CC BY
621
ББК 63.3(5)
С. Е. Кенжебаева
ПРЕДСТАВИТЕЛИ АЛАШСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ И СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ
S. E. Kenzhebaeva
REPRESENTATIVES OF ALASH INTELLIGENTSIA AND THE SOVIET POWER
Рассматривается идеологическое противостояние представителей движения «Алаш» и Советской власти в 20-30-е гг. XX в. Показано, что в основе идеологии алашской интеллигенции лежали вопросы национального, а не социального освобождения казахского народа.
Ключевые слова: движение «Алаш», национально-освободительное движение.
Ideological opposition of representatives of the movement "Alash" and the Soviet power in 20-30-s of XX century are considered in the paper. It is shown that the ideology of the "Alash" intelligentsia was based on the questions of national, but not social liberation of the Kazakh people.
Key words: movement "Alash", national-liberation movement.
В истории казахского народа в 20-30-е гг. XX в значительную роль сыграла интеллигенция, сформировавшаяся в конце Х1Х - начале XX в. и представлявшая собой неоднородный пласт как по происхождению, так и по взглядам на пути развития казахского народа. По своим политическим направлениям и социальной базе она делилась на три группы.
Первая группа - это либерально-демократическая партия «Алаш». Так была названа партия, образованная по инициативе видного казахского политического деятеля Алихана Букейха-нова1 и ставившая своей целью достижение независимости казахов на уровне автономии в рамках России.2 Представители алашской интеллигенции были выходцами из семей султанов, биев, баев и зажиточной части казахских скотовод и земледельцев. Многие из них получили высшее образование в Санкт-Петербурге, Москве и других центрах России, большинство из них служило в колониальной администрации, а также врачами, учителями, адвокатами. Эта группа (их называли «западниками») представлена плеядой таких ярких личностей, как А. Байтурсынов -главный редактор газеты «Казах», поэт, писатель, лингвист; Ж. Акпаев - юрист; М. Тынышпаев -инженер; М. Дулатов - поэт, писатель; М. Жумабаев - поэт, писатель; Х. Габбасов - писатель; Ж. Аймаутов - писатель, поэт; Х. Досмухамедов - врач; М. Чокай - юрист и многие другие.
Второй группой национальной интеллигенции являлись представители мусульманского движения, орентировшиеся на Турцию и получившие в связи с этим название «тюркофилы».
Третью, более малочисленную и слабую группу национальной интеллигенции, имевшую взгляды социалистического направления, составляли, за редким исключением, выходцы из бедных слоев казахских скотоводов и земледельцев. Представители этой группы
1 Алихан Нурмухамедович Букейханов - лидер партии «Алаш», выходец из знатной (султанской) семьи. После окончания Омского технического училища он в 1894 г. блестяще окончил экономический факультет Императорского Лесного института в Санкт-Петербурге. На долю этого ученого, преподавателя, журналиста, этнографа, публициста и социолога выпала тяжелая, сложная историческая миссия - возглавить национально-освободительное движение казахского народа и стать главой первой казахской автономии. Самое принципиальное в политическом наследии А. Букейханова - идея национально-государственного самоопределения. Эта идея была выношена им и его соратниками, которые отдали все свои силы ради её претворения, провозгласив государство Алаш-Орда и поплатившись за это в конечном счете собственной жизнью.
2 Программой партии «Алаш» было провозглашено создание первого самостоятельного казахского национального республиканского государства под названием «Алаш-Орда» (Алашская автономия), просуществовавшего с 1917 по 1920 г. Вынужденный переход Алаш-Орды на сторону Советской власти и достижение «компромисса большевизма и национализма» в начале 1920-х гг. сыграли определяющую роль в укреплении позиций нового государственного строя, стабилизации социально-экономической жизни в крае. Однако глубокие идейные расхождения между алашевцами и Советами привели к нарушению компромисса большевиками. Лозунг «Алашординец - националист, враг народа» стал основой тотальных репрессий против тех, кто являлся «мозгом нации».
(А. Жангельдин, Т. Рыскулов, К. Тогусов, С. Сейфуллин, А. Кенжин, Г. Сафаров и др.) после февраля 1917 г. начали создавать свои организации и печатные органы. Деятельность этой группы особенно активизировалась после Октября 1917 г., когда ее члены усилили борьбу против движения «Алаш» при поддержке Советской власти из Центра, а также из Ташкента, Оренбурга, Омска и других крупных, близлежащих к Казахстану, городов страны [1].
Нарастающая политизация всех сторон жизни в Казахстане во второй половине 1920-х гг. привела к усилению «разоблачительных», «обвинительных» подходов к истории движения «Алаш» и алашской интеллигенции в целом. Особенно активизировался этот процесс после 3-й Всеказахстанской партконференции, рассматривавшей наряду с другими вопросами и идеологическую ситуацию в крае. Выступавший на конференции секретарь ЦК РКП(б) Е. Ярославский обвинил руководящих казахских работников республики в приверженности к идеологии Алаш-Орды и в целом в националистических ошибках, что вызвало бурный протест со стороны Н. Нурмакова, С. Сейфуллина, С. Садвакасова1, А. Асылбекова и др. [2].
В условиях почти полного отсутствия специалистов-историков авторами работ по истории движения «Алаш» выступали, как правило, партийные, государственные деятели, поэтому их публикации, вызванные политическими, идеологическими потребностями, не только носили прикладной характер, но и являлись своеобразным продолжением их политической деятельности. Эта особенность наиболее рельефно проявилась в характере работ в указанный период. Это по-прежнему были небольшие по объему и охвату статьи, однако в их содержании уже нельзя было не заметить смещения центра тяжести в сторону выявления социальной природы движения «Алаш», основных этапов его деятельности, целей и задач. Отличительная особенность второй половины 1920-х гг. в историографии движения «Алаш» - появление документально подкрепленных и аналитических работ, опирающихся на программу Алаш-орды, и источников, раскрывающих конкретные действия руководителей Алаш-Орды и их взаимоотношения с белым движением. Освещение указанных вопросов происходило в условиях борьбы с «буржуазно-националистической идеологией» Алаш-Орды [2]. Кампания по разоблачению «контрреволюционной» деятельности Алаш-Орды усилилась с приходом на должность секретаря крайкома ВКП(б) Ф. Голощекина2.
Установка по разоблачению участников движения, выдвинутая им в Отчетном докладе Казкрайкома РКП(б) Всеказахстанской партийной организации конференции в 1926 г., стала, по существу, руководством к действию при анализе истории движения «Алаш».
Выдвинутый Ф. Голощекиным тезис об «объективно-революционной роли» движения казахской интеллигенции до Февральской революции и о его «контрреволюционном перерождении после» стал основополагающим в целом ряде исследований вплоть до середины 1930-х гг.
В брошюре «Алаш-Орда. Краткий исторический очерк о национально-буржуазном движении в Казахстане периода 1917-1919 гг.», ее автор, А. К. Бочагов, попытался с этих позиций показать историю движения «Алаш». «В первый момент она (Алаш-Орда) - выступала против империалистического царского самодержавия, и тогда она была прогрессивной революционной силой, ее поддерживали массы в большей мере» [3, с. 36-37]. В этом заключалась ее, по мнению Бочагова, объективно-революционная роль. Развитие движения «Алаш» происходит по восходящей линии, высшей точкой является Декабрьский, 1917 г., съезд в Оренбурге. Там и произошло, по мнению А. К. Бочагова, «полное организационное оформление партии «Алаш» и выработана политическая программа» [3, с. 40-41]. Классовый характер в освещении истории движения «Алаш», узкие хронологические рамки не позволили А. К. Бочагову вскрыть причины возникновения и социальную природу движения. Его оценочные позиции полностью совпадали с официально принятой схемой освещения данной проблемы.
В июле 1926 г. по постановлению КазЦИК была создана комиссия по организации празднования 10-летия национально-освободительного движения 1916 г. в Казахстане. Как свиде-
1 Смагул Садвакасов стоял у истоков зарождения государственности в Казахстане, многое сделал для ее становления и развития. Его гражданский потенциал полностью раскрылся в 1925-1927 гг., т. е. в период, когда он являлся комиссаром народного образования.
2 Филипп Исаевич Голощекин - первый секретарь Казкрайкома, в сентябре 1925 г. кооптированный уже избранным бюро крайкома по инициативе И. В. Сталина. Именно в этот период началось уничтожение национальной интеллигенции. Так, в конце 1928 г. были арестованы 48 человек из числа так называемых «буржуазных националистов» - бывших деятелей Алаш-Орды.
тельствуют протоколы комиссии, был разработан комплекс организационных мер - создание отделов по сбору и изучению исторических материалов по событиям 1916 г. при губернских музеях республики и пропаганда этих материалов в средствах массовой информации [3]. Одновременно, в ходе развернувшейся дискуссии о восстании 1916 г., были предприняты попытки определить место и роль национальной интеллигенции в истории национальноосвободительной борьбы казахского народа.
Поводом к ней послужила работа Турара Рыскулова «О восстании казахов и каракиргизов в 1916 г. (К 10-летней годовщине). Основные экономические и политические причины восстания». На основе анализа всех указанных факторов автор вскрыл причины восстания, сделав вывод о его национально-освободительном характере, показал расстановку политических сил накануне восстания» [4].
Т. Рыскулов подверг глубокому исследованию экономические проблемы дореволюционного Казахского края, особо подчеркнув колонизаторскую сущность аграрной политики царизма. Так, характеризуя социальное положение населения Семиречья, он показал доминирующее положение русских переселенцев вследствие захвата ими большей части поливной земли. При этом Т. Рыскулов приводит следующие данные: «В Джетысуйской губернии (в старых границах) было к 1916 г. всех поселков 600, а обрабатываемой земли, занятой ими, было 1 200 000 дес., включая всех видов вообще - 4 193 520 дес. (по данным бывшего переселенческого управления), изъятых из ведения казах-киргизского населения. В Сырдарьинской губ. к тому же времени было поселков 260 и занятых ими земель 607 000 дес.» [5]. Ситуация с землей была аналогичной в северных и центральных районах Казахстана. Как и Г. Сафаров, который считал ошибочным мнение о высокой культуре русских переселенцев [5], Т. Рыскулов сделал такой же вывод, опираясь на данные отчета О. А. Шкапского. Он обращает внимание и на демографические последствия колонизаторской политики царизма, «приведшие к постепенной убыли казахского и киргизского населения; за период с 1902 по 1913 год численность его сократилась приблизительно на 8-9 %» [5]. Экономическое господство европейского населения в Казахстане усиливало межнациональные противоречия. Следствием этого, по мнению Т. Рыскулова, было полное отсутствие связей в революционном движении между европейскими и казахскими трудящимися. Его позиция в этом вопросе совпала с выводами А. Кенжина и Г. Сафарова. Последний считал, что никакой революционной идеологии и революционной организации не было [5]. Единственной силой, способной пробудить национальное самосознание, являлась казахская интеллигенция. Социальную природу движения «Алаш» Т. Рыскулов определил как буржуазно-националистическую, либеральную. Выводы Т. Рыскулова, сделанные им при анализе событий 1916 г., вызвали в общественной и научной среде республики неоднозначную реакцию. Оппоненты обращали внимание в первую очередь на отсутствие у него классового подхода к рассматриваемому явлению. Именно поэтому, по их мнению, имела место ошибочная трактовка Т. Рыскуловым роли казахской интеллигенции, российского пролетариата и крестьянства, национальной буржуазии и байства [5].
Автор работы «Казахстан в канун Октября» П. Г. Галузо также придерживался мнения о классовом характере этого восстания, о неспособности национальной буржуазии и байства выступать в роли руководителя. Ив. Меницкий (слушатель Института красной профессуры), отвергая положение Т. Рыскулова о национальном характере восстания, считал вообще недопустимой постановку проблемы в таком виде. Отстаивая классовый принцип, он подчеркивал, что восстание было направлено прежде всего против местных эксплуататорских классов [6].
Т. Рыскулов, отстаивая свои взгляды, утверждал, что восстание имело все признаки общенационального движения. Именно поэтому нередки были случаи, указывал он, когда во главе восставших стояли крупные баи и манапы [7].
Исследуя проблему истории национальной интеллигенции, Т. Рыскулов уделил серьезное внимание процессу ее возникновения, особенностям развития, охарактеризовав как социальные корни, так и этапы ее общественно-политической деятельности. Исходя из этого, Т. Рыскулов сделал вывод об общедемократическом характере движения в целом. Он подчеркивал, что основной задачей в деятельности казахской интеллигенции стала проблема национального освобождения, возрождения нации, ее культуры.
Позиция Т. Рыскулова в целом соответствовала официальной точке зрения о прогрессивной роли интеллигенции до Февральской революции. Различными были лишь подходы к решению проблемы. Т. Рыскулов справедливо считал, что классовый подход является слишком упрощенным при исследовании истории национально-освободительной борьбы 1916 г. По его мнению, этот метод не способствовал правильному пониманию таких вопросов, как последствия колониальной политики царизма, расстановка политических сил в казахском обществе и их отношение к восстанию.
Работы Т. Рыскулова свидетельствуют о том, что, несмотря на обстановку, складывающуюся в исторической науке, творческое рациональное начало еще присутствовало в подобных исследованиях. Правда, из-за политического давления Рыскулову пришлось позже отказаться от многих своих взглядов, признать их «ошибочными» и следовать тем, которые стали господствующими в науке.
«Использовав» национальную интеллигенцию на начальном этапе советского строительства, Ф. Голощекин поставил цель - устранить ее как главную противостоящую силу в осуществлении политики «малого Октября» в Казахстане.
Массированная атака на интеллигенцию проходила по всем направлениям политической и культурной жизни республики. На страницах партийной печати публиковались выступления Ф. Голощекина, в которых он четко определял задачи борьбы с казахской интеллигенцией. Так, на VI Всеказахстанской конференции Ф. Голощекин обвинил «Академический центр», которым руководил Ахмет Байтурсынов1, в извращении партийной линии: «Составлена и издана отдельная книга, содержащая около 5 тыс. терминов на казахском языке ... Масса в них не разбирается ... Имеются огромные извращения, кажется всем известно, что «интернационал» там переведен чуть ли не как насильник - совершенно невероятная вещь». Перейдя затем к определению роли и места интеллигенции, он сделал далеко идущий по своим последствиям вывод: «... Мы должны руководить ею, а не она нами ... Нетерпимо такое положение, что она, чуждая, совершенно враждебная нашей идеологии, очень сильно влияет на различные стороны нашей жизни» [7, с. 66-67]. Кампания против «националистов» началась, прежде всего, в казахской литературе и культуре вообще, поскольку после всех «партийных чисток», проведенных в 1921-1922 гг., деятелям национальной интеллигенции дозволялось трудиться лишь в этой сфере общественной жизни.
Осенью 1927 г. в газете «Советская степь» некто «С. К.» сообщал, что «политическое направление произведения определяется принадлежностью автора к тому или иному течению. По предварительным подсчетам, авторами-националистами выпущено 14 названий ... У националистов несколько больше разнообразия в авторах (Байтурсынов, Ауэзов, Дулатов, Кеменгеров, Омаров, Абай, Джумабаев) ... Националисты в ярких красках воспевают степь и казахский народ, вне классовой сущности, а по существу, направили свое перо против советской власти» [7, с. 69].
В пятом номере журнала «За партию» 1928 г. (орган Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) и Казкрайкома ВКП(б)) появилась статья известного литературного критика, общественного деятеля Г. С. Тогжанова (1900-1938) «Против национализма, обывательщины и комчванства в казахской литературе и критике». В том же году она была напечатана и в газете «Советская степь».
«Еще не так давно - 3-4 года назад, - указывал Г. Тогжанов, - наши националисты доказывали в своих больших критических статьях «общенациональность» казахской художественной литературы, отсутствие в ней классовой идеологии; ... что искусство, в частности, литература, не подчиняется политике и что политические ... интересы чужды ей. Так писали молодые идеологи казахских националистов Ауэзов, Искаков, Аймаутов и Ко в нашей партийносоветской печати, в частности, в газете «Ак жол» и в журналах «Шолпан», «Сана» и т. д. ...
«Теория» националистов не встречала никакого отпора и опровержения со стороны казахских коммунистов. Казахские коммунисты, если не солидаризировались, то, во всяком случае, не считали нужным, необходимым разоблачать эту идеологию» [8, с. 25]. Как неприятный, но имевший место в истории факт он подчеркнул «господство» казахской националистической идеологии до 1925 г.
Изменение политической ситуации Г. Тогжанов связывал с идейным укреплением Компартии Казахстана, что непосредственно повлияло на положение на «культурном и идеологиче-
1 После образования Казахской Советской Республики, будучи членом правительства, А. Байтурсынов работает наркомом просвещения республики, затем в газете «Ак жол», в Академическом центре Казахстана при Народном комиссариате просвещения, пишет ряд трудов по языкознанию и литературоведению.
ском фронте». Это нашло свое выражение в систематическом разоблачении националистов, их идеологии. Но, как отмечал автор, они не сложили оружия и избрали полем своей деятельности казахскую литературу.
Для вытеснения «националистов» из этой сферы нужны, считал Г. Тогжанов, усилия не только партийных работников, но и представителей новой пролетарской литературы. Главное отличие литературы «националистов» от литературы пролетарских писателей автор видел в содержании - тогда как «писатели-националисты воспевали казахскую старину, казахских баев, ханов, батыров, идеализировали националиста-интеллигента», новые пролетарские писатели «воспевают революцию, ее вождей (Ленина, Маркса), рабочего, отображают жизнь казахских трудящихся, в частности казахской бедноты и батрака, создают в литературе новых людей -новых типов - тип казахского рабочего, бедняка-коммуниста, комсомольца, казашки-общественницы» [8, с. 29].
Так как в это время идейно-политическая жизнь республики характеризовалась усиленной борьбой с «садвакасовщиной»1 как одним из проявлений «националистического уклона», то и Г. Тогжанов решил внести в нее свою лепту. По его словам в «национализме С. Садвакасо-ва нет ничего нового, его национализм тот же самый, только иными словами повторяющий, что говорят националисты». Проявление «национализма» Тогжанов наблюдает повсюду, в том числе и в быту казахских работников: «Есть у нас известная часть казахской интеллигенции (включая и коммунистов), которая влюблена в казахское прошлое и во всякой казахской отсталости находит какой-то признак национальной гордости, достойной поддержания, сохранения и популяризации. Даже «биш-бармак», «насыбай», «кок-пар» - все это считается чуть ли не национальной гордостью казахского народа» [8].
Критики Г. Тогжанова не избежали и писатели-коммунисты С. Сейфуллин, С. Муканов. Их он обвиняет в «обывательщине» и «комчванстве». Автор дает оригинальную трактовку понятию «обывательщина»: «... В наших условиях очень трудно провести определенную грань между национализмом и обывательщиной. Обывательщина являлась и является одним из главных вдохновителей национализма».
«Обывательские» мысли С. Сейфуллина Г. Тогжанов увидел в его поэме «Чан-Зо Лиин», в стихотворениях «Жумсак вагонда», «Тирме толкынында», «Сыр-сандык». Критикуя С. Сей-фуллина за неудачный выбор сюжета поэмы «Чан-Зо Лиин» (в ней описывается история взаимоотношений двух китайских генералов), Тогжанов указывал на проявление «обывательщины» в неверном понимании таких моральных ценностей, как «верность и любовь к матери»: «В понимании старой казахской общественности самое священное, самое высшее - это верность, любовь к матери. То же самое проповедует т. Сейфуллин. Едва ли здесь нужно разъяснять, что «верность матери» ничего общего с марксизмом не имеет. Абсолютную, священную верность к матери коммунисты не признают, мы признаем верность пролетарскому классу и его руководителю - коммунистической партии» [8].
В свою очередь С. Сейфуллин обвинял Г. Тогжанова в недобросовестном подходе к его произведениям, в искажении его мысли, попытках найти в них какой-нибудь уклон. Одновременно он подчеркивал, что всегда боролся с проявлениями «алашординской идеологии» в казахстанской литературе, критикуя известного «алашординского мистика Жумабаева».
Развернув «поиски классовых врагов» среди казахской интеллигенции на страницах газет и журналов [9], Ф. Голощекин добился главного - с помощью писателей-пролеткультовцев были найдены идейные обоснования для репрессивных мер против видных представителей движения «Алаш».
Следует отметить, что развернувшаяся в республике кампания по конфискации имущества и скота так называемых баев и полуфеодалов, переход к массовой принудительной коллективизации сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса, широкомасштабное промышленное строительство, основанное на подневольном труде, дали повод Советской власти предпринять ряд упреждающих мер: была нейтрализована оппозиция внутри самой партии, а ее лидеры Л. Троцкий, Л. Каменев, Г. Зиновьев и др. были высланы в отдаленные районы СССР
1 Автором ярлыка «садвакасовщина», самого губительного для молодой интеллигенции Казахстана, был Ф. Голощекин. Открыто повергнуть С. Садвакасова репрессиям Ф. Голощекин не посмел и не мог - настолько умен и авторитетен был Смагул Садвакасов.
(в том числе в Казахстан); в национальных республиках была ликвидирована возможная оппозиция режиму в лице участников национально-освободительного движения в 1917-1920 гг. (в 1928-1939 гг. в Татарии и Башкирии были арестованы участники национального движения, на Украине - лидеры IV Всеукраинской Рады, в Крыму - лидеры и участники партии «Милли Фирка», в Узбекистане - «Иттихадве Теракки», «Шуро-и исламия» и т. д.) [10].
Одновременно готовилась расправа и над лидерами движения «Алаш». К этому времени «разоблачения контрреволюционной сущности» Алаш-Орды достигли определенной ступени. В 1929 г. был составлен и издан сборник документов и материалов «Алаш-Орда» под редакцией
Н. Мартыненко с предисловием У. Исаева (редакторы журнала «Ак Сана»). В него вошли программные документы, протоколы съездов представителей киргизского народа, переписка правительства Алаш-Орды с руководителями белого движения в Сибири и на Урале, действия руководителей на разных этапах гражданской войны и т. д.
Следует отметить, что большинство документов, отражающих работу Всеказахских съездов, сама программа (вернее, ее проект) партии «Алаш» были изданы в сборнике в переводе на русский язык. При этом текст перевода сознательно искажался, а неточности или фальсификация содержания некоторых документов давали повод идеологическим и карательным органам развернуть активную кампанию по травле лидеров и участников движения.
В 1929 г. органами Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) были арестованы свыше 40 деятелей науки и культуры Казахстана. 4 апреля 1930 г. А. Байтурсынов, М. Дулатов, Х. Габбасов, А. Байдильдин, Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были приговорены к смертной казни. В январе 1931 г. приговор был пересмотрен в отношении А. Байтурсынова, М. Дулатова, М. Есполова, которым смертную казнь заменили 10 годами тюремного заключения; М. Жумабаев, Е. Омаров (лингвист), Д. Битлеуов также были приговорены к 20-летнему заключению. Х. Габбасов, Ж. Аймаутов (писатель, поэт), Д. Адилев, Х. Балгимба-ев, Абдрахман Байдильдин (редактор газеты «Трудящийся казах), Г. Бримжанов, А.-С. Юсупов были расстреляны [11].
Однако репрессии не обошли стороной тех, кто содействовал, вольно или невольно, ликвидации своих идейных противников. В этом отношении показательна судьба самого Г. Тогжа-нова. Несмотря на все его многочисленные выступления в прессе с разоблачительными статьями и предложениями усилить идеологическую борьбу во всех областях общественнополитической жизни, в 1929 г. в газете «Джетысуйская искра» появилась заметка «О тов. Ток-жанове. (Из выступления т. Ф. И. Голощекина в клубе печатников, г. Кзыл-Орда») [12].
Приведем лишь некоторые выдержки из нее: «Токжанов - крупная фигура в казахской действительности. Интеллигент, сын бая. В 1918 г. был активным членом и секретарем «культурнопросветительского общества, являвшегося выразителем националистических настроений буржуазной казахской интеллигенции. С 1922 по 1926 г. Токжанов ... был активным членом известной «садвакасовской группировки», пытавшейся сломать в пределах Казахстана четкую партийную линию, насквозь пропитанной чуждыми националистически-буржуазными настроениями».
Обвинения, выдвинутые Голощекиным, были самыми распространенными и действенными в тот период. Уже в 1932 г. Г. Тогжанова будут обвинять в проявлениях «национализма», выражавшихся, по мнению «обвинителей», в недостаточной критике «алашордынской идеологии» [13].
«Признав» справедливыми все обвинения в свой адрес, Тогжанов приступил к их «исправлению». По существу, это был следующий этап в «разоблачительной» деятельности писа-теля-критика. В журнале «Большевик Казахстана» появилась его статья «О Байтурсынове и бай-турсыновщине», в этом же году она вышла отдельным изданием [14].
Еще в 1929 г. Г. Тогжанов вместе с известными казахскими общественными деятелями
О. Джандосовым, А. Байдильдиным, С. Сафарбековым и др. подписал письмо-обращение «О творчестве писателей-казахов», направив его в редакцию газеты «Правда» и в издательство «Литературная энциклопедия». В письме выражалось несогласие с той высокой оценкой, которую дали составители энциклопедии творчеству М. Ауэзова, А. Байтурсынова. Редакции было рекомендовано осветить их деятельность как деятельность «буржуазных националистов» [14].
Поставив перед собой цель - до конца разоблачить лидеров движения «Алаш», исходя из соответствующих партийных установок, Г. Тогжанов охарактеризовал все творчество и деятельность А. Байтурсынова как антинародные, реакционные. «Не было никакой разницы между
вождями национальной интеллигенции от обыкновенных монархистов-черносотенцев» [14]. Поэтому и само движение никогда не было прогрессивным, т. к. у них отсутствовал призыв к «социалистической революции» и классовой борьбе.
Взгляды Г. Тогжанова в оценке роли и места алашской интеллигенции отличались крайностью суждений, что вообще было характерно для идеологии «левых коммунистов, несущих в себе два противоположных начала, заложенных в абсолютном отрицании ценности любых явлений, присущих старому строю, и в абсолютной идеализации будущего общества» [14].
Однако активная борьба с так называемыми «националистами» не позволила Г. Тогжано-ву избежать повторения их трагической судьбы. В списке расстрелянных 25 февраля 1938 г. мы находим его фамилию наряду с фамилиями С. Сейфуллина, С. Мендешева, К. Жубанова, Т. Жургенева и многих других [13].
После публикации в журнале «Пролетарская революция» в 1931 г. № 6 письма И. В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» перед казахстанскими коммунистами ставилась задача консолидировать силы для «повышенной бдительности в борьбе против чуждых нам теорий» [15]. Особое внимание отводится борьбе на «историческом фронте», где вновь возобновляются «разоблачения» участников движения «Алаш» и их роли в революционном движении края.
В начале 1930-х гг. в работах продолжал доминировать партийный тезис «об объективнореволюционной роли» движения «Алаш» в период I русской революции и о его «контрреволюционном перерождении» после. Так, автор работы «Вестник Казахстана» Е. Федоров определил движение как «субъективно контрреволюционное, связанное с надеждами на победу российской буржуазии», в то же время оно «приобретало значение объективно-революционного» в борьбе с самодержавием [16].
С. Асфендияров, продолжая мысль Е. Федорова, считал, что «...несомненно, буржуазнодемократическое движение, которое начало проникать в казахскую степь и возглавлялось казахской национальной интеллигенцией, было объективно-революционным. Однако, по мере развития этого движения ... оно переходит в контрреволюционное» [17]. Г. Тогжанов подчеркивает, что руководство национально-освободительным движением в крае принадлежало лидерам «Алаш» Букейханову и Байтурсынову [14].
Исходя из общепринятой схемы развития революционного движения в восточных регионах по аналогии с европейским, авторы определяли социально-классовый состав движения «Алаш». Так, А. Бочагов придерживался мнения, согласно которому «Алаш-Орда защищает интересы мелкой национальной буржуазии» [3], Г. Тогжанов убежден, что она была идеологом всего казахского байства [14], Т. Рыскулов считал, что «национальная интеллигенция ... защищала интересы казахской имущей верхушки (баи, торговый элемент, администрация), интересы же широких масс ей были далеки» [18].
С. Асфендияров, исследуя историю национально-освободительного и революционного движения в Казахстане, особое внимание обращал на его социальную, политическую и идеологическую направленность и поэтому причины возникновения национальной интеллигенции видел в воздействии внешних и внутренних факторов, определивших ее политическое лицо, обусловивших ее малочисленность и неоднородность. Асфендияров считал, что «совершенно недопустимо для марксиста говорить о дореволюционной интеллигенции вообще. Ее надо делить на три группы: 1. Интеллигенция, отражавшая идеологию демократических низов (имевшая разные оттенки). 2. Интеллигенция, отражавшая идеологию либеральной и оппозиционно настроенной к русскому царизму национальной буржуазии. 3. Интеллигенция, отражавшая идеологию полуфеодалов, для которых правительство было своим правительством» [19].
Отражая интересы зарождающейся либеральной буржуазии, алашская интеллигенция, по мнению Асфендиярова, отличалась двойственностью политических взглядов. Отсюда следует вывод Асфендиярова о ее прогрессивности в период I русской революции, когда она, стремясь к национальной консолидации, занималась разработкой литературного языка и письменности. Отказывая либеральной интеллигенции в революционности, С. Асфендияров исходил из того, что движение было верхушечным, охватывавшим лишь немногие слои казахской буржуазии и интеллигенции, кроме того, отмечал он, в программе движения «Алаш» отсутствовал призыв к свержению монархии, а в «Казахе» - печатном органе движения - не публиковались сообщения о рабочем движении в России.
Для работ С. Брайнина и Ш. Шафиро характерно резко негативное отношение к роли и деятельности алашской интеллигенции. Они отказывают ей в прогрессивности, подчеркивая, что уже изначально она имела все признаки «реакционности и классовой ограниченности», т. к. отражала интересы байства, отвлекала от борьбы народные массы [20-22].
Именно эта позиция стала основным лейтмотивом в дискуссии о роли Алаш-Орды, организованной Казахским научно-исследовательским институтом марксизма-ленинизма (КНИИМЛ) в 1935 г. «Эта дискуссия способствовала выявлению контрреволюционной сущности Алаш-Орды и окончательному разоблачению ее гнусной, подлой роли в истории казахского народа», - отмечал директор КНИИМЛ А. Лекеров [23]. Определяющим в методологии изучении истории движения «Алаш» стало полное отрицание тезиса об «объективно-революционной роли в дореволюционный период».
В 1935 г. выходят «Очерки по истории Алаш-Орды» С. Брайнина и Ш. Шафиро. Структура и содержание этой работы соответствуют утверждавшимся в тот период времени марксистско-ленинским принципам и методам освещения истории национально-освободительного движения в крае. Исходя из этого, авторы не делали разграничения между ним и пролетарским движением в Европейской части России. Механический перенос методов его анализа способствовал откровенной фальсификации исторических фактов.
Игнорируя особенности развития социально-экономической жизни Казахстана, авторы «Очерков...» скалькировали формы классовой борьбы российского пролетариата и крестьянства на национально-освободительное движение казахов начала XX в. Отсюда следовало примитивное толкование байства: байство - это «класс с типичными для него феодальными чертами» и алашской интеллигенции как интеллигенции, «пресмыкающейся перед российским империализмом» [24]. Именно поэтому, считали они, алашская интеллигенция не могла руководить движением, и в этом видели ее реакционность.
С этой же позиции дана оценка роли и деятельности лидеров казахской интеллигенции А. Букейханова, М. Сейдалина, М. Каратаева и др. «Ни один из них не претендует на ленинскую характеристику боевого демократизма», - констатировали авторы «Очерков...» [24].
Несмотря на явно тенденциозный характер «Очерков», их, по решению Казкрайкома, в 1935 г. изъяли, а редактор И. Ванаг, которому было указано на «допущенный им гнилой либерализм», получил выговор. Главная причина столь резкой оценки состояла в том, что авторы собрали в приложениях «ряд высказываний алашордынских лидеров, программу партии, важнейшие воззвания и решения алашордынских съездов» [25].
Недостатки и просчеты в хозяйственном, советском, культурном строительстве, как правило, связывались с деятельностью алашской интеллигенции, с влиянием «алашордынской идеологии». Так, А. Асылбеков видел причину торможения политики коренизации в госаппарате в «саботаже местной национальной интеллигенции» [26], а А. Лекеров и Т. Жургенев, выступая за «научность переводов классиков марксизма-ленинизма» на казахском языке, считали необходимым отказаться от «националистических теорий в языковом строительстве и вопросах терминологии» [23, 27]. В мае 1935 г. было принято решение об изъятии и сборника Н. Мартыненко «Алаш-Орда», также состоявшего из документальных материалов по этой проблеме.
Окончательные же решения по изучению истории движения «Алаш» был вынесены на I съезде Компартии Казахстана (5-12 июня 1937 г.). Эти решения сохранили свою силу и в последующие годы. Одной из определяющих явилась партийная установка на показ «контрреволюционной и продажной сущности Алаш-Орды на примерах восстания трудящихся масс 1916 г., на примерах гражданской войны». Все это было необходимо для «разгрома и развенчания неверной и вредной теории об объективно-революционной роли алашской интеллигенции» [28]. Именно по данной схеме происходило освещение истории движения «Алаш» в отечественной историографии вплоть до конца 1980-х гг. ХХ в.
К 1937-1938 гг. в горниле политических репрессий был уничтожен весь тонкий пласт алашской интеллигенции. Однако усиливающейся тоталитарной системе оказалось недостаточно только физического уничтожения её представителей. Историческая наука Казахстана, оказавшись под жестким контролем партийной идеологии, способствовала укреплению классовых стереотипов относительно роли и деятельности алашской интеллигенции в истории Казахстана.
Со второй половины 1920-х до конца 1930-х гг. особенно четко прослеживается тенденция от признания «объективно-революционной ее роли до Октября» до полного «развенчания
этой теории и показа ее антинародной сущности» после [28]. Следует признать существование до начала 1930-х гг. двух позиций относительно алашской интеллигенции среди казахских исследователей. Наглядным подтверждением тому служат их публикации в республиканской партийной и советской печати. Малочисленная часть сторонников показа действительной роли национальной интеллигенции (Т. Рыскулов, С. Садвакасов, С. Мендешев, С. Асфендияров) исходила из объективных условий возникновения и идеологического оформления взглядов алаш-ской интеллигенции, в основе которых, как справедливо считали исследователи, находились вопросы национального, а не социального освобождения казахского народа.
Однако эта позиция шла вразрез с утверждающимися партийными положениями о тесной связи национального движения народных масс, изначально социалистически ориентированного, с общероссийским пролетарским движением. Если до середины 1920-х гг. в казахстанской историографии допускалась дискуссионность в исследовании данной проблемы, то к 1930-м гг. любое инакомыслие по ней рассматривалось как «антинародное», «контрреволюционное» и имело довольно жесткие последствия. Именно поэтому неслучайным было появление значительного количества работ с ярко выраженными классовыми подходами по этой проблеме. Движение «Алаш» и его лидеры были обвинены в «предательстве» народных интересов, подверглись репрессиям, и сама тема фактически была закрыта для научного исследования.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Асылбеков М. Х. Политические взгляды А. Букейханова // Материалы Междунар. науч. конф. «Алаш-Орда и проблемы казахской государственности и культуры». - Алма-Ата: Жеруйык, 2009. - C. 8-13..
2. Аманжолова Д. А. Казахский автономизм и Россия. История движения «Алаш». - М.: Россия молодая, 1994. - 216 с.
3. Бочагов А. К. Алаш-Орда. Краткий исторический очерк. - Кзыл-Орда: Казгосиздат, 1927. - С. 36-37.
4. Рыскулов Т. Р. Из истории революционной борьбы в Казахстане. (Сборник главнейших статей,
докладов, речей и тезисов). - Ташкент, 1929. - Ч. 1. 1917-1919 гг. - 218 с.
5. Рыскулов Т. Р. // Революции и национальности. - М., 1935. - № 11. - С. 36-45.
6. Галузо П. Г. Казахстан в канун Октября. - Алма-Ата: Наука, 1962. - 345 с.
7. Сапаргалиев М. С. Возникновение казахской советской государственности (1917-1920 гг.). - Алма-Ата: Казгосиздат, 1948. - 480 с.
8. Тогжанов Г. С. Против национализма, обывательщины и комчванства // За партию. - 1928. - № 5.
9. Сейфуллин С. Жизнь национальностей. - М. - 1920. - 25 ноября
10. Нурпеисов К. Н. Они боролись за независимость Казахстана... // Казахстанская правда. - 1997. -12 авг. - С. 5.
11. Пахмурный П. М. Они были первыми (Из истории партийного строительства в Казахстане) // Партийная жизнь Казахстана. - 1966. - № 2. - С. 32.
12. Отчет краевого комитета VI Всеказахской партконференции. Доклад и заключительное слово Т. Голощекина (15-23 ноября 1927 г.). - Кзыл-Орда, 1928. - С. 31, 33, 34, 56, 69, 104.
13. Аманжолова Д. А . Казахская автономия: от замысла националов к самоопределению по-советски // Asta slavica Iaponica Tomus / Sapparo, Japan. - 2004. - XXI. - P. 115-143.
14. Тогжанов Г. С. О Байтурсынове и байтурсыновщине // Большевик Казахстана. - 1932. - № 2-3; Тогжанов Г. С. О Байтурсынове байтурсыновщине. - Алма-Ата: Казгосиздат, 1932. - 43 с.
15. Сталин И. В. Соч. - Т. 4. - С. 360-361.
16. Федоров Е. Вестник Казахстана. Справочная книга. - Алма-Ата: Казгосиздат, 1931. - С. 65.
17. Асфендияров С. История национально-революционных движений на Востоке // Большевик Казахстана. - 1930. - № 1-2. - С. 92.
18. Рыскулов Т. Из прошлого казахской интеллигенции // Избр. труды. - Алма-Ата: Казахстан, 1984. - 259 с.
19. Асфендияров С. О некоторых основных вопросах истории казахов // Большевик Казахстана. - 1933. -№ 2. - С. 38.
20. Брайнин С., Шафиро Ш. К вопросу о роли казахской национальной интеллигенции в 1917 г. // Большевик Казахстана. - 1933. - № 4.
21. Брайнин С., Шафиро Ш. Об истоках алашского движения // Большевик Казахстана. - 1933. - № 6.
22. Брайнин С., Шафиро Ш. О движущих силах восстания 1916 г. в Казахстане // Историк-марксист. -1933. - № 6 (034). - С. 27-50.
23. Лекеров А. За научные переводы классиков марксизма-ленинизма // Большевик Казахстана. - 1935. -№ 12. - С. 45.
24. Брайнин С., Шафиро Ш. Очерки по истории «Алаш-Орды». - Алматы: Казгосиздат, 1935. - С. 78.
25. Козыбаев М. К. Историография Казахстана: уроки истории. - Алма-Ата, 1990. - С. 75-76.
26. Асылбеков А. О ходе коренизации // Большевик Казахстана. - 1932. - № 11.
27. Жургенев Т. Вопросы терминологии казахского языка // Большевик Казахстана. - 1935. - № 6. - С. 45-46.
28. Козыбаев М. К., Алдажуманов К. С. Тоталитарный социализм: реальность и последствия. - Алматы: XXI век, 1997. - С. 23.
Статья поступила в редакцию 11.05.2011, в окончательном варианте - 11.11.2011
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Кенжебаева Сауле Есимжановна - Атырауский институт нефти и газа, Республика Казахстан; старший преподаватель кафедры «Гуманитарные дисциплины»; [email protected].
Kenzhebaeva Saule Esimzhanovna - Atyrau Institute of Oil and Gas, Republic of Kazakhstan; Senior Teacher of the Department "Humanitarian Disciplines"; [email protected].
