CC BY
54
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2010. № 3
А.П. Царева
(аспирантка кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СЕМЬЕ В СРЕДЕ АНГЛИЙСКОГО
ДВОРЯНСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
В статье на основе комплексного анализа писем, воспоминаний, дневников, литературных произведений, юридических и политических трактатов определены основные представления о семье в среде английских дворян второй половины XVIII в. Выделены три типа восприятия: кровно-брачный союз, домашнее хозяйство, род. Сделан вывод о сложном взаимодействии этих представлений.
Ключевые слова: семья, родство, домашнее хозяйство, род, кровно-брачные связи, дворянство, представление.
The article defines basic notions of family in English noble community of the late 18 th century on the basis of integral analysis of letters, memoirs, diaries, fiction, and legal and political treatises. Three types of family image are singled out: union by marriage or blood, household, kin. These ideas existed in complicated interaction.
Key words: family, kinship, household, kin, relations by blood or marriage, nobility, image.
* * *
В наше время семья понимается как союз людей, связанных кровно-брачными отношениями. При этом не играет роли место их проживания, иными словами, совершенно неважно, живет ли брат в одном доме с сестрой, а мать с дочерью — они считают себя семьей, даже если живут в разных концах страны.
Это представление a priori считают господствующим большинство современных исследователей1, поэтому и возможны споры о том, проявился ли в XVIII в. «эмоциональный индивидуализм», предполагающий большую сердечность в отношении между мужем и женой, детьми и родителями. Мы полагаем, что утверждать этого в качестве непреложной истины нельзя.
Цель статьи состоит в том, чтобы определить, какой смысл вкладывали в понятие «семья» представители английского дворянства во второй половине XVIII в. Иначе говоря, мы постараемся вычленить базовые представления о семье данной общественной страты.
* Царева Александра Петровна, тел.: (495)345-24-84; e-mail: alext86@bk.ru
1 См., например: Stone L. The Family, Sex and Marriage in England 1500—1800. Lodon, 1977; Macfarlane A. The Culture of Capitalism. Oxford, 1987; Davidoff L. The family in Britain // The Cambridge social history of Britain: 1750—1950: In 3 vols. Vol. 2. People and their Environment. London; Cambridge, 1990. P. 71—129.
Рассматриваемая нами тема не привлекала особенно пристального внимания историков, хотя она дает немало интересного материала для понимания функционирования не только семьи, но и общества в целом. Можно назвать лишь несколько работ. В своей книге2 Жан-Луи Фландрэн, используя в основном французские материалы, но привлекая также английские, исследует менталитет семьи. Этот труд может служить для нас образцом изучения данной проблемы историком. Английская исследовательница Наоми Тэдмор, чьи интересы лежат в сфере литературы и истории семьи, поставила проблему понимания современниками понятия «семья»3. Однако по существу данная проблема не получила должного освещения в историографии, поскольку Тэдмор сосредоточивается на лингвистических аспектах, а Фландрэн занимался французской историей.
Нельзя отрицать тот факт, что отношение к семье как к кровно-брачному союзу действительно имело место в английском обществе. Еще в начале века, в 1717 г., Ричард Стил довольно ясно выразил свое понимание семейной идиллии в письме к жене: «Как счастливы мы будем, когда... ничего не надо будет делать, только услаждать и радовать друг друга и воспитывать наших детей в любви к Богу, который сделал нас их родителями!»4 Очевидно, что литератор включал в семейный круг жену и детей, т.е. имел в виду именно рассматриваемое нами выше понимание семьи.
Можно найти еще более ранние свидетельства наличия такого восприятия. Известный деятель левеллерского движения Эдуард Сексби в памфлете «Умерщвление не убийство», направленном на оправдание политического убийства Кромвеля, касается данной темы. Он выражает свое отношение к вопросу о том, кто имеет право на власть в семье: «Отцам, в рамках их частных семей, природа даровала высшую власть. Каждый человек, говорит Аристотель, по праву управляет своей женой и детьми, и это право распространяется везде, если семья живет рассеянно (т.е. члены семьи живут раздельно. — А.Ц.)...»5 Для Сексби семья состоит из мужчины, женщины и их детей, т.е. из людей, связанных кровно-брачными отношениями.
Известный французский историк Филипп Арьес писал: «Оно (чувство семьи. — А.Ц.) все дальше удаляется от понятий родовой чести, или цельности родового имущества, или древности фами-
2 Flandrin J.-L. Familles: Parenté, maison, sexualité dans l'ancienne société. P., 1976.
3 Tadmor N. Family and Friends in Eighteenth-Century England. Household, Kinship, and Patronage. Cambridge, 2001.
4 Steele R. The correspondence of Richard Steele. London, 1941. Р. 366.
5 Sexby E. Killing no murder // Famous pamphlets. London, 1890. P. 92.
лии — чувство семьи касается только родителей и детей»6. Он полагает, что понимание семьи как людей, связанных кровно-брачными отношениями, получило преобладание в XVIII в., вытеснив все остальные.
Для нас то, что упоминание о подобном восприятии семьи имело место в середине XVII в., имеет принципиальное значение, поскольку в книге Н. Тэдмор высказывается мнение о том, что понимание семьи как родства через кровь и брак характерно скорее для людей нашего времени, хотя потенциально присутствовало еще в XVIII в.7 По мнению исследовательницы, само понятие родства в тот период было довольно размытым, не совпадая с сегодняшним, что ответствует положению, высказанному немецким ученым Бернхардом Юссеном8. Тэдмор, например, отмечает, что весьма часто признавался сам факт родства, но его степень не уточнялась. Часто одним и тем же термином обозначали людей, состоящих в разных родственных отношениях.
Как мы видим, восприятие семьи как кровно-брачного союза имело место гораздо раньше, чем оно обрело широкое хождение. Не следует, однако, полагать, что такое понимание семьи было характерно для представителей всех слоев общества и было доминирующим. У того же Стила мы можем найти иную трактовку, о чем будет сказано ниже. Наиболее ярко неоднозначность восприятия семьи выражена в словах Томаса Гоббса, который дал в «Левиафане» следующее определение: «...семья, не являющаяся частью какого-либо государства, представляет сама по себе в отношении прав верховной власти маленькую монархию независимо от того, состоит ли эта семья из человека и его детей, или из человека и его слуг, или из человека и его детей и слуг вместе»9. Как можно видеть, философ не исключает вариант кровнородственного понимания семьи, но ясно указывает, что этим дело не ограничивается.
Вторым, на наш взгляд, следует назвать представление о семье как о доме, домашнем хозяйстве. Недаром такой авторитетный источник, каковым без сомнения является «Словарь английского языка» доктора Джонсона, на первое место среди дефиниций семьи ставит именно домашнее хозяйство, которое прямо определяет как
6 Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург, 1999. С. 362.
7 Tadmor N. Family and Friends in Eighteenth-Century England. P. 101.
8 Юссен Б. Родство искусственное или естественное? Биологизмы в культурно-исторических концепциях родства // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы (до начала Нового времени). М., 2000. С. 89.
9 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Гоббс Т. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1991. С. 159.
«семью, живущую вместе»10. В литературе члены семьи такого типа объединяются понятием «живущие в одном доме»11, или «под одной крышей»12.
В нашем случае, а предмет нашего изучения — английское дворянство, вряд ли можно думать, что в одном доме жили только близкие кровные родственники или лица, связанные брачными обязательствами. Очевидно, что под одной крышей сосуществовали господская семья, слуги, возможно, тетки, племянники и прочая дальняя родня. В этом контексте высказывание Т. Гоббса обретает новый смысл, который делает его вполне понятным для нас. Действительно, если глава семейства выступает в роли не только отца и мужа, но и главы домашнего хозяйства, то естественно, что он должен воспринимать слуг и прочих, проживающих в его доме, как людей, за которых он несет ответственность. Поэтому он считает всех своих домочадцев семьей.
Такое предположение находит подтверждение в других источниках. Например, виргинский плантатор Уильям Бирд II так описывает болезнь своей дочери в дневнике (начало XVIII в.): «У ребенка не спадал жар приблизительно до полудня, а потом она ударилась в пот, от которого высыпали красные пятна. Мы играли в бильярд после полудня»13. Последняя фраза несколько ошеломляет человека, непривычного к его манере выражать свои мысли. Она еще больше подчеркивает то, что Бирд довольно бесстрастно констатирует факт болезни и не рассказывает о том, что сделал, чтобы облегчить страдания дочери.
Сколь разителен по контрасту следующий отрывок из дневника: «Джеку было гораздо хуже сегодня утром, и я дал ему ценное слабительное... которое ни капли не помогло...»14 Возникает естественная уверенность в том, что Джек, по отношению к которому Уильям Бирд II проявляет такую заботливость, человек последнему не посторонний. Между тем это всего лишь слуга. Как мы видим, по отношению к членам своего домашнего хозяйства Бирд исполнял обязанности главы семейства даже более ревностно, чем по отношению к собственным детям.
Документы, написанные женщинами, также подтверждают, что слуг принято было считать практически членами семьи. Например, леди Мэри Уортли Монтэгю возмущенно писала мужу, что
10 Johnson's Dictionary of the English language in miniature. With an alphabetical account of the heathen gods and goddesses and a list of the cities, boroughs, and market towns, in England and Wales. London, 1820. Р. 105.
11 TadmorN. Family and Friends in Eighteenth-Century England. P. 19.
12 Flandrin J.-L. Op. cit. P. 10.
13 Byrd W. The Secret Diary of William Byrd of Westover 1709—1712. Richmond, 1941. P. 21.
14 Ibid. P. 40.
слуги увольняются в поисках лучшего заработка15. Отчасти такая реакция была вызвана ролью женщины в управлении домашним хозяйством. Однако возможно и другое толкование: Монтэгю воспринимала уход слуги со службы как личное предательство, разрыв семейных связей. Светские дамы в письмах и дневниках зачастую рассуждали по поводу беременности или замужества своих служанок, воспринимая их как младших членов семьи.
Известная моралистка Ханна Мор полагала, что задачей благородных семейств было распространение истинной христианской веры. При этом она предлагала им взять на себя воспитание в религиозном духе не только детей, но и слуг16. Для писательницы это означало, что на тех, кто брал на себя обучение, ложилась большая ответственность — чувство, которое было сродни тому, которое испытывают родители по отношению к детям.
Такое понимание семьи получило отражение даже в «Комментариях к законам Англии». Их автор Уильям Блэкстон включает в категорию личных отношения между мужем и женой, родителем и ребенком, опекуном и опекаемым. Однако на первое место он ставит отношения между хозяином и слугой17. Слуга пользуется правами и имеет обязанности, подозрительно напоминающие права и обязанности жены и детей. Например, хозяин должен отвечать за ущерб, нанесенный кому-либо его слугой, поскольку предполагается, что последний действовал с его ведома. Отношения господина и прислуги носили скорее патриархальный характер, нежели были отношениями между свободными личностями: если хозяин бил слугу, тот мог только уволиться в ответ, зато если слуга поднимал руку на господина, ему грозило тюремное заключение. Такое положение дел весьма походило на отношения между супругами, ведь муж имел право «учить» жену
Если принять во внимание этот способ восприятия, то становится более объяснима реакция Джерри Мелфорда, племянника Мэтью Брамбла, персонажа романа Т. Смоллетта, на сообщение о том, что их слуга Хамфри оказался внебрачным сыном дядюшки. Мы были бы вправе ожидать скандала при столь неожиданном известии, однако Джерри всего лишь замечает: «Все присутствующие немало удивились такому открытию, а мистер Деннисон шутливо поздравил и отца и сына; я же крепко пожал руку новообретенному двоюродному брату, а Лисмахаго приветствовал его сквозь слезы»18.
15 Montagu M.W. The selected Letters of Lady Mary Wortley Montagu. London, 1970. Р. 196.
16 More H. The Complete Works of Hannah More: In 2 vols. Vol. I. N.Y., 1843. P. 290.
17 Blackstone W. Commentaries on the laws of England: In 2 vol. Vol. 1. Philadelphia, 1880. Р. 421.
18 Смоллетт Т. Путешествие Хамфри Клинкера // Смоллетт Т. Путешествие Хамфри Клинкера. Голдсмит О. Вексфильдский священник. М., 1972. С. 339.
Немалую роль тут сыграл характер самого Джерри, однако мы вправе предположить, что шок был смягчен тем, что Хамфри был слугой Брамбла. В силу последнего обстоятельства он негласно уже входил в семейный круг, теперь же его положение упрочилось.
Иногда слуги причислялись к семейному кругу, в то время как близкие родственники, вопреки современным представлениям, оказывались исключенными из него. Можно было наткнуться на следующий отрывок в корреспонденции: «Вся моя семья в церкви... как и мой брат, и сестра.»19. Под семьей в данном случае подразумеваются слуги. Как мы видим, брат и сестра, которые вроде бы должны входить в состав семьи, названы отдельно. Можно предположить, что они жили не под одной крышей с автором письма.
Косвенным образом данное предположение подтверждается следующим отрывком из журнала «Искатель приключений»: «Он был несколько лет во вдовстве, и поскольку его единственный ребенок, дочь, был еще в пансионе, его семья состояла только из него, служанки, и меня; ибо, хотя у него было два наемных клерка, они жили и питались в ином месте»20. Здесь речь ведет молодой человек, приехавший в город к кузену. Как видим, родная дочь была временно исключена из семейного круга, поскольку оставалась в пансионе, а жившие с хозяином под одной крышей служанка и более дальний родственник входили в состав семьи. Здесь четко выражены критерии принадлежности к семье: совместное проживание и питание.
Весьма загадочно для современного человека звучит высказывание героини романа Хораса Уолпола «Замок Отранто», Матильды по поводу пения, раздающегося под окном: «.это несомненно кто-то из семьи — открой окно (она обращается к служанке. — А.Ц.), и мы узнаем голос»21. На первый взгляд, ничего странного. У девушки большая семья, поэтому она не сразу узнала голос родственника. Как бы не так! Для того чтобы понять, что имеет в виду Матильда, следует быть в курсе обстоятельств, складывающихся вокруг ее семьи. Ее единственный брат Конрад таинственным образом был убит. У нее из родственников остались лишь отец и мать. Неужели она не может отличить женский голос от мужского, тем более при помощи служанки? Однако для современного Уол-полу читателя эта фраза, очевидно, вовсе не казалась непонятной, поскольку никаких разъяснений к ней автор, скрывающийся под маской переводчика со средневекового итальянского, не прилагает. Мы, вооруженные знаниями о восприятии семьи в XVIII в., можем
19 Tadmor N. The Concept of the Household — Family in the Eighteenth-Century England // Past and Present. N 151. Oxford, 1996. Р. 121.
20 Harrison's British Classiks: In 6 vols. Vol. II. London, 1785. P. 33.
21 Walpole H. The Castle of Otranto. A Gothic Story. Oxford; N.Y., 1996. Р. 42.
предположить, что в данном случае речь идет как раз о семье как о домашнем хозяйстве. Тогда становится ясно, что под членом семьи Матильда имеет в виду кого-то из слуг: очевидно, что она не могла сразу же узнать по голосу каждого слугу в большом замке. Также становится ясно, что в XVIII в. это понимание было вполне актуально.
Дворяне зачастую не просто упоминали слуг в переписке, но и включали в свою корреспонденцию их послания. Друг Хораса Уол-пола передавал ему привет от экономки: «Ты оказываешь бедной старой Пелэм большую честь, помня о ней; она берет на себя смелость засвидетельствовать свое почтение»22. Эта тема и далее неоднократно всплывала в их корреспонденции, причем Уолпол с удовольствием отвечал экономке.
Каких именно слуг считали входящими в состав семьи? Во Франции в этот период домашними слугами считались не только те, кто непосредственно выполнял работу в доме, но и такие, кто мог работать за его пределами, однако жил под одной крышей с хозяевами23. Соответственно слуги, выполняющие работы в доме, но не живущие в нем, в семейный круг не входили. Есть все основания предполагать, что ситуация в Англии была схожей.
Только в XIX в. под влиянием буржуазных представлений слуги были практически исключены из семейного круга24. Однако во многом господ продолжали воспринимать как образцы поведения и суждений. Дочь служанки, к примеру, вспоминала, что отец ее, управляющий бакалейной лавкой, симпатизировал консерваторам, но так как хозяин матери был либералом, и мать считала, что он «прав», то и отец «стал либералом!»25 Как мы видим, даже в век королевы Виктории во многом хозяева играли роль примера и фигуры, подобной отцу
Третий вариант представляет собой понимание под семьей рода. Род в данном контексте подразумевает наличие длительной истории и большого количества предков, имеющих благородное происхождение.
Понимание семьи в таком ключе есть даже у Джонсона. В определении семьи на первое место, как мы уже выяснили, знаменитый лексикограф ставит домашнее хозяйство, однако на втором месте
22 Walpole H. Horace Walpole's Correspondence: In 40 vols. Vol. 38. New Haven; London, 1974. Р. 52.
23 Hufton O.H. Women, Work and Marriage in Eighteenth-Century France // Marriage and Society. Studies in the Social History of Marriage. N.Y., 1982. P. 189.
24 Tosh J. A Man's Place. Masculinity and the Middle-Class Home in Victorian England. New Haven; London, 1999. Р. 21.
25 Цит. по: DavidoffL., WestoverB. "From Queen Victoria to the Jazz Age": Women's World in England, 1880—1939 // Our Work, Our Lives, Our Words. Women's History and Women's Work. London, 1986. P. 15.
идет именно происхождение26. Не чужд подобному пониманию семьи и уже упоминавшийся Ричард Стил. На могиле любимой жены он оставил эпитафию следующего содержания: «Леди Мэри Стил, жена сэра Ричарда Стила, рыцаря, дочь и единственная наследница Джонатана Скёрлока, эсквайра, из графства Кармахен умерла 26 декабря 1718 года, в возрасте 40 лет, оставив потомство: одного сына и двух дочерей — Евгения, Элизабет и Мэри»27. Как видим, для Стила важны семейные связи его жены не только с мужем и детьми, но и с ее предками, причем упоминает он только ее отца, поскольку принадлежность к роду передается по мужской линии.
Суждения о семье приведенных выше авторов отличает неоднозначность, в них сочетаются сразу два пласта восприятия. Это обстоятельство показывает, что обнаружить какой-то вариант понимания семьи в чистом виде довольно сложно. С одной стороны, подобная постановка проблемы усложняет работу исследователя, но с другой — придает ей больший интерес.
Следует отметить, что желание ввести в дом женщину, достойную древнего и благородного рода мужа, во многих случаях было основой выбора невесты. Более того, стремление завести семью часто диктовалось необходимостью продолжить род. В этом смысле показателен пример из книги «Простая история» Элизабет Инч-болд. Сюжет в кратком изложении таков: умирает некий мистер Милнер, оставляя под опекой друга, католического священника Дорринфорта, свою дочь. Спустя некоторое время девушка понимает, что влюбилась в опекуна, и признается в этой страшной тайне подруге. Во время этой сцены в голове несчастной проносятся следующие мысли: «Прелюбодеяние, возможно, говорил ее разум, было более пагубным злом для общества, но для религиозной души что звучит ужаснее святотатства? Из клятв, данных Господу или человеку, первая должна иметь больший вес»28. Таким образом, героиня видит основное препятствие в том, что Дорринфорт — священник, связанный определенными обетами. Она не может помыслить о том, что ради ее любви он может отринуть эти клятвы.
Однако ситуация меняется. После внезапной смерти своего брата священник наследует титул лорда Элмвуда. Он сразу же начинает собираться в Рим, чтобы снять с себя обеты и впоследствии жениться29. Прежде он не выказывал подобного намерения, однако никто не удивляется подобной перемене его настроения. Единственное объяснение, которое приходит на ум, состоит в том, что он чувствует себя обязанным продолжить род Элмвудов, и для людей его круга такое решение вполне понятно.
26 Johnson's Dictionary of the English language in miniature. Р. 105.
27 Steele R. Op. cit. Р. 387.
28 Inchbald E. A Simple Story. London, 1967. Р. 78.
29 Ibid. P. 104.
По нашему мнению, понимание семьи как рода нашло наиболее законченное выражение в «Воспоминаниях о моей жизни» историка Эдварда Гиббона. В начале повествования Гиббон уведомляет читателя о своем намерении предварить рассказ о событиях собственной жизни краткой историей своей семьи. Современный читатель ожидает после таких слов услышать повесть о родителях, самое большее, о бабушках и дедушках рассказчика. Не тут-то было! Гиббон начинает увлекательное повествование с того, какой землей владели его предки еще в 1326 г.30! Однако он вполне осознанно использует термин «семья», а не «род», что показывает их семантическую близость в тот период.
Что уж говорить о веке восемнадцатом, если даже в работе, вышедшей в 2000 г., потомок английских аристократов Чарльз Спенсер повествует о «Семье Спенсеров»31, хотя пишет биографии своих предков, начиная с тех, кто жил еще в раннее Средневековье. Можно считать, что понимание семьи как рода существует и в наши дни — хотя и в узких, преимущественно аристократических, кругах: Чарльз является девятым графом Спенсером.
Н. Тэдмор полагает, что данное восприятие семьи в XVIII в. в Англии утрачивало свои позиции, а то и вовсе приобретало негативное значение, поскольку знатности происхождения противопоставлялась добродетель32. Ж.-Л. Фландрэн, касаясь положения во Франции, упоминает об этом понимании вскользь, поскольку, по его мнению, оно уже исчезло из употребления к началу XVIII в.33 Но мы могли убедиться, что невозможно автоматически перенести это утверждение на английскую почву, да и окончательно исчезнувшим его не назовешь.
Однако постепенно такое восприятие утрачивало ведущие позиции у других слоев общества, оставаясь преобладающим среди дворянства. В «Замке Отранто» Хораса Уолпола, стилизованном под сочинение средневекового монаха, говорится: «...грехи отцов падают на их детей до третьего и четвертого поколения»34. Четко выраженное понятие родовой ответственности здесь преподносится как элемент средневековой культуры. Нужно отметить, что это был готический роман, и его читателям понимание семьи как рода представлялось вполне архаичным.
Итак, можно говорить о наличии трех представлений о семье. Она могла восприниматься в современном смысле, т.е. как союз близких кровных родственников. Многие понимали под семьей
30 Gibbon E. Memoirs of my Life. Oxford, 1984. Р. 43.
31 Spencer Ch. The Spencer family. London, 2000.
32 Tadmor N. Family and Friends in Eighteenth-Century England. P. 101.
33 Flandrin J.-L. Op. cit. P. 21.
34 Walpole H. The Castle of Otranto. A Gothic Story. Р. 7.
домашнее хозяйство, члены которого были связаны экономически и проживали в одном доме. Существовало видение семьи как рода, т.е. сообщества людей, в том числе уже умерших, обладающих общим древним и благородным происхождением. К концу XVIII в. такое понимание начало утрачивать свои позиции, но занимало еще весьма почетное место среди представлений о семье в дворянской среде. Однако следует учитывать, что вероятность обнаружить эти представления в чистом виде очень мала, ведь на поведение человека воздействует не один мотив, а целый комплекс переплетающихся интересов. Скорее, три образа семьи накладывались друг на друга, хотя в определенный момент какие-то из них главенствовали, а со временем их соотношение могло меняться.
Список литературы
1. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке. Екатеринбург, 1999.
2. Юссен Б. Родство искусственное или естественное? Биологизмы в культурно-исторических концепциях родства // Человек и его близкие на Западе и Востоке Европы (до начала Нового времени). М., 2000.
3. Davidoff L. The family in Britain // The Cambridge social history of Britain: 1750—1950: In 3 vols. Vol. 2. People and their Environment. London; Cambridge, 1990.
4. DavidoffL., WestoverB. "From Queen Victoria to the Jazz Age": Women's World in England, 1880—1939 // Our Work, Our Lives, Our Words. Women's History and Women's Work. London, 1986.
5. Hufton O.H. Women, Work and Marriage in Eighteenth-Century France // Marriage and Society. Studies in the Social History of Marriage. N.Y, 1982.
6. Macfarlane A. The Culture of Capitalism. Oxford, 1987.
7. Spencer Ch. The Spencer family. London, 2000.
8. Stone L. The Family, Sex and Marriage in England 1500—1800. London, 1977.
9. Tadmor N. Family and Friends in Eighteenth-Century England. Household, Kinship, and Patronage. Cambridge, 2001.
10. Tadmor N. The Concept of the Household — Family in the Eighteenth-Century England // Past and Present. N 151. Oxford, 1996.
11. Tosh J. A Man's Place. Masculinity and the Middle-Class Home in Victorian England. New Haven; London, 1999.
Поступила в редакцию 24.06.2009
5 ВМУ, история, № 3
