CC BY
63Прекратить бег по кругу: феминистские авторки и переводчицы против андроцентризма
Катерина Денисова
FEM TALKS, Москва, Россия, katerina@femtalks.moscow.
Анастасия Красильникова
FEM TALKS, Москва, Россия, nastya@femtalks.moscow.
Лана Узарашвили
Институт философии РАН (ИФРАН), Москва, Россия, lana.uzar@gmail.com.
Ключевые слова: феминистская эпистемология; феминистская критика науки; взгляд; феминистская визуальность; феминистская преемственность; перевод как активизм; академия vs активизм.
Статья вводит в проблематику материалов номера и раскрывает специфику развития женского и феминистского знания, проблемы взгляда и переводов феминистской литературы на русский язык. Дискриминация женского знания как предмет критики в феминистской теории имеет богатую историю. Социальные ограничения не просто лишают женщин возможности участвовать в производстве и передаче знания, но также способствуют эссенциали-зации женского знания как «субъективного», «частного», «запятнанного». Феминистская критика науки ставит перед собой задачу разоблачения понятий универсальности и объективности. Немаловажную роль в этой критике играет проблема идеологической обусловленности и ситуативно-сти взгляда. В статье рассматриваются несколько областей феминистской критики, в которых анализировались
установившиеся иерархии в визуальной культуре, — кинематограф и искусство.
Авторки статьи указывают на важность переводов как ресурса по теоретическому обогащению феминистского движения в России и демонстрируют, что переводческая деятельность — одна из сфер, иллюстрирующих важный феминистский тезис о том, что между академией и политикой нет четкой границы. Сам факт перевода предстает формой активизма, поскольку выстраивает преемственность поколений внутри феминистского движения посредством сохранения и передачи идей. Авторки отмечают, что весомый вклад в переводческое наследие феминистской теории в России внесли именно активистки. Они распространяли литературу в интернете, открывая доступ к ней людям, не имеющим академического опыта.
«^к I М ЕНЩИНЫ могут быть образованными, но для высших наук, как философия, и для некоторых произведений ис-ш I жкусства, требующих всеобщего, они не созданы»1, — так характеризовал интеллектуальные способности женщин немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель в «Философии права» (1820). Представление о том, что женщины не способны к абстрактному мышлению, в свою очередь маркированному как мужское и объявляемому высшим типом мышления, долгое время господствовало и во многом продолжает господствовать в науке и философии. Знание, получаемое в результате абстрагирования, основанного на «уничтожении чувств» , считается «чистым», «объективным», свободным от «лишнего». Под «лишним» в данном случае понимается конкретный прожитый опыт и точка зрения маргинализованных групп, включая женщин. Андроцен-тризм объявляет их позицию «частной» и незначительной, универсализируя опыт цисгендерных гетеросексуальных белых мужчин и объявляя его всеобщим «золотым стандартом».
Женщине, чтобы иметь интеллектуальное значение, предлагается «мыслить как мужчина». Неспособность же женщины примерить на себя привилегированный опыт и мыслить по заданным андроцентричным правилам приводится в доказательство того, что она не способна к теоретизированию и абстрагированию в принципе. При этом упускают из виду, что взятое за стандарт и точку отсчета абстрагирование является искаженным в силу своей андроцентричности и конструирует ложную реальность, в которой женщины и угнетенные группы вытеснены на задворки истории мысли. В работе «Создание патриархата» историкес-са Герда Лернер так описывает процесс обесценивания женского теоретизирования:
Какое знание можно вынести из менструации? Как может кормящая грудь стать источником знания? Как можно абстрагиро-
1. Гегель Г. Философия права // Соч. Т. VII. М.; Л.: Соцэкгиз, 1934. С. 198.
2. Лернер Г. Создание патриархата // Womenation. 24.07.2013. URL: http://wom-enation.org/gerda-lerner-the-creation-of-patriarchy-1.
2 Логос•Том 32•#1 •2022
вать в процессе готовки или уборки? <.. .> Женские знания — это просто «интуиция», разговоры между женщинами — «сплетни»3.
При этом женщины вытеснялись из науки и философии не только символически, но и с помощью конкретных властных инструментов. В этом номере представлена глава из книги Кэро-лин Мерчант «Смерть природы» в переводе Марии Лифановой. В ней теоретикесса экофеминизма описывает процесс вытеснения женщин из репродуктивной медицины в ходе научной революции. Яркий эпизод этого процесса — изобретение акушерских щипцов семейством Чемберленов, которое сопровождалось попытками установить образовательные и законодательные ограничения их использования. Повитухи, имевшие большой опыт в родовспоможении и передававшие свои знания из поколения в поколение, были объявлены некомпетентными и недостаточно образованными для акушерского дела. В свою очередь, изобретенные мужчинами репродуктивные технологии были автоматически маркированы как эффективные, хотя обладали массой недостатков, а их применение вызывало негативные побочные эффекты. Мощным инструментом вытеснения женщин из науки служат также экономические, политические и репродуктивные ограничения. В начале ХХ века писательница Вирджиния Вулф обратила внимание на то, что для успешного занятия письмом женщине необходима «своя комната»4, то есть пространство, время и деньги на то, чтобы иметь возможность уединиться со своими мыслями и перенести их на бумагу. То же верно и для теоретизирования. При этом, даже если женщина располагает материальными ресурсами, время редко ей принадлежит. Как отметила Герда Лернер, к женщине никогда не было применимо понятие «свободное время для себя», так как от нее ожидалась полная и непрерывная вовлеченность в репродуктивный труд5. Не удивительно, что именно на проблему репродуктивного труда был обращен пристальный взгляд многих феминистских философинь и теоретикесс, таких как Симона де Бовуар, Суламифь Файерсто-ун, Ирина Аристархова и др. Тем не менее, несмотря на структурные препятствия, с которыми сталкивались и сталкиваются теоретикессы и исследовательницы в интеллектуальной деятельности, существует широкий пласт истории женской и феминист-
3. Там же.
4. См.: Вулф В. Своя комната. М.: МИФ, 2019.
5. Лернер Г. Указ. соч.
ской мысли, ряд образцов которой представлен в этом номере. Каждый текст так или иначе разоблачает андроцентричное заблуждение о том, что лишь определенный взгляд и конкретная теоретическая линза представляют интерес и имеют историческое и философское значение. Ирина Широбокова в статье «Женский опыт в городе: ревизия разделения общественного и частного в феминистской географии» и Долорес Хейден в тексте «Как бы выглядел несексистский город? Размышления о доме, городском планировании и труде», переведенном Анастасией Красиль-никовой, ломают представление о географии и урбанистике как лишенных гендерных аспектов дисциплинах и показывают, как важно учитывать опыт маргинализованных групп в теоретических построениях и городском планировании. Анастасия Кальк в тексте «Проблема государства в феминистской теории: надежды и критика правительственного феминизма» предлагает обзор феминистских теорий государства и очерчивает новые горизонты феминистского политического воображения. Катерина Денисова в статье «Духовное есть политическое: зачем феминизму сверхреальная и мультитемпоральная утопия» предлагает феминистский взгляд на духовность и анализирует его политический и освободительный потенциал. Важным текстом номера является перевод статьи Донны Харауэй «Ситуативные знания: вопрос о науке в феминизме и преимущество частичной перспективы», в котором философиня ставит под сомнение «бестелесную научную объективность» и выдвигает альтернативную концепцию локализованного знания, которое предполагает существование множества частных и частичных перспектив. Эту концепцию проясняют и развивают в своем предисловии «Антифилософия Донны Харауэй: объективность без объективации» переводчицы Лолита Агамалова и Елена Костылева. Важной для эпистемологии Харауэй является следующая позиция:
Я выступаю за взгляд из тела — всегда сложного, противоречивого, структурирующего и структурированного тела — против взгляда свыше, из ниоткуда, из простоты.
Именно проблеме взгляда, которая занимает важное место в феминистской критике науки, искусства, кинематографа, популярной культуры и др., посвящен блок по феминистским визуальным исследованиям. В 2000 году создательница Центра гендерных исследований Европейского гуманитарного университета Альмира Усманова издала перевод на русский язык работы Лоры
Малви «Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф»6. Это стало важным событием в контексте русскоязычных визуальных исследований, поскольку статья Малви заложила традицию феминистской критики кино с точки зрения анализа идео-логизированности взгляда и репрезентаций женщин в визуальной культуре. В качестве инструмента критики Малви использует психоаналитическую теорию, применяя ее политически, а также сосредоточившись на тех ее частях, где тематизируется визуальное. В ее тексте сформулирована идея, которая затем будет пронизывать большинство мейнстримных текстов по феминистским визуальным исследованиям: в мире патриархата мужское связано с обладанием взглядом, а женское — с «бытием-под-взглядом». Данный подход к анализу взгляда (gaze) использовался и другими авторами, работавшими в рамках неомарксистской традиции, однако Малви сделала это в числе первых и сразу же инкорпорировала в него феминистскую оптику.
Немаловажную роль в феминистских исследованиях визуаль-ности играет критика искусства и истории искусства. Визуальные исследования не сводятся к искусствоведению, поскольку предметом их интереса служат не только те объекты, которые можно объединить в широкую группу «произведения искусства». Также и аналитический инструментарий визуальных исследований отличается от того, что используется в истории искусства или искусствоведении. Однако игнорировать область искусства в данном случае невозможно, поскольку оно до недавних пор было основным «поставщиком» визуальности. В феминистской теории существует широкая традиция критики искусства. Наши предшественницы проделали колоссальный труд, издав сборник «Гендерная теория и искусство. Антология: 1970-2000» в 2005 году. Среди переведенных текстов — хрестоматийные работы по феминистскому анализу искусства как института, отдельных традиций искусства и самой науки — истории искусства. К примеру, в сборнике опубликована статья Линды Нохлин «Почему не было великих художниц?»7, написанная в 1971 году—во время подъема американского феминистского активизма в мире искусства, который выступал за то, чтобы женское искусство было шире представлено в музеях,
6. См.: Малви Л. Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф // Антология гендерной теории / Под ред. Е. Гаповой, А. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. С. 280-297.
7. См.: Нохлин Л. Почему не было великих художниц? // Гендерная теория и искусство. Антология: 1970-2000 / Под ред. Л. Бредихиной, К. Дипуэлл. М.: РОССПЭН, 2005. С. 15-47.
а также разрабатывал новые стратегии внутри медиумов искусства, отражавших женский опыт. Нохлин артикулирует то, каким образом сформированы наивные стереотипы о художнике как божественном гении — она называет это мифом о Великом Художнике. Этот миф игнорирует тот факт, что художники, ставшие «великими», имели доступ к таким ресурсам, которые женщинам не были доступны ввиду их положения, — например, к художественному образованию. Также Нохлин замечает ключевой для нашей проблематики момент: женщины могли выступать только в качестве обнаженной натуры, но не могли активно участвовать в наблюдении за обнаженным телом. Как результат, визуальная культура формируется под влиянием данной иерархии, где наблюдающий и конструирующий взгляд принадлежит мужчинам, а женщины выступают материалом для работы этого взгляда.
Феминизм не является гомогенным политическим движением, а феминистская теория пишется не одними только европейскими и американскими авторками. Существует множество деколо-ниальных феминистских позиций — в их числе латиноамериканские и чикано-феминистки, индийские феминистки, исламские феминистки, а также афроамериканские феминистки. Во многом их рефлексия касается того, как опыт небелых женщин отличается от систем угнетения, направленных на дискриминацию белых женщин. В частности, именно в трудах небелых феминисток обращается внимание на то, что сама бинарная гендерная система, обслуживающая институт европейской буржуазной семьи, является продуктом европейской культуры и была искусственно насаждена в обществах, подвергшихся колониальной экспансии Европы. Эта логика перенесения европейской картины мира на другие общества и объяснение дискриминации в них исходя из европейских представлений превалирует внутри белых феминизмов, которые страдают от комплекса white savior. На это же обращали внимание и черные феминистки, анализируя свое положение в рамках американского феминистского движения. Для нашей темы очень важна работа белл хукс «Противоположный взгляд: темнокожие женщины как наблюдательницы»8, поскольку она критически подходит к той бинарной конструкции, которую разработала Малви: мужчина-наблюдатель vs женщина как пассивный объект его наблюдения. Если учесть особенности положения небелых женщин, то эта оппозиция станет очень локальным описанием конкретных
8. См.: hooks b. The Oppositional Gaze. Black Female Spectators // Idem. Black Looks: Race and Representation. Boston: South End Press, 1992. P. 115-131.
ситуаций, где на экране изображена белая женщина. Темнокожие же наблюдательницы не могут ассоциировать себя с этими репрезентациями, потому что их изображения в мейнстримном кино обладают рядом свойств, воспроизводящих расистские стереотипы о темнокожих женщинах. Они, как правило, не пассивны, а, наоборот, агрессивны. Не сексуализированы, а, наоборот, не облада-
9
ют сексуальностью — как, например, знаменитые мамушки-няни . Отсюда белл хукс делает вывод о существовании альтернативного наблюдателя — темнокожей женщины, которая уже всегда смотрит мейнстримное кино критически, так как не отождествляется с тем, что там происходит, и представляет собой некого внешнего наблюдателя за этими ситуациями.
В блоке, посвященном феминистским визуальным исследованиям, мы следуем той же логике осмысления визуальности с точки зрения феминистской теории — прежде всего принимая тот факт, что взгляд пронизан идеологией и является инструментом осуществления власти. Важно понимать, кто смотрит, на кого смотрит и зачем смотрит — от этого зависит и характер производимого знания. Поэтому мы предлагаем статью Рози Брайдотти «Изображения тела и порнография репрезентации», переведенную Дарьей Юрийчук. Брайдотти анализирует медицинский взгляд, получивший доступ к инструментам и правилам наблюдения, устанавливающим беспрецедентную власть медицины над телом человека и формирующим его представление через «медицинскую порнографию». В свою очередь, Франческа Феррандо в эссе «Феминистская генеалогия эстетики постчеловеческого в визуальных искусствах», переведенном Ланой Узарашвили, демонстрирует, что в искусстве, создававшемся разными женщинами начиная с первой половины XX века, были визуально проработаны идеи постгуманизма, которые в то время еще не были теоретически сформулированы. Также мы включили в блок статью Рейны Льюис «„Отлично выглядишь!" Лесбийский взгляд и модные образы» в переводе Оксаны Киташовой. Льюис объясняет, почему издание модных журналов, ориентированных прицельно на ЛГБТ-аудиторию, способствует новым, более свободным формам самоидентификации и непосредственного получения удовольствия среди лесбиянок. Этот
9. Мамушка — один из распространенных способов репрезентации темнокожих женщин в американском кинематографе. Как правило, это домашняя прислуга, няня или кухарка, вся жизнь которой посвящена членам семьи, в которой она работает. Самый популярный образ — это героиня Хэтти Макдэниел в «Унесенных ветром» (1939).
текст вписывает в данный номер «Логоса» анализ негетеросексуальной визуальной культуры, показывая специфику этой области.
Одна из главных целей проекта FEM TALKS10 — привнести феминистское знание в академию. Часто феминизм воспринимается как новомодная блажь, в то время как на самом деле за каждым из «модных» понятий (харассмент, абьюз, объективация и т. д.) кроется огромный пласт теоретических наработок. Важная для нас задача — обеспечить доступ к этому знанию в русскоязычном пространстве, ведь гендерные исследования как дисциплина развивались преимущественно в западных странах, и большая часть их теоретического аппарата представлена на иностранных языках. Поэтому перевод этого обширного наследия на русский язык необходим и значим. Переводческий труд был одной из главных задач для поколения «гендерных исследовательниц 1990-х—начала 2000-х годов» — об этом пишут, например, российские исследовательницы Елена Здравомыслова и Анна Тёмкинап. Наш проект неосознанно повторил этот путь: прежде чем перейти к более обширной образовательной деятельности, мы занимались публикацией переводов зарубежных феминистских исследований, например главы из книги Сьюзен Браунмиллер «Против воли», статьи Люси Липпард «Немного пропаганды пропаганды*» и др. Работа же гендерных исследовательниц 1990-х и 2000-х годов вылилась в ряд монументальных публикаций: «Хрестоматия феминистских текстов» (2000)12, «Антология гендерной теории» (2000)13, «Введение в гендерные исследования. Часть II: Хрестоматия» (2001)", «Гендерная теория и искусство. Антология: 1970-2000» (2005)15. Эти тексты и сейчас являются основой для феминистского образования и исследований в этом поле.
К середине 2000-х годов бурное развитие гендерных и феминистских исследований как в России, так и в Беларуси и на Украи-
10. FEM TALKS — образовательный проект о феминизме. Наша цель — предоставить людям возможность говорить и узнавать о нем на языке актуальных исследований. Мы проводим мини-конференции по феминистской теории с приглашенными спикерками, переводим и пишем феминистские тексты, записываем подкасты, делаем спецпроекты.
11. См.: Здравомыслова Е., Темкина А. Введение. Феминистский перевод: текст, автор, дискурс // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Е. Здраво-мысловой, А. Темкиной. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. С. 5-28.
12. Хрестоматия феминистских текстов. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000.
13. Антология гендерной теории / Под ред. Е. Гаповой, А. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000.
14. Введение в гендерные исследования. Ч. II: Хрестоматия / Под ред. С. Же-ребкина. Харьков: ХЦГИ; СПб.: Алетейя, 2001.
15. Гендерная теория и искусство. Антология: 1970-2000.
не замедляется, и они до сих пор ведутся в экстремально стесненных условиях. Причин этому много: от изменения курса российской политики до усложнения получения поддержки от зарубежных фондов. Однако дело феминистского перевода не пропало: его основной массив теперь разрабатывается в интернете, а не только в стенах академии. Говоря о современных феминистках, которые разворачивают свою деятельность в социальных сетях, не стоит забывать о важной работе феминисток 2000-х и начала 2010-х годов, которые также переводили и публиковали корпус феминистских работ, например, в «Живом журнале». Они делали феминистское знание доступнее не только через язык, но и через формат публикации, так как интернет более демократичен. Перенос такой интеллектуальной работы в Сеть позволяет подорвать патриархатный барьер, который возводит институционализированная академия. В частности, главу из работы Герды Лернер «Создание патриархата», которая упоминается выше, перевела авторка блога Acción Positiva16. Перевод был опубликован на платформе Womenation в 2013 году. Некоторые из переводчиц и авторок этого номера также в данный момент не имеют аффи-лиации с каким-либо академическим учреждением и сосредоточены на активистской или художественной деятельности. Нам как составительницам номера важно показать, что академия не обладает монополией на производство знания, а граница между феминистской теорией и активизмом расплывчата, если не иллюзорна.
Язык феминистской теории подвижен и восприимчив, он по-прежнему находится в процессе становления, и многие важные теоретические тексты все еще не переведены. Именно поэтому важная часть этого номера — переводы значимых феминистских работ. Понятия, используемые в этих текстах, конечно, уже введены в русскоязычные гендерные исследования, но наличие доступного оригинала позволит углубить дискуссию. Для феминистского перевода важно то, что переводчицы вносят свой вклад в создание дискурсивной реальности. Сам процесс перевода делает категорию авторства расплывчатой, ведь переводчицы так или иначе влияют на текст, трансформируя его. Здравомыслова и Тём-
1 7
кина называют такое авторство «номадическим» , а самих переводчиц — «создателями категориального аппарата и словаря в новом поле дискурса»!®.
16. См. URL: https://accpblog.wordpress.com.
17. Здравомыслова Е., Темкина А. Указ. соч. С. 24.
18. Там же. С. 25.
И если «гендерные исследовательницы девяностых» пришли, условно говоря, на «новую землю» в том, что касается русскоязычной феминистской теории, то у нас уже есть почва. И нам очень важно выстраивать преемственность между поколениями русскоязычных феминисток, которая сейчас довольно слаба. Феминистка Ольга Липовская удачно описала эту реальность в эссе для портала Salt Zone: «У российского феминизма, как у старой цирковой лошади, идет бег по кругу»". Прекратить бег по кругу поможет обращение к богатой истории феминистского движения, а также уважение труда коллежанок, не-забвение и поддержка.
Мы хотели бы посвятить этот номер двум важным для российского феминизма фигурам, ушедшим из жизни в 2021 году. Это Ольга Липовская, о которой мы говорили выше, — активистка, журналистка и переводчица, благодаря которой мы, в частности, получили переводы Валери Брайсон и Валери Соланас. И Татьяна Никонова — журналистка и секс-просветительница, которая внесла большой вклад в популяризацию феминизма в современной России.
Библиография
Антология гендерной теории / Под ред. Е. Гаповой, А. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000.
Введение в гендерные исследования. Ч. II: Хрестоматия / Под ред. С. Жеребки-
на. Харьков: ХЦГИ; СПб.: Алетейя, 2001. Вулф В. Своя комната. М.: МИФ, 2019.
Гегель Г. Философия права // Соч. Т. VII. М.; Л.: Соцэкгиз, 1934. Здравомыслова Е., Темкина А. Введение. Феминистский перевод: текст, автор, дискурс // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Е. Здравомыс-ловой, А. Темкиной. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. С. 5-28. Лернер Г. Создание патриархата // Womenation. 24.07.2013. URL: http://womena-
tion.org/gerda-lerner-the-creation-of-patriarchy-1. Липовская О. У российского феминизма, как у старой цирковой лошади, идет
бег по кругу // Salt Zone. URL: http://salt.zone/news/11031. Малви Л. Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф // Антология гендерной теории / Под ред. Е. Гаповой, А. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. С. 280-297. Нохлин Л. Почему не было великих художниц? // Гендерная теория и искусство.
Антология: 1970-2000 / Под ред. Л. Бредихиной, К. Дипуэлл. М.: РОССПЭН,
2005. С. 15-47.
hooks b. The Oppositional Gaze. Black Female Spectators // Idem. Black Looks: Race and Representation. Boston: South End Press, 1992. P. 115-131.
19. Липовская О. У российского феминизма, как у старой цирковой лошади, идет бег по кругу // Salt Zone. URL: https://salt.zone/news/11031.
STOP RUNNING IN CIRCLES: FEMINIST AUTHORS AND TRANSLATORS AGAINST ANDROCENTRISM
Katerina Denisova. FEM TALKS, Moscow, Russia, katerina@femtalks.moscow. Anastasia Krasilnikova. FEM TALKS, Moscow, Russia, nastya@femtalks.moscow. Lana Uzarashvili. Institute of Philosophy, Russian Academy of Science (RAS), Moscow, Russia, lana.uzar@gmail.com.
Keywords: feminist epistemology; feminist critique of science; gaze; feminist visual studies; continuity of feminist generations; translation as activism; academia vs activism.
This introduction to the Logos issue on feminist studies deals with some specifics in the development of female and feminist understanding, the issue of gaze, and translations of feminist literature into Russian. Discrimination against women's knowledge has a rich history as a target of criticism by feminist theory. For instance, midwives, who had been the specialists in obstetrics for centuries, were demoted from their position as experts by the scientific revolution. Social restrictions deprive women of the opportunity to participate in the production and transmission of knowledge while also contributing to the essentialization of women's knowledge as "subjective," "partial," and "impure." The feminist critique of science aims to discredit the concepts of universality and objectivity. The problem of the ideological conditioning and context of gaze also plays an important role in this critique. The article considers several branches of feminist criticism directed against established hierarchies in the visual culture of art and cinema.
Feminist visual studies in Russian have been framed mostly within a context established by translations of gender theory from the early 2000s. The article emphasizes that translations have been an important source of theoretical advancement for both thinkers and activists in Russia's feminist movement. Translation is highlighted as one of the fields that reinforce the important feminist thesis that there is no strict demarcation between academia and politics. Translation itself is a form of activism because it enables continuity between generations within the feminist movement by preserving and disseminating ideas. The authors maintain that activists have made major contributions to the store of translated feminist theory in Russia by distributing that literature on the internet and making it accessible to people with no academic background.
DOI: 10.22394/0869-5377-2022-1-1-10
References
Antologiia gendernoi teorii [Anthology of Gender Theory] (eds E. Gapova,
A. Usmanova), Minsk, Propilei, 2000. Hegel G. W. F. Filosofiia prava [Philosophie des Rechtes]. Soch. [Works], Moscow,
Leningrad, Sotsekgiz, 1934, vol. VII. hooks b. The Oppositional Gaze. Black Female Spectators. Black Looks: Race and
Representation, Boston, South End Press, 1992, pp. 115-131. Lerner G. Sozdanie patriarkhata [The Creation of Patriarchy]. Womenation, July 24, 2013. Available at: http://womenation.org/gerda-lerner-the-creation-of-patri-archy-1.
Lipovskaya O. U rossiiskogo feminizma, kak u staroi tsirkovoi loshadi, idet beg po
krugu [Russian Feminism, Like an Old Circus Horse, is Running in a Circle]. Salt Zone. Available at: http://salt.zone/news/11031.
Mulvey L. Vizual'noe udovol'stvie i narrativnyi kinematograf [Visual Pleasure and Narrative Cinema]. Antologiia gendernoi teorii [Anthology of Gender Theory] (eds E. Gapova, A. Usmanova), Minsk, Propilei, 2000, pp. 280-297.
Nochlin L. Pochemu ne bylo velikikh khudozhnits? [Why Have There Been No Great Women Artists?]. Gendernaia teoriia i iskusstvo. Antologiia: 1970-2000 [Gender Theory and Art. Anthology: 1970-2000] (eds L. Bredikhina, K. Deep-well), Moscow, ROSSPEN, 2005, pp. 15-47.
Vvedenie v gendernye issledovaniia. Ch. II: Khrestomatiia [Introduction to Gender Studies. Pt. II: Handbook] (ed. S. Zherebkin), Kharkiv, Saint Petersburg, KhTsGI, Aleteiia, 2001.
Woolf V. Svoia komnata [A Room of One's Own], Moscow, MIF, 2019.
Zdravomyslova E., Temkina A. Vvedenie. Feministskii perevod: tekst, avtor, diskurs [Feminist Translation. Text and Author. Introduction]. Khrestomatiia femi-nistskikh tekstov [Handbook of Feminist Texts. Translations] (eds E. Zdravo-myslova, A. Temkina), Saint Petersburg, Dmitrii Bulanin, 2000, pp. 5-28.
12 joroc•tom 32 • #1 • 2022
