CC BY
55
Вестник ПСТГУ.
Серия V: Вопросы истории и теории христианского искусства.
Подкаменная Анна Юрьевна, магистрант кафедры истории и теории христианского искусства
2018. Вып. 31. С. 102-125
ФЦХ ПСТГУ Российская Федерация, 1270521, г. Москва, Лихов пер., д.6/1 anfem-klir@yandex.ru
ORCID: 0000-0001-6077-4161
Преломление архитектурных традиций в колокольне Троице-Сергиевой лавры:
ПРОЕКТ И ВОПЛОЩЕНИЕ А. Ю. Подкаменная
Аннотация: Сложная история создания колокольни Троице-Сергиевой лавры является своего рода отражением специфики становления русской национальной архитектуры середины XVIII в. Предпринятая автором статьи попытка выявить истоки композиции памятника, существенные для его архитектурного облика, делает вполне вероятными высказывавшиеся ранее предположения о влиянии на проект Иоганна Шумахера композиции Монетной башни (Münzturm) Ан-дреаса Шлютера, а также позволяет прояснить детали творческого процесса русского архитектора Д. В. Ухтомского, решившегося позднее на изменение первоначального проекта. О влиянии на проект некоторых тенденций западноевропейского зодчества говорят и сопоставление отдельных фактов биографии «немецкого Бернини» (так называли современники Андреаса Шлютера), и проведенный автором статьи анализ использования в зданиях, спроектированных учениками мастера, ряда архитектурных приемов. Дополнительным материалом исследования становится, в свете выдвинутых автором задач, ранее не рассматривавшийся в отечественных исследованиях боковой фасад Münzturm, описанный подробно в немецкоязычной литературе. В статье характеризуются памятники, отчасти ставшие прототипами колокольни Троице-Сергиевой лавры, повлиявшие на ее образное решение, выявляются принципы тектонического мышления, существенные для построения ярусных сооружений русских архитекторов, показаны важные структурные элементы, дополняющие основной проект, отмечены находки архитекторов, руководивших строительными работами, показана степень востребованности найденных форм в творениях мастеров последующих поколений.
Россия в нач. XVIII в. решительной поступью входит в семью европейских держав1 благодаря деятельности своего первого императора Петра Великого. Необходимостью соответствия заявленному высокому статусу империи были продиктованы многие изменения в области русской культуры: язык, мода, стиль, мышление, архитектура. Потребность быть понятной открывшемуся сообществу ускорила освоение русской мыслью принятых в Европе норм.
1 «Вашими неусыпными трудами и руковождением мы... из небытия в бытие произведены...» (Ключевский В. О. Сочинения: В 9 т. М., 1989. Т. IV. Цит. по: Алленов М. М. Русское искусство XVIII — нач. XX века. М.: Трилистник. С. 28).
Стилевое архитектурное поле в этот период образуют «излучения» барочных традиций Голландии, Германии, Италии, Австрии и Франции, отражаясь в работах мастеров, приехавших трудиться по приглашению российского императора на Балтийское побережье Невы. Но целью Петра, увлеченного до фанатизма пользой для государства, было не только создание новой столицы, но и желание доказать всему миру, «что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать»2. Так взращено было первое поколение петровских пенсионеров при непосредственном руководстве самого Петра Великого, «чтоб они выучили манер голландской архитектуры и особливо фундаменты, которые нужны здесь и равную ситуацию имеют при низости воды и тонкости стен...»3.
Степень освоенности полученных знаний, умение создавать гармоничные композиции в согласии с изменившимся эстетическим идеалом наглядно представляются в произведениях, выполняющихся русскими мастерами либо по своим разработкам, либо по проектам иноземных архитекторов.
Архитектурные впечатления, полученные учениками4 из России в период пенсионерских поездок5, отобразились и в их работах, осуществленных по приезде6. И если первое поколение7 петровских пенсионеров транслирует западноевропейские формы довольно точно, то второе поколение творчески претворяет заданные образы, вплавляя их в сложившуюся пространственную среду.
Такой наглядной работой мысли предстает возведение колокольни в прославленной русской обители — Троице-Сергиевой лавре, облагодетельствованной вниманием царских и императорских персон во время их царствований. «Произведением трех императриц» именуется высотная доминанта обители. Заложена колокольня при Анне Иоанновне8, возводилась при Елизавете Пе-
2 Ломоносов М. В. Ода на день восшествия на всероссийский престол ее Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года.
3 Письмо И. фан дер Бургу, надзирателю за русскими учениками в Голландии от Петра // Полный свод законов Российской империи (ПСЗРИ). Т. VII. Л. 182.
4 П. М. Еропкин был отправлен в Италию, И. Ф. Мичурин и И. К. Коробов — в Нидерланды (см.: Грабарь И. Э. Заграничные пенсионеры Петра Великого // История русского искусства. М.: Изд. И. Кнебель, 1910. Т. 3. С. 165).
5 «На их творчестве всего яснее можно проследить новые взаимоотношения иноземных и национальных начал в русской архитектуре» (Виппер Б. Р. Архитектура русского барокко. М., 1978. С. 5).
6 Клименко С. В. Иван Коробов и особенности формирования стиля барокко в архитектуре Аннинского времени» // Architecture and Modern Information Technologies. М.: МАРХИ, 2012.
7 Под первым поколением русских мастеров подразумеваются выученики Петра Великого, заканчивавшие свое образование обучением за границей, — это И. Ф. Мичурин, П. М. Еропкин, И. К. Коробов, а под вторым поколением — ученики учеников: ученик И. Ф. Мичурина Д. В. Ухтомский, никогда не бывавший в других странах, а также И. И. Жуков, В. Обухов.
8 Письмо Кабинета министров московскому главнокомандующему С. А. Салтыкову от
9 марта 1738 г.: «Ея И. В. известно учинилось, что в Троицком Сергиеве монастыре колокольня очень ветха и долго еще стоять не может, того ради Е. И. В. изволила указать вашему сиятельству отписать, дабы вы изволили в тот монастырь от себя приказать со старой колокольни колокола собрать и оную разобрать, а между тем со всего монастыря и церкви и какова та колокольня была снять план и прислать ко двору, после чего о строении новой
тровне9 и была освящена при Екатерине II Алексеевне10. Три узловые точки отмечены и в осуществлении новой лаврской звонницы:
— проект Иоганна Якоба Шумахера с заверительной подписью Ее Императорского Величества самодержицы Анны Иоанновны, присланный из Петербурга;
— корректирование местоположения колокольни И. Ф. Мичуриным, осуществлявшим возведение до 1747 г.;
— завершение строительства Д. В. Ухтомским по его проекту с надстройкой двух верхних ярусов, подписанному Елизаветой Петровной в 1753 г.
Первым из упоминаемых в документах мастером является Иоганн Якоб Шумахер (1701—1767), приехавший в Санкт-Петербург вместе со своим братом и определенный на должность библиотекаря в основанной в нач. 1720-х гг. Кунсткамере. По приезде он занимался рисованием виньеток и заставок для печатных книг, в 1730-м поступил под начальство графа Б. Х. Миниха11, возглавлявшего Канцелярию артиллерии и фортификации, в 1732 г. разрабатывал проекты образцовых жилых домов, а в 1735 г. перестраивал в камне деревянный Литейный двор. В 1740 г. Шумахер выполняет проект колокольни Троице-Сергиевой Лавры по ходатайству монастырского начальства и по поручению императрицы Анны Иоанновны в соответствии с присланным в столицу обмерным чертежом И. Ф. Мичурина12.
Иван Федорович Мичурин (1703—1763) был отправлен после окончания На-вигацкой школы в Москве сначала в Амстердам, затем в Королевскую академию художеств в Антверпен. После возвращения в Россию трудился в Москве, где помимо повседневной архитектурной работы, в том числе по содержанию древних сооружений, под его руководством был создан первый фиксационно-проектный план Москвы. Полученные Мичуриным глубокие познания именно в гидростроительстве — «слюзном деле»13 — впоследствии отразятся в осуществлении им грамотного заложения фундаментов лаврской колокольни.
колокольни определение учинится» (РГАДА. ДПС. Кн. 2980. Л. 69. Цит. по: Михайлов А. И. Архитектор Д. В. Ухтомский и его школа. М.: Гос. изд-во лит. по строительству и архитектуре, 1954. С. 130).
9 Согласно специальному предписанию, работы велись «неспешно», чтобы колокольня «на фундаменте отстояться могла без повреждения» (ОР РГБ. Ф. 304: Грамоты ТСЛ, Указы словесные императрицы Елизаветы Петровны о Лавре и Семинарии, 1742. Д. 514. Л. 1).
10 Колокольня была освящена в 1771 г.
11 Характеристике основательной инженерной школы графа Миниха посвящена работа: Клименко С. В. Бурхард Кристоф фон Миних. Опыт создания «архитектурной» биографии // Исследования по истории архитектуры и градостроительства / Д. О. Швидковский, общ. ред. М.: МАРХИ, 2011. С. 298-337.
12 Иоганн Якоб Шумахер // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. М., 1997. С. 998.
13 «.. .и по возможности нашей со оных работ чертежи делаем со всяких штук в подлинник. Такожде и плотников тех, которые делаюти за мастеров при таких работах бывают, спрашиваем обо всем, что касается слюзного дела. И сами слюзную модель сделали.» (Письмо Коробова и Мордвинова вскоре после отъезда Мичурина // РГАДА. Ф. 9. Отд. II. Л. 281. Цит. по: Клименко С. В. Архитектурная деятельность И. Ф. Мичурина. 1720-1750-е годы: Дис. ... канд. архитектуры. М., 2002).
Князь Дмитрий Васильевич Ухтомский, закончивший курс Навигацкой школы, к Мичурину был приставлен в качестве ученика с рапортованием быть при архитекторе для помощи в составлении описей монастырей14.
К исследованию истории архитектурного проекта на протяжении 250 лет существования колокольни обращались ученые нескольких поколений. Авторство проекта или, точнее, рисунка трехъярусной колокольни, сохранившегося с XVIII в. только в альбоме 1745 г.15, предполагало разные версии, так как документация была утеряна в результате опустошительного пожара 1746 г.
И. Снегирев в 1842 г. первым выдвинул версию об авторстве Растрелли: «Величественная и единственная в своем стиле колокольня лаврская соединяет в себе прочность с легкостью строения, огромность с красивостью... Колокольня сия начата строиться по повелению императрицы Анны Иоанновны и по плану знаменитого в то время архитектора графа Растрелли; при императрице Елизавете Петровне строение производилось лаврским иждивением, и по большей части лаврскими мастеровыми людьми, под надзором архитектора Мичурина; потом оно остановилось; но по ходатайству архимандрита Лавры Платона, тогда бывшего законоучителем наследника престола, императрица Екатерина II в 1767 году повелела выдать из коллегии Економии на окончание сего здания 13, 843 р., и оно довершено в 1769 году архитектором Ухтомским с архитектурии ге-зелем Метлиным»16.
А. В. Горский17 в «Историческом описании Свято-Троицкия Сергиевы Лавры»18 повторяет эту версию, ссылаясь на И. Снегирева: «Историк наш С. М. Соловьев говорит, что строитель колокольни в Троицкой Лавре Архитектор Князь Ухтомский (Истор. России, т. XVI. С. 342). Но здесь мы имеем основание доверять более И. М. Снегиреву, утверждающему, что колокольня сия начата строиться по воле Императрицы Анны Иоанновны и по плану Архитектора Графа Растрелли. Строение ея продолжалось при императрице Елисавете Петровне, под надзором Архитектора Ивана Мичурина, который в конце 1747 г. отозван был в Киев, и оно остановилось. Здание сие окончено при Императрице Екатерине II Архитектором Князем Дмитрием Ухтомским, старанием Архимандрита Лавры Платона».
Только А. Михайлов в 1954 г., сопоставив сведения о завершении строительства колокольни, приходит к выводу о невозможности получения Ухтомским одобрительной подписи Елизаветы Петровны в изменение проекта при возможности апелляции к самому автору (Растрелли), который к тому же в 1753 г. находился в Москве. При обращении к документации Михайловым А. было найдено письмо того же Кабинета министров от 4 июля 1740 г. к С. А. Салтыкову: «Посылаем к Вашему сиятельству зделанный здесь архитектором Шумахером всего Троицкого Сергиева монастыря план, також и каким образом в том
14 «А Тихон иевской да князь Дмитрей Ухтомский посылаются по силе присланных ко мне Е. И. В. указов для описей и осмотра ветхостей в разные монастыри» (РГАДА. ДПС. Кн. 7744. Л. 526. Цит. по: Михайлов. Указ. соч. С. 35).
15 Ныне находится в хранилище Сергиево-Посадского музея.
16 Снегирев И. М. Троицкая — Сергиева Лавра. М., 1842. С. 59.
17 Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы лавры. 1865. С. 29.
18 Составлено было в 1841 г. и дополнено архимандритом Леонидом.
монастыре строить колокольню план и фасад, которые е.и.в. Всемилостивей-ше апробовать изволила и указала нам к вашему сиятельству отписать, чтобы вы по выше объявленным апробованным от е.и.в. плану и фасаду ту колокольню строить приказали, и к тому строению определить обретающегося в Москве архитектора Мичюрина и оному приказать, чтобы он в строении той колокольни в потребном случае сношение имел с помянутым архитектором Шумахером и достальных чертежей и о строении упомянутой колокольни наставления требовал от Шумахера.»19.
Исходя из того что сведений об обращении Мичурина за дополнительными чертежами к Шумахеру не сохранилось, И. Э. Грабарь оппонирует Михайлову, относя последние два яруса к авторству Ухтомского и заверяя, что проект надстройки и изменение запроектированного местоположения колокольни были выполнены Мичуриным изначально, сразу после получения проекта трехъярусной колокольни из столицы: «.он (Мичурин. — А. П.) никогда не мирился с существующим положением, если находил его неправильным, не подчинялся распоряжениям, которые считал вредными или несправедливыми, из какого бы высокого источника они ни исходили. Каждому порученному делу он отдавался со свойственной ему горячностью»20.
Формированию верного представления об авторстве изменений проекта, которые происходили на стадиях его осуществления, способствовало расследование Г. И. Вздорнова, опубликовавшего в 1962 г. рапорт И. Ф. Мичурина о закупке материалов в том объеме, который требовался для возведения трехъярусной колокольни21. Рассматривая характер деятельности главного архитектора Москвы на тот момент, автор выносит обобщающее заключение: «Разнообразие исполнявшихся им (Мичуриным. — А. П.) функций, порой утилитарного характера, не позволили в полной мере посвятить себя творческой работе»22.
В период реставрации, проводившейся в Лавре в 1938-1950 гг. И. В. Трофимовым (1906-2002), при доступности натурного осмотра были изданы наблюдения, результаты открытий о формировании ансамбля по материалам непосредственных исполнителей реставрационных работ23.
Учеником Трофимова, В. И. Балдиным, с которым он впоследствии полемизировал о применяемых в Лавре принципах реставрации24, было выполнено подробное исследование архитектурного комплекса с точки зрения его формирования в исторической перспективе. Эта диссертационная работа25, опублико-
19 РГАДА. ДПС. Кн. 1146. Л. 665.
20 Грабарь И. Э. Русская архитектура первой половины XVIII века: Исследования и материалы. М., 1954. С. 241.
21 Вздорнов Г. И. Строительство колокольни Троице-Сергиевой лавры (в свете новых данных) // Архитектурное наследство. 1962. № 14. С. 125-134.
22 Там же.
23 Трофимов И. В. Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры. М., 1961.
24 Трофимов И. В. О принципах реставрации памятников Троице-Сергиевой лавры // Советская археология. 1970. № 4. С. 74-86.
25 Балдин В. И. Архитектурный ансамбль Троице-Сергиева монастыря. М.: Искусство,
1976.
ванная в 1976 г., позволила создать объективную картину на основе имеющихся в то время источников.
В настоящее время созданию целостного представления о путях развития искусства в ранний послепетровский период в определенной мере мешают не устраненные пока стереотипы во взглядах на эту эпоху. В частности, интересующий нас период аннинского барокко, на который приходится разработка проекта колокольни, недостаточно исследован в отечественной научной литературе. Часто эта эпоха не упоминается вовсе, хотя в последнее десятилетие исследователи опровергают устоявшееся заблуждение и на основе сохранившихся материалов и памятников анализируют те условия, которые обусловили оригинальное вмдение деталей и композиций, привнесенных иностранными мастерами. Так, опираясь на материал московской архитектуры, В. В. Седов рассуждает о путях развития и освоения русскими архитекторами заданных форм26.
С. В. Клименко в диссертации о деятельности Мичурина27 в 1720—1750-е гг., подчеркивая его решающую роль в выборе места лаврской колокольни, обращает внимание на то, что интерпретация шумахеровского проекта требует дополнительных прочтений, так как, по его мнению, только осветив механизмы заимствований предложенных схем русской архитектурой, можно надеяться на создание целостной картины28.
История проекта начинается с ходатайства архимандрита Троице-Сергиева монастыря29 и духовника Анны Иоанновны Варлаама о необходимости новой звонницы в монастыре, за чем в 1738 г. последовал указ о разборке старой колокольни, находившейся при Духовской церкви, с указанием: «Со всего монастыря и с церкви какова была и какова та колокольня была снять план и тот план прислать в кабинет ЕИВ котораго по осмотрении о строении новой колокольни определение учинится»30. Проект был получен спустя два года, в 1740 г., с указанием: «. к тому строению определить обретающегося в Москве архитектора Мичюрина и оному приказать, чтоб он в строении той колокольни в потребном случае сношение имел с помянутым архитектором Шумахером»31.
Согласно решению Шумахера, колокольню предназначалось поставить в геометрическом центре главной площади монастыря, образованной Троицким собором, западными кельями, Чертогами и Успенским собором, напротив западного входа в последний. Продиктовано такое определение было в соответ-
26 Седов В. В. Аннинское барокко в Москве // Проект классика. XXII. № V. C. 122—129.
27 См.: Клименко. Архитектурная деятельность И. Ф. Мичурина.
28 В предпринятом исследовании (Клименко С. В. Архитектурный замысел колокольни Троице-Сергиевой Лавры и немецкая барочная традиция. К интерпретации первоначального проекта И. Я. Шумахера // Architecture and Modern Information Technologies. 2017. № 4 (41). С. 144—162) С. В. Клименко углубляет мысль об укорененности воспроизводимых И. Я. Шумахером форм в традиции возведения высотных сооружений в североевропейском барокко, что объясняет генезис форм в проектных решениях сооружений, но смещает акцент в представлении о самостоятельности И. Я. Шумахера как автора проекта лаврской колокольни, мастера, изначально приехавшего на должность библиотекаря.
29 Статус лавры монастырь получит только в 1744 г., при Елизавете Петровне.
30 РГАДА. Ф. 248. Кн. 1146. Л. 495. Цит. по: Клименко. Архитектурная деятельность И. Ф. Мичурина. C. 34.
31 Там же. Л. 665.
ствии с исповедуемыми принципами немецкого мастера «регулярства и симметрии» со строгим соблюдением геометрических осей и высотности, что в ансамбле древнего монастыря обратилось бы прямолинейностью.
Приступая к работе по сооружению колокольни, И. Ф. Мичурин сразу же поднял вопрос об ошибочности указанного для нее места: «.от того малого расстояния народом видно много быть не могла. все таковые высокие здания требуют свободных при себе площадей и больших от глаз расстояний или дистанций»32. Смещение колокольни с оси Успенского собора имело большое принципиальное значение — освобождаясь от тесной связи только с одним сооружением, колокольня действительно становилась равнодействующей всего монастырского ансамбля, усиливая художественное воздействие всех сооружений сразу. Предложение Мичурина, поддержанное монастырскими властями, было послано в Петербург, однако оттуда сообщили, что поскольку местоположение колокольни «апробовано» императрицей, то колокольню строить «на том месте, где оной быть повелено».
Только благодаря убежденной настойчивости Мичурина и после его решительного отказа прошение было подано вновь при Анне Леопольдовне, облегчившей решение спора, «правительница всея России изволила указать оную колокольню строить на том новом месте, о котором власти того монастыря просили»33.
И. Ф. Мичурин начал строительство по проекту Шумахера на новом месте и вел его до своего отъезда в Киев в 1747 г. Оригинальные чертежи Шумахера не сохранились34, изображения фасада и плана первого яруса колокольни можно видеть в альбоме, ныне хранящемся в музее Лавры. Уверенные линии чертежа35 дали повод И. Э. Грабарю высказать предположение, что чертежи были исполнены самим Мичуриным, который переработал присланный из Петербурга проект. Уверенность свою ученый основывал на изучении мощного цоколя колокольни, что, по его мнению, изначально должно было быть рассчитано на значительную высоту: «.внимательное изучение системы фундаментов колокольни указывает на то, что Мичурин с самого начала строительства имел в виду нагрузку более, чем трех ярусов»36. Данную проблему проясняет документ, обнаруженный Г. И. Вздорновым. Это рапорт И. Ф. Мичурина, в котором он указывает на заготовку им строительных материалов именно для трехъярусной колокольни, обозначая при этом ярусы — нижний, средний и верхний37.
До 1747 г. строительство возглавлял Мичурин. Елизавета повелела «зачатую строением каменную колокольню строить неспешно, чтобы оная на фундамен-
32 Донесение С. А. Салтыкову с приложенным к записке планом монастыря (ил. 1) (РГАДА. Ф. 248. Кн. 1146. Л. 669-670. Цит. по: Михайлов. Указ. соч. С. 133).
33 РГАДА. Ф. 1204: Дела Правительствующего Сената. Кн. 1146. Л. 493.
34 Опустошительный пожар произошел в Лавре в 1746 г.
35 И. Э. Грабарь считал невозможным приписать качество чертежа дряхлеющему Шумахеру, аналогично известным петербургским чертежам того же времени (см.: Грабарь. Русская архитектура первой половины XVIII века. С. 256).
36 Там же. С. 257.
37 Вздорнов. Указ. соч. С. 125-134.
те отстояться могла без повреждения»38. В 1747 г. Ухтомский принимает строительство от своего учителя по праву звания, так как князь с 1745 г. определен как городской архитектор Москвы39. Согласно общему мнению исследователей лаврского комплекса40, Ухтомский принял строительство, когда первые три яруса были возведены.
Во время посещения императрицей Троице-Сергиевой лавры 5 июля 1753 г. представляется новый проект, по которому колокольня должна получить первое дополнение Ухтомского — еще два яруса, что получает одобрение императрицы Елизаветы Петровны41.
В альбоме 1745 г., единственном графическом источнике, зафиксировавшем изменения строений в архитектурном комплексе, существует наклейка, свидетельствующая о предпринятых проектных преобразованиях (ил. 1). Из чертежа явствует, что с сохранением прежнего композиционного решения, в котором варьируется мотив триумфальной арки, развивается вертикаль с увенчанием «хитрою» короною. Скульптурный наряд, включивший четыре позолоченных портрета царственных особ в разорванных фронтонах 1-го яруса, 32 аллегорические фигуры по 8 на каждой стороне во 2-м ярусе и завершение в 5-м ярусе в виде двух зубчатых чаш большего и меньшего размера, венчаемых яблоком с крестом, а также четыре короны над вензелями, расположенными в зенитах арок, явился в целом вторым дополнением Ухтомского к воспринятому им от предшествен-
38 Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. М., 2011. С. 151.
39 «...за архитектора гезеля князь Дмитрия Ухтомского по удостоинству обретающихся в Москве архитекторов и что он при порученном ему деле при разных строениях исправен, быть архитектором московской полиции» (РГАДА. ДПС. Кн. 7880. Л. 587. Цит. по: Михайлов. Указ. соч.).
40 Балдин В. И., Манушина Т. Н. Троице-Сергиева лавра: Архитектурный ансамбль и художественные коллекции древнерусского искусства XIV—ХУГГ вв. М.: Наука, 1996. С. 57.
41 В одном из донесений Московской Сенатской конторе в 1755 г. Ухтомский докладывает: «.а в прошлом 1753-ем году в Высочайшее Е. И. В. в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре присутствие о достроении той же колокольни с некоторым учинении вторичный фасад, по которому оная колокольня под присмотром реченного гезеля Жукова строением и оканчивается» (РГАДА. ДПС. Кн. 2540. Л. 256, 257. Цит. по: Михайлов. Указ. соч. С. 139).
Ил. 1. Альбом 1745 г. с вклейкой 1789 г.
ников проекту, представленным на апробацию Екатерине II в 1763 г.
Заложение фундаментов началось летом 1741 г. В основу планового построения фундамента положен принцип трех сквозных взаимоперпендикулярных нефов, образуемых стенами и четырьмя столбами-устоями (ил. 2). В вертикальном измерении колокольня в основании своем представляет двухъярусный четверик, на который опирается арочная звонница, вырастающая вверх на четыре яруса. По первоначальному проекту 1-й ярус был задуман с четырьмя открытыми портальными арками42, к которым вели белокаменные лестницы, симметрично расположенные по сторонам света. В настоящее время восточная и западная арки заложены, а южная и северная закрыты коваными железными дверями.
Арочный проем на всех четырех ярусах по ширине составляет 4 м (ил. 3) и уточнение по высоте решено за счет уменьшения толщины внешней стены, что зрительно выявляет вертикальную ось. В нижнем ярусе это движение поддерживает треугольный фронтон, обозначая своей острой вершиной стремительный взлет. В тимпанах фронтона картуши с вензелями царских особ — Анны Иоан-новны, Елизаветы Петровны, Екатерины II и Павла I как наследника Российского престола.
По сторонам арочных проемов четверика-цоколя расположены по две пилястры, обрамляющие вход, а оконные проемы обрамлены рустованными пилястрами на всю высоту нижнего яруса. Горизонтальные блоки руста осязательно выражают тектонические усилия своеобразного стилобата колокольни.
Четыре яруса над основанием в углах поддерживаются круглыми колоннами, ритмически удвоенными с каждой стороны. На карнизах, образованных раскреповкой антаблемента, в каждом ярусе установлены шишечки и вазоны. Капители колонн каждого яруса имеют свой оригинальный рисунок: 2-й ярус декорирован спаренными композитными колоннами, 3-й — спаренными коринфскими, расставленными по углам устоев яруса звона, и одиночными, фланкирующими арочные проемы, 4-й — снова коринфскими капителями. На 5-м ярусе колонны отсутствуют.
42 В альбоме 1745 г. показаны четыре крыльца прямоугольных очертаний. В 1785 г. митрополит Платон распорядился «при колокольне с восточной и западной стороны разобрать и вместо них сделать окна» (Трофимов И. В. Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры. М.: Госстройиздат, 1961. С. 36).
В основании проемов 4-го яруса с четырех сторон находится балюстрада с балясинами стройных форм.
Циферблаты часового механизма, расположенные в основании 4-го яруса, помещены на всех гранях колокольни с вариантами цифрового обозначения: арабский — с восточной стороны, римский — с северной и южной, церковнославянский — с западной стороны соответственно.
Гипотеза И. Ф. Михайлова43 и И. Э. Грабаря о сходстве композиционного распределения масс в шумахеровском решении колокольни и проекте Монетной башни (Münzturm) Андреаса Шлютера заставляет вспомнить ряд построек этих мастеров.
А. Шлютер (1664—1714) был мастером широкого диапазона и большого дарования. В его манере соединяется ориентация на образцы римского барочного круга Бернини44 с приемами и мотивами французской архитектуры45. Его творческая манера отражает картину развития немецкого искусства кон. XVII — нач. XVIII в. Национальная немецкая художественная школа имела сложный путь становления. В силу территориально-политической раздробленности страны, Тридцатилетней войны 1618—1648 гг., в результате влияния иностранных школ: Франции на Западную Германию, Италии — на Южную, Нидерландов — на Северную, Германия напоминала на карте лоскутное одеяло, и столь же неоднородным был архитектурный облик ее областей. Академия художеств в Берлине была открыта только в 1684 г. В этом году А. Шлютер начинает самостоятельную карьеру в Варшаве в должности придворного скульптора, к этому периоду относятся скульптурные группы фронтона дворца Красиньских и королев-
43 Михайлов. Указ. соч. С. 132.
44 Ср.: Сант Андреа Л. Бернини или Кариньяно Гварино Гварини (1679—1681) и фасад Берлинского дворца А. Шлютера, его же вилла Камеке (не сохранилась) 1711—1712, Берлин.
45 Ср.: Первый проект восточного фасада Лувра, выполненный Л. Бернини в 1668—1673 гг., и фасад Берлинского дворца.
Ил. 3. Колокольня Троице-Сергиевой лавры, схема
ского дворца в Вилянове. С 1694 г. на эту же должность А. Шлютер переезжает ко двору Фридриха III, где им были исполнены пластический декор фасадов Цейхгауза, конный памятник курфюрсту, одновременно ему пришлось выполнять поручения по руководству постройкой Королевского замка по собственному проекту. В 1702 г. им был выполнен проект смотровой водовзводной Монетной башни (Мй^игш)46 (ил. 4), которую пришлось разобрать через четыре года, так как в результате технологических просчетов башня грозила обрушением47. Уже будучи придворным архитектором у Фридриха, архитектор предпринимает поездку в Италию, где знакомится с римским барокко, черты которого впоследствии станут акцентом в воплощении ряда замыслов. Примером может служить не сохранившаяся вилла Ка-меке (ил. 5), чей фасад, следуя барочной идее перетекания формы, ее изменчивости, приобретает изящную кривую линию, что сопоставимо с не осуществленным Бернини проектом восточного фасада Лувра. В королевском дворце в Берлине объемно-пространственное решение — образец барокко в германских землях, но монументальные порталы здания являются реминисценцией восточного фасада Лувра48.
Проект и возведение 90-метровой Монетной башни датируется 1701 г.49, однако постройка была разобрана в 1706 г., так как появились трещины и строение грозило обрушением, что стоило А. Шлютеру лишения звания придворного архитектора. В 1713 г. он принимает приглашение Петра Великого и приезжает в Петербург вместе с двумя учениками — И. Браунштейном и Г. Маттарнови50.
Ил. 4. Монетная башня Münzturm арх. Андреа Шлютера
46 Das Reiterdenkmall des Großen Kurfürsten // Gesellschaft Berliner Schloss e. V. S. 13.
47Дмитриев В. К. Архитекторы Санкт-Петербурга. СПб., 2007. С. 124.
48 Ухналев А. Е. Особенности стилистической ситуации в архитектуре Петербурга I четверти XVIII века // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2011. № 140. С. 131.
49 Сразу после коронации Фридрих приказал Шлютеру возвести 90-метровую башню, увенчанную короной, на которой предполагалось установить купленный в Голландии карильон (см.: Малиновский К. В. Художественные связи Германии и Санкт-Петербурга в XVIII в. СПб.: Книга, 2007. С. 218).
50 Грабарь И. Э. Архитекторы-иностранцы при Петре Великом // Старые годы. 1911. № 7-9.
Ил. 5. Вилла Камеке, не сохр., 1711—1712 гг., арх. А. Шлютер
И. Браунштейн приезжает в качестве рисовальщика51, Г. Маттарнови — в качестве скульптора. Но силы самого мастера подорваны, и в 1714 г. архитектор уходит из жизни, оставив невыполненными огромное число заказов и невоплощенных проектов. Именно Г. Маттарнови, которого А. Шлютер привез в Россию в качестве скульптора52, выполнит первый проект здания Кунсткамеры, используя архитектурные решения своего учителя.
Барочное звучание проекта Г. Маттарнови в данном случае является самым главным признаком авторства «северного Микеланджело» или «немецкого Бер-нини», как называли А. Шлютера его соотечественники: пластическое отношение автора к архитектурной форме, контрастное противопоставление выпуклых и вогнутых поверхностей в ярусах башни, открытость форм нижнего яруса, выразительность кривой линии фасада. Однако аскетичный характер боковых корпусов создает несогласованность с общим тоном, что напоминает о «французской манере», равно заметной в творческом методе «бауархитектора»53.
51 «Шлютер привез с собой рисовальщика Иоганна Браунштейна, который ему был нужен в качестве чертежника при разработке проектов и снимании с них копий. Этот Браунштейн, превратившийся в Бронштейна, прослыл вскоре заправским архитектором, и имя его приходится встречать еще и в строительных делах 1724 года. Ни одной ответственной постройки ему не было поручаемо, хотя он и много строил в Кронштадте и работал в некоторых загородных дворцах» (Грабарь. Архитекторы-иноземцы при Петре I Великом).
52 Кириков Б. М., Штиглиц М. С. Петербург немецких архитекторов: от барокко до авангарда. СПб., 2002. С. 355; Bernd Nicolai. Andreas Schlüter // Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 23. Duncker & Humblot. Berlin, 2007.
53 Такую обязанность Петр Великий возложил на мастера, выписанного из Берлина.
А. Михайлов отмечает в лаврской колокольне типичное соотношение утяжеленного нижнего яруса и последующих54, возводя это к Монетной башне. Подобными пропорциями отмечается национальная архитектурная традиция до начала 30-летней войны: Ратуша Перлахтурм в Аугсбурге (Бавария), (в 1410 г. — 36 м, в 1527 — 63 м, 1616 — 70 м); дозорная 83-метровая башня Белфорт в Брюгге (совр. Бельгия, 1240)55; ратуша в Маастрихте (архитектор Питер Пост, 1684); ратуша в Антверпене (архитектор Флорис, 1561—1566).
Принадлежность этих памятников разным регионам, объединенным понятием «северные земли Европы», и родство их композиционных форм говорит об устойчивости сложившейся пространственной схемы, характерной для национального североевропейского зодчества в течение нескольких столетий.
В композиции Монетной башни построение объема производится по принципу четкого соотношения, как в цейхгаузе Аугсбурга (арх. Элиас Голль), когда четкий столпообразный вертикальный объем соединяется с горизонтальным кубическим, что находит отражение в последующих проектах, осуществленных в России плеядой немецких мастеров: проект Кунсткамеры Г. Маттарнови (ил. 6); первоначальный проект лютеранской кирхи в Петербурге, выполненный Минихом (1728—1730) (ил. 7); проект Литейного Пушечного двора И. Я. Шумахера (1733—1735, снесено в 1851 г.) (ил. 8). Такое построение с нарочито выделенной центральной частью в башенных композициях выразится в неизменном размере светового проема во всех последующих ярусах: в колокольне церкви святителя Николая (Микулаша) в Праге (арх. Динценхофер,
Ил. 6. Проект Кунсткамеры, арх. Г. Маттарнови
54 Михайлов. Указ. соч. С. 132.
55 Третий восьмиугольный ярус был добавлен к колокольне между 1483 и 1487 гг.
Ил. 7. Проект лютеранской кирхи, арх. Б. Х. Миних, 1728—1730 гг.
Ил. 8. Проект Литейного Пушечного двора, арх. Шумахер, 1733—1735 гг.
1704), в колокольне Троице-Сергиевой лавры (1740), в соборной колокольне г. Твери (арх. И. Я. Шумахер, 1748).
Нижний ярус башни А. Шлютер использует для развертывания содержательной программы в рельефе, выполненном в виде монументальных панно на боковых створках первого яруса. По торцевым сторонам башни56 у основания прямая цитата гробниц Медичи Микеланджело (ил. 9), с той разницей, что две фигуры
56 /етгаШай дер Ваиуета1шпя. 1883. № 1. 3.
115
в сложном ракурсе фланкируют створку огромной раковины. Первый ярус по всему периметру обрамляет балюстрада, а на каждом ярусе установлены скульптурные группы: на 1-м — витиеватые вазоны, на 2-м и 3-м — полнофигурные скульптуры. Между 2-м и 3-м ярусами находятся часы, их циферблат выходит на четыре стороны. В 3-м ярусе расположен карильон. Венчает башню фигура Славы, которая возносит над собой корону57.
Строгое плоскостное решение руста спроецировано Шлютером от классицистического направления французского барокко, воплощенного в характерном примере этого стиля у Соломона де Броса в Люксембургском дворце.
То, что мотив рустованных пилястр, обрамляющих боковые части в лаврской колокольне, унаследован Шумахером от Шлютера и его решения Монетной башни, подтверждает наличие подобного оформления нижнего яруса башни Кунсткамеры, Кикиных палат.
В проекте И. Шумахера не подразумевалась установка полнофигурной скульптуры, что отвечает протестантскому рационализму и графичной сухости проектов архитектора для Петербурга (Литейный Пушечный двор), но Д. В. Ухтомский в духе елизаветинского триумфа, многократно обыгрывая мотив короны, наделяет колокольню богатым скульптурным убранством, содержание которого выдает знакомство московского главного архитектора с немецким прототипом лаврской звонницы. Скульптурные композиции в угловых точках нижнего яруса акцентируют вертикали рустованных пилястр в Монетной башне, аллегорическая патетика развернута в нереализованном проекте 1753 г. Воскресенских ворот (ил. 10) и в убранстве Красных ворот Ухтомского. Потому развитие этой темы и при постройке лаврской колокольни вряд ли можно счесть неожиданным. Риторика стиля предполагала обращение к аллегории. Аллегорическое повествование должно было, по проекту Ухтомского, развернуться на четырех сторонах нижнего четверика колокольни — 32 статуи, прославляющие четыре царствования (ил. 11). В результате разногласий о допустимости в архитектурном облике обители сюжетов и фигур не из Священного Писания Ухтомский был отстранен от завершения колокольни, и по компромиссному предложению Бец-
57 Zentralblatt дер Bauverwaltung. 1883. № 2. S. 5.
ч.......ч.1 I_I-_J_I I
И». И «1р"»>Г«.
Scblütert Г. Äotwnrf
Ил. 9. Боковой фасад Монетной башни (Münzturm)
Ил. 10. Проект Воскресенских ворот, арх. Д. В. Ухтомский, 1753 г.
кого, заведовавшего Академией художеств, поведено было в означенных местах установить вазоны и шишечки58.
Ухтомского отстранили от руководства основанной им архитектурной школой в 1760 г. по личной просьбе и в 1767 г. — от строения колокольни, когда оставались только резные работы. Вместо фронтонов первого яруса поставили белокаменные резные картуши с алебастровыми коронами над ними, выполненные по рисункам Ухтомского. Так отсутствие изображений и скульптурных аллегорий восполнили текстовые пояснения и замысловатые вензеля, поясняющие вклад монархов59.
Показательным для характеристики русского архитектурного мышления является образ, навеянный колокольней Лавры, который запечатлен в последующих высотных сооружениях, возводимых архитекторами кон. XVIII в. Так,
58 «По мнению моему (Бецкого) внутри монастыря с наружных сторон зделание статуй рассуждается отменить и вместо того употребить для украшения приличные арнаменты и вазы, чему согласно и архитекторы Чевакинский, Вист, Киобель, Фельтен и Волков письменно последовали» (РГАДА. ДПС. Кн. 3682. Л. 154. Цит. по: Михайлов. Указ. соч. С. 148).
59 Мурзин-Гундоров В. В. Дмитрий Ухтомский. М.: Издательский дом Руденцовых, 2012.
С. 73.
колокольня Новоспасского монастыря по проекту И. П. Жеребцова (1724—1783), была запроектирована пятиярусной (ныне — четыре яруса).
Сам Ухтомский, проектируя колокольню для прославленной обители Новгорода в 1762 г., воспроизведет традиционное ощущение движения в высоту с плавным убыванием объемов. Только секуляризация не позволит осуществиться этому выдающемуся проекту, свернутому до трех ярусов. Ухтомского как автора проекта выявляет и анализ фасадного убранства колокольни Варлаамо-Хутынского монастыря (ил. 12), аналогичное решение которой в сравнении с колокольней Троице-Сергиевой лавры обнаруживает60 применение колонных портиков, наличие резных белокаменных картушей с маскаронами, изящный рисунок ниш и наличников, профилированный развитый карниз.
Но если рисунок фасадного убранства зримо и осязаемо сопоставим с архитектурным решением лаврской колокольни, первоначально восходящим к немецкому проекту, то характерный признак тектонического мышления отечественного мастера раскрывается в колокольне Варлаамо-Хутынского монастыря, проявляясь в трактовке развития объема в высоту.
Этот же принцип формообразования отражен в проекте колокольни Смольного монастыря Растрелли, в котором ориентация на традицию русского зодчества была программным замыслом. Прорастание одного яруса из другого, плавный переход между ними стали руководством к созданию образа, исходившего
Ил. 12. Колокольня Варлаамо-Хутынского монастыря, настоящее время
60 Секретарь Л. А. Колокольня Хутынского монастыря в Новгороде (история строительства и архитектуры) // Новгородский исторический сборник. 1997. Вып. 6(16). С. 211—221.
от колокольни Ивана Великого в Москве, с надстройкой Годунова в нач. XVII в., от колокольни Новодевичьего монастыря кон. XVII в.
В связи с этим показательным является проект трехъярусной колокольни Шумахера, исполненный для Твери в 1748 г. (ил. 13), сделанный на основе опыта конструирования лаврской колокольни 1740 г. Здесь горизонтальная рустовка, пилястровый ордер нижнего яруса, расстановка круглых колонн 2-го и 3-го ярусов, постановка часового механизма во фризе 3-го яруса сопоставимы и явно перекликаются с проектом лаврской колокольни, при этом композиционное распределение масс обнаруживает сложившееся у мастера представление об индивидуальности замысла и понимании своеобразия архитектурного окружения будущего строения.
Тектонический разрыв, которым обычно изображают характер ломки устоявшихся жизненных представлений в царствование Петра Великого, особенно нагляден и явствен в архитектурной практике эпохи. В ансамбле монастыря, складывавшегося на протяжении нескольких столетий, это ощутимо в полной мере. Колокольня как последнее монументальное сооружение, воздвигнутое в центральной части комплекса, своими формами и строем61 подчеркнула нахождение искомой точки как равнодействующей всего ансамбля. Грамматические формы, заимствованные или почерпнутые из языка барочных форм других
Ил. 13. Макет колокольни в Твери, арх. И. Шумахер, 1745—1755 гг.
61 Четыре ныне заложенных портика с четырех сторон в нижнем ярусе см. ил. 3.
119
стран, были переплавлены в лексическую конструкцию русского миропонимания трудами нескольких поколений отечественных архитекторов, для которых в создании художественного образа приоритетной являлась соотнесенность творения с природной формой или, как в случае с высотным сооружением, ощущение его органического роста в высоту.
«Московскому Растрелли», как называли князя Дмитрия Васильевича Ухтомского, было свойственно мыслить образами триумфа62, апофеоза, выраженного архитектурным языком высокой поэзии од, которая витала в современном ему творчестве М. В. Ломоносова. Ученик Мичурина, направленный к нему «для описей и осмотра ветхостей в разные монастыри», с началом карьеры в качестве гезеля впитывал логику ансамблевого построения в монастырских комплексах. «Умно и с оглядкой» будет выполнено и строение лаврской колокольни63.
Тонкое чутье художника подсказало Ухтомскому необходимость подчеркнуть значение колокольни как равнодействующей всего ансамбля Лавры: разрабатывая проекты реконструкции Московского Кремля, анализируя соотношение высоты соборов и колокольни Ивана Великого (в период годуновского царствования также надстроенной двумя ярусами), он воспроизвел ту же пропорцию в высотах сооружений64 и в обители царского богомолья65, укрепившую извечную связь царского престола и «хождения к Троице».
Архитектурное «восклицание», рожденное обликом 88-метровой колокольни, сродни одному из приемов поэзии од, когда путем нанизывания синонимических эпитетов в лексической конструкции создается и разрешается напряжение:
Коль ныне радостна Россия, Она, коснувшись облаков, Конца не зрит своей державы, Гремящей насыщенна славой Покоится среди лугов, <...>
62 Проект Воскресенских ворот 1753 г.
63 Д. В. Ухтомский, будучи в должности главного архитектора столицы, был привлечен к возведению Кремлевского дворца для Елизаветы Петровны с 1749 по 1754 г. (см.: Михайлов. Указ. соч. С. 61).
64 Трофимов. Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры. С. 19.
65 Указываемое И. В. Трофимовым соотношение высот акцентирует мысль еще на одном мотиве, возможно послужившем к принятию Ухтомским решения о повышении высотности колокольни, а именно надстройке центрального купола Успенского собора Троице-Сергиевой лавры. В. И. Балдин в монографии, посвященной комплексу построек монастырского ансамбля (Балдин, Манушина. Указ. соч. С. 130), начало изменений архитектурного облика Успенского собора связывает с сер. XVIII в., однако уже на гравюре И. Зубова, датируемой 1725 г. (ил. 14), отчетливо просматривается возвышающаяся центральная глава над четырехскатным покрытием. Документальных подтверждений о надстройке купола до 1725 г. в архивах на данный момент не обнаружено, но анализируемый контекст событий ограничивает подобное изменение 1746 г., временем пожара, в результате которого силы были направлены на восстановление непредвиденных разрушений.
Ил. 14. И. Зубов, гравюра, ансамбль Троице-Сергиевой лавры, 1725 г.
Россию, грубостью попранну, С собой возвысил до небес,
<...>
Мы дар твой до небес прославим И знак щедрот твоих поставим.66
Для характеристики формирования архитектурной ситуации кон. XVIII в. представляется важным заметить, что заимствование русскими мастерами у иноземных архитекторов ордерного убранства (колокольня Новоспасского монастыря) или скульптурной декорации (колокольня Варлаамо-Хутынского монастыря) не коснулось самой основы структурного мышления отечественных зодчих, воссоздававших в своих творениях образы, вдохновленные прежде всего созерцанием природных форм и их творческим переосмыслением. О народном сочувствии этой идее говорит и статья Финкельштейна67 в связи с запроектированной реконструкцией тверской колокольни в наши дни, где он обращается к архитекторам-реставраторам с призывом учесть опыт Ухтомского в работе над шумахеровским проектом и нарастить колокольню еще двумя ярусами.
Ключевые слова: колокольня Троице-Сергиевой лавры, Ухтомский, Шумахер, Шлю-тер, Мичурин, барокко, колокольня Варлаамо-Хутынского монастыря, Кунсткамера, Монетная башня (Мйп21игш).
66 Ломоносов М. В. Ода на день восшествия на всероссийский престол ея Величества Государыни императрицы Елизаветы Петровны, 1747 г. // Русская поэзия XVIII века. М., 1972. С. 131 (цит. по: Медведкова О. А. Колокольня Троице-Сергиевой лавры // Барокко в России / Г. Г. Поспелов, отв. ред.; Н. А. Евсина, Н. В. Сиповская, ред.-сост. М.: ГИИ, 1994).
67 Финкельштейн В. Соборная колокольня // Вече Твери. 2002. 15 окт. (№ 188).
Список литературы
Алленов М. Русское искусство XVII — нач. XX в. M.: Трилистник, 2000.
Балдин В. И., Манушина Т. Н. Троице-Сергиева лавра. Архитектурный ансамбль и художественные коллекции древнерусского искусства XIV—XVII вв. М.: Наука, 1996.
Барокко в России / Г. Г. Поспелов, отв. ред.; Н. А. Евсина, Н. В. Сиповская, ред.-сост. М.: ГИИ, 1994.
Блохина И. В. Всемирная история архитектуры и стилей. М., 2014.
Вздорное Г. И. Строительство колокольни Троице-Сергиевой Лавры (в свете новых данных) // Архитектурное наследство. 1962. № 14. С. 125—134.
Виппер Б. Р. Архитектура русского барокко. М., 1978.
Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. М.: Книга по требованию, 2011.
Грабарь И. Э. Архитекторы-иностранцы при Петре Великом // Старые годы. 1911. № 7-9.
Грабарь И. Э. Заграничные пенсионеры Петра Великого // История русского искусства. Т. 3. М.: Изд. И. Кнебель, [б.г.]. С. 165.
Грабарь И. Э. Мичурин и московская архитектура 30-40-х годов XVIII века // Русская архитектура первой половины XVIII века / И. Э. Грабарь, ред. М.: Гос. изд-во по строительству и архитектуре, 1954. С. 241.
Дмитриев В. К. Архитекторы Санкт-Петербурга. СПб., 2007.
Зодчие Санкт-Петербурга: XVIII век / Ю. В. Артемьева, С. А. Прохватилова, ред. СПб.: Лениздат, 1997.
Клименко С. В. Бурхард Кристоф фон Миних. Опыт создания «архитектурной» биографии // Исследования по истории архитектуры и градостроительства / Д. О. Швидков-ский, общ. ред. МАРХИ. Вып. 2. М.: ДПК Пресс, 2011. С. 298-337.
Клименко С. В. Иван Коробов и особенности формирования стиля барокко в архитектуре Аннинского времени // Architecture and Modern Information Technologies. МАРХИ. М., 2012. С. 519-529.
Клименко С. В. Архитектурная деятельность И. Ф. Мичурина. 1720-1750-е годы: дис. ... канд. архитектуры:18.00.01. М., 2002.
Клименко С. В. Архитектурный замысел колокольни Троице-Сергиевой лавры и немецкая барочная традиция. К интерпретации первоначального проекта И. Я. Шумахера // Architecture and Modern Information Technologies. МАРХИ. 2017. № 4 (41). С. 144-162.
Малиновский К. В. Художественные связи Германии и Санкт-Петербурга в XVIII веке. СПб.: Книга, 2007.
Михайлов А. И. Архитектор Д. В. Ухтомский и его школа. М.: Гос. изд-во по строительству и архитектуре, 1954.
Мурзин-Гундоров В. В. Архитектурное наследие России: Дмитрий Ухтомский. М.: Издательский дом Руденцовых, 2012.
ПСЗРИ (Полный свод законов Российской империи). Т. VII.
Седов В. В. Аннинское барокко в Москве // Проект классика. XXII. № V. С. 122-129.
Секретарь Л. А. Колокольня Хутынского монастыря в Новгороде (история строительства и архитектуры) // Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). СПб., 1997. С. 211-221.
Снегирев И. Троицкая — Сергиева лавра. М., 1842.
Трофимов И. В. О принципах реставрации памятников Троице-Сергиевой лавры // Советская археология. 1970. № 4. С. 74-86.
Трофимов И. В. Памятники архитектуры Троице-Сергиевой лавры. М.: Госстройиздат, 1961.
Ухналев А. Е. Особенности стилистической ситуации в архитектуре Петербурга первой четверти XVIII века // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2011. № 140. URL: htpp:// cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-stifisticheskoy-situatsii-v-arhitekture-petrburga-pervoy-chetverti-xviii-v). Финкельштейн В. Соборная колокольня // Вече Твери. 2002. 15 окт. (№ 188). С. 11—13. Bernd Nicolai. Andreas Schlüter // Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 23. Duncker &
Humblot. Berlin, 2007. Das Reiterdenkmall des Großen Kurfürsten // Gesellschaft Berliner Schloss e. V Zentralblatt der Bauverwaltung. 1883. № 1, 2. S. 3.
Abstract: The complex architectural history of the Lavra bell tower has reflected the vicissitudes of the formative process of the national Russian architectural school in the mid-18th century. Clarification of the origins of the composition of the architectural appearance will make it possible to clarify the principles of work of the Russian architect D. V. Ukhtomsky, who decided to change the initial project. Earlier assumptions about the influence ofAndreas Schlüter's composition Münzturm ("Coin Tower") on Johann Shuhmacher's project are discussed in the light of comparing biographical facts of "German Bernini" (as Schlüter was sometimes called by his contemporaries) as well as analysing architectural techniques in buildings designed by students of the master. The article also employs the evidence of the side facade of Münzturm, now available due to the study of German literature. The author of the paper attempts to identify with more precision those monuments whose prototypes influenced the design of the belfry and aims to clarify the principles of tectonic thinking in the construction of the tier building in works of Russian architects who supervised the construction work, to identify the character of additions introduced by them and the degree of topicality of the discovered forms in creative work of subsequent masters.
Keywords: belfry of Trinity Lavra of St. Sergius, Ukhtomsky, Schuhmacher, Schlüter, Michurin, Baroque, belfry of Varlaamo-Hutynsky monastery, Kunstkamera, Münzturm.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia V: Voprosy istorii i teorii khristianskogo iskusstva.
2018. Vol. 31. P. 102-125
Podkamennaya Anna, Master's Degree Student, Department of History and Theory of Christian Art, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities, 6/1 Likhov Pereulok, Moscow, 127051, Russian Federation, anfem-klir@yandex.ru
ORCID: 0000-0001-6077-4161
Reflection of Architectural Traditions in Belfry of Trinity Lavra of St. Sergius: The Project and its Realisation
A. Podkamennaya
References
Allenov M. (2000) Russkoe iskusstvo XVII — nach. XX v. [Russian Art of the 17th — Early 20th Centuries]. Moscow (in Russian).
Artem'eva Iu. V., Prokhvatilova S. A. (eds.) (1997) Zodchie Sankt-Peterburga: XVIIIvek [Architects of St Petersburg. 18th Century]. St Petersburg (in Russian).
Baldin V. I., Manushina T. N. (1996) Troitse-Sergieva Lavra. Arkhitekturnyi ansambl' i khudozhestvennye kollektsii drevnerusskogo iskusstva XIV-XVII vv. [Troitse-Sergieva Lavra. Architectural Ensemble and Collections of Old Russian Art of the 14th — 17th Centuries]. Moscow (in Russian).
Bernd Nicolai (2007) Andreas Schlüter. In Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 23. Berlin.
Blokhina I. V. (2014) Vsemirnaia istoriia arkhitektury i stilei [World History of Architecture and Styles]. Moscow (in Russian).
Dmitriev V. K. (2007) Arkhitektory Sankt-Peterburga [Architects of St Petersburg]. St Petersburg (in Russian).
Evsina N. A., Pospelov G. G., Sipovskaia N. V. (eds.) (1994) Barokko v Rossii [Baroque in Russia]. Moscow (in Russian).
Finkel'shtein V. (2002) "Sobornaia kolokol'nia" ["Belfry of the Cathedral"]. Veche Tveri. 12.10.2002 (№ 188).
Gorskii A. V. (2011) Istoricheskoe opisanie Sviato-Troitskoi Sergievoi lavry [Historical Description of Troitse-Sergieva Lavra]. Moscow (in Russian).
Grabar' I. E. (1954) "Michurin i moskovskaia arkhitektura 30—40-kh godov XVIII veka" [Michurin and Moscow Architecture of the 1730—40s"], in I. E. Grabar' (ed.) Russkoe arkhitektura pervoi poloviny XVIII veka [Russian Architecture of the First Half of the 18th Century]. Moscow (in Russian).
Klimenko S. V. (2011) "Burkhard Kristof fon Minikh. Opyt sozdaniia «arkhitekturnoi» biografii" ["Burkhard Kristof fon Minikh. An Attempt at Compiling an "Architectural" Biography"], in D. O. Shvidkovskii (ed.) Issledovaniia po istorii arkhitektury i gradostroitel'stva [Studies in History of Architecture and Urban Development], vol. 2. Moscow (in Russian).
Klimenko S. V. (2012) "Ivan Korobov i osobennosti formirovaniia stilia barokko v arkhitekture Anninskogo vremeni" ["Ivan Korobov and Disctinctive Features of Development of the Baroque Style in Anna's Times"]. Architecture and Modern Information Technologies MARkhI (in Russian).
Klimenko S. V. (2017) "Arkhitekturnyi zamysel kolokol'ni Troitse-Sergievoi Lavry i nemetskaia barochnaia traditsiia. K interpretatsii pervonachal'nogo proekta I. Ia. Shumakhera" ["Architectural Conception of the Belfry of Troitse-Sergieva Lavra and German Baroque Tradition. On the Interpretation of the Initial Project of I. Shuhmacher]. Architecture and Modern Information Technologies MARkhI. 2017, vol. 4 (41) (in Russian).
Malinovskii K. V. (2007) Khudozhestvennye sviazi Germanii i Sankt-Peterburga v XVIIIveke [Art Connections of Germany and St Petersburg in the 18th Century]. St Petersburg (in Russian).
Mikhailov A. I. (1954) Arkhitektor D. V. Ukhtomskii i ego shkola [Architect D. V. Ukhtomskii and His School]. Moscow (in Russian).
Murzin-Gundorov V. V. (2012) Arkhitekturnoe nasledie Rossii: Dmitrii Ukhtomskii [Architectural Heritage of Russia: Dmitrii Ukhtomskii]. Moscow (in Russian).
Sekretar' L. A. (1997) "Kolokol'nia Khutynskogo monastyria v Novgorode (istoriia stroitel'stva i arkhitektury)" ["Belfry of Khutynskii Monastery in Novgorod (History of Construction and Architecture)"]. Novgorodskii istoricheskiisbornik, vol. 6 (16) (in Russian).
Trofimov I. V. (1961) Pamiatniki arkhitektury Troitse-Sergievoi Lavry [Architectural Monuments of Troitse-Sergieva Lavra]. Moscow (in Russian).
Trofimov I. V. (1970) "O printsipakh restavratsii pamiatnikov Troitse Sergievoi Lavry" ["On Principles of Restoration of Monuments of Troitse-Sergieva Lavra"]. Sovetskaia arkheologiia. 1970, vol. 4 (in Russian). Ukhnalev A. E. (2011) "Osobennosti stilisticheskoi situatsii v arkhitekture Peterburga pervoi chetverti XVIII veka" ["Distinctive Features of the Situation in Architecture in St Petersburg in the First Quarter of the 18th Century"]. Izvestiia RGPU im. A. I. Gertsena. 2011, vol. 140; available at http://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-stilisticheskoy-situatsii-v-arhitekture-petrburga-pervoy-chetverti-xviii-v. Vipper B. R. (1978) Arkhitektura russkogo barokko [Architecture of Russian Baroque]. Moscow (in Russian).
Vzdornov G. I. 1962) "Stroitel'stvo kolokol'ni Troitse-Sergievoi Lavry (v svete novykh dannykh)" ["Construction of the Belfry of Troitse-Sergieva Lavra (In the Light of New Data)"]. Arkhitekturnoe nasledstvo. 1962, vol. 14 (in Russian).
