CC BY
46
ЭКСТРЕМИЗМ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ
УДК 34
Представления о достойном существовании и почва для экстремизма в эпоху становления индустриального общества в России и на Урале1
Москаленко Максим Русланович, доцент кафедры истории науки и техники Уральского федерального университета, кандидат исторических наук, доцент
e-mail: max.rus.76@mail.ru
кропанева еленаМихайловна, доцент кафедры педагогики и психологии Уральского государственного медицинского университета, кандидат философских наук, доцент
e-mail: max.rus.76@mail.ru
Концепция достойного человеческого существования в индустриальной цивилизации стала одним из важнейших социальных идеалов и ориентиров развития общества. Часто представления о достоинстве и достойном существовании являются предметом идеологической спекуляции, в т. ч. и идеологами экстремистских движений, для манипуляции сознанием масс, нагнетания политической и социально-психологической напряженности. Особенно опасны проявления экстремизма в обществах, находящихся в стадии перехода от одного типа цивилизации и социально-экономического уклада к другому. В данной сатье рассматривается концепция достойного человеческого существования в России конца XIX - начала XX в., когда в стране шел переход от традиционного общества к индустриальному, анализируется ее потенциал для интеграции общества и противодействия экстремизму в современной России.
ключевые слова: достойное человеческое существование; экстремизм; индустриальная цивилизация.
Representation about a decent existence and soil for extremism in the early days of the industrial society in Russia and the Urals
Moskalenko Maxim Ruslanovich,
Associate professor of Historical of science and Technology Ural Federal University, Candidate of Historical sciences, Associate professor
Kropaneva Elena Mikhailovna,
Associate professor of the Department of Pedagogy and Psychology of the Ural State Medical University, Candidate of philosophical sciences, Associate professor
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Свердловской области в рамках проекта проведения научных исследований «Концепция достойного человеческого существования и развитие индустриальной цивилизации (на примере Уральского региона)», проект № 14-13-66001.
Concept of decent human existence in an industrial civilization has become one of the most important social ideals and guidelines for development. Often the idea of dignity and a dignified existence are subject to ideological speculation, including the ideologists of extremist movements to manipulate the consciousness of the masses, forcing the political and socio-psychological tension. Especially dangerous extremism in societies in transition from one type of civilization and socio-economic system to another. This paper discusses the concept of decent human in Russia in the late XlX-early XX centuries, when the country was the transition from a traditional society to an industrial one. Analyzes its potential for integration of society and to counter extremism in modern Russia.
Key words: decent human existence; extremism; industrial civilization.
Представления о достойном существовании всегда были важным элементом как мировоззрения личности, так и социального идеала общества. В настоящее время концепция достойного человеческого существования часто используется в политической риторике: практически все социально-политические течения, от консервативных до радикальных, обещают гражданам добиться для них более достойной жизни. Данная цель провозглашается и экстремистскими движениями самой различной направленности, и часто представления о достоинстве и достойном существовании являются предметом идеологической спекуляции для манипуляции сознанием масс, нагнетания политической и социально-психологической напряженности. Особенно опасны проявления экстремизма в обществах, находящихся в стадии перехода от одного типа цивилизации и социально-экономического уклада к другому.
Социально-политические структуры и массовое сознание в переходный период, как правило, неустойчивы, и часто возникает угроза социальных взрывов, способных вызвать тотальную дестабилизацию. В положении такого общества оказалась Россия конца XIX - начала ХХ в., когда в стране развивались капиталистические отношения (при активной патерналистской политике со стороны государства) и стояла задача перехода от аграрного общества к индустриальному. Отставание в индустриальном развитии от передовых стран мира было чревато потерей статуса великой державы и угрозой стать объектом для колонизации, и поэтому правящая элита вынуждена была проводить модернизацию в обществе с архаичными, полуфеодальными политическими и социальными структурами и институтами.
В России в целом и на Урале в частности переход от традиционного общества к индустриальному происходил в условиях серьезных социальных противоречий, сопровождался социальными взрывами и проявлениями экстремизма на самой различной почве. Каковы были представления о достойном существовании и достоинстве в мировоззрении основной массы населения - рабочих и крестьян? Какую роль эти представления сыграли в системном кризисе общества и социальных взрывах - революциях 1905 г. и 1917 г.? Содействовали данные стереотипы проявлениям экстремизма или нет? данные вопросы и рассматриваются в нашей статье.
Что такое достоинство? В словаре В. И. Даля достойный человек определяется как уважаемый и ценимый за его жизненные достоинства. В толковых словарях специально выделяется нравственное значение терми-
на «достоинство», под которым понимается «совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе» [1, с. 152]. Что же касается достойного существования, то под ним чаще всего понимается совокупность социально-экономических благ и политических свобод, которые общество может обеспечить гражданину. Указанная совокупность благ и свобод является важным фактором субъективного осознания населением условий жизни как достойных или недостойных и, соответственно, во многом определяет степень доверия граждан политической элите и системе. именно кризис доверия граждан властным структурам часто и создает почву для социально-политической нестабильности и экстремизма.
Понятие достоинства в современных государствах получило правовое закрепление в конституциях и других законодательных актах. С точки зрения правовой культуры достойно существовать означает для гражданина знать свои права и добиваться их соблюдения, выполнять обязанности, соблюдать законодательные нормы, уметь правовым путем отстаивать свои интересы, уважительно относиться к окружающим. Духовно-нравственная культура общества, мораль, религия также дают свои представления о достоинстве и достойном существовании.
На особенности представления о достоинстве и достойном существовании в массовом сознании России конца XIX - начала XX в. влияли следующие факторы:
1. Крайне низкий уровень общей и правовой грамотности населения. Формально уровень грамотности населения был около 30 % (по сравнению с 90 % в развитых европейских странах: Англии (без учета колоний), Норвегии, Швеции, Швейцарии, Голландии, Дании, Германской Империи) [2], фактически - еще меньше, особенно у крестьян. Соответственно, при защите чести и достоинства большинство населения могло апеллировать к религиозным и морально-нравственным представлениям, но отнюдь не к праву. Традиции правового нигилизма в России уходят корнями в глубокое Средневековье, когда господствовало убеждение, свойственное традиционным типам культуры, что обычай и общественная мораль гораздо эффективнее защищают элементарные права человека, чем писаное законодательство. Поэтому в архаическом сознании часто происходит подмена правосознания этическими воззрениями, развитие «внутренней правды», а не внешнего оформления нормы закона. В качестве примера можно привести точку зрения Л. Н. Толстого, который, называя юридическую науку «болтовней» о праве, требовал заменить право нравственными проповедями [3]. Для
традиционной ментальности свойственно некоторое противопоставление справедливости, «правды» и закона, который, как правило, исходит от властных структур и поэтому враждебен простому человеку: «С сильным не борись, с богатым не судись». Особенно острым данное противоречие между представлениями масс о «правде» и фактическим положением дел в обществе было в России на рубеже Х1Х-ХХ вв. Как отмечает А. С. Ахиезер, основная масса крестьянства противостояла развитию капитализма. Перед слабым капитализмом, державшимся за счет принудительной перекачки ресурсов архаичным государством, возник грозный противник. Это был крестьянин, сформировавший свои представления в незапамятные времена и тяжко страдавший от перемен. Для поднимающейся волны синкретической реакции врагом был свой же сосед-крестьянин, который лучше других приспосабливался к новым формам жизни, ослаблял свои узы с древней общиной. Данное противоречие воспринималось как раскол между кривдой и Правдой, между силами, стремящимися к социализму, к народному благу, и силами, стремящимися к людоедскому эгоизму, к капитализму [4, с. 252-256], т. е. нарушались основные представления крестьян о справедливом устройстве общества и, соответственно, достойном существовании. Данное противоречие было серьезным фактором развития экстремизма.
2. Привычное, веками сложившееся терпение населения по отношению к произволу властей и бесправному положению личности. Россия одной из последних европейских стран (в 1861 г.) отменила личную крепостную зависимость крестьян, но веками складывающиеся черты «барства» и «холопства», пренебрежения к человеческому достоинству были очень сильны.
3. Особенности структуры общества и существующих общественно-политических институтов. В России исторически государственная власть брала на себя функции проведения модернизаций «сверху», и практически все российские модернизации основывались не на развитии институтов гражданского самоуправления, а на подавлении личности государством, характерном для обществ «мобилизационного типа». Отдельные демократические институты все-таки образовывались (община, сельские сходы, земства, позднее - советы и т. д.), но они несли заведомый системный дефект, выступая не столько институтами низовой демократии (хотя такие функции у них были), сколько вписываясь в директивную систему управления экономикой и обществом. Отсюда формировался не тип гражданина в европейском понимании, а у граждан, особенно образованных, возникало ощущение отчужденности от общества, управления и культуры (о чем говорят феномены «лишних людей», позднее - диссидентов и др.). Естественно, что отсутствие сопричастности к общей цели развития общества (что является важной чертой патриотизма и гражданственности) серьезно деформировало мировоззрение человека, в т. ч. и представления о достоинстве и достойном существовании.
4. Особенности начального этапа индустриальной цивилизации, когда появляется огромное количество маргиналов и пауперов, вытолкнутых из привычной
социальной среды. Тяжелые условия жизни, почти полное отсутствие социальных гарантий для большинства населения, огромное социальное расслоение, неприятие моральных норм общества «дикого капитализма» и чиновничьего произвола, подавление властью гражданских инициатив интеллигенции и забастовочного движения рабочих - все это приводило к развитию правового нигилизма, преобладанию радикальных и насильственных способов борьбы за свои права.
5. Специфическое состояние государственных и общественных институтов, созданных в эпоху абсолютизма и малоприспособленных к модернизацион-ным изменениям и наступающей индустриальной цивилизации. Как отмечает П. Тарновский [5, с. 35-43], российская автократия была не только историческим анахронизмом в европейской государственности, она становилась все более неэффективной и неспособной осуществить какую-либо последовательную программу. Учреждения центральной власти (Госсовет, Комитет Министров и, теоретически, Сенат) официально определялись как надзаконные, т. к. они были непосредственно связаны с персоной монарха. Они не обладали независимой властью, а их решения могли получить силу закона только после санкции монарха. Земства и муниципальные учреждения самоуправления не мыслились и не трактовались как законные органы правления ни теоретически, ни практически. Они были общественными, а не государственными учреждениями и потому не играли законодательной роли в правительстве. Такое состояние дел должно было привести к конфликту, помешать политическому сотрудничеству государства и общества и создать препятствия для реформы [5, с. 36-38]. Можно согласиться также с мнением Р. Пайпса, что в интересах национального могущества и престижа население побуждали образовываться, обогащаться и вырабатывать у себя государственное сознание. В то же самое время ожидали, что оно будет терпеть излишне опекающий его режим, который не признает для себя ни ограничений, ни норм и запрещает населению под страхом сурового наказания открыто высказываться о возможности такого участия [6, с. 161]. Данные противоречия нашли отражение во всевозможных программах и обращениях возникающих в 1905 г. партий. Так, например, в 1905 г. в печати появились две записки. Одна из них была подписана 198 инженерами, другая - группой фабрикантов и заводчиков Москвы. В этих документах отмечалось, что русская промышленность «тяжело страдает от недостатков современного государственного строя, в котором народ разобщен с высоким носителем истинной власти и лишен возможности открыто высказываться, обсуждать назревшие вопросы» [7, с. 370-371]. Данные противоречия оказывали отрицательное воздействие на формирование гражданской и правовой культуры мыслящей части общества, воспринимавшей свое положение все более и более отклоняющимся от норм достойного существования и достойного положения гражданина в обществе.
6. Серьезные противоречия между архаичными идеалами традиционализма и ценностями либеральной, капиталистической цивилизации, которые вместе
с развитием индустриального общества все больше проникали в Россию, вызывая диссонанс в массовом сознании большинства крестьянской и рабочей массы.
Как отмечает А. С. Ахиезер, в России образованные круги вступили на путь либерализма, нравственного и социально-политического движения, осознавшего реальную необходимость и целесообразность для общества прогресса во всех его формах. Либерализму чужда вера в отвлеченную Правду традиций и заветов предков, в его центре - активная личность, которая выдвигается на первый план как источник нового, как активное начало, как самоценность [4, с. 163]. Утилитаризм с его ориентацией на процесс производства, требующий развития личности, высокой оценки внутренних ценностей, подготавливает почву для либерализма с его высокой оценкой духовных ценностей, идеалов свободы, саморазвития, законности и т. д. Но для духовной элиты России характерна стойкая неприязнь к утилитаризму, например, русская литература подхватила представление массового сознания о богаче как о воплощении зла. По А. С. Ахиезеру, материализм в стране стал философией инверсии, которая нацеливалась единовременным актом утвердить на развалинах государственности высшую народную Правду. Интеллигенция превращалась в активного проводника слепой исторической инерции, разрушительных инверсионных колебаний [4, с. 220-222].
Еще одна плоскость социокультурного раскола, серьезно влияющего на представления о достойном существовании и чреватого угрозой экстремизма, связана, по мнению А. С. Ахиезера, с тем, что Россия не могла жить без просвещения, т. к., отстав от других, она могла потерять свою государственность и национальное существование. Но и просвещение несло для пораженного расколом общества смертельную опасность. Оно всем показало бы, что власть, государственность, царь, большое общество ничего общего не имеют с теми представлениями о социальной жизни, которые несло в себе синкретическое сознание, древний тотемизм во всех его модификациях. Для всех стало бы ясно, что царь вовсе не батюшка, а глава сословной системы и бюрократии, и это означало бы, что люди, опирающиеся на принципы древнего локализ-ма, могли инверсионным образом отказаться от воспроизводства государственности, большого общества. Ответом на либеральные реформы Александра II, по А. С. Ахиезеру, было появление в стране террористов-революционеров, людей, склонных противопоставить обществу, существующей государственности, социальному разнообразию кровавый разгром во имя Правды, всеобщей уравнительности [4, с. 229-230]. Данное социокультурное противоречие, когда развитие просвещения и либерализма могло в архаичной среде стать причиной социальной нестабильности, центробежных тенденций, потерей авторитета власти и вспышек экстремизма, было очень серьезным.
Естественно, что вышеуказанные особенности массового сознания оказывали серьезное влияние на чувство собственного достоинства основной массы граждан (крестьянства и большинства пролетариата) и содействовали тенденциям социальной деструкции
и экстремизма, которые могли в неблагоприятных исторических условиях вызвать мощный социальный взрыв (что и имело место в 1905 г. и 1917 г.).
Но в индустриальном обществе основными движущими социальными силами, способствующими его поступательному развитию (проникновению либеральных ценностей, развитию правовой и гражданской культуры, нового понимания достоинства человека и т. д.), обычно являются буржуазия, часть интеллигенции и пролетариата, т. е. активное меньшинство. Особую роль начинает играть рабочее движение за улучшение условий труда, под влиянием которого позднее в дополнение к либеральной концепции наделения личности политическими правами добавляются определенные стандарты социального обеспечения, появляется представление о правах социально-экономического характера. Поэтому у нас особый интерес вызывает самосознание рабочих, их представление о достоинстве и достойной жизни, поскольку специфическим для России было то, что буржуазия не сыграла той роли, которую играла на Западе, а концепция обеспечения достойной жизни трудящихся стала затем, во времена СССР, главной идеологической доминантой социальной политики советского варианта индустриальной цивилизации.
В Российской империи в целом и на Урале в частности на рубеже XIX-XX вв. было достаточно сложно провести четкую грань между пролетариатом и крестьянством: многие фабричные и горнозаводские рабочие имели земельные наделы, а ряд промыслов (например, лесозаготовка) не несли характера индустриального промышленного производства. Если брать такой фактор, как количество проживающих в городских поселениях, то, например, в 1913 г. в Свердловской области оно составляло около 30 % (438 тыс.) [8].
Особенности социокультурного облика рабочих Урала рассмотрены в работах В. Д. Камынина [9, с. 127-140], М. А. Фельдмана [10], С. П. Постникова [11], О. С. Поршневой [12] и ряда других авторов. Отмечается неразвитость самосознания рабочих как социальной группы. Например, Б. Н. Миронов в работе «Социальная история России» пишет: «...нет достаточных оснований думать, что большинство рабочих осознавало или хотя бы ощущало себя особым сословием, со своими представлениями и своим особым поведением. Оно прочно сохранило в своем сознании традиционные общинные ценности, под влиянием которых сложились де-факто рабочие коллективы, воспроизводившие в специфических условиях промышленного предприятия самоуправляющиеся сельские общины» [13, с. 344]. Как отмечает исследователь, «крестьянское происхождение рабочих мы обнаруживаем во всем: в организации рабочих коллективов, в обычаях и ритуалах, в неуважении к собственности, в отношении к буржуазии как к паразитам, в монархических симпатиях, в склонности к стихийным разрушительным бунтам, в негативном отношении к интеллигенции и либеральному движению» [13, с. 343]. М. И. Фельдман [10] указывает, что к началу ХХ в. уральский пролетариат представлял собой ряд социальных слоев, отличавшихся по ведомственному, имущественному и ряду других признаков.
1. В казенных горнозаводских округах возникли социокультурные зоны, в которых рабочие рассматривались государством как особая сословная группа; характеристиками ее были: занятость на передовых в технологическом отношении предприятиях Урала; квалифицированность - до 80 % рабочих казенных заводов; грамотность основной массы потомственных пролетариев; владение земельными наделами с небольшим пахотным участком и собственным жилищем, система социальной защиты, сокращение рабочего дня до 8-9 часов, заработки, превышающие средний уровень прожиточного минимума. Все это создавало возможность для культурной трансформации указанной социальной группы в рамках модернизации всего городского общества. К такой категории лиц можно отнести примерно 18-20 % рабочих цензовой промышленности Урала. К этой группе рабочих, по мнению М. А. Фельдмана, применимы выводы исследователя Н. С. Полищук о пробуждении классового сознания рабочих и «осознание ими себя как людей, имеющих право на уважение и достойное человека обращение» [14, с. 128].
2. Второй социокультурной группой выступали рабочие массовых профессий, занятые на старых средних и небольших заводах и рудниках. Данный социальный слой обладал фрагментарной социальной защитой, получал зарплату, близкую к прожиточному минимуму; характеризовался элементарной грамотностью, что сужало возможности роста культурного уровня. Его удельный вес можно определить примерно в половину всех рабочих цензовой промышленности.
3. Третий слой составляли рабочие вспомогательного производства и частично массовых профессий, используемые на наиболее тяжелых и трудоемких операциях на заводах и рудниках. Эта категория тружеников (по сути, рабочих мануфактурной эпохи) не имела собственного жилья, земельных наделов (по месту проживания); получала зарплату ниже прожиточного минимума. Близкая к поголовной неграмотность лишала их возможности пользоваться какой-либо социальной защитой, воспринимать ценности культуры индустриального общества. Фактически обширный социальный слой (около трети рабочих цензовой промышленности) оказался на положении маргиналов [10].
Можно сделать выводы, что у значительной части населения, в т. ч. и рабочих, преобладала архаичная крестьянская ментальность, видевшая образец достойной жизни в древних общинных идеалах, и поэтому вступившая в противоречие с развитием либеральных ценностей и капитализма. Государственные и общественные институты, приспособленные к структуре феодального общества и абсолютизма, все хуже справлялись с противоречиями, которые несло стране развитие индустриальной цивилизации. На нерешенность социальных проблем расколотое общество отвечало «русскими бунтами, бессмысленными и беспощадными». Позднее, в эпоху СССР, выход был найден в патерналистской и этатистской идеологии и политике государства и создании широкой системы вертикальной мобильности, а также концепции государства всеобщей солидарности (которая резониро-
вала с архетипическими общинными идеалами). Могла ли монархия выработать и проводить в жизнь подобную политику, чтобы избежать социальных взрывов и экстремизма и обеспечить поступательное развитие индустриального общества в России? Большинство исследователей полагают, что нет: слишком сильны были социокультурные противоречия в стране, слишком велико несоответствие личности последнего Романова тем масштабным историческим задачам, которые он должен был решать. Огромную роль сыграла и Первая мировая война, когда рухнули, казалось бы, куда более стабильные и устойчивые, чем российский, монархические режимы.
В настоящее время Россия также находится в состоянии переходного периода. Происходит кризис индустриальной цивилизации, болезненно переживаемый в промышленных районах, к числу которых относится и Урал. В 1990-2000-е гг. в состоянии упадка находится ряд градообразующих предприятий края, что приводит к деградации значительного числа небольших индустриальных городов, маргинализации и люмпенизации местного населения. Во всем обществе существуют многочисленные социальные расколы и противоречия, а идея прогресса (вера в конечное торжество разума, лучшее будущее для детей и внуков), которая была важным духовным стержнем развития индустриальной цивилизации, позволяющей ей преодолевать противоречия, сейчас уходит в прошлое. Все это создает благоприятную почву для экстремизма, который чаще всего принимает форму столкновений на межнациональной почве (в 2013-2014 гг. Пугачев, Бирюлево, Пермь и др.), и властям приходится принимать экстраординарные меры, чтобы не дать разрастись конфликтам. Напряженная ситуация сложилась и в районах российско-украинской границы из-за политической нестабильности на Украине. В этих обстоятельствах идея достойного человеческого существования как уважение к своему и чужому достоинству, культурным ценностям, патриотизму, правам человека и гражданина может способствовать конструктивному диалогу между национальными и социальными группами, содействовать воспитанию толерантности и способствовать поступательному развитию общества.
Список литературы
1. Ожегов С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. - М., 1984.
2. Народное образование в России начала ХХ в. -ШЬ: http://www.zapravdu.rU/content/view/309/9/1/2/.
3. Ячевский В. В. Общественно-политические и правовые взгляды Л. Н. Толстого / В. В. Ячевский. - Воронеж, 1983.
4. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта / А. С. Ахиезер. - Новосибирск, 1997. - Т. 1.
5. Тарановский Т. Идеологические и структурные препятствия на пути к реформе у русской автократии конца XIX в. / Т. Тарановский // Россия в XX веке. Историки мира спорят. - М., 1994.
6. Пайпс Р. Россия при старом режиме / Р. Пайпс; пер. с англ. - М., 1993.
7. Вестник Европы. - 1905. - № 3.
8. Города Среднего Урала. - URL: http://www.eggp. narod.ru/spravka/Uralgorod_1.html
9. Камынин В. Д. Современные исследователи о социокультурном облике уральских рабочих в первые десятилетия советской власти / В. Д. Камынин // Россия и мир: панорама исторического развития: сб. науч. ст., посвященный 70-летию исторического факультета Уральского государственного университета им. А. М. Горького. - Екатеринбург, 2008.
10. Фельдман М. А. Социокультурный облик рабочих уральской промышленности в 1900-1917 гг.: историографические проблемы / М. А. Фельдман. - URL: http:// www.lib.convdocs.org/docs/index-172702.html.
11. Постников С. П. Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. / С. П. Постников, М. А. Фельдман. - М., 2009.
12. Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой войны, 1914-1918 гг.: дис. ... д-ра ист. наук / О. С. Поршнева. - Екатеринбург, 2000.
13. Миронов Б. Н. Социальная история России (XVIII-XX вв.) / Б. Н. Миронов // Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. - СПб., 1999. - Т. 1.
14. Полищук Н. С. Обычаи и нравы рабочих России (конец XIX - начало XX в.) / Н. С. Полищук // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861-1917. - СПб., 1994.
