CC BY
121
Преступления против основных прав человека в Уголовном уложении 1903 г.
Л. Г. Мачковский
Уголовное законодательство, посвященное охране основных прав человека и гражданина (гл. 19 УК РФ), имеет в России богатую историю. Первые упоминания об охране свободы вероисповедания содержатся в уставах князей Владимира Святого и Ярослава Мудрого, а прообраз нормы о неприкосновенности жилища — в Краткой редакции Русской Правды. Статьи, предусматривающие ответственность за нарушение порядка проведения религиозных обрядов, а позднее — и за посягательства на свободу вероисповедания, имеются в Судебнике 1497 г., постановлениях Стоглавого собора 1551 г., Соборном Уложении 1649 г., законодательных актах Петра I, Екатерины II. В первом «российском уголовном кодексе» — Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (далее — Уложение 1845 г.) — помимо норм об ответственности за религиозные преступления предусмотрены наказания за посягательства на иные права, относимые в настоящее время к числу фундаментальных.
Значительная роль в обеспечении основных прав и свобод человека уголовно-правовыми средствами принадлежит Уголовному уложению, принятому 22 марта 1903 г. (далее — Уложение). Несмотря на то, что этот правовой акт в полной мере так и не был введен в действие, содержащиеся в нем положения могут служить образцом разработки понятийного аппарата уголовного закона и законодательной техники.
Из числа противоправных деяний, определяемых ныне в гл. 19
Мачковский Леонид Григорьевич —
доцент Московского государственного областного университета, кандидат юридических наук.
УК РФ, Уложение устанавливало ответственность за посягательства на достаточно широкий круг прав и свобод: на личную тайну, на неприкосновенность жилища и почтовой корреспонденции, на свободу вероисповедания, на интеллектуальную собственность, на труд и его оплату, на личную безопасность при производстве работ.
Нарушения права на личную тайну уголовно-правовая доктрина того времени, не выделявшая основных прав человека в качестве родового объекта преступления, относит к посягательствам, примыкающим к оскорблению чести1. Уложение 1845 г. предусматривало ответственность лишь за нарушение тайны почтовой корреспонденции. Подобная норма содержится в ст. 542 Уложения — самовольное вскрытие заведомо чужих писем или иных бумаг (часть 1; наказание — арест до одного месяца), а также оглашение сведений, содержавшихся во вскрытых бумагах и могущих опозорить лицо, к которому они относились (часть 2; наказание — арест до шести ме-' сяцев)2. В Уложении наблюдается; расширение сферы ответственнос-' ти — в ст. 541 установлено наказание за разглашение профессиональной или служебной тайны: аресту до шести месяцев мог быть под- ' вергнут «обязанный по своему званию хранить в тайне доверенное ему сведение, виновный в умышленном оглашении оного, без до-; стойных уважения причин, если оглашенное сведение могло причи-
1 См., например: Познышев С. В. Особенная часть русского уголовного права. М., 1912. С. 131.
2 Здесь и далее используется издание:
Таганцев Н. С. Уголовное уложение 22 марта
1903 г. СПб., 1904.
нить имущественный ущерб или опозорить лицо, к которому оно относилось».
Н. С. Таганцев сопровождает ст. 542 подробным комментарием, свидетельствующим о высокой степени проработанности норм Уложения. Он пишет: «Самовольное вскрытие чужого письма или бумаги может сопровождаться оглашением помещенных в них сведений, которые, не будучи ложными, могут повредить доброму имени лица, которого они касаются. В этом последнем случае было бы несправедливо подвергать виновного наказанию только за вскрытие бумаги; назначение же наказания по правилам о совокупности за оглашение тайн и за опозорение оказалось бы в некоторых случаях невозможным, т. к. с одной стороны, оглашение тайн наказуемо лишь при условии совершения его лицом, коему тайна вверена и которое по закону обязано хранить ее, а с другой — опозорение составляет проступок только в случае оглашения ложных сведений. Приведенные условия наказуемости оглашения тайны и опозорения могут не быть налицо при оглашении сведений, добытых из вскрытых чужих бумаг; поэтому эти случаи особо предусмотрены в ч. 2 ст. 542»3.
В качестве новеллы можно рассматривать переоценку направленности действий по разглашению содержания телеграммы или почтовой корреспонденции, совершенных почтовым служащим. Отныне они выделяются в самостоятельную норму (ст. 653), помещенную в разделе о преступлениях по службе. Причем, если разглашение корреспонденции могло причинить «важный вред», виновного ожидало тюремное заключение на срок до одного года4.
3 Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 744.
4 Согласно Уложению тюремное заключение подлежало отбыванию в одиночной камере (см. ст. 20).
В процессе подготовки Уложения у его создателей появилось опасение, что при применении ст. 541 может возникнуть определенный пробел в уголовном законодательстве, поскольку состав разглашения сведений, доверенных виновному, отсутствует, например, в действиях полицейских чиновников, разгласивших сведения о частных тайнах, ставших им известными при проведении обыска или осмотра. К подобным лицам и к нотариусам подлежала применению ст. 655 (разглашение служащим сведений, которые могут опозорить честь частного лица; наказание — тюремное заключение на срок до шести месяцев), размещенная в разделе о преступлениях по службе5.
В Уложении продолжается разработка положений, относящихся к защите от нарушений права на неприкосновенность жилища. Доминирующим в науке исследуемого периода являлся взгляд на данное преступление как на разновидность самоуправства, рассматриваемого, в свою очередь, как посягательство на личную свободу6. В ст. 512 установлена ответственность за умышленное вторжение в чужое здание, помещение или огороженное место посредством насилия над личностью или его угрозы либо с повреждением и устранением преград (мера наказания — арест до шести' месяцев). Квалифицирующим обстоятельством признается совершение тех же действий в ночное время, причем санкция в этом случае усиливается — до шести месяцев тюремного заключения, а также двумя или более лицами или вооруженным лицом (санкция — тюремное заключение на срок до одного года). В ст. 511 предусмотрена ответственность за умышленное неоставление чужого обитаемого
5 См.: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 1026.
6 См.: Есипов В. В. Уголовное право. Часть Особенная. Преступления против личности и имущества. М., 1905. С. 68.
здания или иного помещения, несмотря на требование хозяина, нахождение в них ночью и без ведома хозяина, если виновный вошел в них тайно или самовольно (мера наказания — арест до трех месяцев).
Уложение именует нарушение неприкосновенности жилища «вторжением». Ученые по этому поводу указывали, что в ст. 512 предусматриваются только действия, сопряженные с применением насилия или его угрозой7.
Совершение действий, описанных в ст. 511, возможно лишь в жилом помещении8. Под обитаемыми в уголовно-правовой литературе понимаются не только те здания и помещения, которые выполняют функции жилища (дом, изба и т. п.), но также и помещения, предназначенные для иных целей, однако в действительности являющиеся жильем9.
По сравнению с современными законодательством, научными представлениями, а также российской и зарубежной судебной практикой круг помещений, охраняемых в ст. 512 Уложения, очерчивается чрезмерно широко. По классификации
H. С. Таганцева к ним относятся:
I. Здание или иное обитаемое помещение. 2. Нежилое помещение, составляющее часть домового хозяйства (конюшня, сарай) или служащее местом для производства работ или занятий лица (мастерская, лавка). 3. Всякое место, находящееся в общей ограде с обитаемым помещением (огород, сад). 4. Всякое отдельно находящееся огороженное место (сад, огород, роща).
По мнению Н. С. Таганцева, под действие ст. 512 подпадают и публичные места, принадлежащие юридическим и частным лицам, например, трактиры, поскольку «их публичный характер не может уничтожить пре-
7 См.: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 695—696.
8 См.: Там же. С. 694.
9 См.: Позны1шев С. В. Указ. соч. С. 155.
ступности вторжения...»10, что, на наш взгляд, вряд ли является правильным. Ему возражает С. В. По-знышев: «Вторжение в публичное место может не заключать в себе главного и существенного элемента противозаконности вторжения в частное жилище, а именно — оскорбления хозяина, как физического лица, в его правах как личности». Дополнительно автор ссылается на убедительное, по нашему мнению, положение рецензии, данной Санкт-Петербургским юридическим обществом: «На самом деле, в таком случае нарушаются не личные права, а безличные объективные правила пользования такими публичными местами, защищаемые государством в интересах порядка и благоустройства»11.
Представляет интерес толкование понятия ночи, используемого в анализируемой норме. Ночь рассматривается не только как астрономическое явление, но также, по мнению комментаторов, должна означать наличие покоя и сна в том помещении, в которое вторгся ви-новный12 . Круг же потенциальных потерпевших от незаконного вторжения в жилище при этом весьма широк — насилие может быть применено не только по отношению к § проживающим или находящимся в ^ помещении, но и против любого
лица, которое фактически защи- я
13
щало помещение от вторжения13.
Рассматриваемые статьи Уложе- о ния размещены в гл. 26 «О преступ- § ных деяниях против личной свободы» | и предполагают в качестве субъек- ^ та преступления частное лицо. Вме- ^ сте с тем ст. 650, расположенная в » главе о должностных преступлени- £ ях (гл. 37), особо предусматривает наказание за совершение незаконного обыска, осмотра или выемки. Статья 650 различает производство
10 См.: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 695.
11 Позны1шев С. В. Указ. соч. С. 156.
12 См.: Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 696.
13 См.: Там же. С. 695.
указанных действий «хотя бы и с согласия хозяина, но без законного основания, а лишь под вымышленным предлогом учинения служебного действия» (мера наказания — тюремное заключение до одного года) и нарушение установленной законом процедуры обыска или осмотра помещения (мера наказания — арест до шести месяцев). В обоих случаях наказание усиливается, если противоправные действия сопровождались насилием над личностью или угрозой такового.
Законодатель и ученые-криминалисты изучаемого периода справедливо, на наш взгляд, считали, что незаконное вторжение в жилище, если оно совершено должностным лицом, имеет иную направленность и степень общественной опасности. Точный комментарий ст. 650, данный Н. С. Таганцевым, не утратил актуальности и в настоящее время: «Цель настоящей статьи установить ответственность за превышение власти, выразившееся в нарушении охраняемой законом неприкосновенности частного владения или в пренебрежении служащими важнейшими из числа ограничений, кои установлены в законе для совершения служебных действий, соединенных со входом в чужое обитаемое помещение и приравниваемых к нему помещений. Обязательный впуск... служащих в свое жилье или заведение. составляет своего рода тягость или повинность, которая должна быть тщательно ограждена законом от злоупотреблений со стороны служащих, и это злоупотребление должно занять самостоятельное место в уголовном уложении. в особенности если требование исполнения этой повинности служило лишь предлогом для осуществления не имеющих ничего общего с интересами службы личных целей виновного»14. Отмечая весьма близкую связь ст. 650 «с общими постановлениями уложе-
14 Там же. С. 1017.
ния о посягательствах на личную свободу», Н. С. Таганцев справедливо указывает, что необходимость создать из данного проступка «особый самостоятельный вид злоупотребления службою — вид, отличный от общих постановлений» вызвана тем, что «действия совершаются именем или во исполнение закона, т. е. лицо вынуждается безропотно переносить чинимое ему в его жилище беспокойство»15. Отметим, что относительно круга помещений, охраняемых ст. 650 Уложения, Н. С. Таганцев придерживается взгляда, избранного им в комментарии к ст. 512. Обращаясь к цели введения ст. 650, он пишет, что усматривает ее в том, чтобы «обеспечить свободу граждан ограждением общественных и частных помещений от произвольного пребывания служащих, прикрываясь личиною исполнения обязанностей службы»16.
Наиболее тяжкие надругательства над верой и церковью в Уложении подразделяются на богохуле-ние и оскорбление святыни (ст. 73) и кощунство (ст. 74), то есть оказание неуважения к вере. Обращают на себя внимание весьма суровые наказания за совершение данных преступлений. За возложение § хулы, поругание действием или ^ поношение святых предметов (бо-гохуление), совершенные в цер- * кви или при отправлении иного ^ общественного богослужения, мо- о жет быть назначена каторга на срок § до 15 лет, а те же действия, со- | вершенные в распространяемом ^ публично произведении, влекут ^ ссылку на бессрочное поселение. =
Статьи 75, 77 содержат нормы, £ устанавливающие ответственность за одну из разновидностей воспрепятствования отправлению религиозных обрядов — непристойный крик, шум. Уложение называет подобные действия бесчинством. Подобные
15 Там же. С. 1019.
16 Там же. С. 1018.
действия в том случае, если они привели к прерыванию богослужения, наказывались арестом на срок до шести месяцев, а если совершались с целью помешать обряду — влекли тюремное заключение на срок до одного года. Ответственности за другую разновидность таких правонарушений посвящена ст. 80. В ней предусмотрено наказание (тюремное заключение на срок до одного года) за совершаемые при помощи насилия воспрепятствование совершению признанного в России вероисповедания или принуждение к совершению или к участию в богослужении или обряде, которые запрещены правилами вероисповедания. Повышенная ответственность введена в том случае, если данные действия совершаются в отношении священнослужителя.
По утверждению Н. С. Таганце-ва, в России в исследуемый период имела место свобода вероисповедания: «Законы обеспечивают свободное отправление веры иноверцами путем охраны этой свободы от деяний, которые этому препят-ствуют»17. В частности, ст. 76 предусматривает наказание в виде ареста на срок до шести месяцев за поношение нехристианского вероисповедания.
В ст. 620 Уложения предусматривается ответственность за самовольное использование права на литературную, музыкальную или художественную собственность, в том числе их издание или размножение с целью сбыта, а в ст. 621 — за самовольное использование чужой привилегии на изобретение или чужого права на промышленную модель. Причем «издание под своим именем» наказывается тюремным заключением до трех месяцев, иные формы самовольного использования — арестом до шести месяцев, а издание и т. п. действия с целью сбыта — тюремным заключением на срок до одного
17 Там же. С. 156—157.
года. Отметим также, что нарушения прав на промышленную собственность оцениваются законодателем мягче и наказываются арестом до шести месяцев. Как развитие предшествующего уголовного законодательства в данной области можно рассматривать установление в ст. 622 ответственности торговца за хранение с целью продажи и продажу предметов, заведомо изготовленных с нарушением права на литературную, музыкальную или художественную собственность или привилегии на изобретение (мера наказания — арест до шести месяцев).
В литературе подчеркивается, что приведенные нормы являются бланкетными, поскольку определения авторского права всецело относятся к гражданскому законодательству и в уголовно-правовых нормах не повторяются. Уложение делит нарушения авторского права на простые и тяжкие. К числу тяжких нарушений относятся действия, которые доктрина называет контрафакцией и подлогом в авторстве. Контрафакцией считается самовольное, то есть без разрешения обладателя авторского права, издание или размножение произведения с целью его сбыта, в том числе — без адекватного вознаграждения (ч. 2 ст. 620). Под подлогом в авторстве понимается самовольное издание полного текста чужого произведения под своим именем (ч. 3 ст. 620). Не будут признаны подлогом самовольное исполнение чужого произведения под своим именем и заимствование части чужого произведения для помещения ее в свое собственное18 .
В нескольких нормах Уложения предусматривается ответственность за различные нарушения права на труд и на оплату труда, совершенные работодателем, и нарушения
18 См.: Фойницкий И. Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. Пг., 1916. С. 413.
договорных обязательств со стороны работника. Наказывается самовольный отказ рабочего от работы (ст. 369; наказание — арест до одного месяца); стачка, то есть прекращение работы с целью принудить предпринимателя к повышению зарплаты или к изменению других условий найма (ст. 367; наказание — тюремное заключение на срок до шести месяцев) и принуждение к участию в стачке с применением насилия (ст. 509; наказание — заключение в исправительном доме на срок до шести лет); нарушение обязанности обеспечивать школьное обучение малолетних работников (ст. 365); нарушение запрета ночной работы женщин и подростков в ткацком производстве (ст. 366; наказание — арест до одного месяца); самовольное понижение платы рабочему и принудительная оплата труда товарами (ст. 364; наказание — арест до трех месяцев).
В Уложении получает развитие система норм, посвященных охране личной безопасности в процессе производства работ. В ст. 382 и 663, описывающих правонарушения, не предполагающие наступление последствий в качестве обязательного условия ответственности, установлена ответственность в виде ареста на срок от одного до шести месяцев за нарушение правил строительных работ, предназначенных для охраны личной безопасности, и за заведомое допущение употребления негодного материала или неисполнение технических правил в ходе строительных работ служащим, на которого возложено наблюдение за производством таких работ. Одновременно в ст. 464 формулируется состав особой разновидности неосторожного убийства — если причинение смерти было последствием несоблюдения виновным правил, установленных для его рода деятельности в ограждение личной безопасности, с санкцией в виде заключения в испра-
вительном доме или крепости на срок до трех лет с одновременным лишением виновного на такой же срок права заниматься тем видом деятельности, при осуществлении которого была причинена смерть.
По сравнению с Уложением 1845 г. общее количество основных прав, обеспеченных охраной уголовного закона, в Уложении несколько меньше, так как там нет норм, посвященных выборам.
Модернизация уголовно-правовой защиты избирательных прав была осуществлена в 1906 году, когда в сохранившее свое действие Уложение 1845 г. была введена глава «О нарушении свободы и правильности выборов в Государственный Совет и Государственную Думу, а также их беспрепятственной деятельности» (гл. 8). С. В. Познышев по этому поводу писал: «Предоставляя гражданам избирательное право, законодательство должно устранить злоупотребление им, а также охранить его от посягательств. С этой целью оно должно преследовать насилие над избирательными собраниями, нарушение свободной подачи голосов отдельными гражданами, а также подлоги в результатах выборов. В новейшее время соответствующие постановления появились и в нашем старом Уло-' жении...»19. ;
Данная глава, содержавшая семь ' статей, посвященных обеспечению избирательных прав, может быть оценена как весьма полная и в достаточной мере проработанная система, не лишенная, вместе с тем, элементов казуистичности.
Прежде всего, устанавливалась ответственность за воспрепятствование свободному осуществлению права выборов с применением насилия или угрозы и с усилением наказания, если подобные действия совершались группой лиц либо «правительственным или общественным служащим при исполнении
19 Познышев С. В. Указ. соч. С. 377.
служебных обязанностей по наблюдению за правильностью выборов» (ст. 328-1)20. Дополнительно существовала норма о воспрепятствовании деятельности предвыборных собраний и выборных комиссий путем насилия, угроз, злоупотребления властью, повреждения помещения, предназначенного для собрания, а также искусственным заражением в нем воздуха; отягчающее обстоятельство — совершение данных действий несколькими вооруженными людьми (ст. 328-4).
В ст. 328-2 противоправное деяние было сформулировано следующим образом: «Возбуждение к противодействию выборам в Государственную Думу или Государственный Совет или к массовому воздержанию от участия в них». Ученые справедливо отмечали расплывчатый характер подобной формулировки: «.понятие возбуждения, — писал С. В. Познышев, — слишком широко и неопределенно, а воздержание от участия в выборах не составляет преступления, подстрекательство к которому могло бы наказываться»21 .
Одновременно преступлением признавались: участие в выборах лица, заведомо не имеющего или утратившего право на участие в них, и повторное голосование или голосование от имени другого лица при отсутствии надлежащих полномочий (ст. 328-5); умышленное злоупотребление «при отбирании или счете голосов» (ст. 328-6); похищение или
20 При ссылках на статьи гл. 8 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных используется издание: Волков В. В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1914.
21 Позны1шев С. В. Указ. соч. С. 378.
умышленное повреждение избирательных списков, а также их «подложное составление» (ст. 328-7).
Российский законодатель вновь подтвердил свое намерение рассматривать как преступление действия обоих участников подкупа, совершаемого в связи с реализацией избирательных прав, выраженное в Уложении 1845 г. В ст. 328-3 устанавливалась ответственность не только за «склонение к подаче голоса в свою пользу или в пользу другого лица посредством угощения, подарка или обещания личной выгоды». Далее в данной статье было указано: «Тому же наказанию подвергается избиратель или выборщик, согласившийся за угощение, подарок или личную выгоду подать голос в пользу другого лица».
Проведенный историко-правовой анализ Уголовного уложения 1903 г. позволяет сделать вывод о преемственности норм об охране основных прав человека, содержащихся в гл. 19 УК РФ. Социально-правовая обусловленность установления уголовной ответственности за преступления, посягающие на конституционные права человека, в ее современных формах, детерминирована особенностями исторического развития России и спецификой общест- § венно-экономических формаций. Ра- ^ зумеется, в силу многочисленных различий экономического, социаль- я ного, политического и правового £ характера не все конструкции Уло- о жения могут быть восприняты в со- § временном российском уголовном | законодательстве. Однако очевидно, ^ что обстоятельное изучение рос- ^ сийских уголовно-правовых памят- ® ников может стать важным услови- £ ем повышения эффективности законотворческой деятельности.
