CC BY
322
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО
О.И. Ильинская*
Прекращение действия международных договоров вследствие возникновения новой императивной нормы общего международного права
Аннотация. В статье исследуются правовые проблемы, связанные с действием международных договоров, оказавшихся в противоречии со вновь сложившимися общепризнанными нормами международного права, носящими императивный характер. Статья 64 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., определяющая правовые последствия возникновения новой императивной нормы международного права, не содержит гипотезы противоречия между такой нормой и лишь некоторыми из положений действующего договора. Вместе с тем, по мнению автора, формулировки данной статьи не дают достаточных оснований для категорических выводов о том, что составители Венской конвенции считали необходимым в подобных случаях прекращение договора в целом. В связи с этим, во избежание возможных разногласий относительно правовых последствий возникновения новой императивной нормы международного права, автор, прибегнув к систематическому и логическому толкованию нормы, содержащейся в ст. 64, предлагает новую редакцию данной статьи.
Ключевые слова: императивные нормы, международный договор, прекращение международного договора, международное право, международно-правовые нормы, Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г., нормы jus cogens.
При наступлении некоторых обстоятельств юридического характера и, в частности, благодаря прогрессивному развитию международного права под влиянием тех или иных закономерностей действительности, в международной договорной практике возможны ситуации, когда конкретный договор (или даже целая группа договоров) окажется в противоречии со вновь сложившимися и действующими нормами международного права. Как же следует поступать с договорами, которые не согласуются с очередным этапом развития международного права и оказываются в противоречии со сложившейся и ставшей общепризнанной нормой международного права, имеющей императивный характер?
Ответ на этот вопрос был предложен юристами еще задолго до принятия современного основополагающего источника права международных договоров — Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. (далее — Венская конвенция; Конвенция). Так, И. Блюнчли
отмечал, что «трактаты теряют свою обязательную силу и тогда, когда становятся в разрез с развитием общепризнанного человеческого и международного права». Далее он продолжал: «Определения трактатов, бывшие во времена их заключения дозволенными и правомерными, например, определения о распространении рабства, о препятствии свободному судоходству или постановления о каперах, могут сделаться неправомерными, если с течением времени получат общее признание более гуманные свободные юридические воззрения»1. Аналогичной позиции придерживался и Л. Оппенгейм, полагавший, что «подобно договорам, заключенным в отношении недозволенного объекта и не имеющим поэтому обязывающей силы, договоры утрачивают силу, если, благодаря прогрессивному развитию международного права, условия их становятся несо-
1 Блюнчли И. Современное международное право циви-
лизованных государств, изложенное в виде кодекса. М.:
Тип. Индрих, 1876. С. 275.
© Ильинская О.И., 2015
* Ильинская Ольга Игоревна — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры международного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). [oilinskaya@mail.ru]
123995, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9.
вместимыми с нормами этого права»2. Однако большинство юристов отрицало существование императивных норм3.
С возникновением в результате прогрессивного развития международного права новых общеобязательных международно-правовых норм может оказаться юридически невозможным дальнейшее исполнение и само существование ранее заключенных и формально еще сохраняющих свою силу для их контрагентов международных договоров без того, чтобы не были нарушены уже сложившиеся и ставшие общепризнанными новые международно-правовые нормы императивного характера. Указывая на это обстоятельство, В.М. Шуршалов писал: «Международной практике известны... случаи, когда конкретный международный договор вступает в противоречие с действующим правом, а потому возникают определенные юридические препятствия к его исполнению. При этом всякий раз создавались ситуации, характеризующиеся возникновением противоречия или несоответствия международного договора с действующим международным правом. Вместе с тем неизбежно возникали юридические предпосылки рассматривать тот или иной договор ничтожным, лишенным юридических оснований для его функционирования и применения»4. Иллюстрируя подобные ситуации, Шуршалов указывает, что до создания Лиги Наций между государствами, ставшими впоследствии ее членами, существовали обширные договорные связи. После создания Лиги ее члены обязались «принять немедленные меры к освобождению» от старых договорных обязательств, несовместимых со Статутом Лиги Наций (ст. 20 Статута). В этой связи возникла юридическая невозможность исполнения ранее заключенных договоров, несовместимых со Статутом Лиги. Аналогичные юридические обстоятельства сложились и с принятием Устава ООН (ст. 103 Устава)5.
Отметим, что практика межгосударственных отношений располагает и иными примерами прекращения действия международных договоров по причине возникновения новой императивной нормы общего международного права, явившейся результатом его прогрессивного развития. Так, в 1815 г. была подписана Декларация Венского конгресса о запрещении торговли рабами, где заявлялось о «торжественном принципиальном осуждении работорговли»6. В 1841 г. между Рос-
сией, Австрией, Великобританией, Пруссией и Францией был заключен договор, в соответствии с которым договаривающиеся стороны на основе взаимности могли задерживать и подвергать досмотру морские суда, направлявшиеся в Америку, чтобы предотвратить торговлю рабами или воспрепятствовать ей7. В 1919 г. в Сен-Жермене была заключена конвенция, в которой содержалось обязательство «приложить усилия к полному прекращению рабства и работорговли как на суше, так и на море»8. В 1926 г. была заключена Женевская конвенция по борьбе с рабством, согласно которой государства взяли на себя обязательства постепенно и в возможно короткий срок полностью отменить рабство во всех его формах, а также предотвращать и пресекать работорговлю, принимать законодательные меры, устанавливающие строгие наказания за совершение названных в Конвенции запрещенных действий9. В 1956 г. на Женевской конференции была принята Дополнительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством, которая существенным образом дополнила Конвенцию 1926 г.10 И, наконец, в 1980 г. на Брюссельской конференции был принят Генеральный акт о борьбе с работорговлей, в котором работорговля уже квалифицировалась как преступление11.
Известно, что в результате заключения названных соглашений в международном праве возникла и стала общепризнанной норма, запрещающая работорговлю и все виды рабства. Одновременно с этим считались прекратившими свое действие существовавшие до этого соглашения по вопросам купли-продажи рабов, а также по другим вопросам, связанным с работорговлей, так как они оказались в противоречии со сложившейся и ставшей общепризнанной нормой международного права.
К числу международных соглашений, на основании которых сложилась новая общепризнанная императивная норма международного права, — принцип гуманизации вооруженных конфликтов, а все предшествовавшие этим соглашениям договоры, оказавшись в противоречии с указанной нормой, были прекращены, относятся многочисленные соглашения о гуманизации способов ведения войны12.
2 Оппенгейм Л.Ф.Л. Международное право / пер. с англ. Т. I. Полут. 2. М.: Иностр. лит., 1949. С. 465.
3 См.: Лукашук И.И. Договоры, противоречащие императивной норме общего международного права // Право и политика. 2005. № 6. С. 55.
4 Шуршалов В.М. Основные вопросы теории международного договора. М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 190.
5 См.: Там же. С. 189-190.
6 См.: Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. III. СПб.: Тип. А. Бенке, 1909. С. 530.
7 См.: Fleichmann M. Völkerrechtsquellen in Auswahl herausgegeben. Berlin: Verl. der Friedens-Warte, 1905. S. 199.
8 Цит. по: Оппенгейм Л. Указ.соч. С. 286.
9 См.: Международное право в документах. М.: Инфра-М, 1997. С. 282.
10 См.: Там же. С. 284.
11 См.: Международное публичное право / отв. ред. К.А. Бе-кяшев. М.: ТК Велби: Проспект, 2004. С. 718.
12 См., напр.: Международное право в избранных доку-
ментах: в 3 т. Т. III. М.: Изд-во ИМО, 1957; Международное
право в документах / сост. Н.Т. Блатова, Г.М. Мелков. М.:
Инфра-М, 1997.
Таким образом, еще до принятия Венской конвенции 1969 г. международная практика исходила из того, что если в результате прогрессивного развития международного права появляется новая императивная (обычная или договорная) норма международного права, то это влечет за собой прекращение действия противоречащих ей договоров.
Ныне принцип верховенства императивных норм (jus cogens) закреплен в ст. 53 Конвенции 1969 г.13 Логическим продолжением ст. 53 является ст. 64, которая гласит, что «если возникает новая императивная норма общего международного права, то любой существующий договор, который оказывается в противоречии с этой нормой, становится недействительным и прекращается».
Таким образом, этими двумя положениями устанавливается подлинная иерархия между императивными и другими нормами. При этом, на наш взгляд, ст. 64 следует рассматривать как конвенционно закрепленное последствие принципа верховенства императивных норм, которые, как писал И.И. Лукашук, на современном этапе «появляются гораздо чаще, чем в прошлом, охватывая все более широкий круг международных отношений»14.
Предложившая такое решение Комиссия международного права ООН15 (далее — КМП, Комиссия) отметила, что она не создавала ничего нового, и подчеркнула, что, по мнению Комиссии, «некоторые правила и некоторые принципы, которые государства не могут нарушать при помощи договоренностей между собой», существовали еще до того, как Комиссия приступила к выработке проекта данных статей16. Однако Комиссия не только констатировала уже существовавшее положение вещей, а и ввела новшество, рекомендовав признавать недействительными договоры, заключенные в нарушение указанных императивных норм.
Чтобы подчеркнуть новаторский характер принятого ими решения, многие делегаты Венской конференции 1968—1969 гг., результатом которой и стало принятие Конвенции 1969 г.,
указывали, что его нельзя было бы принять в прошлом, когда доминировала договорная концепция международного права. Это замечание показывает подлинное значение шага, сделанного КМП и подтвержденного Конференцией. По сути, и Комиссия, и Конференция затронули саму основу международного права.
При обсуждении проекта статьи, касающейся договоров, противоречащих вновь возникшей императивной норме общего международного права, в КМП высказывалось мнение о том, что договор, противоречащий императивной норме, не будет обязательно недействителен в целом, если лишь некоторые из его положений противоречат такой норме17. По мнению И.И. Лукашука, такой подход «не вполне отвечает статье, в которой говорится о недействительности договора»18. Он, в частности, указывал, что «императивные нормы носят настолько основополагающий характер, что трудно представить себе договор, в котором лишь отдельные положения противоречат им, не делая договор недействительным в целом»19. Действительно, упоминавшееся положение ст. 64 не содержит в себе гипотезу противоречия между новой нормой jus cogens и лишь некоторыми из положений договора, хотя, как представляется, такое противоречие вполне возможно. Возможна даже ситуация, когда противоречие будет касаться только одного из положений того или иного договора. Однако тот факт, что указанная гипотеза не получила закрепления в ст. 64, на наш взгляд, не дает оснований говорить о том, что составители Конвенции 1969 г. считали необходимым в этих случаях именно прекращение договора в целом. В подобных случаях утрачивает силу и прекращает действие не весь договор в целом, а только соответствующие его положения, теряют силу только статьи, противоречащие новой императивной норме, естественно, при условии соблюдения положений п. 3 ст. 44 Конвенции20. Данный подход неявно, косвенно вытекает из п. 5 этой же статьи, не исключающей возможность «деления» соответствующих положений договоров, противоречащих новой норме
13 Данная статья имеет следующее содержание: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».
14 Лукашук И.И. Современное право международных договоров. Т. 2: Действие международных договоров. М.: ВолтерсКлувер, 2006. С. 234.
15 Именно этот орган разработал Проект статей о праве международных договоров, легший затем в основу упоминавшейся Конвенции 1969 г.
16 См.: Yearbook of the International Law Commission (далее — YILC). N.Y.: Nations Unies, 1966. Vol. II. P. 258.
17 См.: Ibid. P. 261.
18 Лукашук И.И. Современное право международных договоров. Т. 2. С. 234.
19 Лукашук И.И. Договоры, противоречащие императивной норме общего международного права. С. 59.
20 Пункт 3 ст. 44 Конвенции гласит, что если основание недействительности договора, прекращения договора, выхода из него или приостановления его действия касается лишь отдельных положений, то на него можно ссылаться только в отношении этих положений, когда:
a) названные положения отделимы от остальной части договора в отношении их применения;
b) из договора вытекает или иным образом установлено, что принятие этих положений не составляло существенного основания согласия другого участника или других участников на обязательность всего договора в целом; и
c) продолжение выполнения остальной части договора не было бы несправедливым.
jus cogens. В связи с этим, для избежания возможных разногласий, в ст. 64 было бы целесообразно внести дополнение следующего содержания: «Если в противоречии с новой императивной нормой общего международного права оказываются лишь некоторые из положений договора, то становятся недействительными и прекращаются только эти положения, при условии соблюдения п. 3 ст. 44 настоящей Конвенции». При этом соответствующие статьи (или договор в целом) становятся недействительными не с момента заключения договора, а с момента возникновения новой нормы jus cogens. Новая императивная норма не имеет обратного действия в отношении уже совершившихся актов. Другими словами, хотя договор (или только отдельные его статьи) становится недействительным и прекращается, в соответствии со ст. 64 Венской конвенции, результаты уже совершенных действий остаются в силе, при условии, что они «могут в дальнейшем сохраняться только в той мере, в какой их сохранение само по себе не противоречит новой императивной норме общего международного права» (п. 2 «b» ст. 71 Конвенции 1969 г.).
Отметим, что на Венской конференции ст. 64 не вызвала острой дискуссии. Однако формулировка «недействителен и прекращается» устроила не всех. Так, делегация Чили на второй сессии Конференции в 1969 г. предложила эту формулировку заменить фразой «может вызвать возражения в интересах его прекращения»21. Но это предложение не нашло поддержки со стороны других государств. В итоге за ст. 64 проголосовало 84 представителя, 8 против и 16 воздержались. Голосование представителей государств, собравшихся в Вене, в значительной мере определялось соображениями морали. Они заявляли таким образом о существовании всемирного юридического сообщества, основанного на собственных ценностях, которые должны уважаться всеми его членами.
Такой подход был подтвержден и уточнен Международным Судом ООН в решении 1970 г. по делу о компании «Барселона Трэкшн» (Barcelona Traction): «Следует установить существенное отличие между обязанностями государств по отношению к международному сообществу в целом и обязанностями, возникающими в отношении другого государства в рамках дипломатической защиты. По самой своей природе обязанности первого вида касаются всех государств. Учитывая значение затрагиваемых прав, можно считать, что все государства юридически заинтересованы в том, чтобы эти права были защищаемы; обязанности, которые имеются в виду, являются обязанностями erga omnes»22.
Учитывая отсутствие самостоятельного способа формирования норм jus cogens, встает вопрос о том, как может быть отделено правило jus cogens от неимперативных норм (jus dispositivum). Следовало бы считать целесообразным краткое рассмотрение этого вопроса как весьма актуального, поскольку, согласно ст. 53 и ст. 64 Венской конвенции, в будущем могут возникать новые императивные нормы. Другими словами, предусматривается динамическая концепция jus cogens, продиктованная необходимостью постоянной адаптации права к меняющимся условиям международной жизни и к разнообразным устремлениям государств. Соответственно, неизбежно будет вставать вопрос о прекращении тех международных договоров, которые окажутся в противоречии с новыми нормами jus cogens.
Что же касается определения и действия таких императивных норм, то некоторую ясность в данную проблему вносит арбитражная практика. Так, в деле о делимости морской границы между Гвинеей-Бисау и Сенегалом Арбитражный суд посчитал, что «с точки зрения права международных договоров, jus cogens представляет собой просто свойство некоторых правовых норм не нарушаться конвенционным путем» (решение 1989 г.)23 При этом суд отметил, что правило, связанное с императивной нормой логическим отношением, не является само по себе императивным, если оно не представляет собой ее неизбежное следствие (так, правило, по которому «государство, возникшее в результате процесса национального освобождения, имеет право принимать или не принимать договоры, заключенные колонизаторским государством после начала данного процесса», не относится к jus cogens, хотя оно логически связано с принципом права народов на самоопределение, носящим императивный характер).
В своем заключении № 1 Арбитражная комиссия Европейской комиссии за мир в Югославии в 1991 г. указывала, что решать вопросы правопреемства государствами, возникшими после ликвидации СФРЮ, необходимо на основе соглашений и что при этом «императивные нормы общего международного права обязательны для всех сторон, являющихся правопреемниками»24. В заключении № 10 этого же органа от 04.07.1992 указывается, что признание государств является актом, совершаемым по усмотрению того или иного государства «при едином условии уважения императивных норм общего международного права»25.
Статья 53 Венской конвенции лишь указывает, что императивная норма общего между-
21 См.: United Nations Conference on the Law of Treaties. N.Y.: Nations Unies, 1970. P. 122.
22 International Court of Justice. Reports (далее — ICJ. Reports). 1970. P. 32.
23 Revue générale de droit international public (далее-RGDIP). 1990. P. 234.
24 RGDIP. 1992. P. 265.
25 RGDIP. 1993. P. 594.
народного права (jus cogens) является нормой, «принятой и признанной» как таковая «международным сообществом государств в целом». И хотя это определение не отличается точностью, но, на наш взгляд, в нем ее не меньше, чем, например, в определении международно-правового обычая, содержащимся в подп. «b» п. 1 ст. 38 Статута Международного Суда ООН («всеобщая практика, признанная в качестве правовой нормы»), которое также ставит сложные задачи практического характера.
Действительно, понятие сообщества государств «в целом» весьма неопределенно. И хотя из подготовительных материалов КМП и из самого текста принятой Конвенции 1969 г. не вытекает требование единогласия государств, следует, безусловно, полагать, что количество это должно быть очень значительное и включать в себя все группы государств. При этом возражение отдельного государства или даже нескольких государств не препятствует ни признанию императивного характера нормы, ни возможности ссылаться на нее в отношении возражающих государств, в отличие от существующего порядка формирования иных обычных норм международного права.
Впрочем, формулировка ст. 53 Конвенции не оставляет никаких сомнений по поводу того, что jus cogens не является новым источником международного права, а представляет собой особое (императивное) качество отдельных норм, состоящее в недопустимости отступления от них. Как отмечает С.В. Черниченко, «императивность нормы международного права заключается не в категоричности веления (предписания или запрета), который она содержит, а в недопустимости отступления от нее»26.
А поскольку Венская конвенция 1969 г., как отмечалось выше, не устанавливает специфической процедуры выработки норм jus cogens, возникает проблема определения таких норм. В поисках ее решения Г. Лаутерпахт27 в 1953 г. предложил КМП следующую статью: «Всякий договор или всякое положение договора, выполнение которого предполагает совершение акта, считающегося по международному праву незаконным, если такой факт будет установлен Международным Судом, является ничтожным»28. Однако вполне понятно, что подобный подход вряд ли может быть назван приемлемым, поскольку он предполагал наделение судей Международного Суда ООН чрезмерными полномочиями, предоставляя им возможность решать, является или не является
26 См.: Международное право / под ред. А.А. Ковалева, С.В. Черниченко. 4-е изд., стер. М.: Омега-Л, 2011. С. 57.
27 Являлся одним из четырех докладчиков в КМП в процессе разработки ею упоминавшегося Проекта статей о праве международных договоров.
28 YILC. 1953. Vol. II. P. 129.
та или иная норма международного права императивной.
Оказавшись в ситуации, когда необходимо решать определенную задачу, и видя трудности ее выполнения, КМП в конце концов предпочла просто назвать проблему, не разрешая ее. В своем докладе Комиссия привела, разумеется, несколько примеров договоров, нарушающих jus cogens: договор, предусматривающий применение силы вопреки принципам Устава ООН, договор, оформляющий работорговлю, пиратство или геноцид, договоры, нарушающие права человека и т.д.29 Однако Комиссия не стала предлагать какой-либо содержащий перечисление текст, а заявила, что целесообразно положиться на практику государств и на международные суды в вопросе постепенного определения императивных норм.
В итоге Конференция приняла ст. 66, гласящую, что в случае спора о применении или о толковании ст. 53 и 64, если этот спор не будет разрешен в 12-месячный срок после заявления о нем, любая сторона может «передать его, путем письменного заявления, на решение Международного Суда, если только стороны не договорятся с общего согласия передать этот спор на арбитраж». Кое-что от проекта Лаутерпахта, как видим, все же осталось. Но проблема не была решена полностью, поскольку многие государства, подписавшие Конвенцию 1969 г., сделали к ст. 66 оговорки (в том числе и СССР), вызвавшие возражения других государств, и, таким образом, предусмотренный Конвенцией механизм не может применяться в отношениях между этими государствами.
Следует заметить, что со времени принятия Конвенции судебная практика внесла некоторые уточнения, которые все же остаются частичными и ограниченными. Так, в упоминавшееся выше решение по делу о компании «Барселона Трэкшн» Международный Суд ООН включил некоторые из примеров, содержащихся в перечне КМП, такие как акты агрессии, нарушения основных прав человека, в частности, расовая дискриминация, рабство30. Эти примеры имеют большую важность, учитывая, что Суд согласился с ними, даже несмотря на то, что эти проблемы не затрагивались. Тем не менее перечень этот, как уже указывалось, далеко не полный.
В деле о дипломатическом и консульском персонале США в Тегеране Суд сделал вывод, что «ни одно государство не обязано поддерживать дипломатические или консульские отношения с другим государством, однако оно не может не признавать императивные обязанности (выделено
29 Cm.: Annuaire de la Commission de droit international. T. II. N.Y.: Nations Unies, 1967. P. 210.
30 Cm.: ICJ. Reports. 1970. P. 32.
мною. — О.И.), налагаемые такими отношениями, которые отныне кодифицированы в Венских конвенциях 1961 и 1963 гг.»31.
В своем заключении № 2 (1992 г.) Арбитражная комиссия Европейской комиссии по установлению мира в Югославии подтвердила наличие «норм общего международного права, ставших императивными» и обязывающих государства «обеспечить уважение прав меньшинств», что предполагает, как представляется, право каждого человека «требовать признания его принадлежности к этническому, религиозному или языковому сообществу согласно его собственному выбору» и право таких сообществ на минимальную защиту32.
В заключении № 10 Комиссия относит к императивными нормы, запрещающие «примене-
Библиография:
ние силы в отношениях с другими государствами, и нормы, гарантирующие права этнических, религиозных или языковых меньшинств»33.
Конкретное содержание принципов jus cogens постепенно меняется в соответствии с прогрессивным развитием права и правосознания субъектов международного права. Это эволюционирующее понятие, а не какая-либо каноническая и неизменная категория. И хотя на сегодняшний день число принципов jus cogens весьма ограниченно, нельзя исключать, что впоследствии международным сообществом в целом будут приняты и признаны (например, путем заключения общих многосторонних договоров или в результате всеобщей практики) также другие императивные нормы, распространяющие понятие jus cogens на новые сферы международных отношений.
1. Блюнчли И. Современное международное право цивилизованных государств, изложенное в виде кодекса. М., 1876. И. Современное международное право цивилизованных государств, изложенное в виде кодекса / пер. снем. 2-е изд. М.: Тип. Инндрих, 1876. 634 с.
2. Лукашук И.И. Современное право международных договоров. Т. 2: Действие международных договоров. М.: ВолтерсКлувер, 2006. 496 с.
3. Лукашук И.И. Договоры, противоречащие императивной норме общего международного права // Право и политика. 2005. № 6. С. 55-72.
4. Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. XV. СПб.: Тип. А. Бенке, 1909. 837 с.
5. Международное право в избранных документах: в 3 т. Т. III. М.: Изд-во ИМО, 1957. 415 с.
6. Международное право в документах / сост. Н.Т. Блатова, Г.М. Мелков. М.: Инфра-М, 1997. 696 с.
7. Международное публичное право / отв. ред. К.А. Бекяшев. М.: ТК Велби: Проспект, 2004. 928 с.
8. Международное право / под.ред. А.А. Ковалева, С.В. Черниченко. М., 2011. 831 с.
9. Оппенгейм Л.Ф.Л. Международное право / пер. с англ. Т I. Полут. 2. М.: Иностр. лит., 1949. 408 с.
10. Шуршалов В.М. Основные вопросы теории международного договора. М.: Изд-во АН СССР, 1959. 472 с.
11. Annuairedela Commission de droit international. T. II. N.Y.: Nations Unies, 1967. 406 p.
12. Fleichmann M. Volkerrechtsquellen in Auswahl herausgegeben. Berlin: Verl. der Friedens-Warte, 1905. 564 s.
13. United Nations Conference on the Law of Treaties. Second session. N.Y.: Nations Unies, 1970. 379 p.
14. Yearbook of the International Law Commission. Vol. II. N.Y.: Nations Unies, 1953. 280 p.
15. Yearbook of the International Law Commission. N.Y.: Nations Unies, 1966. Vol. I. 351 p.; Vol. II. 361 p.
References (transliteration):
1. Bljunchli I. Sovremennoe mezhdunarodnoe pravo civilizovannyh gosudarstv, izlozhennoe v vide kodeksa. M., 1876. I. Sovremennoe mezhdunarodnoe pravo civilizovannyh gosudarstv, izlozhennoe v vide kodeksa / per. s nem. 2-e izd. M.: Tip. Inndrih, 1876. 634 s.
2. Lukashuk I.I. Sovremennoe pravo mezhdunarodnyh dogovorov. T 2: Dejstvie mezhdunarodnyh dogovorov. M.: Volters Kluver, 2006. 496 s.
3. Lukashuk I.I. Dogovory, protivorechashhie imperativnoj norme obshhego mezhdunarodnogo prava // Pravo i politika. 2005. № 6. S. 55-72.
4. Martens F.F. Sobranie traktatov i konvencij, zakljuchjonnyh Rossiej s inostrannymi derzhavami. T. HV. SPb.: Tip. A. Benke, 1909. 837 s.
5. Mezhdunarodnoe pravo v izbrannyh dokumentah: v 3 t. T. III. M.: Izd-vo IMO, 1957. 415 s.
6. Mezhdunarodnoe pravo v dokumentah / sost. N.T Blatova, G.M. Melkov. M.: Infra-M, 1997. 696 s.
7. Mezhdunarodnoe publichnoe pravo / otv. red. K.A. Bekjashev. M.: TK Velbi: Prospekt, 2004. 928 s.
8. Mezhdunarodnoe pravo / pod. red. A.A. Kovaleva, S.V. Chernichenko. M., 2011. 831 s.
9. Oppengejm L.F.L. Mezhdunarodnoe pravo / per. s angl. T I. Polut. 2. M.: Inostr. lit., 1949. 408 s.
10. Shurshalov V.M. Osnovnye voprosy teorii mezhdunarodnogo dogovora. M.: Izd-vo AN SSSR, 1959. 472 s.
Материал поступил в редакцию 11 марта 2015 г.
31 ICJ. Reports. 1980. P. 20. _
32 RGDIP. 1992. P. 266-267. 33 RGDIP. 1992. P. 594.
Termination of force of the international treaties due to the formation of the new imperative norm of international common law
ILYINSKAYA, Olga Igorevna — PhD in Law, Senior Lecturer of the Department of International Law of the Kutafin
Moscow State Law University.
[oilinskaya@mail.ru]
123995, Russia, Moskva, Sadovaya-Kudrinskaya, 9.
Review. The article concerns legal problems regarding application of international treaties, contradicting the newly formed generally recognized norms of international law of imperative character. Art. 64 of the Vienna Convention on the Law of Treaties of 1969 defines the legal consequences of the formation of a new imperative norm of international law, but it does not provide for the hypothesis of contradiction between such norms and some provisions of a treaty. At the same time, in the opinion of the author, the formulations of this article do not provide for the sufficient basis for categorical position that the founders of the Vienna Convention have meant it necessary to terminate a treaty as a whole in such cases. That is why, in order to avoid possible contradictions regarding legal consequences of the new imperative norm of international law, the author via systematic and logical interpretation of a norm in Art. 64 of the Convention, offers a new version of this article.
Keywords: imperative norms, international treaty, termination of an international treaty, international law, international legal norms, the Vienna Convention on the Law of Treaties of 1969, jus cogens norms.
