CC BY
88
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2012. № 1. С. 136-139.
УДК 930
М.Н. Шевченко
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РУССКИХ КНИЖНИКОВ О «ЦАРСКОЙ» ВЛАСТИ КОНЦА XV - ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVI В. В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Исследуется историография вопроса о генезисе и эволюции представлений русских книжников о «царской» власти в период становления Московского централизованного государства (конец XV - первая треть XVI вв.)
Ключевые слова: православно-византийские традиции, царская власть, отечественная историография.
В дореволюционной исторической литературе изучение вопросов формирования представлений русских книжников о «царской» власти и международном религиозно-политическом статусе Московского государства было тесно связано с отношением исследователей к вопросу о византийском влиянии на формирование этих представлений.
Одни исследователи во главе с B.C. Иконниковым безоговорочно признавали влияние византийских религиозно-политических идей на формирование воззрений русских книжников [1]. Другие вслед за Н.М. Карамзиным полагали, что оно было куда менее значимо по сравнению с основополагающим влиянием золотоордынских политических порядков [2]. Третья группа исследователей во главе с В.И. Сергеевичем вообще отрицала подобное влияние на развитие русской политической мысли второй половины XV - первой трети XVI в. [3]. Историки полагали, что идея самодержавия русских князей «не есть продукт византийских влияний, это плод освобождения от этих влияний». В. Савва не разделял полностью позицию В.И. Сергеевича, считая, что византийские религиозно-политические идеи, взятые за основу, были существенным образом переосмыслены на Руси.
В контексте формирования представлений о пределах и прерогативах царской власти, ее церковно-политическом статусе во всем православном мире и международных отношениях находится (Сказание о князех владимирских». В дореволюционной историографии его возникновение было принято связывать с падением Византии. Считалось, что «Сказание» появилось между 1480 и 1523 г. [4]. Большинство исследователей рассматривало его в комплексе идей «Москва - Третий Рим». Было принято полагать, что легенды о приобретении Владимиром Мономахом «царского» венца из Византии и происхождении русских князей от Пруса, родственника Августа, римского императора, были придуманы для доказательства прав русских на византийское наследие и объединены в одно произведение Спиридоном-Саввой [5].
В историографии советского периода закрепилось мнение, что «Сказание о князех владимирских» подчеркивало единство процесса русской истории, устанавливая связь между князьями киевскими, владимирскими и московскими, говорило о месте Русского государства в мировой истории. Считалось, что его появление было вызвано потребностью молодого Русского государства в укреплении власти великого князя, что оно отразило идеи, уже назревшие в русской действительности и русской литературе, и что оно, скорее, говорило не о
О М.Н. Шевченко, 2012
праве русских князей на византийские земли, а об их праве на все русские земли, в том числе и на киевские [6].
После того как были опубликованы сочинения старца псковского Елеазарова монастыря Филофея [7], историософская модель Третьего Рима надолго приковала к себе внимание исследователей. Изучение проблемы модели Третьего Рима в последней трети XIX в. осуществлялось в двух руслах - научном и философско-публицис-тическом. У истоков научного направления стоял Н.Ф. Каптерев, философско-публицистического - B.C. Соловьев [8]. Н.Ф. Каптерев писал о постепенном формировании у русских книжников взгляда на Русь как «на представительницу и хранительницу истинного, неповрежденного православия...»; на Москву как на наследницу павшей Византии и других православных «царств», как на новый Третий Рим, на московского великого князя как на прямого потомка и наследника бывших греческих императоров, как на «главу православного государства, как представителя, поборника и защитника вселенского православия». При этом автор добавлял, что «московские цари хотели быть наследниками византийских императоров, не выступая, однако, из Москвы и не вступая в Константинополь». B.C. Соловьев приводил два образа Третьего Рима - исторический и проективный; один он соотносил с допетровской Русью, второй - с будущей миссией или задачей, завершающим, примиряющим этапом в вековом соперничестве Востока и Запада.
Другой вариант трактовки «восточного вопроса», Третьего Рима и его связи с «национальным самосознанием» представлен в трудах византиниста Ф.И. Успенского. Автор увидел то звено историософской модели Третьего Рима, которое отождествляло Российское «царство» с «Ромейским царством». Не менее тонко он уловил разницу между идеей Третьего Рима и идеей «константинопольской вотчины» московских великих князей: «не одно и то же -создавать политическую идею и принимать меры к ее осуществлению». Если идея Третьего Рима выводится Ф.И. Успенским из эволюции «национального самосознания» и трактуется в терминах ответственности России за судьбы порабощенных Турцией христиан, то идея «константинопольской вотчины», по мнению автора, «впервые высказана не в русских памятниках, а, так сказать, подсказана нам из Рима в начале XVI в.» [9].
М.А. Дьяконов, указывая на «Изложение пасхалии» митрополита Зосимы, по-
лагал, что «старец Филофей не был творцом теории о Москве - Третьем Риме. Элементы этой теории были уже налицо, и ему принадлежит только окончательная и полная ее формулировка. Но в истории идей это была, бесспорно, важная заслуга». Мнение М.А. Дьяконова разделял и П.Н. Милюков [10].
Самым значительным явлением в исследовании идеи Третьего Рима стала книга В.Н. Малинина «Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания» [11], где было опубликовано литературное наследие Филофея Псковского и другие сочинения, составлявшие, по мнению автора, его литературный контекст. Книга вплоть до 70-х гг. XX в. оставалась единственной специальной работой на эту тему. Хотя полемика по поводу происхождения, содержания, смысла идеи продолжалась, никто не обращался к исследованию рукописной традиции, так как она казалась исчерпанной.
Из представителей русского зарубежья особого внимания заслуживает Г.В. Фло-ровский, который рассматривал теорию Третьего Рима в «перспективах апокалиптического беспокойства» Х1У-ХУ вв., усиленного падением Константинополя. Он называл ее эсхатологической теорией, строго выдержанной «в эсхатологических тонах и категориях». Третий Рим Г.В. Фло-ровский рассматривает в рамках концепции «кризиса русского византинизма», и в соответствии с этим автор утверждает, что он «заменяет», а не продолжает Второй [12].
В отечественной историографии советского периода долгое время не было специальных исследований, посвященных идее Третьего Рима. В работе по национальному самосознанию Древней Руси Д.С. Лихачев дифференцировал разные течения в представлении русских книжников. Он обозначил три важных разграничения: во-первых, между идеей «константинопольской вотчины» и «греческой идеей», во-вторых, между «политической теорией, направлявшей меч великокняжеской власти», и «мистической теорией», зревшей в среде русского духовенства и связанной отчасти с «греческой идеей», в-третьих, между теорией «Москва - Третий Рим», не вышедшей, по преимуществу, за пределы церковных кругов, и идеями «Сказания о князех владимирских», получившими широкое распространение как в дипломатической практике, так и официальной литературе XVI в. Вслед за П. Пирлингом и Ф.И. Успенским [13] Д.С. Лихачев полагал, что идея «констан-
138
М.Н. Шевченко
тинопольской вотчины», «византийского наследия» внушалась русскому правительству западными державами в расчете на участие России в борьбе с Турцией, однако в самой Москве никогда не ссылались на права Московского престола, полученные через брак Иоанна III с Софьей Палеолог [14].
Заметный вклад в исследование идеи Третьего Рима внесли работы A.A. Гольд-берга, опубликованные в 70-е гг. XX в. Исследователю удалось существенно расширить источниковедческую базу. Введение в научный оборот нового рукописного материала позволило по-другому решать проблемы генезиса, атрибуции, датировки изучаемых текстов, взаимоотношения между ними, последовательности их создания, а на основе этого предлагать более аргументированные решения, касающиеся содержания и смысла теории [15].
Широкий подход к теории Третьего Рима отличает работу Международного семинара исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». Исследовательская программа семинара - это «Истори-ко-религиозные и юридические аспекты идеи Рима: традиция и преобразования». Одной из ведущих тем семинара является пространственно-временное распространение римских традиций, их взаимодействие с национальными культурами, своеобразие привлечения и преломления этого опыта в разные эпохи у разных народов [16].
В работе Н.В. Синицыной рассматривается проблема генезиса и эволюции историософской модели Третьего Рима. В своей книге автор проводит качественный историографический обзор и опирается на все последние достижения отечественной исторической науки по проблеме «Третьего Рима» [17].
В исторической науке констатируется факт перенесения на московских государей «царских» титулов и регалий в связи с Ферраро-Флорентийской унией, падением Константинополя и освобождением от зо-лотоордынского ига. Однако исследователи зачастую представляют в своих работах только выводы, конечный этап своих рассуждений. До сих пор неясно, в чем именно заключалось переосмысление право-славно-византийских традиций на Руси, имела ли место эволюция взглядов русских книжников или же представления о «царской» власти были взяты ими в готовом виде и не претерпели существенных изменений. Если эволюция взглядов русских книжников о сущности и характере «царской» власти имела место, то с какими ис-
торическими явлениями и событиями она была связана, а также о каких этапах эволюции этих представлений может идти речь. В литературе остается открытым вопрос о позиции Церкви и государства в отношении развития церковно-государст-венных отношений как основы общественно-политического созидания.
В целом, несмотря на определенные успехи, достигнутые в решении проблемы, ее изучение в публикациях современных авторов далеко от завершения. Отсутствие до сих пор специальных обобщающих трудов по проблемам генезиса и эволюции представлений русских книжников о «царской» власти, недостаточная изученность многих важных вопросов, стремление исследователей воздержаться от теоретических обобщений, наличие в литературе спорных точек зрения - все это свидетельствует о необходимости дальнейшей разработки указанной темы.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Иконников В. С. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. Киев, 1869; Дьяконов М. А. Власть московских государей: очерки из истории политических идей Древней Руси до конца XVI в. СПб., 1889; Сокольский В. Участие русского духовенства и монашества в развитии единодержавия и самодержавия в Московском государстве в конце XV и первой трети XVI вв. Киев, 1902 ; Вальденберг В. Е. Древнерусские учения о пределах царской власти: очерки русской политической литературы от Владимира Святого до конца XVII века. Пг., 1916.
[2] Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. II. М., 1989. Т. VI. Гл. 2, 3. Стб. 37 -126; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. III. М., 1989. Т. V. Гл. 2, 3. С. 45-88; Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. II. М., 1988. С. 99-112, 130-162.
[3] Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. II. Вып. 2. СПб., 1900; Савва В. Московские цари и византийские Василевсы: к вопросу о влиянии Византии на образование идеи царской власти московских государей. Харьков, 1901.
[4] Жданов И. Н. Повести о Вавилоне и «Сказание о князех владимирских». СПб., 1891; Архангельский А. С. Из лекций по истории русской литературы. Литература Московского государства (конец XV - XVII вв.). Казань, 1913.
[5] См. об этом: Иконников В. С. Указ. соч. С. 370; Дьяконов М. А. Указ. соч. С. 73-78; Пирлинг П. Россия и Восток: царское бракосочетание в Ватикане. Иван III и Софья Палеолог. СПб., 1892. С. 158-165; Сокольский В. Указ. соч. С.104-114.
[6] История русской литературы. Т. II. Ч. I. М. ; П., 1945. С. 307; История Москвы. Т. I. М., 1952. С. 127; Лихачев Д. С. Национальное самосознание Древней Руси. М. ; П., 1945. С. 103-104; Гудзий Н. К. История древней русской литературы. М., 1956. С. 244-246; Дмитриева Р. П.
Сказание о князьях владимирских М. ; П., 1955. С. 13, 152-156; Памятники литературы древней Руси. Конец XV - первая треть XVI вв. М., 1984. Комментарии. С. 725-726; др.
[7] Православный собеседник. 1861. № 5. С. 78-96.
[8] Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1883— 1884; Его же. Характер отношений России к православному Востоку. М., 1885. С. 348; Соловьев В. С. Великий спор и христианская политика // Русь. 1883; Его же. Сочинения: в II т. Т. I. Философская публицистика. М., 1989. С. 59, 71-72.
[9] См. подробнее: Успенский Ф. И. Как возник и развивался в России восточный вопрос. СПб., 1887.
[10] Дьяконов М. А. Указ. соч.; Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Ч. II. СПб., 1897. С. 22.
[11]Малинин В. Н. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901.
[12] Флоровский Г. В. Пути русского богословия. Париж, 1983. (1-е изд. - Париж, 1937.) С. 10-12.
[13] Пирлинг П. Россия и папский престол. Кн. I. М., 1912; Успенский Ф.И. Указ. соч.; Его же. Брак царя Ивана Васильевича III с Софией Палеолог // Исторический вестник. 1887. Декабрь. С. 680-693.
[14] Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 100, 104.
[15] Гольдберг А. Л. Три «послания Филофея» (опыт текстологического анализа) // Труды отдела древнерусской литературы. П., 1974. T. XXIX. С. 177-205; Его же. К предыстории идеи «Москва - Третий Рим» // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976. С. 115-116.
[16] Римско-Константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика : IX Международный семинар исторических исследований: «От Рима к Третьему Риму». Москва, 29-31 мая 1989. М., 1995.
[17] Синицына Н. В. Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции. М., 1998.
