CC BY
113
С.С. Тихонова, Е.В. Уткина
Тихонова Светлана Сергеевна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права юридического факультета Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского
Уткина Елена Владимировна — аспирант кафедры уголовного права юридического факультета Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского
Преемственность в уголовно-правовом регулировании
охраны лесов в России
Преемственность есть «связь между различными этапами или ступенями развития как бытия, так и познания, сущность которой состоит в сохранении тех или иных элементов целого или отдельных сторон его организации при изменении целого как системы, то есть при переходе из одного состояния в другое»1. Преемственность в уголовно-правовом регулировании охраны лесов в России представляет собой связь между различными историческими этапами развития отечественного уголовного права, в части установления уголовной ответственности за лесонарушения, заключающуюся «в сохранении определенных элементов или сторон права»2.
В первые века истории российского государства правовой охране подлежали лишь «бортные ухо-жья» (деревья, содержащие наполненные медом дупла) и межевые (то есть обозначавшие границы владений) деревья3. Так, Русская Правда предусматривала высокий штраф за рубку или порчу борти (за порчу княжеской борти с пчелами — 3 гривны, за рубку владельческого дерева, годного для бортного дела — 3 гривны в пользу казны и 0,5 гривны в пользу хозяина дерева).
С XIV века повышенной охране стали подлежать засечные леса на границах Русского государства с южными степями, предназначенные для защиты от набегов татаро-монгольских войск. Засечный завал (засека), образуемый за счет сваленных вершинами на юг, но не отделенных от пней, остававшихся сырорастущими деревьев, представлял собой непреодолимую преграду для вражеской конницы и обозов4. В засечных лесах запрещались рубка деревьев, распашка земли и прокладка дорог. Нарушение указанных запретов влекло за собой высокие штрафы, телесные наказания в виде публичного битья кнутом и даже смертную казнь при повторном совершении подобных действий.
Преемственность в правовом регулировании лесоотношений в России, заключающаяся в сохранении статуса засечных лесов, наблюдалась до XVI века. При этом засечные завалы стали устраиваться не только в военных целях, но и для борьбы с эпидемиями, для защиты берегов рек от разрушительных весенних напоров воды и льда. Так, например, в документе, датированном 1563 годом, говорится о запрете хозяйственного использования леса на берегах реки Двины: «...того лесу не чистити и дров не сечи, и лык не драти, а тот лес закулою от леду и воды» 5.
В основном источнике права XVII века — Соборном уложении 1649 года — первом правовом отечественном источнике, в котором нормативный материал распределялся на главы и статьи, ответственность за лесные нарушения предусматривалась в главе об ответственности за имущественные преступления. Однако при этом впервые от лесных деревьев стали обособляться плодовые деревья, произрастающие в частных садах, что определило в дальнейшем один из признаков предмета уголовно наказуемых лесонарушений — естественное состояние произрастающей древесной растительности.
Соборное уложение 1649 года устанавливало ответственность за поджог чужого леса в виде лишения всех, как лично, так и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и ссылки в отдаленные места Сибири. За порубку бортного дерева с пчелами в Соборном уложении 1649 года традиционно предусматривался штраф (в размере 3-х рублей), что свидетельствует о преемственности в подходах отечественного законодателя в содержании мер государственного принуждения в отношении данного лесонарушения. Однако за порубку деревьев в засечном лесу предусматривалась смертная казнь.
1 Баллер Э.А. Социальный прогресс и культурное наследие. — М., 1987. — С. 7.
2 Неновски Н. Преемственность в праве. — М., 1977. — С. 10. См. также: Сорокин В.В. Теория государства и права переходного периода: Учебник. — Барнаул, 2007. — С. 85.
3 См.: ГоличенковА.К. Очерки истории экологического права: развитие правовых идей охраны природы / А.К. Го-личенков, Т.Е. Новицкая, С.В. Чиркин // Вестник МГУ. — Серия 11: Право. — 1991. — № 1. — С. 54.
4 Гаранин В.И. Охрана природы: прошлое и настоящее. — Казань, 1975. — С. 7.
5 Булгаков М.Б. Природоохранные акты: от «Русской Правды» до петровских времен / М.Б. Булгаков, А.А. Ялбулга-нов // Г осударство и право. — 1996. — № 8. — С. 141.
При этом и служилым людям разрешалось свободно пользоваться для различных военных, походных, лагерных нужд любым лесом, кроме засечного: «служилым людям в засечные заповедные леса ни по что не ездить, а ездити им в поместные и вотчинные леса повольно для дров и для всякого лесу на становое строение»1.
Целый комплекс логически последовательно осуществляемых мер по охране и рациональному использованию лесов, ставших не только опорой государственной экономики, но и основой военного могущества России на море, был проведен при Петре I. Потребность в лесоматериалах для кораблестроения и их быстрое истощение в районах первоначальных заготовок определили необходимость описания лесов. В этих целях в 1703 году вышел Указ Петра I «Об описи лесов во всех городах и уездах, от больших рек в сторону до 50 верст, а от малых до 20 верст», согласно которому все леса были обмежеваны.
Указом 1703 года в России была впервые закреплена приобретшая впоследствии функциональную преемственность модель правового регулирования лесных правоотношений, предполагающая выделение особо охраняемых лесных объектов. Отнесение к таковым некоторых пород деревьев, признаваемых заповедными (вяз, дуб, ильм, карагач, клен, лиственница, а также сосна толщиной в месте отруба 12 вершков (около 54 см) и больше), изменило ранее существовавшую систему право-охраны лесных угодий, зависившую не от вида добываемой древесины, а от места произрастания древесной растительности. Этим же Указом населению разрешалось вырубать для себя березу, ель, иву, липу, ольху, осокорь, сосну менее 12 вершков толщиной, ясень. За каждое срубленное заповедное дерево, в том числе на своем участке, виновный подвергался штрафу (в размере 10 рублей), а за «многую заповедных лесов посечку» — смертной казни через повешение.2 Купцам разрешалось отпускать за границу лес только определенных размеров (длиной до 65 футов (около 20 м), толщиной в отрубе до 12 дюймов (около 30 см)).
Эволюция уголовной ответственности за лесонарушения и закрепление ее изменений в императорских указах XVIII века оказало влияние на опосредуемое преемственностью развитие отечественного уголовного права. 1705 год ознаменовался разработкой дополнительных нормативно-правовых предписаний, определяющих меру должного, возможного, дозволенного и запрещенного в сфере лесопользования в России. Так, вышло разрешение о рубке в лесах, за исключением засечных, вяза, дуба, карагача и лиственницы на сани, телеги, оси и полозья, а клена — на «мельничные потребы», на пяльцы и шестерни, что свидетельствовало об учете и жесткой правовой регламентации лесопользования длительной и устойчивой социальной практики употребления лесоматериалов в жизнедеятельности человека. Однако был введен штраф за рубку маломерной сосны и смертная казнь в случае вырубки заповедных лесов для постройки жилищ. Указом Петра I от 20 ноября 1712 года наказание в виде смертной казни заменялось ссылкой на каторгу, за исключением случаев рубки леса, годного на мачты, в ближайших от Санкт-Петербурга провинциях. Поскольку исключения в праве вводились и продолжают вводиться для корректировки общенормативной модели поведения, накладываемой на «реальность социобытийных потребностей»3, каковые на тот исторический период заключались в максимальной охране лесов в местах, наиболее удобных для судостроения, причина соответствующего изъятия из общего правоположения становится понятной.
В целях упорядочения производства рубок для потребностей развивающейся промышленности с 1715 года в России был введен запрет рубки на топливо всего леса, пригодного к «хоромному строению», в малолесных районах предписывалось использовать для отопления кизяк, торф, сушеный дерн и кочкарник4. Для сохранения государственного лесного фонда деревья на дрова и для нужд промышленности должны были рубиться в лесах частных владельцев за соответствующую плату.
В 1718 году впервые в России было создано государственное учреждение, занимавшееся лесом и его использованием, — Адмиралтейская коллегия (Адмиралтейство), при которой была организована вальдмейстерская канцелярия во главе с обервальдмейстером — лесным министром. Для заведования заповедными лесами на местах выделялись вальдмейстеры (управляющие лесами) и подчиненные им лесные надзиратели (надсмотрщики), уполномоченные на осмотр закрепленных за ними участков и осуществления контроля за производством рубок в предписанном количестве.
В 1719—1720 годах Петром I был издан целый ряд указов, основанных на учете социального опыта и направленных на увеличение количества запретов в сфере лесопользования в целях обеспечения максимальной охраны лесов:
— запрет изготовления сосновых гробов;
— запрет снятия коры с живых деревьев, кроме подлежащих вырубке;
1 См.: Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. 1. — С. 96, 278.
2 См.: Развитие русского права в XVII—XVIII вв. — М., 1992. — С. 198.
3 Муравьев И.А. Законодательное исключение (теория, практика, техника): Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2009. — С. 15.
4 Гаранин В.И. Охрана природы: прошлое и настоящее. — Казань, 1975. — С. 11, 13.
— запрет разведения костров ближе двух саженей (4,25 м) от деревьев и запрет поджога леса для получения пахотной удобренной земли;
— запрет пастьбы коз и свиней, а также распашки земли в заповедных лесах «дабы коренья не подрезать и тот заповедный лес не подсушить»;
— запрет использования корабельных лесов для каких-либо целей, помимо постройки судов и нужд артиллерии.
В целях сохранения леса в отдельных местностях российского государства Указом Петра I 1720 года была запрещена вырубка всякого леса в приморском районе между Петергофом и Лиговом и на островах в пределах 1000 сажен от берегов, а также по берегам Невы от Шлиссельбурга. В 1722 году была запрещена самовольная рубка леса от устья Оки вниз по Волге и ее притокам. Для нарушителей Указа предусматривался штраф (в размере 30 рублей за каждое срубленное дерево), за вторичную порубку — конфискация третьей доли имущества, за порубку в третий раз — ссылка на галерные работы на 20 лет с конфискацией всего имущества. Таким образом, уголовная ответственность за лесонарушения в России того периода находилась в процессе развития, опосредуемого преемственностью в определении приоритетов уголовно-правовой охраны лесов и в определении мер уголовноправового воздействия на правонарушителей.
С 1724 года в России вводится ответственность в виде битья кнутом, вырывания ноздрей и ссылки на каторжные работы для вальдмейстеров и лесных надзирателей как за самостоятельную рубку вверенного леса, так и за укрывательство незаконной деятельности других рубщиков. Данную норму можно считать начальным этапом установления в отечественном уголовном праве дифференцированного подхода при осуществлении уголовной репрессии в отношении государственных служащих, совершающих лесонарушения, в частности, прообразом современного квалифицирующего признака незаконной рубки лесных насаждений, предусмотренного в статье 260 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года1 (далее — УК РФ), — «совершение преступления лицом с использованием своего служебного положения».
Последовательное развитие лесоохранительных норм было приостановлено в России с конца XVIII века в период правления Екатерины II, когда вследствие увеличения прав дворянства были изменены и нормы лесного законодательства, что привело к повсеместной вырубке на территории Российской империи заповедных, в том числе корабельных лесов, охраняемых во времена Петра I и необходимых для поддержания военного могущества России на море.
Так, в Указе Екатерины II 1782 года «О распространении права собственности владельцев на леса, в дачах их растущие» говорилось, что все леса, растущие в помещичьих дачах, хотя бы они и считались заповедными, оставались в полной собственности владельцев. Рубить леса не только для казенных надобностей, но и для Адмиралтейства запрещалось без согласия владельцев и уплаты требуемой ими цены. Всякому помещику предоставлялось право продавать свои леса как внутри государства, так и за границу, с платежом установленной пошлины.
Предпринимались, однако, меры по сохранению лесов на региональном уровне. Так, например, в 1755 году распоряжением Тобольской губернской канцелярии на территории Тобольской губернии предписывалось беречь кедровые леса, в связи с чем не использовать кедровую сосну для строительства2. Однако подобные частные инициативы региональных властей не могли изменить общего положения.
Большой ущерб лесам России был нанесен иностранными предпринимателями, заключавшими с правительством страны во второй половине XVIII века договоры на заготовку древесины, реализуемой на иностранных рынках. Вывоз корабельного леса за границу в ущерб интересам России принял такие размеры, что в 1798 году правительство вынуждено было запретить отпуск бревен и досок из архангельского и Санкт- Петербургского портов3.
Усилившиеся злоупотребления по уничтожению и повреждению лесного фонда побудили императора Павла I издать 26 мая 1798 года. Указ о возврате всех заповедных рощ в ведение Адмиралтейства и применении к «лесным преступникам» наказаний, предусмотренных законодательством периода правления Петра I.
Правление Николая I ознаменовалось кодификацией отечественного уголовного законодательства, позволившей осуществить полное системное уголовно-правовое регулирование сферы лесоотношений.
Отраслевая кодификация — наиболее совершенная форма упорядочения нормативно-правовых актов определенной отраслевой принадлежности4, в частности, уголовного законодательства. Принятое в 1845 году Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (далее — Уложение 1845 года)
1 См.: Собрание законодательства РФ. — 1996. — № 25. — Ст. 2954—2955.
2 См.: Гаранин В.И. Охрана природы: прошлое и настоящее. — Казань, 1975. — С. 18.
3 Мелехов И.С. Очерк развития науки о лесе в России. — М., 1957. — С. 12.
4 См.: Бабаев В.К. Словарь категорий и понятий общей теории права / В.К. Бабаев, В.М. Баранов, В.И. Гойман. — Н. Новгород, 1992. — С. 46.
установило уголовную ответственность за самовольную рубку деревьев, укрывательство или покупку самовольно срубленного другими лицами леса, а также ненадлежащее выполнение «лесными сторожами» своих обязанностей либо злоупотребление ими1. В качестве отягчающих обстоятельств в Уложении 1845 года были предусмотрены: совершение рубки деревьев в корабельных рощах; повторная рубка; оказание сопротивления «лесным сторожам». В развитие лесоохранительных норм, установленных Соборным уложением 1649 года, в Уложении 1845 года предусматривалась и ответственность самих чиновников за участие в рубке леса и разрешение самовольной рубки другим лицам.
Следует отметить, что Уложению 1845 года нередко присваивают статус первого отечественного уголовного кодекса.2 Однако фактически данный законодательный акт являлся лишь первой автономной формой внешнего выражения уголовного законодательства России. Деление на Общую и Особенную части, свойственное кодексам, в нем не предусматривалось (общим положениям был посвящен раздел I «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще»).
Устав 1864 года о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (далее — Устав 1864 года), включал как нормы об ответственности за сами лесные правонарушения, так и нормы об ответственности за правонарушения, связанные с лесными. В частности, в Уставе 1864 года предусматривалась ответственность за оскорбление «лесных сторожей», а также за ослушание или неповиновение им, не сопровождающееся насилием.
Составы собственно лесных правонарушений в Уставе 1864 года были весьма многочисленны и подробно описаны: курение табака в хвойных лесах; употребление при стрельбе в лесу пакли или льна; выжигание кустарников, травы, кореньев и т. п. без соблюдения предписанных правил или в недозволенное время и др. Некоторые из лесоохранительных норм содержались не в специальном отделении, регулирующим лесоохранительные отношения, а в иных главах. Например, производство опустошительной вырубки вопреки постановлению Лесоохранительного комитета о прекращении таковой или ее временной приостановке регламентировались главой IV Устава 1864 года «О проступках против общественного благоустройства» 3.
Таким образом, к началу XX века уголовно-правовое регулирование охраны лесов находилось в зависимости от экономических и военно-политических интересов государства при неизменном рассмотрении в качестве преступных деяний незаконной порубки и поджога лесных насаждений.
В начале XX века в России при Николае II было принято так и не вступившее в силу в части, касающейся уголовной ответственности за лесонарушения, Уголовное уложение 1903 года, в котором проводилось отграничение хищения древесины от рубки леса по признакам предмета преступления (при рубке предметом выступает только сырорастущее дерево). Однако революция, произошедшая в 1917 году, повлекла за собой, в том числе, изменения в правовом регулировании лесопользования, в частности, юридическую и фактическую отмену уголовно-правовой охраны лесов в связи с отменой действия базового «царского» уголовного законодательства без подготовленного на замену советского.
Декрет ВЦИК «О лесах» от 27 мая 1918 года провозгласил леса достоянием РСФСР и предусмотрел проведение работ по лесовосстановлению при осуществлении заготовки древесины. В обязанность всех граждан была вменена охрана леса от пожаров, потрав, порчи и т. п. В 1918 году на основании Постановления СНК при Всероссийском Совете народного хозяйства был учрежден Главный лесной комитет, основной задачей которого являлось руководство, регулирование и управление всей лесной промышленностью, а также заготовка древесного топлива4. Однако продолжительные холода и отсутствие необходимого для городов и промышленности топлива в связи с прекращением деятельности как частных, так и государственных (дореволюционных) лесозаготовительных организаций подняли огромный спрос на дрова и породили крупные несанкционированные рубки лесов вокруг больших городов, в том числе в пределах ограничительной 30-верстной пригородной зоны5, что обусловило принятие Декрета СНК от 29 апреля 1920 года «Об охране зеленой площади (садов, парков, пригородных лесов и других насаждений)»6. Наиболее же распространенными средствами борьбы с лесонарушениями в послереволюционный период являлись накладываемые местными органами советской власти административные взыскания за нарушение установленного на местах порядка пользования лесом, направленного на охрану лесов от истребления.
1 См.: Тангиев Б.Б. История развития российского законодательства в области охраны окружающей среды (дореволюционный период) // История государства и права. — 2006. — № 10.
2 См.: Бокова И.Н. Примечания в уголовном законодательстве России: эволюция правовой природы, модификация функций, техника эффективного использования / И.Н. Бокова, С.В. Изосимов, Д.С. Кондаков, А.П. Кузнецов// Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сборник статей / Отв. ред. В.М. Баранов. — Н. Новгород, 2001. — Т. 2. — С. 381.
3 Навасардова Э.С. Ответственность за лесонарушения по законодательству Российской империи начала XX века // Общество и право. — 2009. — № 4.
4 СУ РСФСР. — 1918. — № 99. — Ст. 1017.
5 Декреты Советской власти. — М., 1973. — Т. 4. — С. 139—140.
6 СУ РСФСР. — 1920. — № 32. — Ст. 157.
Вследствие повсеместного разграбления лесных ресурсов на территории РСФСР в первом советском кодифицированном уголовном законе — УК РСФСР 1922 года1, объединившим в строго определенной последовательности множество уголовно-правовых предписаний, направленных на борьбу с преступностью того времени, преступления в сфере лесопользования были помещены в главу о государственных преступлениях. Статья 99 УК РСФСР 1922 года предусматривала уголовную ответственность за нарушение правил природопользования, в том числе, за нарушение законов и постановлений, принятых в интересах охраны лесов от хищнической эксплуатации и истребления. В качестве мер наказания за указанное преступление предусматривались лишение свободы на срок до 1 года или принудительные работы на этот же срок с конфискацией незаконно добытого, или штраф до 500 рублей.
УК РСФСР 1926 года содержал аналогичные нормы об ответственности за преступления в сфере охраны лесов. Однако «правотворчество не может остановиться на определенном этапе, а все время находится в движении, в постоянном развитии в силу динамики различных социальных связей, возникновения новых потребностей общественной жизни, настоятельно требующих вмешательства государства путем правовой регламентации».2 Последующее усиление уголовной ответственности за лесонарушения в 30-х годах XX века за счет введения в УК РСФСР 1926 года составов умышленного уничтожения или повреждения леса и лесных насаждений путем поджога, а также рубки леса, совершаемой в организованном порядке или с контрреволюционным умыслом для подрыва общественной социалистической собственности или совершаемой классово-враждебными элементами, было вызвано необходимостью охраны имущества государственных предприятий и колхозов. К 60-м годам XX века вновь появляется тенденция к ограничению ответственности за лесонарушения. В этой связи в УК РСФСР 1960 года3 была введена только одна лесоохранительная норма (ст. 169 «Незаконная порубка леса»), включенная в главу 6 «Хозяйственные преступления».
Статья 169 УК РСФСР 1960 года устанавливала ответственность за незаконную порубку в полезащитных, берегозащитных лесах, в лесах государственных заповедников, курортных лесах, лесопарках, лесах зеленой зоны вокруг городов и промышленных предприятий, причем такая ответственность могла наступить только после применения мер общественного или административного воздействия. В качестве меры наказания за совершение вышеназванных деяний предусматривалось лишение свободы на срок до одного года, исправительные работы на тот же срок, штраф (в размере до 300 рублей) с конфискацией незаконно добытого.
Часть 2 статьи 169 УК РСФСР 1960 года предусматривала ответственность за незаконную порубку во всех лесах, совершенную в виде промысла или впервые, но причинившую крупный ущерб. Максимальная мера наказания по данной части статьи169 УК РСФСР 1960 года определялась в виде лишения свободы на срок до трех лет.
В последующем в форме текущего правотворчества кодифицированные уголовно-правовые нормы дополнялись и изменялись с учетом новой ситуации, складывающейся в сфере лесоотношений. Так, Законом РСФСР от 25 июля 1962 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР»4 из диспозиции части 1 статьи 169 УК РСФСР 1960 года было исключено указание на необходимость применения к лицу, совершившему незаконную порубку леса, мер общественного или административного воздействия, и, напротив, в нее было включено указание на ущерб, причиненный незаконной порубкой леса. Кроме того, была расширена сфера уголовно-правовой охраны лесных насаждений за счет включения в предмет преступления почвозащитных лесов и остальных лесов первой группы, а также за счет введения уголовной ответственности за повреждение леса. В полезащитных, почвозащитных, берегозащитных лесах, в лесах государственных заповедников, курортных лесах, лесопарках, лесах зеленой зоны вокруг городов и промышленных предприятий причиненный виновным ущерб должен был превышать 100 рублей, в остальных лесах первой группы — 200 рублей, а во всех других лесах — 300 рублей по таксе, установленной для исчисления размера взысканий за ущерб, причиненный незаконной порубкой или повреждением леса.
Однако развитие общественных отношений в сфере лесопользования объективно опережало процесс их юридического закрепления, в частности, уголовно-правового регулирования. В этой связи Указом Президиума ВС РСФСР от 3 декабря 1982 года «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР»5 был вновь изменен предмет преступления в части 1 статьи 169 УК РСФСР 1960 года. Предметом преступления были признаны деревья и кустарники в лесах первой группы, выполняющие защитные, санитарно-гигиенические и оздоровительные функции. К лесам заповедников
1 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917—1952 гг. / Под ред. И.Т. Голякова. — М., 1953. — С. 116—143.
2 Арзамасов Ю.Г. Роль мониторинга нормативных актов для систематизации российского законодательства / Ю.Г. Арзамасов, Я.Е. Наконечный // Юридическая техника. — 2008. — № 2. — С. 32.
3 Ведомости ВС РСФСР. — 1960. — № 40. — Ст. 591.
4 Ведомости ВС РСФСР. — 1962. — № 29. — Ст. 449.
5 См.: Ведомости ВС РСФСР. — 1982. — № 49. — Ст. 1821.
и лесопарков были добавлены леса национальных и природных парков, заповедные лесные участки, леса, имеющие научное или историческое значение, и леса природных памятников. Кроме того, в части 2 указанной статьи был альтернативно введен новый квалифицирующий признак — систематическая незаконная порубка, понимавшаяся как совершенная виновным не менее трех раз независимо от того, подвергался ли он материальной ответственности, административному взысканию или привлекался к уголовной ответственности за предыдущие лесонарушения.1
Последние изменения были внесены в статью 169 УК РСФСР Законом РФ от 20 октября 1992 года № 3692-1 «О внесении изменений в Уголовный кодекс РСФСР, связанных с порядком перерасчета штрафов»2 и были связаны с новым исчислением штрафа не в виде конкретно закрепляемых в тексте УК РСФСР сумм рублей, а в виде размеров, кратных минимальному размеру оплаты труда (МРОТ).
Современным кодифицированным законодательным источником уголовного права России является УК РФ, предусматривающий в главе 26 «Экологические преступления» две статьи, касающиеся ответственности за лесные нарушения — статья 260 и статья 261.
Терминологическое сочетание «экологические преступления», впервые употребленное в тексте отечественного уголовного законодательства, вызывает возражения ряда ученых. Экология (от греч. oikos — место обитания и logos — учение) — это наука о среде обитания. Соответственно терминологическое сочетание «экологические преступления» буквально означает — посягательства на науку о среде обитания. В этой связи в качестве варианта наименования главы 26 УК РФ в литературе предлагается следующий — «Преступления против окружающей природной среды».3
В целом соглашаясь с указанным замечанием в адрес законодателя, следует, однако заметить, что несоответствие наименования отдельных глав УК РФ их внутреннему содержанию не является препятствием для применения закрепленных в них положений. И без внесения соответствующих корректив в наименование главы 26 УК РФ при совершении посягательств на окружающую природную среду правоприменитель безошибочно обратится к содержанию данной главы для того, чтобы осуществить квалификацию содеянного. Таким образом, предлагающееся изменение заголовка главы 26 УК РФ не является необходимым.
Известно, что каждая новая кодификация призвана «оформлять наиболее глубокие, кардинальные изменения в системе нормативно-правового регулирования общественных отношений».4 Однако качественное упорядочение уголовного законодательства не изменило общей направленности уголовно-правовых предписаний об ответственности за лесонарушения в Российской Федерации, несмотря на изменение формулировки диспозиций соответствующих статей уголовных кодексов.
Так, в первоначальной редакции части 1 статьи 260 УК РФ ответственность устанавливалась за незаконную порубку, а равно за повреждение до степени прекращения роста деревьев, кустарников и лиан в лесах первой группы либо в особо защитных участках лесов всех групп, а также деревьев, кустарников и лиан, не входящих в лесной фонд или запрещенных к порубке, если эти деяния совершены в значительном размере. Часть 2 статьи 260 УК РФ предусматривала ответственность за незаконную порубку, а равно повреждение до степени прекращения роста деревьев, кустарников и лиан в лесах всех групп, а также насаждений, не входящих в лесной фонд, если эти деяния совершены неоднократно; лицом с использованием своего служебного положения; в крупном размере.
Таким образом, в отличие от последней редакции статьи 169 УК РСФСР 1960 года из статьи 260 УК РФ были исключены такие квалифицирующие признаки, как систематическая незаконная порубка деревьев и кустарников, а также незаконная порубка деревьев и кустарников в лесах первой группы, выполняющих защитные, санитарно-гигиенические и оздоровительные функции, в лесах заповедников, национальных и природных парков, заповедных лесных участках, лесах, имеющих научное или историческое значение, природных памятниках и лесопарках. Вместе с тем, в статью 260 УК РФ были добавлены новые признаки: незаконное повреждение до степени прекращения роста деревьев, кустарников и лиан; совершение деяний в особо защитных участках лесов всех групп, а также в отношении деревьев, кустарников и лиан, не входящих в лесной фонд или запрещенных к порубке; неоднократность порубки; совершение порубки лицом, с использованием своего служебного положения; значительный и крупный размер причиненного ущерба.
Кроме того, впервые в уголовном кодексе при изложении нормативного материала в статьях, устанавливающих ответственность за лесонарушения, законодателем был применен относительно
1 См.: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. — М., 1992. — С. 427.
2 См.: Российская газета. — 1992. — № 251.
3 См.: Лопашенко H.A. О проблемах качества современного уголовного экологического законодательства // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сборник статей / Отв. ред. В.М. Баранов. — Н. Новгород, 2001. — Т. 2. — С. 237; Тенчов Э.С. Язык уголовного закона // Проблемы юридической техники: Сборник статей / Отв.ред. В.М. Баранов. — Н. Новгород, 2000. — С. 579.
4 Баранов В.М. Кодификационный процесс и результат (впечатления участников Международной научнопрактической конференции «Кодификация законодательства: теория, практика, техника», Н.Новгород, 25— 26 сентября 2008 г.) / В. М. Баранов, Н. Н. Ковтун // Юридическая техника. — 2008. — № 2. — С. 189.
самостоятельный юридико-технический прием — сконструировано примечание, содержащее дефиницию (примечания такого вида именуются «пояснительными», «дефинитивными» или «дефинитивно-обязывающими»). В соответствии с примечанием к статье 260 УК РФ, назначением которого явилось выполнение функции конкретизации уголовно-правовой терминологии, значительным размером порубки признавался исчисленный по установленным таксам ущерб, в 20 раз превышающий МРОТ, установленный законодательством Российской Федерации на момент совершения преступления, крупным размером — ущерб, в 200 раз превышающий МРОТ.
Статья 261 УК РФ в первоначальной редакции предусматривала ответственность за уничтожение или повреждение лесов, а равно насаждений, не входящих в лесной фонд, в результате неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности (ч. 1) или путем поджога, иным общеопасным способом либо в результате загрязнения вредными веществами, отходами, выбросами или отбросами (ч. 2).
Однако известно, что создание любого уголовного кодекса не способно остановить процесса правообразования. Федеральным законом от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» 1 в связи с отменой такой формы множественности в Общей части УК РФ, как неоднократность, в статьях 260—261 УК РФ был исключен квалифицирующий признак «неоднократность», а также была произведена замена МРОТ на рубли. Следующие изменения в данные статьи были внесены Федеральным законом от 4 декабря 2006 года № 201-ФЗ «О введении в действие Лесного кодекса Российской Федерации»2 в целях приведения положений уголовного законодательства в соответствие с положениями лесного законодательства, вводящего новую терминологию — «лесные насаждения» и «рубка». Изменения же статей 260—261 УК РФ в 2008—2011 годах были обусловлены необходимостью усиления уголовной ответственности за лесонарушения.
В настоящее время за совершение преступления по части 1 статьи 260 УК РФ максимальное наказание составляет лишение свободы на срок до 1 года, по части 2 — лишение свободы на срок до 3лет, по части 3 — до 6 лет. В примечании к статье 260 УК РФ по сравнению с 2003 годом снижены стоимостные критерии определения размера ущерба, причиненного незаконной рубкой. Значительным размером признается ущерб, причиненный лесным насаждениям или не отнесенным к лесным насаждениям деревьям, кустарникам и лианам, исчисленный по утвержденным Правительством Российской Федерации таксам, превышающий пять тысяч рублей, крупным размером — пятьдесят тысяч рублей, особо крупным размером — сто пятьдесят тысяч рублей.
За совершение преступлений по части 1 статьи 261 УК РФ максимальное наказание составляет лишение свободы на срок до 3 лет, по части 2 — лишение свободы на срок до 8 лет.
В соответствии с известными на настоящий момент кризисными секторами общественных отношений приоритетными направлениями уголовно-правовой политики (понимаемой как действия и решения государственной власти в сфере уголовного законодательства) выступают не только снижение коэффициента преступности несовершеннолетних, противодействие экономическим преступлениям, минимизация угрозы терроризма и экстремизма, предотвращение коррупции, но и обеспечение экологической безопасности.3 В этой связи в 2010 году в статью 261 УК РФ включены две новые части, предусматривающие ответственность за уничтожение или повреждение лесных насаждений и иных насаждений в результате неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности, если они причинили крупный ущерб (максимальное наказание — лишение свободы на срок до четырех лет) и за уничтожение или повреждение лесных насаждений и иных насаждений путем поджога, иным общеопасным способом либо в результате загрязнения или иного негативного воздействия, если они причинили крупный ущерб (максимальное наказание — лишение свободы на срок до десяти лет). Кроме того, появилось примечание к данной статье, указывающее, что крупным ущербом признается ущерб, если стоимость уничтоженных или поврежденных лесных насаждений и иных насаждений, исчисленная по утвержденным Правительством Российской Федерации таксам, превышает пятьдесят тысяч рублей.
Таким образом, при сохранении преемственности в определении базовых общественно опасных деяний в сфере лесопользования — незаконной рубки и уничтожения или повреждения лесов, в развитии уголовной ответственности за лесонарушения в XXI веке наблюдается отсутствие преемственности в системе квалифицирующих признаков и системе применяемых к виновным мер государственного принуждения, не прослеживается четкая тенденции законодателя в наказуемости соответствующих преступлений при относительном постоянстве лишь одного из альтернативных основных видов уголовных наказаний — штрафа.
1 См.: Парламентская газета. — 2003. — № 231.
2 См.: Российская газета. — 2006. — № 277.
3 См.: Коржиков О.Н. Формирование приоритетов правоохранительной политики в России / О.Н. Коржиков, В.В. Трофимов // Правовая политика и правовая жизнь. — 2008. — № 4. — С. 68.
