CC BY
856
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2016. № 4 (49). С. 161-168.
УДК 347.921
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССЕ: ОПЫТ ЗАИМСТВОВАНИЯ ЦИВИЛИСТИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ
JUDICIAL REPRESENTATION: COMPARED WITH THE CIVIL DOCTRINE Д. Г. ПОПОВА, Т. С. ЭТИНА (D. G. POPOVA, T. S. ETINA)
Рассматриваются основные цивилистические подходы к уяснению сущности представительства, которые, по мнению авторов, используются и в науке гражданского процессуального права при исследовании судебного представительства. Делается вывод о необходимости продолжения исследований судебного представительства, рассматриваемого с позиции правоотношения.
Ключевые слова: представительство; судебное представительство; правовой институт; правовая конструкция; гражданское процессуальное правоотношение; субъект правоотношения.
The article presents the main points of view about the essence of civil legal representation. According to the authors, these approaches are used in the science of civil procedural law in the analysis of judicial representation. The author makes a conclusion about the necessity to research legal representation as a legal relationship
Key words: representation; judicial representation; legal institution; legal structure; procedural legal relationships; the subject of legal relations.
Процессуальное представительство было известно как римскому праву, так и дореволюционному отечественному законодательству. В настоящее время нормы о представительстве содержатся в основных кодексах (гражданском, гражданско-процессуальном, арбитражно-процессуальном, семейном, уголовно-процессуальном, административном) и других нормативно-правовых актах.
Отдельные общие черты, а также широкий ореол обитания правовых норм о представительстве, послужили основанием полагать существование комплексного межотраслевого /многоотраслевого института представительства. Так, М. Ю. Дороженко приходит к выводу о том, что институт представительства охватывает все нормы права, регулирующие отношения, в рамках которых одно лицо (представитель) оказывает юридическое содействие другому лицу (представляемому) в приобретении и реализации субъективных прав и обязанностей последнего в его отношениях с третьими лицами, включая определённые предписания конституционно-
правового характера и нормы процессуальных отраслей права. Преобладающее место в указанном комплексном (многоотраслевом) институте занимают гражданско-правовые нормы [1].
Анализируя вырисовывающуюся концепцию комплексного института представительства, следует обратиться к важному замечанию Е.Л. Невзгодиной о том, что до настоящего времени отсутствует общетеоретическое понятие представительства, легальное определение сущностных признаков представительства в отдельных отраслях права, кроме права гражданского, и многозначность этого термина в обиходном (а от себя добавим - законодательном) словоупотреблении [2].
Повсеместно при анализе нормативно-правовых актов приходится сталкиваться с тем, что одно только терминологическое совпадение может не означать тождества содержательного наполнения правового понятия. Иначе говоря, используя термин «представитель» и нормативно раскрывая сущность
© Попова Д. Г., Этина Т. С., 2016
«представительства», законодатель наполняет терминологически-тождественное понятие различным содержанием в зависимости от потребностей конкретной отрасли.
С учётом изложенного сущность представительства как правового явления не может быть постигнута посредством простого обобщения норм, использующих термин «представитель» и «представительство».
Итак, нормы о «представительстве» известны не только отрасли гражданского права. Означает ли это, что наряду с гражданским представительством существуют иные виды представительства? Данный вопрос является предметом ещё одной многолетней дискуссии.
Всё больше исследователей склоняются к тому, что необходимо различать гражданско-правовое и судебное представительство, с чем можно согласиться. Некоторыми исследователями ставится вопрос о выделении семейно-правового [3, с. 7-11] и иных видов представительства.
Как заметил М. И. Брагинский, представительство как таковое не может сводиться к сделкам уже потому, что его использование не ограничивается пределами гражданского права. Существуют судебное представительство, представительство в отношении с налоговыми, таможенными органами и другие виды представительства [4, с. 285]. Есть основания полагать, указывает автор, что «едва ли не любая отрасль, входящая в состав не только частного, но и публичного права, может использовать конструкцию представительства» [5].
Обсуждая вопрос о существовании «конструкции представительства» и возможности её использования в гражданском процессуальном праве применительно к судебному представительству, отметим, что единого понятия «юридической конструкции» также не существует. Не вдаваясь в дискуссию, приведем некоторые из имеющихся определений, необходимых для последующего анализа выдвинутой гипотезы.
Так, А. Ф. Черданцев определяет юридическую конструкцию как модель урегулированных правом общественных отношений или отдельных элементов, служащую методом познания права и общественных отношений, урегулированных им [6].
С. С. Алексеев под юридической конструкцией подразумевает типовые схемы построения прав, обязанностей и ответственности, в которые облекается «юридический материал» [7].
А. А. Бирюков, обобщая аргументы А. Ф. Черданцева, С. С. Алексеева и М. Л. Давыдова, под юридической конструкцией понимает своеобразную идеальную модель, схему типового построения правомочий, обязанностей, ответственности, процедуры [8].
По мнению Н. А. Пьянова, юридическая конструкция - это выработанная юридической наукой или практикой идеальная модель (схема) того или иного правового явления [9, с. 188].
В основе цивилистической «конструкции представительства» лежит положение о том, что одно лицо (представитель) действует от имени и в интересах другого лица (представляемого), при этом совершаемые представителем действия создают, изменяют и прекращают гражданские права и обязанности у представляемого лица, которое несёт установленную законом ответственность за их невыполнение [10]. Главной идеей представительства является устранение необходимости личного участия лица в совершении юридического действия, а также невозможность такого участия ввиду отсутствия дееспособности или других жизненных обстоятельств [11; 12]. Полное замещение представляемого лица представителем в процессе совершения тех или иных юридических действий и составляет важнейшую из характеристик и смысл представительства.
Существо гражданского представительства постигалось также посредством рассмотрения и анализа отношений, возникающих между представителем, представляемым и третьим лицом. Обобщая имеющиеся точки зрения относительно юридической природы представительства, Е. Л. Невзгодина обнаруживает две основные концепции: концепцию «действия», обоснованную В. А. Рясенце-вым, в которой правоотношение между представляемым и представителем рассматривается как одна из предпосылок представительства, само же представительство возникает «когда представитель действует», и концепцию «правоотношения», поддерживаемую и развитую в работах самой Е. Л. Невзгодиной,
предложившей сложноструктурную модель представительства [13]. Данная модель гражданского представительства связывает воедино: внутреннее правоотношение представительства, возникающее между представителем и представляемым, внешнее правоотношение представительства между представителем и третьим лицом и «организуемое» правоотношение между представляемым и третьим лицом.
Таким образом, в цивилистических исследованиях существо представительства постигалось в нескольких аспектах: рассматриваясь как правовой институт; как юридическая конструкция; как правовой механизм осуществления прав одного лица через действия другого лица в случае отсутствия у первого лица дееспособности или иной невозможности лично осуществлять свои права или нести обязанности; как система правоотношений.
Цивилистическая доктрина оказала существенное влияние на формирование теоретических воззрений о судебном представительстве. В работах по гражданскому процессу судебное представительство анализируется в тех же аспектах. Отсюда и соответствующие подходы к определению понятия судебного представительства.
Судебное представительство - это «предусмотренный правовыми нормами способ (механизм) реализации участником судебного процесса своих процессуальных прав и обязанностей в случае отсутствия у него гражданской процессуальной дееспособности или иной невозможности осуществлять своими собственными действиями процессуальные права и обязанности стороны или третьего лица» [14].
Это «процессуальная деятельность одного участника процесса от имени и в интересах другого его участника» [15]; совершение / выполнение одним лицом процессуальных действий в пределах предоставленных ему полномочий от имени и в интересах другого лица ( представляемого) [16].
Это «общественное отношение, в силу которого одно лицо (судебный представитель) в пределах предоставленных ему правомочий совершает процессуальные действия от имени и в интересах другого лица (представляемого) в целях оказания послед-
нему помощи в судебной защите его прав и законных интересов» [17], вследствие чего непосредственно у последнего возникают процессуальные права и обязанности» [18].
Принято считать, что существуют внутренняя сторона представительства - это отношения между представителем и представляемым лицом, которые регулируются нормами материального права, и внешняя сторона судебного представительства - это отношения между представителем и судом, регулируемые нормами гражданского процессуального права. Отсюда - определение судебного представительства как совокупности процессуальных норм, которые регулируют складывающиеся в рамках гражданского судопроизводства внешние правоотношения между представителем и судом.
Как можно заметить, судебное представительство рассматривается учёными в тех же аспектах, что и гражданско-правовое представительство.
Не обошлось и без заимствования элементов цивилистической «конструкции» представительства. Идея «замещения» одного лица другим при совершении действий, которые влекут за собой юридически значимые последствия для другого лица, нашла отражение в нормах гражданского процессуального, а затем и арбитражного процессуального законодательства. Согласно ч. 1 ст. 48 ГПК РФ, ч. 1 ст. 59 АПК РФ граждане вправе вести свои дела в суде лично или через представителей, представитель же вправе совершать от имени представляемого все процессуальные действия - ст. 54 ГПК РФ, ч. 1 ст. 62 АПК РФ. При этом юридические последствия совершаемых судебным представителем действий ложатся на представляемое лицо. Не стал исключением и КАС РФ, закрепивший право граждан, обладающих административной процессуальной дееспособностью, вести дела в суде лично и (или) через представителя. Права и законные интересы недееспособных граждан и граждан, ограниченных в дееспособности, защищают по общему правилу законные представители, а также в установленном законом порядке и случаях - представители (ч. 1-3 ст. 54 КАС РФ). Представитель в административном судопроизводстве совершает от имени представляемого лица все процессу-
альные действия, а при обязательном ведении административного дела в суде с участием представителя - вместо представляемого лица все процессуальные действия, за исключением указанных в законе случаев (ч. 1 ст. 56 КАС РФ).
Несмотря на определённое сходство, судебное представительство нельзя отождествлять с представительством гражданско-правовым. Судебное представительство, как неоднократно отмечалось в юридической литературе, имеет отличные от гражданско-правового представительства цели, субъектный состав и иные особенности. Не всё так просто и с «замещением» представляемого лица. Как отмечает Г. Л. Осокина, для судебного представительства «характерно не замещение одного субъекта другим, а присоединение к право- или право- и дееспособности представляемого дееспособности представителя» [19]. Впрочем, вывод о присоединении к правоспособности одного лица, представляемого, дееспособности другого лица, представителя, был сделан также О. С. Иоффе при выяснении юридической сущности представительства в гражданском праве [20].
В отличие от гражданско-правового представительства, участие судебного представителя не препятствует в большинстве случаев участию в процессе самого представляемого, например, если речь идёт о представительстве дееспособного лица, которое участвует в судебном разбирательстве наряду с судебным представителем (ч. 1 ст. 48 ГПК РФ), или одновременному участию в процессе несовершеннолетнего в возрасте от 14 лет и его законного представителя (ч. 3, 4 ст. 37 ГПК РФ).
Поскольку принято считать, что гражданские процессуальные правоотношения возникают между судом и каждым из субъектов гражданского процесса в отдельности [21], вырисовывающаяся модель взаимодействия представителя, представляемого лица и суда между собой не укладывается в рамки цивилистической конструкции представительства.
Полагаю, что наиболее перспективным с точки зрения совершенствования теории гражданского процессуального права, а также разрешения отдельных
проблем практического свойства является подход, согласно которому представительство рассматривается с позиции правоотношения.
Ни один из трех других подходов, используемых при анализе представительства, не отвечает на центральные теоретические вопросы, касающиеся фигуры судебного представителя, а сам вопрос о сущности судебного представительства, рассматриваемого с позиции правоотношения, и месте судебного представителя среди других участников гражданского процесса нельзя считать достаточно исследованным в гражданской процессуальной науке.
1. Первый вопрос, который возникает при исследовании судебного представительства, это вопрос о процессуальных правах и обязанностях судебного представителя и месте судебного представителя среди других участников гражданского процесса.
Только на первый взгляд такая постановка вопроса выглядит простой.
На самом деле в очень многих работах, где рассматривается вопрос о судебном представительстве, есть большая доля недосказанности либо содержатся логические противоречия.
Например, в научной литературе с большим энтузиазмом ведётся дискуссия по вопросу о том, в какую группу субъектов гражданских процессуальных правоотношений отнести судебного представителя: к лицам, участвующим в деле, к лицам, содействующим осуществлению правосудия, или в особую группу субъектов.
В приводимой исследователями аргументации мы обнаруживаем, что, по мнению ряда авторов, представитель не имеет собственных процессуальных прав и обязанностей, а осуществляет процессуальные права и обязанности представляемого им лица (истца, ответчика, третьего лица).
Возникает закономерный вопрос, чем тогда теоретически обосновано отнесение этими авторами судебного представителя к одной из групп субъектов гражданских процессуальных правоотношений, т. е. собственно к субъектам гражданских процессуальных правоотношений? И здесь необходимо понимать позицию авторов по ряду дискуссионных вопросов:
- какова структура гражданского процессуального правоотношения;
- что составляет форму и содержание гражданского процессуального правоотношения;
- какова структура правоотношения судебного представительства?
Только получив ответы на поставленные вопросы, можно уяснить, какое место отведено судебному представителю в системе гражданских процессуальных правоотношений и чем именно обоснованно признание судебного представителя, не располагающего собственными процессуальными правами и обязанностями, одним из субъектов гражданских процессуальных правоотношений.
Как правило, данные вопросы либо вообще не рассмотрены, либо носят общий характер и не затрагивают структуру правоотношения судебного представительства.
Другие исследователи обнаруживают у представителя отдельные собственные процессуальные права и обязанности (они не совпадают с перечнем прав и обязанностей представляемого лица), которые и образуют правовую связь между судом и судебным представителем. В этом случае возникает вопрос: как быть с теми процессуальными правами и обязанностями, которые: 1) принадлежат представляемому лицу; 2) не являются собственными процессуальными правами судебного представителя; 3) осуществляются судебным представителем в гражданском процессе?
Допустить, что у представителя и суда возникает «неправовая» связь при осуществлении этих прав, невозможно.
Допустить, что у суда и представителя возникает правовая связь при осуществлении «чужих» прав, необоснованно, так как нет достаточной аргументации.
Допустить, что правовая связь возникает при осуществлении этих прав только у суда и представляемого лица, значит оставить открытым вопрос о том, что такое судебное представительство и кто такой судебный представитель. Представитель не может быть «вне» правоотношения представительства или «никем» в этом правоотношении.
Третья группа авторов полагает, что полномочия представителя следует рассматривать как субъективное право представителя на совершение от имени и в интересах пред-
ставляемого лица процессуальных действий, направленных на возникновение в связи с гражданским процессом определённых правовых последствий для представляемого, и одновременно как обязанность совершить эти действия [22]. Здесь необходимо получить более чёткое представление о соотношении субъективных процессуальных прав и обязанностей представляемого с субъективным правом-обязанностью представляемого на совершение «процессуальных действий» и механизме осуществления этих прав и обязанностей в гражданском процессуальном правоотношении судебного представительства.
Наконец существует четвертая точка зрения, согласно которой судебный представитель, за которым никакие самостоятельные субъективные гражданские процессуальные права и обязанности не признаются, вообще не является субъектом гражданских процессуальных правоотношений [23], выступая правовым буфером для доверителя перед судом [24].
Но если судебный представитель не является субъектом гражданского процессуального правоотношения, то что есть «правоотношение» судебного представительства, лишённое названного субъекта? А сами «отношения между судебным представителем и судом», которые «регулируются нормами гражданского процессуального права» [25], не есть суть «правоотношение»? Наконец, что из себя представляет внешняя сторона судебного представительства как не правоотношение между представителем и судом или как сложное правоотношение между «представителем и судом - с одной стороны, а также между представляемым и судом - с другой»?
Субъекты гражданского процесса обладают процессуальными правами и обязанностями, в то время как представитель наделяется «полномочиями», выраженными в доверенности или признаваемыми за представителем в силу закона. Однако это не означает, что лицо, наделенное «полномочиями» и в силу этого осуществляющее процессуальные права и обязанности, первоначально признаваемые законом за другим субъектом права и конструируемые применительно к данному субъекту, не может выступать субъектом права или субъектом сложного гражданского процессуального правоотношения.
Так, физическое лицо, не обладающее полной процессуальной дееспособностью, тем не менее, обладает материальной и процессуальной правоспособностью, а значит, может выступать субъектом процессуальных правоотношений, быть истцом, ответчиком, третьим лицом в суде. Отсутствие или неполная дееспособность является препятствием для осуществления лицом своих субъективных прав и юридических обязанностей, в том числе процессуальных, лично. Защиту прав и законных интересов такого лица в суде осуществляет судебный представитель, который, как уже было сказано ранее, «восполняет дееспособность» представляемого лица, осуществляет или способствует осуществлению лицом процессуальных прав, совершает или способствует совершению лицом конкретных процессуальных действий. Защиту прав и интересов лиц, участвующих в деле, может осуществлять также профессиональный представитель или иное лицо, выбранное правообладателем для защиты его прав и интересов.
Поскольку гражданские процессуальные правоотношения существуют только в правовой форме, система возникающих отношений между судом и представителем, судом и представляемым существует также в правовой форме и регулируется нормами гражданского процессуального права.
Для суда очевидно, кто из названных субъектов является носителем нарушенного или оспариваемого права или законного интереса, а следовательно, и первичным носителем процессуальных прав и обязанностей, а кто наделен полномочиями по осуществлению процессуальных прав и обязанностей и совершению процессуальных действий (по причине отсутствия или неполной процессуальной дееспособности представляемого лица, его нежелания участвовать в процессе или невозможности личного участия). И с представителем, и с представляемым лицом у суда складываются определённые процессуальные отношения, структурно связанные между собой и урегулированные нормами гражданского процессуального права.
Таким образом, можно говорить о существовании сложного гражданского процессуального правоотношения судебного представительства, которое нуждается в более детальном рассмотрении.
В работах по теории права, равно как и в отраслевых исследованиях по правоотношениям, в которых были подробно рассмотрены структура, элементы правоотношения, такая категория, как «правовой буфер», не встречается.
Зато существуют многочисленные примеры построения теоретических конструкций сложных, многосубъектных правоотношений, объясняющих структуру правовых связей между субъектами. Самым доступным и близким примером является концепция существования сложного гражданского процессуального правоотношения, включающего множество элементарных гражданских процессуальных правоотношений.
Поэтому, коль скоро правовая реальность требует участия в гражданском процессе судебного представителя, без которого немыслима судебная защита прав и законных интересов недееспособных, ограниченно дееспособных, несовершеннолетних граждан, гражданина, место жительства которого не известно, интересов организаций (осуществление их процессуальных прав и выполнение процессуальных обязанностей, образующих правовую связь носителя права / обязанности и суда - суть правоотношение), должно быть определено и место судебного представителя в гражданских процессуальных правоотношениях, исходя из общих теоретических и отраслевых установок о структуре правоотношения.
Структура правоотношений судебного представительства была схематически обозначена и рассмотрена в работе Г. Л. Осоки-ной [27]. Соглашаясь с весьма ценными наблюдениями автора, полагаю необходимым продолжить дальнейшие исследования судебного представительства с позиции правоотношения.
Отправной точкой предлагаемого исследования, без которого невозможно дальнейшее обсуждение структуры сложного правоотношения судебного представительства, является вопрос о понятии правоотношения, отраслевых особенностях гражданского процессуального правоотношения, его содержании и форме.
2. Ещё одним важным вопросом является вопрос о видах судебного представительства. С принятием в 2011 г. Федерально-
го закона «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации» растет число адвокатов, участвующих в системе оказания БЮП гражданам и выступающих в суде в качестве судебного представителя в соответствии с названным законом. Рассмотрение судебного представительства с позиции правоотношения дополнительно позволяет отграничить представительство, осуществляемое адвокатом в порядке оказания БЮП в соответствии с названным законом, от судебного представительства, осуществляемого адвокатом по назначению суда.
3. Вопрос о правовом статусе законного представителя. Правовой статус «законного представителя» необходимо соотнести с правовым статусом «представителя», «судебного представителя». Традиционная конструкция представительства даёт сбои, когда законный представитель не осуществляет права представляемого лица вместо него, а оказывает содействие представляемому лицу в осуществлении прав или действия законного представителя имеют самостоятельное юридическое значение [28].
Таким образом, установление структуры, характера и правовой природы отношений, складывающихся между представителем, представляемым лицом и судом (т. е. рассмотрение представительства с позиции правоотношения), актуально, имеет теоретическое и практическое значение, позволяет по-иному взглянуть на давнюю дискуссию о месте судебного представителя среди субъектов гражданских процессуальных правоотношений, о видах судебного представительства, о соотношении прав представляемого лица и полномочий представителя.
В заключение хотим заметить, что это всего лишь часть тех вопросов, которые возникают в процессе осмысления сущности судебного представительства.
В настоящей статье были затронуты только некоторые аспекты интересующей проблематики, отражено мнение авторов относительно направлений дальнейшего научного исследования судебного представительства, высказаны отдельные идеи и представлено общее видение теоретических вопросов, связанных с судебным представительством.
Более детальное рассмотрение каждого
из поставленных вопросов представляет
предмет дополнительных исследований.
1. Дороженко М. Ю. Гражданско-правовое регулирование представительства : проблемы теории и законодательства : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2007. - С. 16.
2. Невзгодина Е. Л. Представительство и доверенность по гражданскому праву России (Проблемы теории. Законодательство РФ. Вопросы правоприменительной практики) / под ред. В. Л. Слесарева. - Омск, 2005. -С. 48-49.
3. Ерохина Е. В. Семейно-правовое представительство по законодательству Российской Федерации : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Казань, 2007. - С. 7-11.
4. Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. - Кн. 3 : Договоры о выполнении работ и оказании услуг. - М. : Статут, 2007. -С. 285.
5. Брагинский М. И. Договор поручения // Хо-зяйство и право. - 2001. - № 4. - Приложение. - С. 13.
6. Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. -Екатеринбург, 1994. - С. 131
7. Алексеев С. С. Право. Азбука. Теория. Философия. Опыт комплексного исследования. -М., 1999. - С. 108-109.
8. Бирюков А. А. К вопросу о понятии и юридической конструкции сервитута в современном российском праве // Гражданское право. -2014. - № 5. - С. 37-40.
9. Пьянов Н. А. Теория государства и права : в 2 ч. - Ч. 2 : Теория права : учеб. пособие. -Иркутск : Изд-во ИГУ, 2011. - С. 188.
10. Гражданское право : в 4 т. - Т. 1 : Общая часть : учебник / отв. ред. Е. А. Суханов. -М. : Волтерс Клувер, 2005. - 720 с.
11. Иоффе О. С. Советское гражданское право. -М. : Юридическая литература, 1967. - С. 202.
12. Гражданское право : учебник / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. - М. : Велби, 2002. - Т. 1. - С. 322.
13. Невзгодина Е. Л. Указ. соч. - С. 29-30, 53.
14. Осокина Г. Л. Курс гражданского судопроизводства России. Общая часть : учебное пособие. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 2002. -С. 238.
15. Гражданское процессуальное право : учебник / под ред. М. С. Шакарян. - М. : Велби : Проспект, 2004. - С. 106.
16. Викут М. А., Зайцев И. М. Гражданский процесс России : учебник. - М. : Юристъ, 1999. -84 с.
17. Осокина Г. Л. Указ. соч. - С. 238.
18. Гражданское процессуальное право. - С. 106.
19. Осокина Г. Л. Указ. соч. - С. 239.
20. Иоффе О. С. Указ. соч. - С. 202.
21. Гражданский процесс : учебник / под ред. М. К. Треушникова. - М. : Городец-издат, 2003. - С. 84, 161.
22. Халатов С. А. Представительство в гражданском и арбитражном процессе. - М. : Норма, 2002. - С. 102.
23. Евстифеева Т. И. Гражданские процессуальные правоотношения : монография. - Саратов : СГСЭУ, 2002. - С. 86.
24. Горбик К. Е. Правовой статус судебного представителя в гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. - 2015. -№ 2. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультатПлюс».
25. Викут М. А., Зайцев И. М. Указ. соч. - С. 114115.
26. Осокина Г. Л. Указ. соч. - С. 240-241.
27. Там же. - С. 241-242.
28. Попова Д. Г. Детские социальные учреждения: цивилистический аспект : монография. -Кемерово, 2013. - С. 44-54.
