CC BY
38
7. Клепач, Д. Г., Ярославцева, И. В. Эмоциональная устойчивость сотрудников исправительной колонии ФСИН РФ с разным профессиональным стажем // Проблемы теории и практики современной психологии [Электронный ресурс] : материалы XV ежегод. Всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф. Иркутск., 2016 г. - Иркутск, 2016.
8. Марьин, М. И. Организация психологического обеспечения деятельности сотрудников органов внутренних дел в экстремальных условиях : метод. пособие / М. И. Марьин, Ю. Г. Касперович, Н. И. Мягких и др. / под общ. ред. В. М. Бурыкина. - М.: ИМЦ ГУК МВД России, 2004. - 240 с.
9. Нежкина, Л. Ю., Ярославцева, И. В., Капустюк, О. Ю. О профессиональной компетентности сотрудника органов внутренних дел // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. -2014. - № 1 (61). - С. 184-188.
10. Нежкина, Л. Ю., Ярославцева, И. В., Капустюк, О. Ю. Психологическое сопровождение сотрудников органов внутренних дел в период адаптации // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2015. - № 2 (66). - С. 219-225.
11. Сластёнин, В. А., Каширин, В. П. Психология и педагогика. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - 480 с.
12. Фромич, Ю. В., Ярославцева, И. В. Работоспособность как показатель успешности профессиональной деятельности лиц опасных профессий // Современные технологии в системе медико-психологической реабилитации лиц опасных профессий : материалы межрегиональной научно-практической конференции. - Иркутск, 2008. - С. 88-90.
УДК 159.9.07 Е.Л. Сучкова*
Представления осуждённых о праве и законе
В статье анализируется содержание представлений осуждённых о праве и законе с учётом культурно-мировоззренческих особенностей российского правосознания и специфических черт правосознания данной общности. На основе сравнительного анализа делается вывод, что в рассматриваемых представлениях присутствуют традиционные черты российского менталитета, а также специфические деформации, обусловленные социально-правовым статусом осуждённых.
Ключевые слова: осуждённые; правосознание осуждённых; социальные представления; представления о праве и законе.
E.L. Suchkova*. Convicts notions on the right and law. The article deals with the content of convicts notions on the right and law taking into account cultural and ideological peculiarities of the Russian sense of justice and specific features of the sense of justice of this community, on the base of comparative analysis is made a conclusion that these notions of convicts contain the traditional features of the russian mentality, as well as specific deformations caused by the social and legal status of convicts.
Keywords: convicts; sense ofjustice; social notions; notions on the right and law.
Реформы в области уголовно-исполнительной политики государства направлены на создание условий для ресоциализации осуждённых в местах лишения свободы. В частности, в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года основными целями проводимой работы указаны: повышение эффективности функционирования учреждений и органов, исполняющих наказания; сокращение рецидива преступлений, совершенных лицами, отбывшими наказание в виде лишения свободы, за счет повышения эффективности социальной и психологической работы в местах лишения свободы [1].
Наблюдающийся рост рецидивной преступности свидетельствует о том, что в процессе отбывания наказания далеко не всегда удается убедить осуждённых в необходимости соблюдать принятые в обществе социальные и правовые нормы, сформировать установку на правопослушное поведение. Негативное отношение осуждённых к праву и правоохраняемым ценностям является серьёзной проблемой, препятствующей любому ресоциализирующему воздействию, осуществляемому в местах лишения свободы.
В проведённых в советские годы исследованиях отмечалось, что по отношению к закону осуждённые не занимают какой-то особой, чётко выраженной позиции. В принципе ими признается
* Сучкова, Елизавета Львовна, доцент кафедры организации психологической службы в уголовно-исполнительной системе Вологодского института права и экономики ФСИН России, кандидат психологических наук, доцент. Адрес: Россия, 160002, г. Вологда, ул. Щетинина, 2. Тел.: (88172) 53-01-73, факс: 51-82-48. E-mail: elizavetasuchkova@yandex.ru.
* Suchkova, Elizaveta L'vovna, associate Professor of the Department of Organization of Psychological Service in Penal System of the Vologda Institute of Law and Economics of the Federal Penal Service of Russia, PhD. in Psychology. Address: 160002, Vologda, ul. Shchetinina 2. Tel. (88172) 53-01-73. Fax. 51-82-48. E-mail: elizavetasuchkova@yandex.ru.
© Сучкова Е.Л., 2016
Психология
необходимость существования закона, осознается справедливость и гуманность права, но при этом достаточно широко распространено убеждение в том, что закон можно нарушить в конкретной ситуации, ставящей под угрозу какие-то личные интересы. Допускается существенная переоценка значения мотива нарушения закона, присутствует представление о том, что сам по себе непорицаемый мотив исключает уголовную наказуемость деяний [6, с. 49]. Осуждённые отказывают действующему праву в справедливости, как бы лишая его тем самым моральной основы. Лишение права поддержки со стороны нравственно-правового сознания в лице его наиважнейшей категории понижает его действенность [10, с. 29].
Устойчивость указанных взглядов подтверждается результатами современных исследований. Рассматривая вопросы детерминации криминогенной мотивации поведения осуждённых, определяемой субъективным восприятием наказания, Ю. М. Антонян и Е. Н. Колышницына приводят данные о том, что осуждённые не считают, что закон может ассоциироваться со справедливостью или добровольным обязательством граждан. Испытав действие закона на себе, осуждённые, особенно отбывающие наказание неоднократно, более склонны отождествлять его с инструментом в чьих-то руках [2, с. 152-153]. Общими чертами представлений рассматриваемой категории о правовой действительности являются негативная оценка действующего права и практики его применения, критичное восприятие деятельности правоохранительных органов [11, с. 220].
Таким образом, в представлениях осуждённых правовые нормы не подкрепляются моральной основой, закон и справедливость противопоставляются друг другу, что позволяет данной общности оправдывать свое противоправное поведение. Отметим, что подобные взгляды осуждённых имеют много общего с содержанием обыденного правосознания россиян. Характерной особенностью отечественного правового сознания является разграничение понятий «законность» и «нравственность», вследствие чего законы не воспринимаются как рациональные и справедливые, понимаются не как целесообразные принципы устройства общества, а как аппарат репрессий и средство ограничения свободы [9, с. 131].
В России исторически сложившийся приоритет морального регулирования поведения над правовым способствовал широкому распространению отрицательного отношения населения к праву и, как следствие, - дефициту правосознания в отечественном менталитете. Ориентация на соблюдение моральных норм отчасти смягчала остроту проблемы правового нигилизма российского общества. Трансформационные процессы, происходившие в последние десятилетия в общественном устройстве страны, повлекли за собой неизбежные изменения не только в содержании моральных норм, но и ослабили их роль как регулятора социального поведения. В этих условиях компенсаторный механизм законопослушности в виде ориентации на соблюдение моральных норм перестает справляться со своими функциями.
Процесс правовой ресоциализации осуждённых должен строиться с учётом указанных особенностей российского менталитета. С целью разработки мероприятий, направленных на повышение эффективности деятельности исправительных учреждений по ресоциализации осуждённых, необходимы исследования, в которых содержание ментальных конструкций, представленных в правосознании преступников, будет изучаться с учётом исторически сложившихся культурологических особенностей поведения людей в правовой сфере.
В 90-е г. ХХ в. российскими социальными психологами проводились кросскультуральные исследования реального правосознания россиян, позволившие выявить и описать особенности отечественного правового сознания и изменения в его содержании в постперестроечный период. При этом использовалась методика Дж. Тапп и Ф. Левина, разработанная для выявления особенностей правосознания в разных странах. Правовая социализация, согласно взглядам данных когнитивных психологов, означает усвоение законов и следование им. Авторы методики выделили три уровня правового развития: правопослушание, правоподдержание и правотворчество [8, с. 64-66].
Человек, находящийся на уровне правопослушания (первый уровень), считает, что основной функцией законов является предотвращение преступлений путём их запрещения. По его мнению, люди исполняют законы потому, что избегают наказания и подчиняются власти. Человек, проходящий уровень правоподдержания (второй уровень), полагает, что законы необходимы для поддержания структуры того общества, частью которого он является. По его мнению, законы - это результат договора между людьми, которые подчиняются им из-за конформности и желания оправдать ожидания окружающих. Законы можно нарушать и изменять в том случае, когда они препятствуют нормальному функционированию общества. Человек, находящийся на уровне правотворчества (третий уровень), оправдывает свое поведение системой моральных норм, соотнося их с существующими законами. Целью закона он считает достижение общего блага. Несоответствие общих принципов, лежащих в основе правовой системы, моральным нормам приводит к его неподчинению законам и желанию их изменить [5, с. 126].
Согласно модели Дж. Тапп и Ф. Левина, переход на третий уровень правового развития происходит через усвоение законов и следование им. Для людей, находящихся на первом уровне правового развития, понятия морали и закона слиты в единое целое. На третьем уровне формируется личность с полностью усвоенным сводом законов, которые подчинены моральному кодексу. Это означает, что человек следует тем законам, которые соответствуют моральным принципам, выражают и поддерживают их [5, с. 130].
Полученные в отечественных исследованиях данные позволили сделать вывод, что модель правовой социализации в нашей стране (по сравнению с зарубежными аналогами) как бы перевернута.
Сначала усваиваются моральные принципы и только потом - правовые, в то время как в западной модели все наоборот. Специфика отечественной правовой социализации заключается в том, что аргументация в пользу соблюдения закона свидетельствует о высоком уровне развития правового сознания, в то время как в модели Дж. Тапп готовность подвергать сомнению сам закон, обсуждать причины, когда его можно нарушить и «при этом быть правым», позволяет говорить о достижении данным испытуемым уровня законотворчества. В российских условиях противопоставление нравственности и юридического закона представляет собой первый (самый низкий) уровень правосознания [3, с. 22].
Подобная модель правовой социализации возникает в случае отсутствия представления о ценности законов. Достижение высшего уровня правового сознания происходит не посредством законов, а на основе эмоционального опыта. Когда государство не справляется с правовой регуляцией, возникают, с одной стороны, ощущение вседозволенности, а с другой - личностная индивидуальная ориентация субъекта на мораль [9, с. 132]. Требования морали ставятся на первое место, закона - на второе.
Таким образом, россияне в правовых ситуациях предпочитают ориентироваться на мораль, что, с одной стороны, и неплохо, но с другой, воззрения индивида и его социального окружения на то, что такое «хорошо» и что такое «плохо», могут сильно отличаться от общепринятых норм, что способствует тому, что в правовой ситуации механизм законопослушности в виде ориентации на моральные нормы может не сработать.
В постперестроечный период произошли положительные изменения в содержании представлений российских граждан о праве. В исследовании, проведенном в 1993 г. с помощью методики Дж. Тапп, почти 90 % респондентов при построении суждений использовали закон в качестве психологической переменной, делая допущение, что можно нарушить закон и при этом чувствовать свою правоту. Исходя из предложенных уровней, подобные ответы можно диагностировать как формально относящиеся к третьему уровню морального сознания, при этом ответы на другие вопросы относятся ко второму и первому уровням. В 2000-2002 гг. ситуация изменилась, и на третьем уровне находятся те, кто утверждают, что люди должны следовать законам по рациональным причинам законопослушности, из чувства справедливости. Количество респондентов, находящихся на этом уровне, возросло почти в четыре раза [3, с. 20].
Указанная положительная динамика связана с целенаправленной деятельностью государства по повышению правовой культуры населения с целью преодоления негативного отношения россиян к праву и повышения уровня правосознания. Изменения, произошедшие за последние годы в содержании представлений россиян о праве и законе, вероятно, не будут представлены в правосознании лиц, совершивших преступления. Несмотря на процессы реформирования отечественной уголовно-исправительной системы, современные исправительные учреждения пока сохраняют вариант коллективного воздействия на преступника и тот механизм, который был предложен в послевоенный период на волне народного ликования и стремления преобразить общество за счёт собственных и коллективных усилий. Но, в отличие от 60-70 гг. ХХ в., число лиц, придерживающихся аморальных принципов и содержащихся в местах лишения свободы, увеличилось [4, с. 131].
Нами было выдвинуто предположение о том, что в представлениях осуждённых о праве и законе присутствуют те же черты российского менталитета, что были выявлены в исследованиях 90-х гг. ХХ в. в правосознании правопослушных россиян, а также наличествуют специфические деформации, обусловленные социально-правовым статусом данной общности. Таким образом, содержание представлений осуждённых о праве и законе определяется культурно-мировоззренческими особенностями российского правосознания и специфическими чертами правосознания данной группы.
В исследовании приняли участие три группы осуждённых, отбывающих наказание в местах лишения свободы (мужчины, женщины, несовершеннолетние мужского пола), и группа мужчин, осуждённых условно. Согласно требованиям методики Дж. Тапп, необходимо отобрать 100 человек, принадлежащих к одной возрастной, статусной и т.п. группе, чтобы они индивидуально ответили на вопросы, давая ответ в свободной форме без ограничения его объёма. При вычислении результатов 100 человек принимаются за 100 %, соответственно, данные приводятся с указанием количества людей, ответивших определённым образом на каждый из вопросов [3, с. 18]. В каждую из выделенных групп вошли по 100 человек, отбывающих наказание в исправительных учреждениях УФСИН России по Архангельской, Вологодской областям и Пермскому краю либо состоящих на учёте в уголовно-исполнительных инспекциях в указанных регионах.
Ответы осуждённых на вопросы-индикаторы: «Зачем нам законы?» и «Что случилось бы, если бы не было законов?» распределились следующим образом. К первому уровню развития правосознания («законы предотвращают нанесение человеку физического ущерба») можно отнести ответы 16 % осуждённых мужчин и 15 % осуждённых женщин («лилась бы кровь», «был бы закон джунглей, выживал бы сильнейший»). В группах несовершеннолетних и условно осуждённых мужчин 10 % и 12 % соответственно ответили сходным образом.
Подавляющее большинство опрошенных всех групп (76 % осуждённых мужчин, 79 % осуждённых женщин, 90 % несовершеннолетних осуждённых и 84 % условно осуждённых) заявили о том, что законы существуют для поддержания существующего порядка в обществе (второй уровень правосознания). Свою позицию респонденты поясняли следующим образом: «законы нужны, чтобы регулировать взаимоотношения между людьми и чтобы был порядок», «для упорядоченного развития
Психология
данного общества», «если бы не было законов, были бы хаос, беспорядок, анархия, неустройство, не было бы организованного общества и вообще сообщества как такового по определению».
Обращает на себя внимание тот факт, что в представлениях значительного числа осуждённых наказание является одним из основных факторов регулирования поведения в ситуации конфликта своих интересов и требований закона. Анализ ответов, полученных на вопрос-индикатор «Почему люди должны следовать закону?», показал, что к первому уровню развития правосознания («люди следуют закону, чтобы избежать наказания») можно отнести высказывания половины (50 %) опрошенных несовершеннолетних осуждённых. Солидарны с данной точкой зрения 40 % осуждённых женщин, 36 % мужчин и 38 % отбывающих наказание условно. По мнению осуждённых, люди следуют законам, не будучи согласными с ними, «чтобы не получить наказание», «из страха», потому что «иначе возможны неприятные последствия», «нет желания попасть в колонию», «живут в боязни», «боятся последствий», «иначе накажут». Указали на то, что послушание закону определяется рациональной оценкой его последствий, только 11 % осуждённых мужчин, 10 % несовершеннолетних, 6 % женщин и 8 % осуждённых условно.
В исследованиях М. И. Воловиковой и О. П. Николаевой, проведенных на выборке законопослушных граждан в 1989 и 2001-2002 гг., страх наказания в качестве причины необходимости следовать закону в 1989 г. указали 33 % респондентов, а в 2001-2002 гг. - только 27 % опрошенных. В 1989 г. 12 % респондентов заявили, что следовать закону необходимо по рациональным причинам, в 2001-2002 гг. их число возросло до 52 % [3, с. 20].
Сравнительный анализ распределения ответов в группах осуждённых и законопослушных граждан свидетельствует о том, что мнения о причинах следования закону у лиц, отбывающих уголовные наказания, схожи с ответами законопослушных соотечественников, полученными в конце 90-х гг. прошлого века. Эти данные согласуются с результатами исследований А. Р. Ратинова и Г. Х. Ефремовой о том, что у осуждённых в качестве ведущих стимулов правомерного поведения выступают преимущественно внешние детерминанты, система правового контроля, а не факторы внутренней регуляции, которые являются наиболее надёжной основой данного поведения [7].
Анализ мнений осуждённых на вопрос-индикатор «В каком случае законы могут быть изменены?» показал, что ответы большинства опрошенных всех групп относятся ко второму («могут быть изменены законы, предложенные плохими людьми») и третьему уровням развития правосознания («могут быть изменены законы, которые не соответствуют моральным нормам»). Так, в группах осуждённых мужчин ответы 82 % опрошенных относятся ко второму уровню развития морального сознания и 12 % - к третьему, осуждённых женщин - 64 % и 20 %, несовершеннолетних - 82 % и 14 % и условно осуждённых - 78 % и 16 % соответственно. Анализ аргументации позволяет отнести полученные ответы к указанным уровням лишь формально.
На следующий вопрос-индикатор «В каких случаях нарушение закона является справедливым?» мнения осуждённых распределились сходным образом. К первому уровню можно отнести ответы примерно десятой части опрошенных (11 % осуждённых мужчин, 14 % женщин, 10 % несовершеннолетних и 16 % осуждённых условно), ко второму и третьему уровням - остальных респондентов, поскольку формально приводимая аргументация свидетельствует о том, что закон воспринимается осуждёнными как психологическая переменная, которая каждый раз может меняться в зависимости от обстоятельств.
Анализ ответов осуждённых на вопрос «Может ли человек нарушить закон и быть правым?» показал, что в целом распределение ответов по уровню развития правосознания совпадает с данными, полученными в исследовании М. И. Воловиковой [3, с. 21]. Менее пятой части опрошенных законопослушных граждан (15 % - в 1989 г. и 13 % - в 2001-2002 гг.) полагали, что нарушить закон и быть правым нельзя (первый уровень). Сходным образом в группах осуждённых ответили 18 % мужчин, 16 % женщин, 5 % несовершеннолетних и 14 % осуждённых условно.
Ко второму уровню (закон можно нарушить при экстремальных условиях) были отнесены ответы 39 % (1989 г.) и 37 % опрошенных (2001-2002 гг.). В группах осуждённых ответы 24 % мужчин, 40 % женщин, 34 % несовершеннолетних и 32 % осуждённых условно содержат ссылки на экстремальные обстоятельства, позволяющие человеку нарушить закон и быть правым («оказание первой медицинской помощи, даже если не имеешь права этого делать», «взломать дверь для того, чтобы спасти человека»).
В ответах 36 % (1989 г.) и 50 % законопослушных граждан (2001-2002 гг.) указаны ссылки на высшие этические принципы как основание нарушения закона и ощущения себя при этом правым. Обращает на себя внимание, что в группе осуждённых значительное число опрошенных (58 % мужчин, 44 % женщин, 61 % несовершеннолетних и 54 % осуждённых условно) отметили собственные моральные соображения, которые позволят им нарушить закон и чувствовать себя при этом правыми. Анализ аргументации свидетельствует, что эти взгляды не соответствуют высшим этическим принципам, а являются субъективными представлениями о допустимом и нравственном («из-за мести», «отстаивать свою честь», «избежать армии, чтобы не покалечили», «закрыть наркомана где-нибудь, чтоб он наркотики не нашел», «дать взятку, чтобы получить, например, паспорт», «правда у каждого своя»).
В целом подтвердилось наше предположение, что в представлениях осуждённых о праве и законе присутствуют черты российского менталитета, выявленные в исследованиях 90-х гг. XX в., связанные с приоритетом ориентации не на правовые нормы, а на собственные моральные принципы.
Кроме этого, присутствуют характерные деформации, обусловленные социально-правовым статусом данной общности. С одной стороны, осуждённые признают социальную ценность права, а с другой, допускают самые разные варианты его нарушения, ссылаясь на собственные моральные соображения, в которых нарушения правовых и моральных норм являются допустимыми в том случае, когда они (нормы) препятствуют удовлетворению потребностей и желаний. В этом и кроется причина того, что в правовых ситуациях у осуждённых «не срабатывает» компенсаторный механизм законопослушности россиян в виде руководства нормами морали.
Результаты исследования свидетельствуют о том, что необходима целенаправленная работы по усвоению осуждёнными представлений о социальной ценности правового регулирования. В ходе групповой психологической работы можно создать условия для осознания того, что правовые нормы опираются на принципы справедливости и учитывают интересы всех участников правоотношений. Для этого в ходе дискуссии могут обсуждаться конкретные случаи, максимально приближённые к ситуациям совершения преступления участниками тренинга. После прочтения ситуации осуждённым предлагается обсудить приведённый пример с правовой позиции, а после - с точки зрения моральных соображений участников (которые обычно очень отличаются). Далее можно предложить осуждённым сравнить последствия предлагаемых решений и выбрать, какой способ разрешения проблемы является более приемлемым. Как правило, участники группы приходят к выводу о том, что в законе отражено решение, которое учитывает интересы всех сторон.
В индивидуальной коррекционной работе можно использовать принципы терапии реальностью У. Глассера, хорошо зарекомендовавшей себя в зарубежной пенитенциарной практике [12, с. 102133]. У. Глассер приходит к выводу, что основной причиной совершения преступлений является безответственное социальное поведение осуждённых, их неумение находить консенсус между требованиями общества и своим социальным поведением. Каковы бы ни были моральные принципы или законы общества, человек не может оправдывать свое поведение только потому, что он не согласен с ними. Он должен понимать, что ему придется принять последствия своего поведения, если он игнорирует моральные правила или существующие законы.
Никто не изменит своё поведение, пока не поверит: эта форма поведения наилучшая для меня на данный момент. Только тогда, когда человек начнет оценивать своё поведение как неэффективное и безответственное, т.е. причиняющее боль и ему, и окружающим, он создаст основу для изменений.
Список литературы
1. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 14.10.2010 г. № 1772-р «О Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2010. - № 43. - Ст. 5544.
2. Антонян, Ю. М., Колышницына, Е. Н. Детерминация криминогенной мотивации поведения осуждённых, определяемая субъективным восприятием наказания // Общество и право. - 2009. - № 3. - С. 144-155.
3. Воловикова, М. И. Нравственно-правовые представления в российском менталитете // Психологический журнал. - 2004. - Т. 25. - № 5. - С. 16-31.
4. Городинец, Ф. М. Субкультура в среде осуждённых к лишению свободы // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД. - 2014. - № 2 (62). - С. 127-134.
5. Гулевич, О. А. Психологические аспекты юриспруденции. - М., 2006. - 512 с.
6. Долгова, А. И. Криминологические исследования взаимосвязи правосознания и преступности // Криминологические проблемы правосознания и общественного мнения о преступности : сборник научных трудов. - М.; Прага, 1986. - С. 34-75.
7. Ефремова, Г. X., Ратинов, А. Р. Правовая психология и преступное поведение. - Красноярск, 1988. - 255 с.
8. Николаева, О. П. Сравнительный анализ развития правового сознания (в условиях различных государств) // Психология личности в условиях социальных изменений. - М., 1993. - С. 63-75.
9. Николаева, О. П. Правовая и моральная зрелость личности // Субъект и социальная компетентность личности / под ред. А. В. Брушлинского. - М., 1995. - С. 109-137.
10.Хохряков, Г. Ф. Формирование правосознания осуждённых : учебное пособие. - М., 1985.
11. Сучкова, Е. Л. Отражение правовой действительности в групповом правосознании осуждённых // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД. - 2014. - № 4 (64). - С. 219-223.
12. Glasser, W. M. D. The Identity Society. - New York, 1972. - 142 p.
