CC BY
28УДК 343.13 ББК 67.408
DOI 10.24411 /2312-0444-2020-10161
ПРЕКРАЩЕНИЕ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ СУДОМ ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ ПРИ ИСТЕЧЕНИИ СРОКОВ ДАВНОСТИ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
Валентина Сергеевна СИНЕЛЬНИКОВА,
аспирант кафедры криминалистики юридического факультета Воронежского государственного университета E-mail: sinelnikova_774@mail.ru
Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс
Научный руководитель: М.О. Баев, доктор юридических наук, профессор
Аннотация. В статье рассматривается проблема признания судом первой инстанции истечения сроков давности уголовного преследования. Автор приходит к выводу о том, что налицо дефект правового регулирования, и предлагает пути его преодоления.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, прекращение уголовного преследования, подсудимый, срок давности уголовного преследования.
Annotation. The article considers the problem of recognition by the trial court of the statute of limitations of criminal prosecution expiration. The author comes to the conclusion that there is a defect in legal regulation and offers ways to overcome it.
Keywords: criminal proceedings, termination of criminal prosecution, defendant, the statute of limitations of the criminal prosecution.
Важнейшей гарантией реализации принципа законности в рамках российского уголовного судопроизводства является полная правовая регламентация процедур принятия государственно-властных решений на каждом этапе судопроизводства с установлением строгой процессуальной формы.
Российский юридический позитивизм, в отличие от европейского, относит истечение сроков давности к нереабилитирующим основаниям прекращения уголовного преследования, с чем мы и согласны, поскольку указанное обстоятельство связано со вступлением лица в реальное охранительное отношение уголовной ответственности.
Уголовно-процессуальным законодательством определено, что истечение сроков давности уголовного преследования одновременно является на стадии судебного разбирательства и обстоятельством, посредством которого лицо освобождается от наказания при вынесении обвинительного приговора.
Однако ни наука уголовного процесса, ни правоприменительная практика не дала одно-
значный ответ на вопрос о том, в какой процессуальной форме должно быть принято судом первой инстанции на стадии судебного разбирательства решение о применении истечения сроков давности уголовного преследования.
Оставление без разрешения данного фундаментального вопроса исключает возможность привести решения суда первой инстанции в соответствие со смыслом одного из двух противо-по ложных правовых институтов: реализации или отказа от реализации уголовной ответственности.
Как следует из ст. 254 УПК РФ, в рамках судебного производства при истечении сроков давности следует прекратить уголовное дело или уголовное преследование.
Однако ч. 8 ст. 302 УПК РФ гласит об обратном: при указанных обстоятельствах следует продолжать рассмотрение уголовного дела в обычном порядке до его разрешения по существу, по итогу чего суду следует постановить приговор.
Поскольку механизм уголовно-процессуального регулирования, предусматривающий исте-
№ 3/2020
чение сроков давности уголовного преследования во время судебного разбирательства, не является ясным, постольку отсутствует и единообразная судебная практика применения данного основания, что, в свою очередь, ущемляет законные права участников процесса.
В качестве примера противоречивой судебной практики могут послужить следующие судебные решения суда первой инстанции.
Постановлением Тосненского городского суда Ленинградской области в отношении подсудимых Зайцева и Громова, обвиняемых в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ, прекращено уголовное преследование в связи с истечением срока давности уголовного преследования [2].
Данный суд первой инстанции принимал и иное решение: несмотря на признание собственной вины подсудимым в инкриминируемом преступлении, приговором Тосненского городского суда Ленинградской области Самсонова была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 292 УК РФ, и ей назначено наказание в виде штрафа в размере 50 000 руб. в доход государства. На основании п. «а» ч. 1 ст. 78 УК РФ осужденная освобождена от назначенного наказания за истечением сроков давности [3].
Из приведенных примеров следует, что в первую очередь принцип равенства в данных условиях абсолютно не работает.
Принцип равенства перед законом и судом означает получение лицом, совершившим преступление, отвечающим перед законом за свои противоправные деяния, судебной защиты своих законных интересов без каких-либо ограничений, а значит, равного доступа к правосудию.
Указанное реализуется на основе общеобязательного равного отношения ко всем субъектам, оказавшимся в сфере действия истечения сроков давности уголовного преследования. В рамках уголовного судопроизводства формальный принцип равенства сторон перед законом и судом трансформируется в фактический посредством реализации прав и обязанностей в строго процессуальной форме.
На примерах исследуемых ситуаций мы видим, что при прекращении уголовного преследования лица, совершившие преступления, пользуются преимуществами перед осужденной во втором случае, поскольку они не были вовлечены в длительное судебное разбирательство. При этом абсолютно не понятно, в зависимость от чего суд поставил возможность применения ст. 254 УПК РФ.
Усугубляется проблема выбора строгой процессуальной формы и тем, что нарушаются разумные сроки уголовного судопроизводства при постановлении обвинительного приговора в случае истечения сроков уголовного преследования.
Частью 3 ст. 6.1 УПК РФ закреплено, что при определении разумного срока уголовного судопроизводства, который включает период с момента начала осуществления уголовного преследования до момента прекращения уголовного преследования или вынесения обвинительного приговора, учитываются такие обстоятельства, как правовая и фактическая сложность уголовного дела, поведение участников уголовного судопроизводства, достаточность и эффективность действий суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, производимых в целях своевременного осуществления уголовного преследования или рассмотрения уголовного дела, и общая продолжительность уголовного судопроизводства.
В 2019 г. Конституционный Суд РФ признал положения ст. 6.1 УПК РФ о разумном сроке уголовного судопроизводства частично неконституционными, поскольку предложенный законодателем порядок его исчисления позволяет не учитывать период со дня подачи заявления о преступлении и до момента возбуждения уголовного дела об этом преступлении, когда производство по данному уголовному делу завершилось постановлением обвинительного приговора [1].
Таким образом, разумный срок уголовного судопроизводства при постановлении обвинительного приговора ограничен временнымм промежутком с момента подачи заявления о преступления до постановления обвинительного приговора, при том, что сроки давности также входят в указанный промежуток времени.
Данным процессуальным периодом времени нарушается интерес потерпевшего в установлении своевременно абсолютно определенного исхода уголовного преследования и не удовлетворяется должным образом потребность защиты частных и публичных интересов, вызывавших необходимость уголовного преследования.
Кроме того, данным промежутком времени ограничивается и процессуально-должностная активность, поскольку эффективность действий со стороны государственно-властных субъектов напрямую зависит от периода времени, прошедшего с момента совершения преступления.
№ 3/2020
Вполне обоснованным выглядит и то, что для полноценного судебного разбирательства требуется доказательственная база виновности или невиновности лица, которую по прошествии времени невозможно сторонам собрать, а суду — проверить и оценить, что, в свою очередь, ставит под сомнение саму возможность вынесения приговора.
Именно ретроспективная процессуально-познавательная деятельность суда, осуществляемая на стадии судебного следствия, дающая право на вынесение судебного решения в виде приговора, при истечении сроков давности будет характеризоваться фрагментарностью при несоблюдении важнейших прав сторон: права на доступ к правосудия, права на защиту и права на справедливое судебное разбирательство.
Объясняет нарушение разумных сроков уголовного судопроизводства при постановлении приговора в случае истечения срока давности уголовного преследования и следующая позиция Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ).
Согласно постановлению ЕСПЧ по делу «Михаил Гришин против Российской Федерации» [4] заявитель жаловался на длительность разбирательства по его делу, которая несовместима с требованием «разумного срока». Михаил Гришин обвинялся в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений (девять эпизодов), при этом срок судопроизводства исчислялся с момента его допроса в качестве подозреваемого по делу и завершился оставлением без изменения приговора суда первой инстанции вышестоящей инстанцией, что составило шесть лет и девять месяцев.
При принятии решения ЕСПЧ учел сложность дела и трудности, с которыми столкнулся национальный суд при рассмотрении уголовного дела, и признал за Российской Федерацией нарушение срока разумного судопроизводства, обязав государство выплатить денежную компенсацию.
Получается, что срок давности уголовного преследования при совершении тяжкого преступления равен десяти годам, а при особо тяжком — пятнадцати, что в несколько раз меньше срока в исследуемом постановлении ЕСПЧ.
Постановление обвинительного приговора является формой реализации уголовной ответственности. Поэтому лишенным целесообразности видится постановление обвинительного приговора при истечении сроков уголовного преследования, поскольку он не влечет за собой
каких-либо уголовно-правовых последствий, а потому исключается применение уголовной ответственности как таковой, что противоречит его юридической природе.
Примечательным в связи с этим выглядит то, что официальная судебная статистика не выделяет как отдельный вид обвинительный приговор без назначения наказания.
Все вышеприведенное свидетельствует лишь об одном: судебное решение при истечении сроков давности уголовного преследования должно приниматься в форме постановления о прекращении уголовного преследования.
Подобных взглядов придерживаются и другие авторы, полагающие, что в связи с истечением сроков давности в ходе судебного разбирательства необходимо исходить из интересов обвиняемого и принимать решение о прекращении уголовного преследования [5; 6].
Поэтому, на наш взгляд, необходимо исключить п. 8 ст. 302 УПК РФ в целях достижения единообразия судебной практики и исключения нарушений незыблемых принципов уголовного судопроизводства.
Библиографический список
1. Постановление Конституционного Суда РФ от 13.06.2019 г. № 23-П «По делу о проверке конституционности части третьей статьи 6.1 УПК РФ...» // Вестник КС РФ. 2019. № 4. С. 54—60.
2. Архив Тосненского городского суда Ленинградской обл.: Постановление от 29.11.2018 г. по делу № 1-206/2018.
3. Архив Тосненского городского суда Ленинградской обл.: Приговор от 29.10.2018 г. по делу № 1-44/2018.
4. Дело «Михаил Гришин (Mikhail Grishin) против Российской Федерации» (жалоба № 14807/ 08): Постановление ЕСПЧ от 24.07.2012 г. // URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/onli-ne.cgi?base=ARB002&n=291411&req= doc#0963 7293423486071 (Дата обращения: 20.09.2019)
5. Калугин А., Токманцев Д. Прекращение уголовного дела в ходе судебного разбирательства с освобождением подсудимого от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности // Уголовное право. 2011. № 2. С. 94—98.
6. Левинова ТА. Истечение сроков давности уголовного преследования в стадии судебного разбирательства: парадоксы юридической техники // Рос. юстиция. 2009. № 10. С. 62—64.
№ 3/2020
