в практическую деятельность в целях повышения эффективности защиты свидетелей.
Свидетель является специальным потерпевшим, он обладает особыми, установленными законом признаками. К их числу следует отнести правовой статус свидетеля, конкретный вид процесса, роль свидетеля в процессе, наличие причинной связи между ролью свидетеля в процессе и совершенным в отношении него преступлением. Рассмотрим эти признаки подробно.
Правовое положение свидетеля определено прежде всего нормами законодательных актов, регулирующих вопросы судопроизводства, поскольку свидетель является его непосредственным участником.
В уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации свидетель относится к числу иных участников уголовного судопроизводства (гл. 8 УПК РФ). По мысли законодателя, им является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний.
Важно заметить, что свидетель может в равной степени представлять интересы не только стороны обвинения, но и защиты, т.е. лиц, которые привлекаются к уголовной ответственности. Как справедливо отмечает В.И. Крайнов, в последнем случае вероятность оказания на него какого-либо противоправного воздействия, по крайней мере, со стороны подозреваемого, обвиняемого ничтожно мала — ведь свидетель защиты скорее полезен, чем опасен, и подозреваемый, обвиняемый весьма заинтересованы в его активном участии в процессе уголовного судопроизводства [1, с. 26].
Свидетель будет признан потерпевшим, если преступлением ему причинен один из трех видов вреда: физический, имущественный или моральный (ст. 42 УПК РФ), т.е. по самому факту совершения в отношении его преступления, а затем он процессуально признается таковым постановлением
2 Всего нами были опрошены 330 работников правоохранительных органов, из них 115 работников следственного комитета при прокуратуре РФ, 159 сотрудников органов внутренних дел и 56 — ФСБ России.
3 На вопрос: «К какой ответственности, по Вашему мнению, следует привлекать лицо, ответственное за обеспечение защиты свидетелей или дававшее гарантии безопасности, при наступлении неблагоприятных последствий?» 330 работников правоохранительных органов ответили следующим образом: дисциплинарной — 33,0 %; уголовной — 70,3 %; административной — 6,7 %; гражданско-правовой — 2,4 %; если исходить из ситуации и наступивших последствий, то может и не быть ответственности — 2,7 %.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
дознавателя, следователя, прокурора или суда. Реальное преступление в отношении свидетелей нередко причиняет совокупность вреда, например, физического и имущественного, при утрате трудоспособности в результате преступного причинения вреда здоровью либо физического и морального при принуждении к даче показаний, повлекшим вред здоровью, и, как следствие, вызвавших у потерпевшего дискомфортное состояние, сопровождающееся такими отрицательными эмоциями, как страх, переживания, чувство незащищенности, обида, возмущение, горе, чувство утраты и т.д.
К сожалению, действующий УПК РФ требует официального признания причинения вреда потерпевшему (ст. 42). Если бы уголовно-процессуальное законодательство не содержало данной оговорки, человек считался потерпевшим уже с момента совершения преступления, что улучшило бы в конечном итоге его положение.
Между тем отождествлять уголовно-правовое и уголовно-процессуальное понятия потерпевшего нельзя. По справедливому замечанию В.Н. Винокурова, это приводит к нивелированию его роли как признака объекта преступления [2, с. 122]. Поэтому для уголовного права должен иметь значение лишь факт совершения преступления в отношении свидетеля, а не признание его потерпевшим процессуально.
Свидетель как участник уголовного судопроизводства обладает определенными правами (например, отказаться свидетельствовать против самого себя, своего супруга (супруги); давать показания на родном языке; пользоваться помощью переводчика бесплатно и др.) и обязанностями (не вправе уклоняться от явки по вызовам дознавателя, следователя или в суд; давать заведомо ложные показания либо отказываться от дачи показаний; разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ).
Значение свидетеля в уголовном процессе велико. Достаточно упомянуть тот факт, что, согласно п. 2 ч. 2 ст. 74 УПК РФ, его показания являются доказательствами по уголовному делу. То, что свидетель
— непосредственный носитель информации, имеющей значение по делу, источник доказательств, изначально определяет его виктимность: само физическое существование свидетеля как человека иной раз крайне нежелательно для лица, стремящегося избежать уголовной ответственности. Поэтому особое значение имеют государственные меры защиты таких лиц.
Безопасность свидетеля обеспечивается рядом норм уголовно-процессуального законодательства. Так, при наличии угрозы совершения насилия, вымогательства и других преступных действий в отношении свидетеля или его близких родственников, родственников, близких лиц допускаются контроль и запись телефонных и иных переговоров, но по письменному заявлению указанных лиц либо при отсутствии такого заявления — на основании судебного решения (ч. 2 ст. 186 УПК РФ). В ч. 9 ст. 166 УПК РФ предусмотрена возможность отказа от внесения в протокол следственного действия данных свидетеля. Согласно ч. 8 ст. 193 УПК РФ, такое следственное действие, как опознание, может быть проведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым.
В ходе судебного разбирательства для обеспечения безопасности свидетеля, его близких родственников, родственников и близких лиц суд вправе провести его допрос без оглашения подлинных данных о личности в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства, о чем суд выносит определение или постановление (ст. 278 УПК РФ), и это не считая возможности проведения закрытого судебного заседания (п. 4 ч. 2 ст. 214 УПК РФ).
Все указанные процессуальные меры безопасности в отношении свидетеля применяются без каких-либо ограничений.
Процессуальные меры защиты свидетеля органично дополняются мерами безопасности, предусмотренными Федеральным законом от 20 августа 2004 г. №119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». Согласно данному нормативно-правовому акту, законодательство Российской Федерации о государственной защите основывается на Конституции РФ и состоит, помимо него самого, из Уголовного, Уголовнопроцессуального и Уголовно-исполнительного кодексов РФ, Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», других федеральных законов, иных нормативных правовых актов Российской Федерации, а также международных договоров России (ст. 5). Таким образом, Федеральный закон «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» относит УК РФ к числу законодательных актов, обеспечивающих реализацию государственной защиты свидетелей в рамках уголовного судопроизводства.
В соответствии с этим законом видами государственной защиты являются меры безопасности (ст. 6—14) и меры социальной поддержки (ст. 15). В случае разглашения сведений о защищаемом лице и применяемых в отношении него мерах безопасности лицом, которому эти сведения были доверены или стали известны в связи с его служебной деятельностью, наступает ответственность, предусмотренная ст. 311 Уголовного кодекса РФ. Если должностное лицо органа, обеспечивающего государственную защиту, виновно в непринятии решения об осуществлении государственной защиты или в ненадлежащем ее осуществлении, оно несет ответственность за содеянное по ст. 293 УК РФ. К сожалению, только 66,1 % опрошенных нами работников правоохранительных органов полагают, что это возможно. Около 17 % убеждены в обратном.
Наиболее значимым положением анализируемого Федерального закона, по сравнению с иными законодательными актами, является то, что он распространяется не только на лиц, получивших статус свидетеля в установленном уголовно-процессуальным законодательством порядке, но и на очевидцев
преступления и иных лиц, способствующих предупреждению или раскрытию преступления, т.е. не имеющих такового, но фактически способных стать жертвами посягательств в связи с владением ими информацией о преступлении, ставшим причиной применения мер безопасности (ч. 2 ст. 2 Федерального закона «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»).
В гражданско-процессуальном праве свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо сведения об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела (ч. 1 ст. 69 ГПК РФ). В ст. 70 ГПК РФ определены обязанности и права свидетеля. К числу первых относятся обязанности явиться в суд в назначенное время и дать правдивые показания, исключая случаи, когда он не в состоянии явиться по вызову суда вследствие болезни, старости, инвалидности или других уважительных причин, а также нести ответственность за дачу заведомо ложного показания и за отказ от дачи показаний по мотивам, не предусмотренным федеральным законом. К числу вторых
— право на возмещение расходов, связанных с вызовом в суд, и на получение денежной компенсации в связи с потерей времени.
В Арбитражном процессуальном кодексе РФ понятие «свидетель» дано в ч. 1 ст. 56, согласно которой это — лицо, располагающее сведениями о фактических обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения дела. Дача заведомо ложных показаний, а также отказ от дачи показаний свидетелем влекут уголовную ответственность, о чем он предупреждается арбитражным судом и дает подписку (ч. 4 ст. 56 АПК РФ).
Что касается конкретных мер безопасности, имеющихся в уголовно-процессуальном праве, то ни в гражданско-процессуальном, ни в арбитражно-процессуальном законодательстве РФ они не упоминаются. В нормах, содержащихся в ч. 3 ст. 158 ГПК РФ и ч. 3 ст. 154 АПК РФ, указывается, что судебное разбирательство должно происходить в условиях, обеспечивающих безопасность участников процесса.
Свидетелем по делу об административном правонарушении может быть лицо, которому могут быть известны обстоятельства дела, подлежащие установлению (ч. 1 ст. 25.6 КоАП РФ). В отличие от УПК РФ, ГПК РФ и АПК РФ, за отказ или за уклонение от исполнения обязанностей, предусмотренных
ч. 2 ст. 25.6 КоАП РФ, он предупреждается не об уголовной, а об административной ответственности. За заведомо ложное показание свидетеля при производстве по делу об административном правонарушении или в исполнительном производстве предусмотрено наказание в виде штрафа в размере от одной тысячи до 1500 руб. (ст. 17.9 КоАП РФ). В гражданско-процессуальном и арбитражнопроцессуальном законодательстве Российской Федерации, в Кодексе РФ об административных правонарушениях также не содержится норм о мерах безопасности свидетеля.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в нормативных правовых актах Российской Федерации, регламентирующих различные виды судопроизводства, кроме уголовного, вполне конкретно определен статус свидетеля, но отсутствует механизм обеспечения его безопасности. Это не может не влиять на степень защиты свидетеля от противоправных посягательств в связи с его участием в судопроизводстве. Столь существенная разница в обеспечении безопасности свидетелей в различных его видах, судя по законодательным актам, вполне, на наш взгляд, объяснима. Очевидно, что в рамках уголовного судопроизводства, завершающегося в большинстве случаев вынесением обвинительного приговора суда с назначением осужденному наиболее строгого, по сравнению с предусмотренными в иных источниках права, наказаниями, ограничивающими или лишающими его наиболее важных прав и свобод, влияние на свидетеля более активно и агрессивно, чем, например, в административном процессе.
Вместе с тем, если учесть особенности дел, по которым ведется судопроизводство в арбитражных судах (дела, связанные с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности, дела по экономическим спорам), решение по которым грозит значительными убытками (как, например, в случае споров о принадлежности акций, долей в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, споров, возникающих в связи с разделом наследственного имущества или разделом общего имущества супругов, включающего в себя акции, доли в уставном (складочном) капитале хозяйственных обществ и товариществ, паи членов кооперативов; споров о несостоятельности (банкротстве) или об отказе в государственной регистрации, уклонении от государственной регистрации юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и т.д.), то становится очевидной повышенная виктимность свидетеля — участника арбитражного процесса, от показаний которого зависит благосостояние одной из сторон, и т.д.
Потенциальную виктимность свидетеля можно отметить и в случае его участия в гражданском процессе по спорам о лишении родительских прав, по делам, предметом которых являются права на земельные участки, участки недр, здания и другое недвижимое имущество, решение по которым грозит проигравшей стороне серьезными убытками либо причинением иного вреда. Поэтому неупоминание в этих законодательных актах возможности применения конкретных мер безопасности — не констатация законодателем безопасности свидетеля, а досадный пробел.
Как видим, наибольшее внимание положению свидетеля уделено в уголовно-процессуальном праве, хотя, как отмечает А. Гриненко, для подозреваемого и обвиняемого УПК РФ созданы более «комфортные», с точки зрения процедуры, условия, чем для потерпевшего [3, с. 51], которым может стать свидетель в случае совершения в отношении него преступного посягательства. В.Т. Томин не случайно называет потерпевшего самой трагической и противоречивой фигурой уголовного судопроизводства [4, с. 104]. В большей части потерпевшие, в том числе бывшие до преступного посягательства на них самих в статусе свидетеля, — это лица, чьи права существенно нарушены. Именно
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
поэтому 91,8 % практических работников, опрошенных нами, считают, безусловно, актуальной уголовно-правовую защиту свидетелей, что абсолютно, на наш взгляд, справедливо, если учесть их неоднозначное с правовой точки зрения положение по сравнению с лицами, нарушившими закон. Напомним, что всего нами были опрошены 330 работников правоохранительных органов, из них 115 работников следственного комитета при прокуратуре РФ, 159 сотрудников органов внутренних дел и 56 — ФСБ России.
По данным И.А. Бобракова, к числу лиц, наиболее подверженных преступным посягательствам, относятся свидетели и потерпевшие. Данный факт отметили 99,2 % опрошенных им сотрудников оперативных служб МВД, 98,7 % дознавателей и следователей, 84,6 % судей [5, с. 73].
Свидетели становятся жертвами преступных посягательств в связи с выполнением ими своего общественного долга. Именно это является основной причиной нежелания сотрудничать с правоохранительными органами. Количество лиц, желающих дать показания в качестве свидетеля, и без того невелико, а угроза самому стать жертвой сводит их на нет.
Страх очевидцев преступлений перед преступным миром, негативные последствия страха (уклонение от процессуальных обязанностей и др.) достигли таких масштабов, которые заставили говорить о себе не только на национальном уровне [6, с. 130]. Экспертами международного сообщества признано, что угрозы и насилие в отношении лиц, сотрудничающих с правоохранительными и судебными органами, стали наиболее распространенным средством подрыва системы уголовного правосудия, защита таких лиц отнесена к глобальным проблемам в сфере борьбы с преступностью [7, с. 221].
Важно отметить, что сами правоприменители считают вполне допустимым, несмотря на цели, ими лично преследуемые в работе со свидетелями (следовательно, фактически оправдывают противодействие), отказ содействовать правосудию в случае наличия потенциальной угрозы жизни и здоровью свидетеля и его близких (62,4 % респондентов).
Сам по себе отказ сотрудничать с правоохранительными органами — еще не самое опасное для осуществления правосудия явление. Зачастую незащищенность свидетелей приводит к даче заведомо ложных показаний либо к отказу от ранее данных показаний [8, с. 43]. А это, в свою очередь, влечет за собой ущемление прав всех участников уголовного судопроизводства и интересов правосудия. Лжесвидетельство грозит, с одной стороны, возможностью осудить невиновного человека, а с другой
— оправдать настоящего преступника. Не следует забывать при этом и о напрасно потраченных усилиях оперативных работников и следователей, выявивших свидетелей преступления, которые впоследствии помешали ходу расследования.
Ст. 308 УК РФ ставит свидетеля перед нелегким выбором: или подвергнуться уголовному наказанию, или стать жертвой преступного посягательства. Свидетель, вынужденный исполнять общественный долг под страхом уголовной ответственности за отказ от дачи показаний (ст. 308 УК), с одной стороны, и дать ложные показания под угрозами, с другой стороны, не признается в том, что им даны были ложные показания, даже после применения к нему мер защиты из-за возможности привлечения к уголовной ответственности за лжесвидетельство.
Полагаем, что для случаев, когда заведомо ложные показания все-таки были даны и в результате этого были нарушены охраняемые уголовным законом общественные отношения в сфере правосудия, а также права других лиц (потерпевших, свидетелей и прочих участников судопроизводства) вследствие несправедливого судебного решения, в основу которого легли заведомо ложные показания, следует все же предусмотреть более мягкую ответственность за дачу заведомо ложного показания, совершенного свидетелями, по ст. 307 УК РФ, по сравнению с ответственностью за деяния, совершаемые должностными лицами и экспертами, подкупленными преступниками, тем более если учесть, что угрозы в отношении свидетелей и их близких, результатом которых является дача ложных показаний, приобрели массовое явление.
Поэтому мы не согласны с теми авторами, которые настаивают на ужесточении санкций, применяемых в отношении свидетелей [8, с. 44], поскольку это ставит лицо, принудившее свидетеля к даче ложных показаний, и самого свидетеля на одну ступень как соучастников.
Э.У. Бабаева отмечает, что во время предварительного расследования тенденцией стало усиление оказания физического, психического или иного воздействия на потерпевших и свидетелей с целью склонения их к даче показаний, необходимых для смягчения обвинения или его снятия с обвиняемого. Некоторые подследственные агрессивно ведут себя на очных ставках по отношению к потерпевшему и свидетелю, угрожают физической расправой с ним или с его родственниками подкупают через родственников разными путями. Разнообразие проявляется и в способах психического воздействия, например, демонстративно фотографируют свидетеля на улице и т.п., и деятельности следователя для обеспечения безопасности свидетеля.
Конечно, психическое принуждение не лишает свидетеля возможности руководить своими действиями, а, следовательно, обратиться за помощью к правоохранительным органам, не сообщая им при этом ложных сведений в качестве показаний, т.е. не совершая преступления. Однако, учитывая общие тенденции при отказе свидетелей от дачи показаний (недоверие правоохранительным органам, неосведомленность о существующих мерах защиты и т.п.), а также поливариантность событий при угрозах свидетелю (например, когда его близкие оказываются заложниками преступников, требующих дать ложные показания, вследствие чего свидетель нарушает закон), делающих невозможным иное поведение из опасения, что преступники опередят правоохранительные органы, становится очевидным, что такое поведение может быть вполне оправданным и даже непреступным в силу положений ст. 39 УК РФ, помимо примечания к ст. 308 УК РФ.
Поэтому было бы более справедливым не пренебрегать действующими нормами об исключении преступности деяния, тем более что норма об освобождении от уголовной ответственности лица, которое в процессе предварительного расследования или в судебном заседании сообщает о даче заведомо ложных показаний вследствие оказанного на него давления со стороны преступников, предусмотренная примечанием к ст. 307 УК РФ, применяется только в случае добровольного сообщения об этом свидетеля.
Совершенствование норм уголовного законодательства в целом не может решить проблемы защиты очевидца преступления либо иного лица, от которого зависит возможность изобличения преступника. Вероятное их участие в уголовном деле, как уже отмечалось выше, создает серьезную проблему для преступника, но так как они не имеют процессуального статуса свидетеля, то становится невозможной их защита уголовно-правовыми средствами, предусмотренными ст.ст. 309 и 311 УК РФ. Неудивительно, что по некоторым данным треть свидетелей-очевидцев (по преступлениям при большом скоплении людей в условиях города — это большая их часть) уклоняются от обращения к представителям власти и в процессе не участвуют [9, с. 166]. В случае посягательства на очевидца виновный должен нести ответственность по общей норме за преступления против жизни, здоровья, свободы, чести и достоинства личности.
Таким образом, наличие статуса свидетеля как участника уголовного, гражданского (включая арбитражный) или административного процесса явно недостаточно для признания его в качестве потерпевшего от преступлений, предусмотренных ст. 302, 309, 311 УК РФ, п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ. Необходимо также устанавливать его роль в данном процессе, т.е. то, насколько потенциально опасны или невыгодны показания этого свидетеля для лиц, оказавших на него впоследствии противоправное воздействие. Кроме того, безусловно важна причинная связь между ролью свидетеля в процессе и совершенным в отношении него преступлением, отсутствие которой исключает вменение данных составов.
Воздействие на свидетеля всегда выражено в виде общественно опасного деяния — обязательного признака объективной стороны преступления. Объективная сторона преступления обладает целым рядом специфических свойств, которые отличают его от иных признаков состава преступления.
Во-первых, именно в объективных признаках в большей степени проявляется общественная опасность преступления — это связано со способностью деяния вредоносно разрушать объект преступления, вызывать к жизни отрицательные, общественно опасные последствия.
Во-вторых, объективная сторона позволяет выяснить содержание и других признаков — например, признаков субъективной стороны преступления.
В-третьих, объективная сторона преступления содержит в себе признак, являющийся предпосылкой уголовной ответственности: в ст. 8 УК РФ содержится положение о том, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Полагаем, что значение объективной стороны заключается и в том, что при помощи ее признаков на уровне моделирования уголовно-правовых запретов происходит процесс описания самого поведенческого акта или выделение наиболее типичных его признаков. Существенное значение имеет также и то обстоятельство, что объективные, внешние свойства деяния легче всего поддаются описанию, что чаще всего влечет за собой их помещение в диспозицию статей Особенной части. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что объективную сторону преступлений, совершаемых в отношении свидетелей, характеризуют следующие признаки: виновное общественно опасное деяние, совершаемое в форме действия, общественно опасные последствия как для свидетеля, так и для правосудия, причинная связь между ними, а также место, способ, время, обстановка, орудия и средства совершения преступления.
В рамках общего учения об объективной стороне преступления принято классифицировать все признаки, ее характеризующие, на две группы — необходимые (обязательные) и факультативные. Первая группа признаков включает те, которые присутствуют в каждом составе, описанном в Особенной части уголовного закона, а факультативные — лишь в отдельных видах, где они влияют на общественную опасность деяния. К необходимым признакам в преступлениях с формальным составом принято относить общественно опасное деяние, а в преступлениях с материальным составом необходимыми признаками объективной стороны, помимо общественно опасного деяния, являются общественно опасные последствия и причинная связь. Все эти общие положения находят свое отражение и в объективной стороне преступлений, совершаемых в отношении свидетелей.
Наряду с общими свойствами объективная сторона преступлений против свидетелей обладает специфическими свойствами. Среди них особенно следует выделить сферу, в пределах которой совершается анализируемая группа деяний — сфера отправления правосудия по делам различных категорий. Специфика выражается в том, что эта сфера является одним из направлений реализации государственной власти: здесь наблюдается высокая степень концентрации нормативно-правового материала, регламентирующего порядок отправления правосудия — норм Конституции РФ, отраслевого процессуального законодательства — уголовного, гражданского и арбитражного процесса, административного законодательства.
Объективная сторона преступлений против свидетелей описывается в диспозициях ст. 302, 309, 311, включенных в гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия», а также ст. 105, 111, 112, 117 гл. 16 УК РФ «Преступления против жизни и здоровья», с помощью позитивных признаков, имеющих устойчивый, неизменный характер. В таких преступлениях, как принуждение к даче показаний или
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
разглашение сведений о мерах безопасности, признаки, описывающие деяние, неизменны на протяжении довольно продолжительного времени. То же касается норм, включенных в гл. 16 УК РФ.
В действующем уголовном законодательстве, устанавливающем ответственность за преступления против свидетелей, представлены и так называемые оценочные признаки. Содержание этих признаков в значительной мере определяется правосознанием юриста, применяющего закон, с учетом требований уголовного закона и обстоятельств конкретного дела [10, с. 115]. Они содержатся, например, в ч. 2 ст. 311 УК РФ «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса». Предназначение оценочных признаков носит двоякий характер: во-первых, наличие этих признаков материализует преступление, объективная сторона такого вида обретает полную триаду признаков — деяние, последствия, причинная связь между ними; во-вторых, наличие этих признаков свидетельствует о повышенной общественной опасности подобного рода преступлений. Содержание оценочного признака «тяжкие последствия» раскрывается в каждом конкретном случае применительно к другим признакам состава преступления и в первую очередь его объективной стороны. Следовательно, унификация последствий и выделение каких-либо общих свойств в данном случае невозможны, т.к. они проявляются как следствие материального и нематериального, личного и организационно-управленческого вреда и т.п.
В отдельных составах преступлений обязательное значение приобретают признаки, которые традиционно относят к категории факультативных. Так, напр., в ч. 1 ст. 302 УК РФ «Принуждение к даче показаний» законодатель раскрывает понятие «принуждение к даче показания» через способы, к которым прибегает виновное лицо в процессе расследования преступлений — угрозы, шантаж, иные незаконные действия. Последний способ обозначен через негативный оценочный признак, поскольку законодатель не счел необходимым отягощать диспозицию анализируемой статьи перечислением всех способов, к которым прибегают отдельные должностные лица.
Субъектный состав преступлений против правосудия во многом опосредован рамками правосудия как особой сферы государственно-правовых отношений, где их участники обладают определенными статусными качествами. Нельзя не отметить справедливость мнения С.В. Познышева, который писал: «Ни одно преступление нельзя объяснить исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей его личности. Нарисуйте какую угодно цепь внешних событий, все равно для того, чтобы под давлением их произошло преступление, необходимо прибавить к ним известный склад личности» [11, с. 7]. Очевидно, что сфера правосудия не делает человека преступником, однако предопределяет область его преступной активности. В зависимости от этих качеств и свойств можно выделить следующие две основные группы субъектов преступлений против свидетелей. Во-первых, это должностные лица суда, прокуратуры, предварительного следствия, органов дознания. Особенностью этой группы субъектов является то, что они в пределах уголовного, гражданского (включая арбитражное) и административного судопроизводства обладают свойствами должностных лиц и выполняют функции представителей власти. Ко второй группе относятся любые лица, не обладающие признаками специального субъекта, достигшие шестнадцатилетнего, а в ряде случаев четырнадцатилетнего возраста.
Первую группу субъектов в уголовно-правовой литературе принято относить к категории специальных [12, с. 19]. В.Г. Павлов определяет специального субъекта преступления как «физическое вменяемое лицо, достигшее установленного законом возраста, наделенное или обладающее дополнительными признаками, присущими ему на момент совершения общественно опасного деяния, и способное нести уголовную ответственность за преступление» [13, с. 214]. Данное понятие, на наш взгляд, наиболее полно выражает внутреннее содержание специального субъекта преступления исходя из действующего уголовного законодательства в нашей стране, и позволяет определить юридически значимые признаки лиц, совершивших преступления против свидетеля.
Это связано с тем, что осуществление правосудия является важнейшей сферой государственноправовой деятельности, исполняемой особым кругом уполномоченных на то лиц от имени государства. Подобную категорию должностных лиц в соответствии с законом (примечание к ст. 285 УК РФ) относят к представителям власти.
Законодатель раскрывает понятие «представитель власти» в примечании к ст. 318 УК, где говорится, что представителем власти признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. Следовательно, представителем власти может быть лицо, которое выполняет публичные обязанности и от имени государства осуществляет распорядительную деятельность. Верховный Суд РФ предложил свое определение понятия «представитель власти». Ими следует считать лиц, осуществляющих законодательную, исполнительную или судебную власть, а также работников государственных, надзорных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости либо обладающих правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями независимо от их ведомственной подчиненности [14]. В целом оно более конкретно по сравнению с легальным определением, но все-таки далеко от совершенства, поскольку лишь обозначает категории лиц, относящихся к представителям власти, вместо того, чтобы дать общее для правоприменителей определение.
Субъективная сторона преступлений, совершаемых в отношении свидетелей, представлена традиционным набором признаков, характеризующих умышленные преступления — вина в форме умысла, мотив, цель. Субъективные признаки выполняют в преступлениях против свидетелей целый ряд важных функций: во-первых, субъективные признаки, описывающие внутреннюю сторону преступлений против свидетелей, выступают необходимым элементом состава преступления как юридического основания для привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших указанные деяния; во-вторых, признаки субъективной стороны выполняют роль разграничительного критерия, по которому необходимо проводить отличие между схожими формами преступного поведения, одни из которых содержат признаки преступлений против правосудия, а другие — признаки дисциплинарных проступков должностных лиц правоохранительных органов; в-третьих, указанные признаки позволяют оградить от необоснованного вменения субъектам рассматриваемых составов тех деяний, которые не охватывались их сознанием и волей; и, наконец, в-четвертых, особенность субъективных признаков отдельных групп преступлений в сфере правосудия заключается в том, что в них в наибольшей степени накапливается материальное свойство уголовно наказуемых деяний — общественная опасность.
Основным признаком субъективной стороны преступлений, совершаемых в отношении свидетелей, является вина, которая в науке уголовного права трактуется как психическое отношение субъекта к своему деянию и его последствиям в форме умысла и неосторожности. Преступления против свидетелей могут быть совершены только с умышленной формой вины, причем подавляющее их число совершается с прямым умыслом.
Умышленная форма вины в преступлениях против свидетелей в диспозициях статей указывается привычными приемами законодательной техники, которые применяются и во многих других видах преступлений, предусмотренных Особенной частью УК РФ.
В первую очередь мы выделяем презумпцию умышленной формы вины, когда объективные признаки преступления содержат в себе привычные для правоприменения термины, например «угроза», «подкуп», «принуждение», — все эти уголовно-правовые термины используются при описании и других умышленных преступлений, предусмотренных различными главами Особенной части УК РФ.
Также особенность конструкции объективной стороны отдельных видов преступлений против свидетелей находит свое отражение и в фактическом содержании умысла. Речь идет о формальных составах, когда последствия преступного деяния вынесены законодателем за рамки объективной стороны, и преступление, таким образом, признается оконченным с момента совершения самого деяния, описанного в законе. В таких составах формула умысла трансформируется в осознание общественной опасности совершаемого деяния, элемент предвидения опускается, а волевой момент направлен на желание совершения самого преступления.
Теория и практика уголовного права традиционным считают положение о том, что интеллектуальным моментом умысла охватывается общественная опасность содеянного, т.е. материальные свойства преступления. На этом же фундаменте строится и законодательное определение умышленной вины: в ч. 2 ст. 25 УК РФ указано, что «преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления». Однако в нашем случае этот общий тезис требует некоторого уточнения.
Многие из преступлений против свидетеля совершаются должностными лицами правоохранительных органов, т.е. такими субъектами, которые прекрасно осведомлены о том, что их деятельность носит строго подзаконный характер, ограничена и регламентирована процессуальным законодательством и преследуется уголовным законом в случае его нарушения. Кроме того, большинство их имеет юридическое образование или, как минимум, познания в области уголовного права (в силу специфики выполняемой работы).
Поэтому, анализируя вину в этих составах, полагаем, что указанные лица вполне сознают не только опасность, но и противоправность совершаемого деяния. Это положение относится к таким видам преступлений, как принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ) и разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса (ст. 311 УК РФ). Кроме указанных выше обстоятельств совершаемого деяния, субъект может осознавать и признаки, характеризующие его как специального субъекта, что, как отмечает В.В. Устименко, «осуществляется непосредственно через осознание признаков объекта, объективной стороны или личных свойств виновного» [15, с. 57].
Так, следователь, принуждая свидетеля к даче показаний, использует при этом свойства своих полномочий должностного лица, которыми его наделило государство и, конечно, осознает эти факты, равно как и противоправность своего поведения.
Факультативные признаки субъективной стороны преступлений против правосудия (мотив и цель) в подавляющем своем большинстве квалифицирующего значения не имеют. Однако в некоторых нормах законодатель прямо указывает цель, которая включается в субъективную сторону отдельных преступлений и становится наряду с виной обязательным признаком состава. Так, в ст. 309 УК РФ подкуп свидетеля осуществляется в целях дачи им ложных показаний.
В уголовном законодательстве стран бывшего СССР, помимо корыстной цели, в субъективные признаки отдельных видов деяний включались еще и иные личные побуждения. Российское законодательство традиционно исключает корыстную мотивацию при совершении преступлений против правосудия.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 1 (53) 2012
В конечном итоге, учитывая специфику отдельных видов преступлений против свидетелей, их можно классифицировать по следующим основаниям.
В зависимости от обстоятельств, при которых свидетель подвергается преступному воздействию, может быть различным и так называемый характер проявления общественно опасного деяния. Так, к числу преступлений, совершаемых в форме непосредственного воздействия на свидетеля, относятся деяния, предусмотренные ст. 302, 309, п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ, посредственно же посягает на свидетеля преступление, предусмотренное ст. 311 УК РФ.
В зависимости от образа поведения лица, совершающего уголовно наказуемое деяние, который в уголовно-правовой науке принято называть способом совершения преступления, считаем целесообразным выделить преступления против свидетеля, совершаемые с применением физического (ч. 2 ст. 302, ч. 3—4 ст. 309, ст. 311 (данное преступление мы относим к этой группе условно, поскольку применение насилия, влекущего тяжкие последствия, предусмотрено в квалифицированном составе разглашения сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса, т.е. само насилие не является обязательным криминообразующим признаком основного состава), п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ) и психического (ч. 1 ст. 302, ч. 1-2 ст. 309 УК РФ) насилия.
Преступления против свидетелей в зависимости от субъекта можно условно разделить на две группы: преступления, совершаемые специальным субъектом (ст. 302 и 311 УК РФ), и преступления, совершаемые общим субъектом (ст. 309, п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ). Однако независимо от того, к какой из предложенных групп относится то или иное преступление, совершаемое в отношении свидетеля, общим для них тем не менее остается потерпевший, обладающий специфическими признаками.
Список литературы
1. Крайнов, В. И. Некоторые проблемные вопросы государственной защиты потерпевшего и свидетеля // Российский следователь. — 2008. — № 9. — С. 26.
2. Винокуров, В. Н. Объект преступления: способы конкретизации, установления и закрепления в законодательстве : монография. — Красноярск: СибЮИ МВД России, 2010. — 280 с.
3. Гриненко, А. Потерпевший должен иметь не меньше процессуальных прав, чем обвиняемый // Российская юстиция. — 2002. — № 9. — С. 51—52.
4. Томин, В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. — М.: Юридическая литература, 1991. — 240 с.
5. Бобраков, И. А. Охрана участников уголовного судопроизводства: криминологические и уголовно-правовые аспекты: монография. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. — 342 с.
6. Гармаев, Ю. П. Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве. — Иркутск, 2005. - 390 с.
7. Кожевников, В. В. Факторы, обусловливающие правовую активность участников правоотношений, возникающих в деятельности органов внутренних дел на досудебных стадиях российского уголовного процесса. — Омск, 2003. — 268 с.
8. Мищенкова, И. Почему ст.ст. 307, 308, 309 УК не работают? // Законность. — 2007. — № 3. — С. 41—43.
9. Зеленский, В. Д. Организационные функции субъектов расследования преступлений. — Краснодар, 2005.
10. Кудрявцев, В. Н. Общая теория квалификации преступлений. — 2-е изд., перераб. и дополн. — М.: Юристъ, 1999. — 304 с.
11. Познышев, С. В. Криминальная психология: преступные типы. О психологическом исследовании личности как субъекта поведения вообще и об изучении личности преступника в частности / сост. и предисл. В.С. Овчинского, А.В. Федорова. — М.: Инфра-М, 2010. — 302 с.
12. Кулешов, Ю. И. Уголовная ответственность должностных лиц органов внутренних дел за преступления против правосудия : учебное пособие. — Хабаровск: ХВШ МВД СССР, 1988. — 76 с.
13. Павлов, В. Г. Субъект преступления : монография. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. — 318 с.
14. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 (в ред. от 23 декабря 2010 г.) «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2000. — № 4.
15. Устименко, В. В. Специальный субъект преступления. — Харьков: Выща шк., 1989. — 104 с.
16. Кармановский, М. С. Особенности уголовной ответственности за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении свидетеля сотрудника правоохранительного органа // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. — 2011. — № 4 (52). — С. 63—67.
