CC BY
166
Е.В. Маслова
Маслова Евгения Валерьевна — старший преподаватель кафедры финансового права Нижегородского института менеджмента и бизнеса
Преемственность субъективного вменения в российском уголовном законодательстве
...завоеванное правом остается до сих пор за римлянами.
Н.Е. Чижов\
На развитие любой правовой системы оказывает влияние такое явление, как преемственность2. Преемственность — это использование преемником чего-либо принадлежащего предшественнику3. Преемственность в праве — это заимствование правом того или иного государства положений прошлых либо современных ему правовых систем4. Наиболее яркий пример преемственности в мировой истории — это рецепция римского права5.
Применительно к отечественной правовой системе6 о преемственности (о рецепции римского права) можно говорить с момента появления древнерусского феодального права, поскольку в числе памятников права Киевской Руси известны договоры Руси с Византией7 (Восточной Римской империей) как результат военных походов русских князей, заключенные в X веке, представляющие собой международно-правовые акты, в которых нашли отражение нормы византийского и древнерусского (уголовного) права8. В частности, здесь употребляется термин «согрешение»9 (ст. 2 Договора Руси с Византией 911 г.), который историки переводят как «вина» (безусловно, отличное от современного
1 «Если в свое время римское копье подчинило римлянам весь тогдашний свет, то победа, одержанная ими над человечеством путем права, была еще грандиознее. Взятое мечом, тем же средством отнято у римлян другими народами. Но.». Чижов Н.Е. Материалы к истории системы права. — Одесса, 1885. — С. 10—11.
2 Преемственность в праве сообразуется с рецепцией права — возрождением и использованием отечественного и мирового опыта юриспруденции, правовых ценностей и принципов, достижений политико-правовой науки прошлого в современных научных исследованиях, законодательстве и юридической практике. Часто преемственность называют формой рецепции. См.: Литвинович Ф.Ф. Преемственность в праве: вопросы теории и практики: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Уфа, 2000. — С. 3—4; Ткаченко С.В. Правовые реформы в России: проблемы рецепции западного права. — Самара, 2007; Фольгерова Ю.Н. Преемственность и рецепция в конкурсном процессе стран Западной Европы и России: историко-сравнительный анализ: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — Саратов, 2008. — С. 3—5.
3 См.: Новый юридический словарь / Под ред. А.Н. Азрилияна. — М., 2006. — С. 704.
4 См., например: Иванов А.А. Справочник по теории государства и права: основные категории и понятия. — М.,
2007. — С. 258; Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 2001. — С. 210.
5 Термином «римское право» обозначается право античного Рима, право Римского государства рабовладельческой формации. См.: Новицкий И.Б. Римское право: Учебник для вузов. — М., 2003. — С. 1, 5.
6 Не все ученые разделяют точку зрения, согласно которой российская правовая система является составной ча-
стью романо-германской правовой семьи. Например, суть позиции профессора В.Н. Синюкова в следующем: российская правовая семья есть центр славянской правовой семьи, которая может считаться самостоятельной и своеобразной. В этой связи означим, что правовая система каждого государства может считаться специфической, но необходимо вычленять и учитывать общие закономерности развития государственности с тем, чтобы классифицировать правовые системы по различным основаниям в целях многоаспектного анализа правовой карты мира. См.: Синюков В.Н. Российская правовая система. — Саратов, 1994. — С. 167—177; Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 2001. — С. 548—550.
7 По завещанию императора Феодосия I Римская империя в 395 году разделилась на два самостоятельных государства: 1) Западную Римскую империю; 2) Восточную Римскую империю со столицей в Константинополе — Византию.
8 Связи Киевской Руси и Византии укрепились на почве принятия на Руси христианства («Крещение Руси») в 988 году и совместной борьбы с общими врагами (печенегами, хазарами, половцами). Договоры Руси с Византией составлялись, как правило, в двух экземплярах: один, написанный на древнерусском языке, передавался на хранение в Византию; другой, написанный на греческом языке, отсылался в Русь. Наиболее известны четыре договора между Русью и Византией: договоры князя Олега (907 г. и 911 г.), договор князя Игоря (945 г.), начало договора князя Святослава (971 г.).
9 Согрешение — грех, проступок (правонарушение). См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка: Около 53 000 слов / Под общ. ред. Л.И. Скворцова. — 24-е изд., испр. — М., 2005. — С. 972; Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. — М., 1935—1940.
понимания вины). Кроме того, в чуть более позднее время Эклога1 полностью вошла в Русскую Кормчую книгу2 и оказала влияние на развитие (уголовного) законодательства.
Общеобязательные веления и принципы3 права, возникшие в Риме, нашли (определенное) отражение в законодательных актах нашего государства, начиная с древнейшего, — Русской Правды4, которая явилась в основном сборником норм уголовного права и процесса (что вообще свойственно для памятников права раннего феодализма).
В связи с заявленной темой нас интересует динамика не всех заимствованных принципов права, а только принципа субъективного вменения (принципа вины, говоря языком действующего уголовного закона)5.
Субъективное вменение — это принцип уголовного права, содержание которого заключается в том, что юридически значимыми и способными повлечь применение мер ответственности являются лишь те обстоятельства деяния, которые осознавались лицом, совершившим деяние. Субъективным вменением признается и принцип уголовного процесса, который заключается в требовании точного установления и строжайшего учета степени виновности лица, обвиняемого в совершении преступления6.
Для феодальных государств (характеризующихся наличием двух социальных классов — феодалов (землевладельцев) и простолюдинов (крестьян), занимающих по отношению к феодалам подчиненное положение), к числу которых относят и Византию, и Русь, заимствовавшую принципы римского права, не совсем типично субъективное вменение (антипод объективного вменения — в буржуазном праве) — привлечения к уголовной ответственности за причинение общественно опасного вреда при отсутствии вины, представляющей собой психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и его последствиям7). А также нетипичен принцип равенства лиц, совершивших преступление, перед законом. Если представители господствующего класса (отчасти) привлекались к (уголовной) ответственности только за те общественно опасные деяния и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена их вина, то к лицам, занимающим подчиненное положение, зачастую применялось объективное (или фактическое8) вменение9 — привлечение к уголовной ответственно-
1 В 726 году (по некоторым данным — в 741 г.) по указанию императора Льва Исаврийского была издана Эклога («избранные законы», основанные на кодификации Юстиниана), явившаяся важнейшим этапом в развитии византийского права). См.: РубаникВ.Е. История государства и права зарубежных стран: Учебник. — М., 2011. — С. 180—184.
2 Кормчими книгами («Номоканон» — правило, закон) назывались сборники церковных норм, применявшиеся главным образом духовенством, но повлиявшие на все сферы общественной жизни, на все (формирующиеся) отрасли права, в том числе и уголовное.
3 Страны романо-германской семьи права рецепировали, по оценкам специалистов, не конкретные нормы римского права, а именно его принципы — исходные нормативно-руководящие начала (императивные требования), определяющие общую направленность правового регулирования общественных отношений. См.: Кашанина Т.В. Юридическая техника: Учебник. — М., 2007. — С. 89; Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 2001. — С. 222.
4 Русская Правда — сборник законов Древнерусского государства, применявшихся на Руси в XI—XIII веках. Она была открыта в 1738 году историком В.И. Татищевым. До нас дошло более 100 списков Русской Правды, которые по своему содержанию делятся на три редакции (или списка): Краткую, Пространную и Сокращенную. Каждая из редакций — это самостоятельный памятник, отражающий определенный этап в развитии русского законодательства. Время происхождения и место принятия древнейшей части Русской Правды спорно. Но большинство современных историков связывает ее с именем Ярослава Мудрого и полагают, что местом ее создания был Киев. См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 24; Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г.: Учебное пособие. — Н. Новгород, 1997. — Ч. 1: Русская Правда. — С. 5.
5 Не все ученые согласны с отождествлением субъективного вменения как принципа уголовного права с принципом вины, закрепленным непосредственно в законодательстве (ст. 5 УК РФ). См., например: Якушин В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. — Тольятти, 1998. — С. 10. Думается, это верно, поскольку вина не охватывает всего содержания субъективной (внутренней) стороны преступления — здесь есть также эмоциональное состояние, мотив, цель. Однако, учитывая неразработанность в теоретическом плане субъективного вменения именно как принципа (уголовного) права, представляется возможным уравнять означенные дефиниции в рамках настоящего исследования с тем, чтобы проследить развитие привлечения к уголовной ответственности в отечественном праве без учета (и с учетом) вины лица, совершившего преступление. Эмоциональное же состояние, мотив и цель преступления будут рассмотрены по тексту отдельно (применительно к каждому из анализируемых правовых актов).
6 То есть здесь содержится основная идея, общая для двух отраслей права, отражающая закономерности и связи развития общественных отношений, нормативно закрепленная в позитивном праве, направляющая правовое регулирование и определяющая сущность и социальное назначение права. См.: ЗахаровА.Л. Межотраслевые принципы права. — Самара,
2004. — С. 88 и др.; Иванов А.А. Справочник по теории государства и права: основные категории и понятия. — М., 2007. — С. 329; Якушин В.А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. — Тольятти, 1998. — С. 11—28.
7 Гладышев Ю.А. Уголовное право России в определениях и схемах: Учебное пособие / Ю.А. Гладышев, А.П. Кузнецов, А.А. Обухов. — Н.Новгород, 2003. — С. 72.
8 То есть, воспринималось лишь внешнее явление (факты), внутреннее содержание общественно опасного деяния практически не исследовалось. См., например: Магомедов А.А. Уголовное право России. Общая часть: Учебное пособие. — М., 1997. — С. 94-95.
9 Объективное вменение противоречит теории правового государства, при построении которого высшей ценностью признается человек, его права и свободы (ст. 2 Конституции РФ).
сти без установления его вины. Поэтому стоит говорить изначально о преемственности объективносубъективного вменения.
Вместе с тем, принимая во внимание межотраслевой характер вменения, необходимо учесть и характер юридического (различий между гражданским и уголовным процессами еще не было) процесса в феодальных государствах — он был обвинительно-состязательным. Ответчик имел права, аналогичные правам истца (в частности, искал и представлял доказательства в свою пользу). В качестве доказательств наряду с вещественными признавались ордалии — «суд божий» (испытание железом, водой), что говорит об отсутствии принципа вины правонарушителя при производстве по делу. Процесс выглядел как состязание, поединок (иногда в прямом смысле этого слова — победившая сторона выигрывала и процесс) двух сторон при довольно пассивном положении судебного органа, который выносил решение, рассмотрев представленные доказательства. При этом юридический процесс защищал интересы привилегированных групп общества — феодалы имели возможность привести на суд больше свидетелей (послухов), организовать преследование («гонение следа»)1, добиться решения дела в свою пользу, что также подтверждает объективно- субъективный характер вменения.
Итак, рассмотрим регламентацию (субъективного) вменения в наиболее значимых для (истории) развития нашего государства нормативных правовых актах, к числу которых относятся, прежде всего, Русская Правда, Новгородская и Псковская судные грамоты, Судебник 1497 года, Судебник 1550 года, Соборное уложение 1649 года, Артикул воинский 1715 года, Свод законов Российской Империи, Уголовное уложение 1903 года, Основные государственные законы 1906 года, первые акты советской власти, Уголовные кодексы 1922, 1926, 1960, 1996 годов2.
Русская Правда не знала четких формулировок при определении понятия уголовно наказуемого деяния (а, следовательно, и элементов состава преступления), видов подобных деяний, наказаний за их совершение3. При этом ясно, что такие общетеоретические формулировки, как принципы (уголовного) права, принцип субъективного вменения, в частности, еще не были и не могли быть разработаны.
Русская Правда использует такие слова, как «вина», «виноватый», «виновный» (ст. 2, 3, 6, 41 и др.); но содержание указанных дефиниций не соответствует психическому отношению правонарушителя к совершенному им деянию и наступившим последствиям — преступным деяние признается лишь по фактическим размерам причиненного личности или собственности вреда (объективные признаки преступления).
Однако заметим, что статья 6 Пространной Правды определяет некий субъективный момент (несмотря на расплывчатость формулировки) — волевое отношение преступника к последствиям своего поведения — «.убил или в сваде4, или на пиру явленно»5, что типично для вины в форме неосторожности (легкомыслие или небрежность).
Кроме того, Древнейшей частью Русской Правды (ст. 1, 2, 3 и др.6) признавалась возможность кровной мести, а это мотив7 — факультативный признак субъективной стороны состава преступления в современном понимании.
Иной мотив — корыстное8 намерение — упоминается (но не раскрывается) и в статье 19 правового акта. Помимо перечисленного, Русской Правде известна и цель9 грабежа при убийстве (ст. 20), являющаяся наряду с мотивом факультативным признаком субъективной стороны состава преступления.
Новгородская и Псковская судные грамоты XV века (судебные кодексы) занимают особое место среди источников отечественного права. Они явились результатом кодификационных работ, проведенных в Новгородской и Псковской феодальных республиках, и были основаны на правовых
1 См.: Исаев И.А. История государства и права России: Полный курс лекций. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 1995. — С. 62 и далее.
2 Создание каждого из указанных документов соответствует тому или иному типу государства и права (применительно ко всякому из которых учеными выделяются различные периоды развития).
3 См.: Голицын С.М. За березовыми книгами. — М., 1989; История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 29; Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г.: Учебное пособие. — Н. Новгород, 1997. — Ч. 1. «Русская Правда».
4 Во время ссоры.
5 См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г.: Учебное пособие. — Н. Новгород, 1997. — Ч. 1: Русская Правда. — С. 12.
6 См. там же. — С. 3 и др.
7 Мотив преступления представляет собой обусловленные потребностями и интересами внутренние побуждения, которые вызывают у лица решимость совершить преступление и которыми оно руководствовалось при его совершении. См.: Гладышев Ю.А. Уголовное право России в определениях и схемах: Учебное пособие / Ю.А. Гладышев, А.П. Кузнецов, А.А. Обухов. — Н.Новгород, 2003. — С. 78.
8 Корысть — один из возможных мотивов преступления, состоящий в стремлении к наживе, обогащению путем совершения преступления. Относится к отягчающим ответственность обстоятельствам. См., например: Новый юридический словарь / Под ред. А.Н. Азрилияна. — М., 2006. — С. 298.
9 Цель преступления — это мысленная модель будущего результата, к достижению которого стремится лицо при совершении преступления. См.: Гладышев Ю.А. Уголовное право России в определениях и схемах: Учебное пособие / Ю.А. Гладышев, А.П. Кузнецов, А.А. Обухов. — Н.Новгород, 2003. — С. 78.
документах значительно более раннего происхождения1 — в первую очередь, речь идет о Русской Правде.
Следовательно, здесь и на всех последующих этапах формирования государства и права России можно говорить о преемственности уже не только принципов римского права (и принципа вменения, в частности), но и о заимствовании положений российского же законодательства предшествующих периодов общественного развития.
Новгородская судная грамота, составленная в 1456 году, сохранилась в единственном списке, и содержит 42 статьи2, посвященные судоустройству и процессуальному праву (норм уголовного права здесь нет).
Принцип вменения с точки зрения материального права здесь не раскрывается. В тексте есть слова «виноватый» (ст. 6, 10, 23) и «обвинить» (ст. 14, 15, 24, 32, 36), но они характеризуют не отношение лица к противоправному деянию и причиненному преступлением вреду, а особенности порядка производства по делу (например, «.а не поцелует креста, в том его и обвинить»3).
Псковская судная грамота была утверждена в 1467 году, дошла до нас полностью, в двух списках (полный только один из них), и охватывает 120 статей, в которых содержатся нормы гражданского права, положения о судоустройстве и процессе, нормы уголовного права. Поскольку Псков до середины XIV века был городом Новгородского государства, на содержание Псковской судной грамоты, безусловно, повлияло законодательство Новгорода.
Псковская судная грамота охватила собой регулирование большего круга общественных отношений, нежели Новгородская судная грамота. Однако, учитывая вышеизложенное, положения грамоты Пскова, касающиеся вменения, существенно не отличались и не могли отличаться от судебного кодекса Новгородской феодальной республики.
Особо следует отметить появление впервые в Псковской судной грамоте (уголовной) ответственности за должностные преступления, которые, как известно, имеют корыстную природу (соответственно здесь в наличии корыстные мотив и цель преступления, которые не имеют законодательного определения).
Таким образом, Новгородская и Псковская судные грамоты отражали более высокую ступень в развитии права по сравнению с законодательством Древнерусского государства; для них характерны большая системность в изложении норм, формулирование некоторых общих положений. Но казуальность в изложении нормативного материала в целом сохраняется, это касается и принципа вменения. Грамоты Новгорода и Пскова — типичные кодексы феодального права, открыто закреплявшие привилегии господствующего класса, неравное положение зависимых сословий. То есть, в период действия анализируемых кодексов применяется, как прежде, объективно-субъективное вменение.
Следующий нормативный правовой акт — Судебник 1497 года4 — стал первым важнейшим до-
56
кументом5 периода создания русского централизованного государства6, который приводил перечень всех основных городов и местностей Русского государства того времени и действовал на всей его территории (ст. 30 Судебника). Этот памятник права состоит из 4 разделов и 68 статей; нормы уголовного права (в том числе имеющие отношение к вменению) изложены в первом разделе «Деятельность центрального суда и нормы уголовного права» (ст. 1 —36).
Примечательно, что изменилось понятие преступления в сравнении с Русской Правдой и основанными на ней грамотами Новгородской и Псковской феодальных республик. Теперь под преступлением понималось «лихое дело», его определение сводилось к нарушению существующего строя и
1 Среди таких документов назовем договорные грамоты Великого Новгорода с князьями; договоры Новгорода с немецкими городами-государствами и другими иностранными государствами; княжеские уставы.
2 См.: Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. 1. — С. 304—308.
3 См. там же. — С. 307.
4 Представляет собой свод законов Русского государства; нормативный правовой акт, созданный в эпоху правления Ивана III в целях систематизации существующих норм права. Составление Судебника приписывается дьяку Владимиру Гусеву, князю И.Ю. Патрикееву, дьякам Василию Долматову, Василию Жуку, Федору Курицину. См.: Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV—XV вв. Очерки социальноэкономической и политической истории Руси. — М., 1960. — С. 5, 43 и далее; и др.
5 До принятия Судебника 1497 года наиболее важными правовыми актами являлись великокняжеские акты, например, Двинская уставная грамота (1397—1398 гг.), Белозерская уставная грамота (1488 г.), Белозерская таможенная грамота (1497 г.). Но названные документы определяли, в основном, права и обязанности местного управления, регламентировали деятельность наместников и кормленщиков, не затрагивая упорядочение уголовно-правовых отношений, поэтому в рамках настоящего исследования содержание указанных актов автором не анализируется.
6 Процесс образования единого российского государства выразился как в объединении территорий ранее независимых государств-княжеств в одно — Московское великое княжество, так и в изменении самого характера государственности, в преобразовании политической организации общества.
правопорядка1. Элементы состава преступления и признаки каждого из них, принципы (уголовного) права по-прежнему недостаточно разработаны, и не находят законодательной регламентации.
В литературе отмечается, что Судебник Ивана III — это типичный кодекс феодального права. То есть, несмотря на объединение (централизацию) государства, усиление власти великого князя, увеличение влияния дворянства, ограничение прав кормленщиков, появление понятия судебных инстанций и др.2, нормы здесь, как и ранее, излагаются без четкой системы, казуально, открыто определяют привилегии господствующего класса, неравное положение зависимых сословий, что свидетельствует о применении объективно-субъективного3 вменения, как и в более ранние периоды развития отечественного права.
Особо следует отметить закрепление понятия «бесхитростного» деяния, которое противопоставляется умышленному деянию, а. следовательно, речь идет о вине в форме неосторожности.
Кроме того, анализируемый нормативный правовой акт впервые определяет круг субъектов преступления с учетом холопов4 (ранее они таковыми не признавались), то есть законодательно предполагается некое равенство при привлечении к (уголовной) ответственности, но в действительности таковое отсутствует. По крайней мере, следует отметить определенное (пусть и незначительное) приближение свойственной тому времени юридической материи к идеям естественного5 права, которые есть основа современного правового государства.
Для государства и права России в период сословно-представительной монархии6 (который последовал за этапом бытия централизованного государства) наиболее значимым стал Судебник 1550 года7, основой которого явился ранее рассмотренный материально-процессуальный кодекс (Судебник 1497 г.). Судебник 1550 года, состоящий из 100 статей, расширил круг вопросов, регулируемых с помощью правовых предписаний. В частности, подробнее стали регламентироваться вопросы юридического процесса, а также увеличилось число деяний, признаваемых преступлениями. Учитывая тот факт, что вид и размер наказания напрямую зависели от социальной принадлежности потерпевшего8, можно сделать вывод, что по- прежнему отсутствуют принципы равенства всех перед законом и судом и субъективного вменения.
В тексте документа присутствуют слова «виноватый», «обвинить» (ст. 8, 99 и др.), но психическое отношение субъекта к совершенному им деянию и последствиям этого деяния они, по-прежнему, не раскрывают, употребляются, в основном, при конструировании законодателем норм процессуального права. Важно отметить, что Судебник 1550 года в качестве основного доказательства вины признает собственное признание обвиняемого — «.кто в чем скажется виноват, то на нем и взяти...» (ст. 25), хотя методом получения такого признания часто были пытки9, а, следовательно, (уголовная) ответственность наступала без вины.
1 См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Судебник 1497 г. — М., 1997. — С. 4—5.
2 См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 75.
3 В большей степени, думается, объективного вменения, учитывая следующее положение, закрепленное в ст. 12 Судебника: «А на кого взмолвят детей боярских человек пять или шесть добрых. что он тать. решать дело без разбора, не доказывая виновности (курсив наш. — Е.М.) оговоренного.». См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 75; Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Судебник 1497 г. — М., 1997. — С. 9.
4 Холоп — это человек несвободного состояния, раб (в Древней Руси), в дальнейшем наблюдается слияние холопов с крепостными крестьянами. Холоп считался вещью, частной собственностью, и за его действия отвечал господин (объект права, а не его субъект). См., например: Иллюстрированный энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — М.. 2005. — Т. 15: У—Х. — С. 246—247.
5 Известно, что идеи естественного права (которое представляет собой право принадлежащее каждому человеку от рождения и не требующее регламентации государства, в отличие от права позитивного) лежат (и должны быть, учитывая идеи свободы, справедливости и частной собственности) в основе любой правовой системы современности.
6 Означенная форма правления (при которой власть правителя несколько ограничена) сложилась в российском государстве к середине XVI века и сохраняла свое значение примерно до середины XVII века.
7 Текст Судебника 1550 года был рассмотрен и принят Боярской думой в июне 1550 года, а затем Судебник был представлен на утверждение Стоглавого (церковного) собора 1551 года. Созданный в обстановке обострения классовой борьбы и внутриклассовых противоречий, Судебник был призван укрепить феодальный правопорядок и способствовать сплочению сил господствующего класса. Подлинник Судебника 1550 года до нас не дошел. Сохранились 40 списков. См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Судебник 1550 г. — М., 1997. — С. 4—5.
8 Например, статья 26 Судебника содержит следующую норму: «.всем указывати за увечье, посмотря по человеку и по увечью.». Кроме того, оскорбление женщины каралось по анализируемому акту двойной мерой наказания по сравнению с наказанием за оскорбление мужчины того же социального положения (несмотря на приниженное положение женщины в русском феодальном обществе).
9 Пытка — причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях. См.: Иванов А.А. Справочник по теории государства и права: основные категории и понятия. — М., 2007. — С. 276; Новый юридический словарь / Под ред. А.Н. Азрилияна. — М., 2006. — С. 793.
Тем не менее, определенные изменения в содержании вины есть, поскольку «виноватый» здесь часто означает «проигравший дело» (то есть особое состояние лица, характеристика личности правонарушителя). Кроме этого, законодатель делает акцент на намерениях (мотиве) правонарушителя («хитростность»), через которые и выражается отношение субъекта к преступлению1.
Нормы уголовного права (и процесса), закрепленные в Судебнике 1550 года, были конкретизированы в Уставной книге Разбойного приказа2 (1555—1556 гг.), а впоследствии и в новой Уставной книге Разбойного приказа, выработка которой началась в 1616 году.
Следующим3 нормативным правовым актом, оказавшим существенное влияние на становление и развитие отечественного (уголовного) права стало Соборное уложение 1649 года4, которое состоит из 25 глав и 967 статей. Статьи этого свода законов сведены в главы по определенной, хотя и не всегда выдержанной, системе, но казуальность в изложении норм права не преодолена. Уложение, как и предшествующие ему судебники, открыто закрепляло привилегии господствующего класса и неравное положение зависимого населения5; оно юридически оформило систему крепостного права, что исключает субъективность вменения. Тем не менее, уровень законодательной техники здесь более высокий, в частности, степень разработанности внутренней стороны преступления.
Соборное уложение 1649 года различает такие формы вины, как умысел (при этом, умысел называется злым или голым, и в отдельных случаях наказуем сам по себе без совершения деяния6, что противоречит современным понятиям и умысла, и преступления) и неосторожность, но неосторожность смешивается со случайностью (например, «бесхитростное» деяние в одной статье понимается как неосторожное, а в другой — как случайное), что затрудняет реализацию норм права, поскольку за случайные деяния наказание не устанавливалось.
Важно, что в Уложении появляется понятие воли. Если показания обвиняемого не подтверждаются свидетелями, на которых он указывал, то «.его тем обвинити по тому, что он на тех людей сам слался из воли.». В этой связи оценка различий волевой направленности действий виновного весьма высокая. Например, в случае с поджогами имущества документ различает казус («ненарочное дело»), неосторожность («небрежение») и умысел («нарочное дело»). А статья 4 закона содержит указание и на наличие цели государственного преступления — поджог двора или города с целью сдачи его врагу: «А будет кто умышлением и изменою город зажжет, или дворы, и в то время, или после того зажи-гальщик изъиман будет, и сыщется про то его воровство допряма: и его самого сжечь без всякого милосердия»7.
Формирование идей умысла и неосторожности в кодексе 1649 года во многом предопределило перемещение понятия вины (и факультативных признаков субъективной стороны состава преступления) в область психической деятельности человека. Этому способствовало и отделение церкви от государства, разграничение «ответственности перед Богом» и государственного принуждения.
Дальнейшее развитие норм уголовного (и отчасти уголовно- процессуального) права связано с таким законодательным актом, как Артикул воинский 1715 года8 (поскольку после государственных преобразований Петра I многие нормы права XVII века фактически утратили силу), который не заме-
1 См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Судебник 1550 г. — М., 1997. — С. 19—21 и др.
2 Разбойный приказ — центральное правительственное учреждение в России (орган исполнительной власти), ведавшее в XVI—XVII веках сыском и судом по уголовным делам
3 Между Судебником 1550 года и Соборным Уложением 1649 года пролегло целое столетие, насыщенное крупными социально-политическими событиями, что не могло не отразиться в законодательстве.
4 Соборное Уложение 1649 года возникло под непосредственным влиянием и воздействием событий середины XVII века, прежде всего городских восстаний, развернувшихся в 1648—1649 годы. Московское восстание привело к созыву 16 июля 1648 года Земского собора, принявшего решение о выработке нового судебника. Непосредственно подготовкой его руководила специальная комиссия (приказ), во главе которой стоял боярин князь Н.И. Одоевский. Текст Уложения был окончательно составлен в конце января 1649 года. После утверждения Земским собором и царем Уложение было переписано на столбце длиной 309 метров, а в апреле-мае отпечатано в типографии. В том же году Уложение было издано — впервые для законодательных памятников — и разослано на места. См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Соборное уложение 1649 г. — М., 1997. — С. 4—5.
5 См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 105.
6 Например, ст. 2 главы II устанавливает смертную казнь за обнаружение умысла «.Московским государством завладеть и Государем быть.». См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Соборное Уложение 1649 г. — М., 1997. — С. 11.
7 См.: Чернявская Т.А. Законодательные памятники России до 1917 г. Соборное уложение 1649 г. — М., 1997. — С. 12.
8 Артикул воинский 1715 года — это первый в России военно-уголовный кодекс, необходимость разработки которого связывается с формированием постоянной регулярной армии. Состоял из 24 глав, разделенных на 209 артикулов (статей).
нил Соборное уложение 1649 года, а действовал параллельно с ним до создания Свода законов Российской империи.
Здесь сохраняется принцип объективно-субъективного вменения. Несмотря на то, что впервые появляется легальный термин «преступление», уделяется внимание определению вины как ответственности за содеянное (артикулы 21, 79, 158, 169) и формам вины, все же государство защищает, прежде всего, интересы господствующего класса (дворянства).
Различались деяния умышленные («нарочно» — арт. 8; «с умыслом» — арт. 27; «с упрямства» — арт. 103; «в намерении» — арт. 144; «волею» — арт. 154; «самовольством» — арт. 178; «добровольно» — толкование к арт. 1894 «лживо» — арт. 200), неосторожные («из легкомыслия» — арт. 6; «неосмотрителен» — арт. 40; «с лености или от неосторожности» — толкование к арт. 41; «небрежением и винностию офицерскою или солдатскою» — арт. 87; «не одумавшись с сердца, или не опамятовась» — арт. 152; «ненарочно и неволею» — арт. 158; «не в намерении» — толкование к арт. 163; «небрежением и неосторожностью» — арт. 179) и случайные («весьма неумышленное и ненарочное убивство, у кото-раго никакой вины не находится» — арт. 158); за совершение случайных деяний уголовная ответственность не устанавливалась. Наказание зависело от степени вины: строже наказывались умышленные преступления, мягче — совершенные по неосторожности (характеристика субъективного вменения). Но, вместе с тем, по ряду преступлений отвечали не только виновные, но и безвинные лица — близкие (жена и дети) правонарушителя (характеристика объективного вменения).
Затрагивается в Артикуле и вопрос о вменяемости лица, совершившего преступление. Совершение преступления в состоянии душевной болезни вело к смягчению наказания и иногда и неприменению его1. То есть законодатель обращает внимание на осознание лицом содеянного, что является необходимой составляющей вины (и субъективного вменения).
Стремление власти закрепить существующие порядки приводит в XVIII веке к идее систематизации законодательства. Результатом колоссальной работы, проведенной в данном направлении, явилось создание в начале XIX века Свода законов Российской империи2 (нормы уголовного права излагались в книге первой 15 тома), который впоследствии стал основой для создания Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.
В Своде законов и Уложении устанавливались формы вины (без определения ее), а также обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину.
Неосторожность Свод законов определял в двух видах: 1) «когда виновный легко мог предвидеть, что действие его может повлечь противозаконные последствия.» и 2) «когда виновный совершил действие, законом не воспрещенное, не думая, чтобы из оного смогло произойти противозаконное последствие, однако же, при надлежащей осмотрительности мог бы избежать противозаконного последствия». Эти формулировки впервые на законодательном уровне отразили отношение лица к последствиям совершенного им деяния.
Уложение регламентировало деяния умышленные и неумышленные, называя две разновидности умысла: 1) «когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, а заранее обдуманного намерения или умысла.» и 2) «когда противозаконное деяние учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления». Видно, что критерием классификации умысла в данном случае выступает побуждение (или мотив) преступления, что не свойственно современным представлениям о содержании субъективной стороны состава преступления (вина не охватывает своим содержанием побуждения лица совершить противоправное деяние).
В статье 7 сохраняется понятие случайного деяния: «.зло, сделанное случайно, не только без намерения, но и без всякой со стороны учинившего оное неосторожности, не считается виною». Из приведенных формулировок можно заключить, что законодатель понимает под виной умышленное или неосторожное отношение лица к совершенному им деянию.
Статьи 35—44 Уложения, описывающие виды и размеры наказания, места и продолжительность заключения, оперируют понятием «мера вины», не разъясняя содержания данного термина. Одной из причин, согласно которым содеянное не должно быть вменено в вину (ст. 98), признавалась «совершенная невинность того деяния, коего случайным и непредвидимым последствием было сделанное зло.»3.
При описании конкретных составов преступлений в Уложении используются следующие формулировки вины: «умышленно», «с умыслом», «с злобным умыслом», «хотя и не с прямым на то умыслом, но однако же и не случайно, а с намерением», «без умысла», «без умысла и по замешательству»,
1 Совершение же преступления в состоянии опьянения до XVIII века считалось смягчающим ответственность обстоятельством. С принятием же Артикула воинского 1715 года ситуация в корне изменилась — состояние опьянения стало обстоятельством, отягчающим ответственность (усиливало вину), а в отдельных случаях само по себе составляло преступление.
2 Свод законов Российской империи был опубликован в 1832 году и введен в действие с 1835 года; он состоял из 15 томов.
3 См.: Российское законодательство X—XX веков: В 9 т. — М., 1984. — Т. 1. — С. 384—388.
«с намерением», «с обдуманным намерением», «без прямого на то намерения», «без всякого злого намерения, а по шалости», «заведомо», «самовольно», «злонамеренно», «по одному лишь легкомыслию», «по неосторожности», «по замешательству в трудных обстоятельствах и слабости разумения», «по нерадению», «по неосмотрительности», «по неразумию, невежеству или пьянству». Такое количество словосочетаний свидетельствует о еще недостаточно высоком уровне законодательной техники (сохраняется фрагментами казуальность). Вместе с тем, некоторые конструкции (и признаки) используются в отечественном законодательстве до настоящего времени (например, заведомость — юридический факт, характеризующий субъекта).
По-прежнему предусматривалась уголовная ответственность за намерение без деяния (например, ст. 263—266, 271, посвященные посягательствам на государя), что подтверждает объективносубъективное вменение.
Таким образом, при конструировании уголовно-правовых норм и при определении меры ответственности лица, нарушившего установленные предписания, Уложение уделяло особое внимание внутреннему психическому отношению лица к своему противоправному поведению.
Последующая редакция Уложения о наказаниях уголовных и исправительных была осуществлена в 1866 году в связи с проведением в стране крестьянской реформы, реформы полиции, судебной реформы и некоторыми изменениями карательной политики. Однако ни названная, ни редакция Уложения 1885 года, дополненная в связи с развитием революционного движения в России новыми составами государственных преступлений, не внесли существенных изменений в содержание законодательных формулировок различных форм и проявлений вины (и принципа вменения в целом).
Виновная ответственность получила достаточно детальную регламентацию в Уголовном уложении 1903 года1. Согласно статьям 42 и 43 Уложения «.не вменяется в вину преступное деяние, коего учинивший не мог предвидеть или предотвратить. Неведение обстоятельства, коим обусловливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства». С этого момента можно говорить о развитии принципа субъективного вменения в российском уголовном праве.
Уложение закрепило не только разграничение между виной умышленной и виной неосторожной, но и содержательные характеристики форм вины. Согласно статье 48 «.преступное деяние почитается умышленным не только, когда виновный желал его учинения, но также когда он сознательно допускал наступление последствия, обуславливающего преступность сего деяния. Преступное деяние почитается неосторожным не только когда виновный его не предвидел, хотя мог или должен был оное предвидеть, но также когда он хотя и предвидел наступление последствия, обуславливающего преступность сего деяния, но легкомысленно предполагал такое последствие предотвратить». В этих формулировках отчетливо просматриваются современные уголовно-правовые определения форм вины.
Уголовное уложение 1903 года закрепило впервые и влияние формы вины на ответственность при совершении преступлений различных категорий: «Тяжкие преступления наказываются лишь при наличности вины умышленной. Преступления наказываются при наличности вины умышленной, при наличности же вины неосторожной — только в случаях, особо законом указанных. Проступки наказываются при наличности не только вины умышленной, но и неосторожной, за исключением случаев, особо законом указанных». Прогрессивный смысл новых идей, привнесенных по велению времени в уголовное законодательство, вызвал определенные (и оправданные) опасения монарха (в плане сохранения им власти), так как Уголовное уложение 1903 года полностью не было введено в действие.
Принятие Основных государственных законов 1906 года, которые называли конституцией, и сформированных на них временных правил, регулирующих различные сферы общественной жизни, было связано с существенными изменениями, произошедшими в конце XIX — начале XX века в экономике России, с началом буржуазно-демократической революции.
Особенностью названных актов явился их изначально нестабильный (временный) характер (это объясняется соответствующей обстановкой в стране, связанной со становлением капитализма, а, следовательно, нового типа государства и права). Тем не менее, уголовная ответственность ими устанавливается за многие деяния, ранее не считавшиеся преступлениями — например, публичные собрания; деятельность профсоюзов, «угрожающая общественному спокойствию или безопасности»2. При определении степени такой угрозы учитывалось лишь мнение администрации и полиции, что не позволяет сделать вывод о применении субъективного вменения.
Прежнее уголовное законодательство в рассматриваемый период продолжает действовать, однако идет работа по составлению нового кодекса, поскольку, как указал император Александр III, «.изменились средства и приемы, отчасти и самое направление преступной деятельности, в силу
1 В подготовке проекта Уголовного уложения 1903 года приняли участие такие ученые-юристы, как Н.А. Неклюдов, Н.Д. Сергиевский, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий.
2 См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 236.
чего. (нормы закона). оказались несоответствующими новым формам скопищ и сообществ, недостаточными для борьбы с социально-революционной пропагандой»1. Таким образом, здесь впервые
2
появляется социал-революционная направленность преступлений, а, значит, и аналогичные мотивы и цели совершения преступлений, являющиеся субъективными характеристиками деяний.
Термины «вина», «виновные», «виновники» достаточно часто встречаются в первых законодательных актах Советского государства3: обращении «Рабочим, солдатам и крестьянам!»; декретах о мире, о земле, об образовании рабочего и крестьянского правительства; декларации прав народов России. В основных декретах, содержащих уголовно-правовые нормы, прямо говорилось о необходимости привлечения к уголовной ответственности и наказания лиц, виновных в совершении конкретных общественно опасных деяний (саботажа, дезертирства и др.), и что наказание должно соответствовать степени виновности этих лиц. Однако содержание понятия этих терминов не раскрывалось. В актах содержалось положение о субъективной стороне состава преступления, согласно которому не полежали суду и наказанию лица, совершившие деяние в состоянии душевной болезни. Хотя исключение юридической ответственности при совершении преступления в состоянии душевной болезни не исчерпывает содержания субъективного вменения, все же правовая регламентация этого положения имеет определенное значение для развития российского уголовного права, поскольку именно здесь впервые можно вести речь о таких составляющих вины, как сознание и воля (на этом построена конструкция вины в действующем уголовном законодательстве) — при душевной болезни исключается сознательное совершение противоправного деяния.
В целом советское право отличалось тем, что в нем отрицалась всякая преемственность с предшествующими типами права. Но, несмотря на подобное отрицание, без заимствования ранее созданных правовых положений, принципов, норм, советское государство и право возникнуть и существовать не могло. Здесь были искусственно уничтожены многие юридические институты и процедуры, которые в дальнейшем вновь обрели правовые очертания.
Анализ ряда законодательных актов периода 1917—1919 годов позволяет заключить, что их составители рассматривали вину в качестве субъективной стороны преступления. «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», принятые 12 декабря 1919 года, категорически отказались от понятия вины, провозгласив в статье 10, что «наказание не есть возмездие за «вину», не есть искупление вины»4. Авторы руководящих начал, не ограничившись отказом от понятия вины, отбросили и такие основополагающие категории уголовного права, как умысел и неосторожность. То есть, не проводя никаких различий между умышленными и неосторожными преступлениями, закон (ст. 12) предписывал при назначении наказания учитывать по существу и этот критерий.
В первом советском Уголовном кодексе 1922 года говорится не только о «виновных» (ст. 30), но и о «вине». Так, на смягчающие вину обстоятельства указывают статьи 201, 207, 208 и др. В соответствии со статьей 11 Кодекса «наказанию подлежат лишь те, которые: а) действовали умышленно, то есть предвидели последствия своего деяния и их желали или же сознательно допускали их наступление; или б) действовали неосторожно, то есть легкомысленно надеялись предотвратить последствия своих действий или же не предвидели их, хотя и должны были их предвидеть»5.
Согласно статье 10 Уголовного кодекса РСФСР 1926 года «в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния, меры социальной защиты судебно-исправительного характера применяются лишь в тех случаях, когда эти лица: а) действовали умышленно, то есть предвидели общественно опасный характер последствий своих действий, желали этих последствий или сознательно допускали их наступление, и б) действовали неосторожно, то есть не предвидели последствий своих поступков, хотя и должны были предвидеть их, или легкомысленно надеялись предотвратить такие последствия».
1 См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 237—238.
2 Направленность — это сосредоточенность мыслей, интересов, направленная к какой-либо цели. См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка: Около 53 000 слов / Под общ. ред. Л.И. Скворцова. — 24-е изд., испр. — М.,
2005. — С. 493.
3 Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (25—27 октября 1917 г.) провозгласил свержение власти Временного правительства и установление власти Советов. Тем самым было создано советское государство и право (следовательно, 5 часов утра 26 октября 1917 г. можно считать началом истории советского государства и права), идеологическим и теоретическим обоснованием которого были основные идеи марксизма-ленинизма о праве и государстве. Социальное назначение советского государства и права — выражать классовые интересы и быть средством построения бесклассового коммунистического общества. См.: История государства и права СССР: Сборник документов. — М., 1968. — С. 20; Отечественное законодательство XI—XX вв. / Под ред. проф. О.И. Чистякова. — М., 2002. — Часть II. — С. 18; Теория государства и права: Учебник / Под ред. В.К. Бабаева. — М., 2001. — С. 217.
4 Отечественное законодательство XI—XX вв. / Под ред. О.И. Чистякова. — М., 2002. — Часть II. — С. 30 и далее.
5 Там же. — С. 104 и далее.
Совершение преступления по невежеству, несознательности или случайному стечению обстоятельств согласно пункту «ж» статьи 48 уголовного закона признавалось смягчающим обстоятельством. Статья 58 (14) при характеристике контрреволюционного саботажа закрепила достаточно своеобразное отношение преступника к своим обязанностям: сознательное неисполнение либо умышленно небрежное их исполнение со специальной целью ослабления власти правительства и государственного аппарата. Остается только догадываться о том, какой смысл вкладывал законодатель в термин «умышленно небрежное». Возможно, данный термин был прообразом современного понятия преступного легкомыслия.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 года при описании конкретных составов преступлений активно использовал и другие термины, характеризующие субъективное отношение лица к содеянному: умышленное истребление или повреждение имущества (ст. 79), преступно небрежное обращение с лошадьми (ст. 79 (4)), заведомо ложный донос (ст. 95), небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям (ст. 111), неосторожное телесное повреждение (ст. 145), самовольное использование литературных, музыкальных и иных художественных и научных произведений (ст. 177) и другие.
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года и Уголовный кодекс РСФСР 1960 года закрепили принцип виновной ответственности и содержали законодательные формулы умысла и неосторожности. Статья 3 Основ, посвященная основаниям уголовной ответственности, зафиксировала, что «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние». Статья 3 УК РСФСР к этой формуле добавила следующее: «Никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом»1.
Согласно положений статьи 8 Основ и статьи 8 УК РСФСР, «преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, сознавало общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидело его общественно опасные последствия и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий». Статьи 9 этих нормативных документов закрепляли, что «преступление признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало на их предотвращение, либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя должно было и могло их предвидеть».
В Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 года, вступившем в действие с 1 января 1997 года, в отличие от ранее действовавшего уголовного законодательства, вине посвящена целая глава (глава 5). Статьи данной главы не только называют, но и подробно регламентируют умышленную и неосторожную формы вины (ст. 24, 25, 26 УК), ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины (ст. 27 УК), а также случаи невиновного причинения вреда (ст. 28 УК). Однако, несмотря на то, что словом «вина» называется глава 5 УК РФ, в ее статьях не раскрывается понятие этого термина.
Психологическое содержание занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих вину в действующем уголовном законе. Составными элементами психического отношения, проявленного в конкретном преступлении, являются сознание и воля. Изменения в соотношении сознания и воли образуют формы вины.
УК РФ (ст. 25) характеризует умысел как психическое отношение, при котором лицо осознавало общественную опасность действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их или сознательно допускало наступление этих последствий.
Вторая форма вины — неосторожность (ст. 26 УК РФ), в отличие от умысла, связана с отрицательным отношением лица к преступным последствиям, наступление которых оно не желает и не допускает. Ненаступление последствий, как правило, исключает ответственность за неосторожное создание опасности причинения вреда.
Новеллой УК РФ является статья 27, в которой закреплено правило привлечения к ответственности за преступление, совершенное с двумя формами вины. Если виновный, действуя умышленно, причиняет тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом виновного, то уголовная ответственность за эти последствия наступает лишь в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. Сочетание двух форм вины характеризуется различным отношением лица к деянию и к последствию, поэтому оно возможно
1 См.: История государства и права России: Учебник / Под ред. Ю.П. Титова. — 2-е изд., перераб. и доп. — М., 2011. — С. 457 и далее.
лишь в материальных преступлениях, которые содержат последствия в качестве самостоятельного признака объективной стороны.
Согласно части 1 статьи 28 УК РФ, отсутствие обязанностей и (или) возможности предвидения лицом вредных последствий своего деяния является обстоятельством, исключающим вину данного лица, поэтому независимо от наступивших последствий лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности. В части 2 статьи 28 впервые к деяниям, совершенным невиновно, отнесены случаи, когда лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
Завершая анализ отечественного уголовного законодательства, посвященного субъективному вменению, следует отметить, что на примере рассмотренных нормативных документов нельзя не увидеть эволюции уголовно-правовых взглядов (в особенности с начала прошлого века), которая способствовала перемещению категории вины из области материальных признаков преступления в сферу субъективных оснований уголовной ответственности. Способность человека оценивать свое поведение и руководить своими действиями постепенно занимает центральное место в деле надлежащей защиты важнейших интересов личности и общества от различного рода противоправных посягательств.
