CC BY
109
Е.Б.Шестопал
1 Салмин 1992.
2 Салмин 1997. См. также заново
выверенное посмертное издание Салмин 2009.
3См. Putnam 1993; Меркель, Круассан 2002.
Некоторые
теоретические
замечания
____________________flCADmifl.
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ, ОБРАЗЫ И ЦЕННОСТИ ДЕМОКРАТИИ В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Ключевые слова: демократия, массовое сознание, образы, ценности, представления
Со времени выхода в свет книги А.М.Салмина «Современная демократия»1, особенно ее второго, переработанного и дополненного издания2, его идеи, касающиеся природы демократии и ее перспектив для России, стали отправной точкой для всех, кто обращается к теме российской демократии.
Одним из центральных является поставленный Салминым вопрос о причинах того, почему «насаждение» демократии вызывает сопротивление. Очевидно, что простой перенос на российскую почву формальных демократических норм и процедур, даже если он произведен вполне корректно, еще не означает автоматического достижения того же качества демократии, что и в странах, где она имеет устойчивый характер.
Заметим, что большая часть исследователей анализирует прежде всего институциональные условия и аспекты демократического транзита. Одной из наиболее распространенных трактовок демократической трансформации является представление об этом процессе как об изменении политических институтов. Демократические процессы в постсоветской России тоже во многом оцениваются сквозь призму того, насколько соответствуют демократическим стандартам именно политические институты.
Исключение составляют относительно редкие исследования неформальных культурных и психологических условий, в которых происходит становление демократии. К их числу относятся известные работы
Р.Патнэма, а также В.Меркеля и А.Круассана3. Существен и вклад Салмина, который был одним из немногих российских политологов, рассматривавших процессы демократизации с учетом «природы человека» и политико-культурного контекста, включая фактор религиозных ценностей.
Исследователи различных волн демократизации давно обратили внимание на то, что даже при наличии формально демократических институтов и норм реальное функционирование политического режима может мало соответствовать демократическим принципам. Подобные «демократии» принято характеризовать как «фасадные», «дефектные»,
34
ИОААПКГ № 3 (62) 2011
4 Karl, Schmitter 2002.
5 Brown, Grey (eds.)
1979.
6 Altemeyer 1981; Арендт 1992; Арон 1993; McFarland, Ageev, Abalkina 1994; Грунт и др. 1996; Брицкий 1998; Адорно 2001.
7 Автором термина «демократическая личность» является известный американский политический психолог С.Реншон (см. Renshon 1974).
8 См. Шестопал 2008.
____________________________flCDDfAlfl__________________________
«декларативные» и т.п. По мнению Т.Карл и Ф.Шмиттера, ключевая особенность такого рода политических форм заключается в том, что элиты и массы там «продолжают верить в автократию и практиковать ее»4.
Изучая психологические аспекты демократической трансформации в России, мы убедились, что эти неинституциональные факторы во многом определяют характер происходящих процессов. Говорить об успешной демократизации можно лишь тогда, когда наряду с изменением политических институтов произошли изменения в менталитете как политической элиты, так и населения, в их системах ценностей, установках и поведении. Только при условии таких изменений политические институты демократии начинают работать.
В литературе до сих пор нет единства по вопросу о том, ментальные ли структуры трансформируются под влиянием изменения институтов, или институты обретают устойчивость только там, где имеется подходящая ментальность населения и элит. Очевидно лишь, что ментальные структуры меняются гораздо медленнее политических институтов.
Опыт российской политической трансформации указывает на то, что традиционная политическая культура и соответствующий ей тип ментальности могут стать важными (хотя и не единственными) факторами не слишком удачной демократизации. Вместе с тем ряд авторов полагает, что и такой устойчивый компонент политического контекста, как политическая культура, тоже не остается неизменным и меняется под влиянием институциональной среды5. Таким образом, к традиционной проблеме «курицы и яйца» добавляется неопределенность в отношении зависимых и независимых переменных.
Одним из важнейших психологических аспектов демократизации являются взаимоотношения населения и власти. Как классические, так и новейшие исследования авторитарной личности6 показали, что феномен авторитарности прямо связан с формирующейся в ходе первичной политической социализации установкой на власть. По сути, авторитарная личность — это личность, сфокусированная на отношениях власти и подчинения. И хотя, в отличие от авторитарной личности, которая хорошо исследована теоретически и эмпирически, ее противоположность — личность демократическая7 — изучена весьма слабо, не вызывает сомнений, что для понимания психологических условий демократической трансформации необходимо в первую очередь выявить изменения, которые происходят в массовом сознании применительно к власти. Не узнав, как складываются отношения населения и власти, каковы механизмы восприятия власти гражданами, их ожидания от власти и установки на нее, мы едва ли сможем адекватно оценить характер режима и результаты демократических трансформаций8.
В основе предлагаемого ниже анализа тех изменений, которые претерпели в постсоветский период образы власти в целом и представления о демократии в частности, лежат данные, полученные в ходе политико-психологического исследования, которое ведется нами начиная
ИОЛ1ШКГ № 3 (62) 2011
35
9 Основные результаты и подробное описание методологии исследования см. Шестопал (ред.) 2004; Шестопал 2008.
10 Первые результаты исследования 2010—2011 приведены в Шестопал 2011.
____________________________flCUDfAlfl_________________________
с 1993 г.9 Исследование носит качественно-количественный характер. На каждом этапе исследования (а замеры производились почти каждый год) использовалась собственная выборка, которая, не будучи репрезентативной для страны в целом, всякий раз была сбалансирована по полу, возрасту и образованию. В исследование были включены выборки из различных регионов, повторять которые на всех этапах не представлялось возможным. Однако региональные выборки присутствовали постоянно. В частности, на последнем этапе (конец 2010 — начало 2011 г.10) в исследовании приняли участие респонденты из Челябинска, Саратова, Смоленска, Владикавказа, Новосибирска, Москвы и Санкт-Петербурга. Всего было опрошено более 680 человек.
При проведении исследования был задействован широкий спектр политико-психологических методов. Образы власти изучались в первую очередь методом опроса. Результаты обрабатывались с помощью стандартных процедур кластерного и факторного анализа. При этом в анкету было включено много открытых вопросов, для обработки которых использовалось шкалирование. Кроме того, мы применяли методы глубинного интервью, фиксированных ассоциаций (с предъявлением черно-белых фотографий в качестве стимульного материала), неоконченного предложения, семантического дифференциала, проективных тестов (рисунок власти) и др.
Опираясь на данные предыдущих исследований политического сознания, мы исходили из того, что:
— образы власти имеют сложную структуру, в которой, наряду с рациональным уровнем, присутствует и уровень бессознательный, для выявления которого нужны специальные психологические инструменты. Так, если представления (о демократии, о власти, о политике) — это преимущественно когнитивные структуры, то образы — более «объемные», «стереоскопические» психологические образования, в которых большую роль играют эмоциональные компоненты, лежащие, как правило, в сфере бессознательного. В нашем исследовании мы анализировали обе эти категории. Наряду с ними изучался и третий психологический феномен — ценности. В структуре личности ценности занимают одну из самых высоких позиций, поскольку участвуют в производстве смыслов, в том числе смыслов политических;
— на процесс политического восприятия влияют факторы, связанные как с субъектом восприятия, то есть воспринимающей политику личностью, так и с воспринимаемым объектом, то есть собственно с властью, политикой и т.п. Кроме того, на восприятие политики несомненное воздействие оказывает реальный политический контекст, в который, помимо изменчивого событийного контекста, входит и ряд устойчивых элементов, определяемых политической культурой;
— в ходе трансформации системы установки на власть в массовом сознании претерпевают определенные изменения, и эти изменения
36
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
11 Meyer 2002.
Трансформация представлений о демократии в постсоветской России
____________________________flCDDfAlfl___________________________
касаются как содержания образов, так и самой оптики, определяющей характер восприятия;
— при оценке реальных политических феноменов происходит сопоставление их с эталонными образами, которые обладают высокой степенью согласованности и цельности у разных людей. Поэтому при изучении политического сознания вопросы о реальной власти или демократии должны быть дополнены вопросами о власти идеальной или о демократии, какой ей надлежит быть, по мнению респондентов.
В процессе исследования мы пытались проверить следующие гипотезы.
1. Установки граждан в отношении власти могут быть хорошим индикатором того, насколько демократические ценности укоренились не только на уровне формальных политических институтов, но и в психологии людей. Чтобы понять подлинный характер изменений, происходящих в политике, необходимо серьезно исследовать «другое лицо» демократии (термин Г.Майера11).
2. Опыт участия в выборах и других демократических процедурах позволяет гражданам обрести более четкое, когнитивно богатое и позитивное представление о демократии.
3. Устойчивая демократия связана с ростом доверия к власти и ее поддержки.
4. Усвоение демократических ценностей должно происходить на всех трех уровнях личности — когнитивном, эмоциональном и поведенческом.
5. По мере демократической трансформации число сторонников демократии, то есть людей, которые идентифицируют себя с демократией как политической позицией, должно расти, а число сторонников авторитаризма — сокращаться.
Ниже мы приведем некоторые результаты исследования, фокусируя внимание в первую очередь на тех изменениях, которые претерпели в ходе политической трансформации страны образы власти в целом и связанные с ними представления о демократии в частности.
Многочисленные исследования психологических аспектов демократизации свидетельствуют о том, что начиная с 90-х годов ХХ в. в России происходит постоянное изменение восприятия гражданами политической и социальной реальности.
Эмоциональный фон восприятия демократии. Прежде всего, с каждым новым этапом политического процесса меняется общий эмоциональный фон восприятия. Так, согласно опросам, в начале-середине 1990-х годов само понятие демократии вызывало негативные чувства у большинства россиян, связывавших это понятие с той политической формой, которая ассоциировалась с ухудшением экономического
ИОЛППКГ № 3 (62) 2011
37
___________________________Kmtm______________________________
положения людей. Но в последнее десятилетие, по крайней мере — на вербальном уровне, к демократии как официально заявленной цели политического развития граждане «попривыкли», приняли ее как вполне конвенциональную политическую норму и даже как идеал.
О последнем свидетельствует, в частности, тот факт, что на сегодняшний день 76% респондентов не считают нынешнюю политическую систему демократией. Это явно указывает на зазор между идеальными представлениями и политической реальностью. Примечательно, что когда мы спрашивали респондентов, какой должна быть идеальная власть, то на первом месте стояло определение ее как демократической. Существует, конечно, часть общества, которая испытывает ностальгию по «сильной руке», но она не так велика, как принято считать (всего 13%).
Тем не менее важнее другое: понимание демократии и у «оптимистов», ожидающих, что в ближайшее время страна двинется в сторону демократии (таковых сегодня 49%), и у «пессимистов», исключающих такой поворот событий (51%), достаточно схожее, и когнитивно оно не очень богато. Судя по ответам на открытый вопрос, оно сводится к небольшому числу «заученных» штампов вроде народовластия, свободы слова и равенства всех перед законом. В 1990-е годы представления о демократии были намного ярче и богаче: «Демократия — это что-то такое приятное, из-за чего хочется утром просыпаться» или «Демократия — это когда все равны; у каждого есть Мерседес и три раба».
Обращает на себя внимание, что негативно окрашенных образов демократии не так много — около 14,2%. Их авторов можно условно разделить на две группы. Первая группа респондентов не верит в реальность демократии, во всяком случае в России, говорит о ее иллюзорности, мифологичности: «пустословие», «словоблудие», «обман», «ничего не значащее слово», «несуществующая галлюцинация», «ерунда», «что-то недостижимое для России», «далекое и непонятное», «безвластие», «обман». При этом у подобных негативных образов нет субъекта: не ясно, чья это глупость или обман.
Другая группа респондентов, негативно оценивающих демократию, явно ищет врагов, которые эту демократию принесли в Россию. Среди них фигурируют Запад («пришло с Запада», «режим в США», «то, что всем навязывает Америка»), а также свои отечественные враги — сторонники Запада, воры, богатые, элита, правительство («западные приживалы», «власть богатых», «власть денег», «власть воров», «власть элиты над народом», «капитализм», «декларируемая правительством глупость»). Можно заметить, что система ценностей, отраженная в приведенных высказываниях, и сама их лексика явно унаследованы от советских времен и сегодня выглядят довольно анахронично. Они не характерны для большинства опрошенных, менталитет которых сильно изменился за прошедшие годы.
Как показал корреляционный анализ, женщины гораздо более склонны к положительному восприятию ценностей демократии, нежели
38
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
___________________________Kmtm______________________________
мужчины. Прослеживается также определенная связь между отношением к демократии и возрастом. Судя по полученным нами в 2010—2011 гг. данным, самыми большими поклонниками демократии сейчас являются молодежь (18—25 лет) и люди предпенсионного возраста (51—60 лет). Хуже всего воспринимают демократию самые старшие респонденты (61—70 лет) и опять же «предпенсионеры». В эту группу, как видим, входят и самые большие поклонники, и самые большие противники демократии, что говорит о том, что указанная тема эмоционально значима именно для этого поколения. Что касается молодежи, то ее представления о демократии носят скорее «книжный» характер.
Типы отношения к демократии. Различия в восприятии демократии обусловлены не только социально-демографическими факторами (пол, возраст, образование, место проживания и т.д.), но и собственно политическими позициями, которые сформировались у граждан в постсоветские годы. Анализ ответов респондентов на вопрос: «Демократия для меня — это...» — позволил выделить три типа политико-идеологических предпочтений: либерально-индивидуалистический, автори-тарно-коммунитаристский и смешанный.
«Либеральное» понимание демократии отличает упор на свободу в различных ее вариантах — это и «свобода слова и мнений», и «свобода выбора», в том числе политического, и «соблюдение прав и свобод личности». К ценностям свободы примыкают идеалы «личной и экономической независимости». Неотъемлемой частью либеральных представлений о демократии являются «ответственность государства перед обществом», а также «равенство в правах» и «равенство возможностей».
Для «авторитарно-коммунитаристских» представлений о демократии характерны преобладание категорий силы, власти, подчинения, дисциплины, требования установить жесткий порядок, апелляции к закону и моральным нормам. Властные отношения здесь выстраиваются по линии противостояния абстрактных «власти», «государства», «правительства» и «людей», «народа», «простого народа». При этом власть определяется как «сильная», «законная», «честная», «справедливая», а народ рассматривается как «свободный», «благородный», «патриотичный».
Соотношение трех типов политико-идеологических предпочтений отражено в диаграмме 1.
Как видно из диаграммы, за последнее десятилетие произошло определенное прояснение позиций в обществе, о чем свидетельствует уменьшение доли лиц со смешанными представлениями и затруднившихся с ответом. При этом число носителей авторитарно-коммунита-ристских взглядов выросло больше, нежели число сторонников либерально-индивидуалистического подхода, и сегодня эти группы практически сравнялись.
Следует отметить, что собственно либеральная составляющая повестки дня стала намного менее востребованной в обществе, а индивидуализм, наоборот, явно возрос.
ИОЛППКГ № 3 (62) 2011
39
Диаграмма 1
лают
Типы представлений о демократии
Либерально-
индивидуалистический
Авторитарно-
коммунитаристский
Смешанный
Затруднились с ответом
1
30
1 3
38
37
26
18
6
шШШЯШ 14
□ 2010 г.
2000 г.
%
Что касается авторитарно-коммунитаристской модели демократии, то она за последние годы актуализировалась по таким ценностным параметрам, как справедливость, равенство, ответственность. Примечательно, что при этом установка на соблюдение законов резко пошла вниз, а активизм как ценность скорее либерального типа, напротив, сделал скачок вверх, заняв в 2011 г. первый ранг среди иных ценностей. Данная тенденция, по-видимому, указывает на то, что политическая демобилизация, которая была частью стратегии и либералов, и консерваторов, к настоящему моменту себя исчерпала.
Наряду с ценностными предпочтениями, существенный интерес представляет и собственно политическая идентификация, как она вырисовывается из ответов на вопрос: «Как бы Вы определили свои политические предпочтения?» (см. табл. 1).
В приведенных в табл. 1 данных обращает на себя внимание доминирование политической идентификации с демократами, хотя бы на вербальном уровне. Сегодня так идентифицирует себя почти треть опрошенных. 17% респондентов причисляют себя к либералам и только по 10% — к социалистам и консерваторам. Важным итогом последнего времени стало и определенное снижение, по сравнению с предыдущими годами, числа аполитичных.
Такова самооценка респондентов. Если же попытаться оценить реальное соотношение сторонников той или иной идеологии, целесообразно обратиться к распределению ответов на вопросы: «Идеи каких партий Вам близки?», «За какую из партий Вы бы проголосовали, если бы выборы проходили завтра?» и «За какую партию Вы бы не проголосовали ни при каких условиях?» (см. табл. 2).
40
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
кмт
Таблица 1 Политическая идентификация (в %)
1993 1995 1996 1997 2000 2003 2010
Либерал 4,2 14,9 10,9 11,3 13,4 7 17
Социалист 10,6 10,9 3,3 8,4 5,8 10
Анархист 2,1 1,7 2,5 1,2 3
Демократ 33,3 17 31,7 21,7 27,6 24,5 33
Патриот 15
Националист 5 3,4
Радикал 4,2 14,9 2 1,7 2,5 2,1 3
Консерватор 20,8 6,4 5,9 15 12,1 4,8 10
Коммунист 25 27,7 6,9 3,3 7,1 12 7
Аполитичный 8,3 4,3 27,7 20 19,2 20,2 16
Другое 4,2 2,1 5,9 4,2 3,7 2
Затрудняюсь ответить 14,5
Таблица 2 Отношение к политическим партиям (в %)
Идеи каких партий Вам близки? За какую из партий Вы бы проголосовали, если бы выборы проходили завтра? За какую партию Вы бы не проголосовали ни при каких условиях?
КПРФ 15 2 24
«Единая Россия» 30 15 15
ЛДПР 15 32 22
«Справедливая Россия» 11 32 4
«Яблоко» 6 11 14
Союз правых сил 3 7 9
Не поддерживаю ни одну партию 15 1 7
Затрудняюсь ответить 4 0 5
Если судить по ответам на вопрос: «Идеи каких партий Вам близки?», потенциал «Единой России» выглядит достаточно высоким — ЕР занимает здесь первое место. Так же прочны и позиции лидера партии В.В.Путина, которого прочат в следующие президенты 58,2% опрошенных. Однако по числу однозначных сторонников единороссы уступают и ЛДПР, и «Справедливой России». Вообще, обращает на себя внимание не только соотношение сторонников и противников ЕР (по 15% соответственно), но и то, насколько «Единая Россия» не реализовала свой идейный потенциал, в отличие от потенциала административного.
ИОЛ1ШКГ № 3 (62) 2011
41
12 См. Маслоу 1999.
Таблица 3
кшт
По числу отвергнувших саму идею проголосовать за нее лидирует КПРФ — 24%. Следом за ней идет ЛДПР (22%). Но самое неожиданное — это то место, которое заняла в сознании граждан «Справедливая Россия». Очевидно, что своим успехом она обязана отнюдь не символическому капиталу своего лидера С.М.Миронова — в отличие от партии, он не пользуется ни доверием, ни симпатией граждан. Полагаем, что решающую роль здесь сыграла ценность справедливости, которую СР использовала в названии.
Демократия и потребности. Представления людей о демократии связаны с их потребностями (особенно неудовлетворенными), которые и формируют тот или иной политический запрос. Отталкиваясь от классификации, предложенной известным американским психологом А.Маслоу12, мы можем подразделить человеческие потребности на пять групп: материальные потребности, потребность в безопасности, потребность в любви, потребность в самореализации и потребность в самоактуализации.
В отличие от образов нынешней власти, в отношении которых по-прежнему доминирует потребность в безопасности, представления о демократии диктуются потребностями высшего уровня — самореализации и самоактуализации (см. табл. 3). Это позволяет предположить, что демократия не входит в круг ближайших потребностей граждан и они рассматривают ее как ценность более высокого порядка, так сказать, не повседневного пользования, приписывая ей исключительное нравственное содержание, которого им так не хватает в этой самой политической повседневности.
Потребности, определяющие образы демократии (в %)
Материальные потребности 1,4
Потребность в безопасности 9,5
Потребность в любви 0,3
Потребность в самореализации 30,1
Потребность в самоактуализации 43,4
Без ответа 15,4
Демократия и ценности. В пользу этого заключения говорит и тот факт, что, отвечая на вопросы: «Какими политическими ценностями, на Ваш взгляд, должен обладать современный россиянин?» и «Какие ценности в сфере политики наиболее значимы для Вас?», ценность демократии упомянули только 2 и 3% респондентов соответственно.
Пытаясь разобраться с политико-психологическими закономерностями восприятия демократии нашими гражданами, мы предложили респондентам ранжировать 8 основных демократических ценностей по
42
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
________________________________flCflDfMIfl______________________________
степени их значимости (см. табл. 4). Все эти ценности в тех или иных сочетаниях присутствовали в предлагаемых респондентами определениях демократии, более того, многие из них вошли в ядро социальных представлений о демократии, показав высокую частоту упоминаний и большое количество связей с другими дескрипторами.
Таблица 4 Демократия, по-моему, это (поставьте ранги в порядке предпочтения)
1993 1995 1996 1997 2000 2006 2011
Свобода 4 4 3 1 2 2 6
Равенство 2 1 8 8 8 8 4
Права человека 5 4 1 3 2 2 8
Индивидуальная автономия 1 2 4 7 6 7 3
Ответственность 3 3 6 3 3 6 5
Соблюдение законов 5 4 5 4 3 3 7
Активное участие в управлении государством 2 2 7 8 7 5 1
Сильное государство 3 2 2 5 4 4 2
Приведенные в таблице данные наглядно демонстрируют, что на протяжении постсоветского периода представления о демократии претерпевали весьма существенные трансформации. Правда, логика этих трансформаций имеет нелинейный характер и ее непросто объяснить. Изменения, произошедшие за последние пять лет, оказались намного значительнее, чем можно было предположить, исходя из предшествующих периодов.
Прежде всего бросается в глаза резкое снижение значимости такой ценности, как права человека, при одновременном взлете ценности активизма. Заметим, что никогда за время исследования первая не опускалась так низко, а вторая не поднималась на высшую позицию.
Можно было бы порадоваться росту активизма, но те формы, которые он принимает в последнее время, нередко носят радикальный и неконвенциональный характер (вспомним хотя бы выступление на Манежной площади). О росте протестного потенциала говорит и увеличение доли респондентов, допускающих возможность своего участия в митинге в поддержку той или иной политической партии либо движения (13%), а также в забастовке (10%) при одновременном снижении электоральной активности.
Особого внимания заслуживает такая ценность, как сильное государство. В литературе по авторитаризму она нередко интерпретируется как один из наиболее явных индикаторов авторитарности, однако полученные нами данные указывают на то, что ее следует трактовать более осторожно. Как видно из таблицы, эта ценность устойчиво занимает
ИОЛ1ШКГ № 3 (62) 2011
43
Заключение
_______________________________flCUDfAlfl_____________________________
в нашей стране центральное место среди ценностей демократии. Очевидно, это связано со спецификой нашей политической культуры, которую можно назвать государствоцентричной. Те комплексы, которые возникли у наших граждан в связи с утратой Россией былого места в мире, видимо, можно считать практически изжитыми. Во всяком случае, доля респондентов, считающих нынешний режим сильным, уже не просто сравнялась, но даже превысила долю тех, кто называет его слабым (39% и 38% соответственно).
Подведем некоторые итоги.
Из предложенных нами гипотез полное подтверждение получила только гипотеза о том, что образы власти являются хорошим индикатором утверждения в сознании людей демократических ценностей. Эти ценности были восприняты почти третью населения. Убежденных сторонников авторитарных представлений сейчас всего 13%. Правда, усвоение демократических ценностей происходит нелинейно и затрагивает пока по преимуществу когнитивный (вербальный) уровень личности.
Гипотеза о росте когнитивной четкости представлений о демократии не подтвердилась. Эти представления носят довольно размытый и скорее абстрактный характер в силу отсутствия серьезного личного опыта участия в политике.
Была опровергнута и гипотеза о повышении доверия к власти по мере укрепления демократических настроений. Полученные нами данные свидетельствуют о том, что за последние годы доверие к власти и ее поддержка не только не возросли, но даже снизились по сравнению с периодом президентства Путина.
Вопреки нашему предположению, усвоение демократических ценностей пока происходит только на когнитивном и эмоциональном уровнях, практически не затрагивая уровень поведенческий. Хотя появились признаки роста ценности активизма, но это относится лишь к молодому поколению.
Гипотеза о росте числа сторонников демократии и уменьшении числа сторонников авторитаризма нуждается в более детальной проработке, так как классические для современной политологии категории авторитаризма и демократии оказались плохо приспособленными для анализа российской действительности.
Таким образом, можно утверждать, что либо политическая трансформация в России не исчерпывается демократизацией (или вообще не является таковой), либо распространенные теории демократии не годятся для объяснения процессов, происходящих в российской политике и массовом сознании российских граждан, и для их постижения требуются иные теоретические модели.
Если суммировать результаты, полученные нами в ходе исследования, то прежде всего следует отметить серьезные сдвиги в политических представлениях, образах и ценностях, которые происходили на всех этапах постсоветской истории страны.
44
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
13 См. Шестопал 2011.
1/4 См. Шестопал (ред.) 2008.
____________________________flCDDfAlfl__________________________
Достаточно динамично менялись типы ориентаций на демократию и авторитаризм. Если в начале-середине 1990-х годов те, кто считал себя сторонником демократии, и приверженцы «сильной руки» жестко противостояли друг другу, что вполне соответствовало острой идейной и политической борьбе того периода, то в конце 1990-х — начале 2000-х годов ситуация изменилась. Противостоящие типы сознания начали постепенно перетекать друг в друга, распределяясь по всему континууму политических представлений и ценностей. 2000-е годы привнесли нечто новое в соотношение этих двух типов. Говорить о возврате к конфронтации нет оснований, но в количественном отношении установился примерный паритет демократов и автократов. При этом произошло определенное уточнение позиций, их прояснение, что выразилось в уменьшении смешанных типов сознания.
Динамика касается не только распределения по типам, но и содержания самих ценностей. Так, хотя ценность порядка и сегодня востребована большинством населения, а выбирающих свободу по-прежнему меньшинство (правда, возросшее по сравнению с 1990-ми годами), трактовка ценностей порядка и свободы сейчас заметно отличается от той, что преобладала ранее.
Куда-то ушла ценность стабильности, столь значимая в начале-середине 2000-х годов. По нашим данным, в настоящее время стабильность волнует не более 2% россиян. Отсюда и возросшая готовность к протестному поведению, пусть и имеющая пока скорее латентную форму. На этом эмоциональном фоне неожиданно появилось поколение «сердитых молодых людей» (18—25 лет), которые всем недовольны. К ним примыкают и люди предпенсионного и пенсионного возраста, которых, как и молодых, не устраивает не столько собственно политический формат власти, сколько ее нравственная деградация.
Пожалуй, это главная особенность сегодняшнего восприятия демократии. В нашем обществе сформировался гораздо более серьезный, чем прежде, запрос на морально-политические ценности (в частности, на социальную справедливость), которые традиционно отстаивали левые партии. Сегодня этот запрос выражают люди всех идеологических ориентаций, и резкая оценка власти дается ими именно с точки зрения таких категорий, как справедливость, честность, порядочность. Как показывает проведенный нами анализ, на сегодняшний день ни одна политическая сила или лидер не могут предложить гражданам повестки дня, которая удовлетворила бы этот запрос13.
По-прежнему существует проблема ценностного вакуума на уровне индивидуального сознания, хотя и в меньшей степени, чем раньше. Официальные либеральные ценности за эти годы усвоены всеми поколениями российских граждан14. Поэтому на вербальном уровне мы находим эти ценности у представителей всех политических ориентаций, и к ним вполне лояльны даже те, кто позиционирует себя в качестве противника либерализма. Другое дело, что на поведенческом уровне происходит снижение политической активности даже в самых простых — электоральных — ее формах и нарастают апатия и цинизм.
ИОЛППКГ № 3 (62) 2011
45
___________________________Kmtm______________________________
У наших демократов и автократов есть общая проблема. Политические взгляды и тех и других по-прежнему непоследовательны и размыты. Чтобы прояснить и артикулировать их, индивид должен опираться на идеологию, обычно вырабатываемую политическими партиями. Но партийная система у нас формируется медленно, ставя личность перед необходимостью самостоятельно делать то, над чем должны работать партийные органы.
Структура личности, как и структура представлений о демократии, намного сложнее и многомернее, чем предполагает распространенное деление сознания на авторитарное и демократическое. Сам континуум авторитарность—демократизм является явным упрощением. При анализе политических ценностей в структуре личности можно выделить по крайней мере три измерения.
Первое — это шкала этатизм—антиэтатизм. Российская политическая культура всегда была государствоцентричной. По нашим данным, почти 80% россиян убеждены, что государство должно заботиться о больных, стариках и детях, а также обеспечивать безопасность граждан. Либеральная трактовка государства как «ночного сторожа» не встречает поддержки у подавляющего большинства российских граждан, взгляды которых имеют определенную этатисткую окраску. Одновременно в России можно найти и антиэтатистов, которые, в свою очередь, делятся на «либералов» (17%) и «анархистов» (3%).
Второе — шкала свобода—равенство. Наши данные не подтверждают гипотезы о противостоянии в России сторонников свободы и равенства. Отечественные авторитаристы (сторонники равенства) весьма специфичны в своих предпочтениях. Их авторитаризм базируется не столько на авторитарной агрессии, сколько на авторитарном подчинении, конвенционализме и традиционализме. Об этом свидетельствует, к примеру, тот факт, что среди приверженцев сильного государства (авторитарных «ястребов») не оказалось ни одного человека, готового участвовать в забастовках. В то же время среди сторонников свободы (демократических «голубей») свыше половины доверяют армии, милиции и иным силовым структурам государства больше, чем другим институтам.
Третье — шкала этноцентризм—космополитизм. Этноцентризм является важной частью российского авторитаризма и чаще встречается среди сторонников авторитарно-коммунитаристских взглядов, чем среди либералов. Но опять же это какой-то нетипичный авторитаризм. Прежде всего, между этноцентристскими стереотипами и политическими ориентациями (демократ, коммунист, аполитичный) нет явного соответствия. Более четкая корреляция прослеживается между высоким уровнем образования и отсутствием этноцентризма.
Таким образом, с политико-психологической точки зрения современный российский авторитаризм выглядит скорее как своего рода психологическая защита, призванная компенсировать утрату политической и национальной идентичности. Поэтому, как ни парадоксально, для судеб российской демократии сегодня было бы важнее не насажде-
46
ТЮАПТ1КГ № 3 (62) 2011
Библиография
_______________________________flCflDfMIfl______________________________
ние ценностей либерального индивидуализма, а возвращение некоторых коммунитарных ценностей, возрождающих чувство «мы».
Адорно Т. 2001. Исследование авторитарной личности. — М.
Арендт Х. 1992. Массы и тоталитаризм // Вопросы социологии. № 2.
Арон Р. 1993. Демократия и тоталитаризм. — М.
Брицкий Г.О. 1998. Восприятие процесса трансформации: предпочтения российских граждан в публичной сфере // Вестник МГУ. Серия 18: Социология и политология. № 3.
Грунт З.А., Кертман Г.Л., Павлова Т.В., Патрушев С.В., Хлопин
А.Д. 1996. Российская повседневность и политическая культура: проблемы обновления // Полис. № 4.
Маслоу А. 1999. Мотивация и личность. — СПб.
Меркель В., Круассан А. 2002. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях // Полис. № 1.
Салмин А.М. 1992. Современная демократия: Генезис, структура, культурные конфликты. — М.
Салмин А.М. 1997. Современная демократия: Очерки становления. — М.
Салмин А.М. 2009. Современная демократия: Очерки становления и развития. — М.
Шестопал Е.Б. (ред.) 2004. Образы власти в постсоветской России. — М.
Шестопал Е.Б. 2008. Образы российской власти: От Ельцина до Путина. — М.
Шестопал Е.Б. (ред.) 2008. Политическая социализация и ресоциализация российских граждан в период трансформации. — М.
Шестопал Е.Б. 2011. Политическая повестка дня российской власти и ее восприятие гражданами // Полис. № 2.
Altemeyer B. 1981. Right-Wing Authoritarianism. — Winnipeg.
Brown A., Grey J. (eds.) 1979. Political Culture and Political Change in Communist States. — N.Y.
Karl T.L., Schmitter Ph.C. 2002. Concepts, Assumptions and Hypothesis about Democratization: Reflections on «Stretching» from South to East. — Stanford.
McFarland S., Ageev V., Abalkina M. 1994. The Authoritarian Personality in the USA and USSR: Comparative Studies // Stone W., Lederer G. (eds.) Strengths and Weaknesses: the Authoritarian Personality Today. — N.Y.
Meyer G. 2002. Two Faces of Democracy at Work: Formal and Informal Patterns of Micro-Politics in Central and Eastern Europe. Unpublished paper. — Tuebingen.
Putnam R.D. 1993. Making Democracy Work. — Princeton.
Renshon S. 1974. Psychological Needs and Political Behavior: A Theory of Personality and Political Efficiency. — N.Y.
HOAHTIKT № 3 (62) 2011
47
