CC BY
130
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2019. № 2
Елена Николаевна Максимова,
доктор политических наук, профессор кафедры политологии и международных отношений Севастопольского государственного университета (ул. Университетская, д. 33, 299053 Севастополь, Россия), e-mail: astarta_05@mail. ru
ПРЕДПОСЫЛКИ «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ»: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
С помощью алгоритмов булевой алгебры в статье осуществляется компаративный анализ предпосылок «цветныхреволюций». Верифицируется гипотеза о влиянии четырех факторов (идеологическийраскол политической элиты, сплоченность оппозиции, участие в политическом процессе внешних по отношению к политической системе сил, поддержка населения) на исход «цветныхреволюций». На основании полученных конфигураций факторов для каждого странового случая делается вывод о необходимых и достаточных причинах «цветныхреволюций». Часть проанализированных сценариев «цветных революций» (в основном в постсоветских странах) были реализованы под воздействием всех четырех факторов, тогда как другие случаи (главным образом, события в странах Северной Африки и Ближнего Востока) были обусловлены композициями из двух или трех факторов.
Необходимой, но недостаточной причиной для возникновения «цветных революций» является «Поддержка населения». В комбинации с другими причинами она формирует две композиции факторов, являющихся достаточными для возникновения «цветной революции». Во-первых, это комбинация факторов «поддержка населения» и «идеологический раскол политической элиты», являющаяся достаточной даже при отсутствии «поддержки извне» и «сплоченности оппозиции». Во-вторых — комбинация факторов «поддержка населения», «поддержка извне» и «сплоченность оппозиции»: при этом «идеологический раскол политических элит» как фактор может отсутствовать.
Ключевые слова: «арабская» весна, булева алгебра, политическая нестабильность, политическая система, «цветные революции».
Elena Nikolaevna Maksimova,
Doctor of Political Science, Professor, Political Science and International Relations Program, Sevastopol State University (Universitetskaya st. 33, 299053 Sevastopol, Russia), e-mail: astarta_05@mail.ru
PREREQUISITES FOR COLOR REVOLUTIONS: A COMPARATIVE ANALYSIS
This article presents a comparative analysis, using Boolean algebra algorithms, of the prerequisites for color revolutions. The author offers for verification a hypothesis on the influence offour factors — ideological division of the political elite; unity of the opposition; participation in the political process offorces external to the political system; and support of the population — on the outcome of the color revolutions. Based on the configurations of factors obtained, a conclusion is drawn for each country-case of the necessary and sufficient reasons for the color revolutions. Some of the analyzed scenarios of color revolutions (mainly in former Soviet countries) were realized under the influence of all four factors, while other cases — mainly events in the countries of North Africa and the Middle East — were caused by combinations of two or three factors.
A necessary but not sufficient reason for the emergence of color revolutions is "support of the population." In combination with other causes, itforms two compositions offactors that are sufficient for the emergence of a color revolution. The first is a combination of the factors "support of the population " and "ideological division of the political elite"; this is sufficient even in the absence of"supportfrom outside" and "unity of the opposition." Secondly, a combination of the factors "support of the population," "support from the outside" and "unity of the opposition" is sufficient even in the absence of the "ideological division ofpolitical elites."
Key words: Arab spring, Boolean algebra, political instability, political system, "color" revolutions.
Исследование проблематики политической нестабильности остается одной из приоритетных задач политической науки. Анализ политических кризисов и их последствий, в частности революций, представляется важным, поскольку эта проблематика связана с вопросами государственной безопасности и суверенитета, стабильности и эффективности политической системы. В XXI в. с «цветными революциями», которые могут быть охарактеризованы как революции нового формата, уже столкнулся ряд переходных политических систем. На наш взгляд, существующие концепции революций — принято выделять четыре поколения таких теорий — не обладают достаточной объяснительной силой в случае с «цветными переворотами». Причинами такого положения вещей могут быть два аспекта: либо существующие концепции революций действительно устарели и не способны объяснить феномены современной политической реальности, либо «цветные революции» не являются революциями как таковыми, представляя собой совершенно новое явление, требующее выработки других критериев оценки.
Первые исследования «цветных революций», проведенные российскими и украинскими учеными, были попыткой понять сущность нового феномена: является ли это революцией или представляет собой иную форму политической нестабильности? В данных работах анализировались предпосылки и условия возникновения «цветных революций», а также их последствия для политической системы.
Большинство исследователей объясняют данное явление с позиций функциональных изменений политической системы. К примеру, украинский ученый А. Фисун говорит о «цветных революциях» как о «.. .некой модели изменения политического режима, возникновении новой констелляции распределения властных ресурсов между участниками, [которая может] приводить (а может и не приводить) к качественной трансформации системы»1.
Близкую позицию в отношении понимания сущности «цветных революций» занимает Б. Макаренко. По его мнению, «цветные революции» приводят не к трансформации общественного строя, а лишь к частичной смене элит, когда «.власть переходит от одного элитного клана, который занимал в системе власти доминирующее, даже почти монопольное положение, к некой спонтанной коалиции других сегментов элиты. Государственный строй в результате таких действий может претерпевать лишь частичные изменения, которые направлены на ограничение возможностей для монополизации власти и создание рамок для функционирования коалиционных властных структур—таких, как законодательные поправки в Украине или соглашение о перераспределении полномочий между президентом и премьером в Киргизии»2.
Обе точки зрения не акцентируют внимание на характере изменений политического режима в ходе «цветных революций», а, скорее, ограничиваются констатацией такой режимной трансформации. Однако часть исследователей рассматривает «цветные революции» в рамках транзитологической парадигмы и предписывает им черты демократического перехода. Ю. Мациевский, анализируя «оранжевую революцию», отмечает, что события в Украине не были похожи на другие известные примеры демократической смены режимов. «В Украине произошла ненасильственная смена правящей элиты при массовом участии населения в период президентской избирательной кампании. Однако со сменой правящей элиты смена политического режима происходит очень медленно. Политический режим, сложившийся в Украине с 1994 по 2004 г., совмещал признаки патримониального авторитарного режима и господства клановой олигархии. Политический цикл, который длился в Украине 13 лет, закончился. В начале 2005 г. мы вернулись к исходной точке 1991 г., правда, на качественно ином уровне»3.
1 Фисун А. Политическая экономия «цветных революций»: неопатримониальная интерпретация // Прогнозно. 2006. № 3. С. 212.
2 Макаренко Б. «Цветные революции» в контексте демократического транзита // Политком.ги. 2006. 16 января. URL: http://www.politcom.ru/2025.html
3 Мащевський Ю. «Помаранчева револющя» ^зь призму транзитологи // Незалежний культуролопчний журнал «I». 2005. № 40. С. 28-39. URL: http://eprints. oa.edu.ua/106/1/revolucija.pdf
Транзитологическая парадигма исследований «цветных революций» также достаточно распространена в зарубежной политической науке. И. Бирзина4 отмечает, что в западной академической литературе сложилось два основных подхода в отношении нового формата революций. Первый ориентирован на изучение перспективы столкновения геополитических интересов Запада и Востока после холодной войны; второй подход фокусируется на изучении оппозиционных движений и их способности эффективно достигать поставленной цели. Оба подхода очерчивают структуру исследований «цветных революций» и отражают, с одной стороны, критическую точку зрения, подчеркивающую иностранное вмешательство во внутреннюю политику независимых государств, а с другой — ориентируются на более «оптимистическую» позицию, в соответствии с которой данные явления рассматриваются в контексте процессов демократизации.
Анализ современного политического развития стран, в которых состоялись «цветные революции», позволяет констатировать отсутствие в них каких-либо существенных демократических преобразований. В результате в настоящее время все большему сомнению подвергается тезис о демократической направленности «цветных революций». С уверенностью можно говорить лишь о переходном характере тех политических систем, в которых состоялись «цветные революции» или были попытки их совершить.
Вышесказанное актуализирует вопрос о предпосылках возникновения «цветных переворотов». На начальном этапе разработки данной проблематики исследователи полагали, что подобные революции происходят только в слабых политических режимах. Существовало убеждение, что доминирование авторитарных механизмов над демократическими в рамках политической системы является своеобразным антидотом «цветных революций».
Такой подход видится вполне корректным при анализе ситуаций в странах постсоветского пространства, но представляется недостаточным для объяснения событий «арабской весны». Не объясняются причины «цветных революций» в полной мере и такими структурными факторами, как уровень социально-экономического развития, наличие или отсутствие этнических противоречий, принадлежность страны к определенному цивилизационному типу.
На наш взгляд, ведущие факторы «цветных революций» кроются не в структуре политической системы или всего общества, а в тех особых конфигурациях взаимосвязей, которые формируются субъектами политических процессов в каждом конкретном
4 Birzina I. Color Revolutions: Democratization, Hidden Influence, or Warfare? Riga: Center for Security and Strategic Research, 2014. P. 4.
пространстве. Неоднократно высказывались мнения о ведущей роли внешних игроков в организации «цветных революций». Наряду с этим исследователи отмечают роль оппозиционных движений, позиции спецслужб, бизнеса и СМИ, степень поддержки со стороны населения и др. Очевидно, что нельзя ограничиваться одним фактором и необходимо учитывать все аспекты в совокупности. В этом отношении представляет интерес гипотеза, выдвинутая зарубежными исследователями А. Полезом и Д. О'Бичейном5, в соответствии с которой основными факторами «цветных революций» выступают отношения внутри политической элиты, единство и потенциал оппозиции, роль внешних сил, потенциал участия в политической борьбе негосударственных субъектов и отношение населения.
Оценка влияния данных факторов на результат революций может быть осуществлена с помощью компаративного метода, предполагающего сравнение случаев «цветных революций». Наиболее приемлемой методологией в данном случае представляется булева алгебра, с помощью которой в политической науке не только выявляют причины возникновения тех или иных явлений, но и проверяют наличие/отсутствие причинно-следственных связей, а также истинность выдвигаемых предположений.
Попробуем сформулировать нашу гипотезу следующим образом. Будем считать, что на исход «цветных революций» (зависимая переменная) повлияли четыре фактора (независимые переменные): идеологический раскол внутри политической элиты, сплоченность оппозиции, участие в политическом процессе внешних по отношению к политической системе сил, поддержка со стороны населения. Исход «цветной революции» будет обозначаться кодом «1» в том случае, если она состоялась: в стране произошла смена власти, либо выполнены требования оппозиции, либо началась гражданская война. Несостоявшимися революциями можно считать те случаи, когда протесты были подавлены силой. Соответственно, такие случаи кодируются как «0».
Следующий шаг, предусматриваемый логикой сравнительного исследования, предполагает выработку критериев оценки независимых переменных:
1) идеологический раскол политической элиты (А). Идеологическая гетерогенность политической элиты является необходимым условием политического развития и характерна для современных политических систем, однако для данного исследования имеет
5 О Beachain D., and Polese A. The Color Revolution Virus and Authoritarian Antidotes: Political Protest and Regime Counterattacks in Post-Communist Spaces // Demokratizatsiya: the Journal of Post-Soviet Democratization. 2011. Vol. 19. No. 3. P. 111-132.
значение глубина подобного раскола и степень идеологической поляризации элит. Таким образом, наличие фактора может быть обозначено кодом «1», если в политическом пространстве конкретной страны наблюдается: а) умеренная фрагментация политических элит, б) противостояние между политическими силами с полярными идеологическими установками. Если одно из условий не соблюдается, то используется кодировка «0».
2) сплоченность оппозиции (В) выражается в способности оппозиционных сил действовать сообща, несмотря на разницу идеологических установок. В данном случае следует принимать во внимание и временную сплоченность оппозиции, сформировавшуюся лишь на период выступления против власти. Достижение оппозицией сплоченности кодируется как «1», в то время как отсутствие такого результата — «0».
3) участие в политическом процессе внешних по отношению к политической системе сил (С) — «1» (явное) и «0» (неявное).
4) поддержка со стороны населения (Б) предполагает участие в протестных акциях. При этом имеет значение не столько количество протестующих, сколько интенсивность выступлений и готовность сторонников революции к радикальным действиям. Наличие большого количества протестующих и/или готовность к радикальному протесту обозначается как «1», отсутствие — «0».
Для анализа причинно-следственных связей по обозначенным критериям необходимо произвести отбор кейсов — конкретных «цветных революций». Следует отметить, что в проводимый нами анализ не будут включены «бархатные» революции, которые представляют собой коллективные действия, подтолкнувшие коммунистические режимы к передаче власти тем политическим силам, которые получили большинство на первых конкурентных выборах. Концепт «бархатная» революция применяется к событиям 1989 г. с четкой территориальной привязкой — это страны Центральной Европы, входившие в социалистический лагерь. В исследование мы включаем все случаи состоявшихся «цветных революций» и событий «арабской весны». К состоявшимся революциям следует отнести те исторические события, в результате которых произошла смена власти, были частично удовлетворены требования оппозиции либо наступила гражданская война. Подобные случаи «цветных революций» (зависимая переменная) кодируются «1» и включаются в анализ. Остальные протестные выступления — в том числе завершившиеся силовым подавлением — в рамках проводимого анализа являются несостоявшимися и кодируются как «0».
Первой «цветной революцией» принято считать «бульдозерную революцию» в Сербии 2000 г., которая привела к смене власти.
В последующем к аналогичному результату привели «революция роз» в Грузии в 2003 г., «оранжевая революция» и Евромайдан в Украине в 2004 г. и 2013 г., «тюльпановая» и «дынная» революции в Киргизии в 2004 и 2010 гг. Выполнение требований оппозиции имело место в 2005 г. в Ливане («революция кедров») и в 2009 г. в Молдавии («сиреневая революция»). В наш анализ также включены революционные события «арабской весны» в Тунисе (2010), Египте (2011) и Йемене (2011), которые привели к смене правящего режима, и протестные выступления в Алжире и Омане в 2011 г., в результате которых частично были выполнены требования оппозиции. И, наконец, нельзя не учесть революционные события в Ливии и Сирии, за которыми последовали гражданские войны. В итоге мы получили 15 случаев для компаративного анализа.
Данные примеры должны быть рассмотрены в соответствии с полученными критериями оценки факторов «цветных революций». События в Сербии 2000 г. развивались под воздействием всех четырех факторов. Политическая элита Сербии была идеологически гетерогенна, что проявлялось в существовании большого количества политических партий и движений, в том числе прозападного либерального толка. Несмотря на серьезные разногласия внутри оппозиции, как отмечает А.О. Наумов, к началу 2000 г. западным политтехнологам все же удалось создать хоть и крайне «разношерстную», но единую оппозиционную коалицию из 18 партий, получившую название «Демократическая оппозиция Сербии». Западные государства осуществляли поддержку не только оппозиционных политических элит, но также молодежных и студенческих антиправительственных движений. В частности, «осуществлялась активная поддержка организации "Отпор", основанной группой сербских студентов в октябре 1998 г. Это была не первая и не единственная в то время подобная группа, однако ее характеризовал намеренный отказ от элитаризма, от которого страдали все прочие интеллигентские кружки»6. Важной особенностью сербской революции была изначальная ориентированность оппозиции на финансовую и организационную помощь западных стран. В результате оппозиционные выступления поддержали 10 тыс. человек.
«Революция роз» в Грузии также базировалась на четырех предпосылках. Раскол и идеологическое противостояние политических элит — характерное явление грузинского политикума. Поэтому распад в 2001 г. правящего Союза граждан Грузии, произошедший в результате правительственного кризиса 2000 г., был вполне ожи-
6 НаумовА.О. «Бульдозерная революция» в Сербии 2000 года: технологии смены политического режима // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 6. «Политология. Международные отношения». 2016. Вып. 4. С. 126.
даемым событием. Отколовшиеся группы создали «Национальное движение» под руководством М. Саакашвили и движение «Новые демократы» под руководством З. Жвании. К 2002 г. возросла популярность оппозиционных партий и движений, которые в дальнейшем организовали коалицию «Бурджанадзе — Демократы». Оппозиция во главе с Н. Бурджанадзе, З. Жвании и М. Саакашвили набрала в сумме 28 % голосов избирателей на парламентских выборах, опередив проправительственную «Новую Грузию». Грузинские оппозиционные силы спонсировались через зарубежные фонды. В частности, через гранты международных неправительственных организаций получила поддержку молодежная организации «Кма-ра», сыгравшая ключевую роль в организации уличных протестов. Во время «революции роз» на улицы вышло около 100 тыс. человек.
«Оранжевая революция» 2004 г. в Украине насчитывала, по разным данным, от 100 до 200 тыс. участников и также произошла под воздействием четырех обозначенных факторов. К 2004 г. в Украине оформился раскол элит по вопросу внешнеполитического курса. Элита разделилась на два противоборствующих лагеря: пророссийский и прозападный. Украинская прозападная оппозиция и молодежные движения — в частности, организация «Пора», являющаяся аналогом сербского «Отпора» и грузинской «Кмары», — финансово и технически поддерживались Западом через неправительственные организации. В результате протестов к власти пришла оппозиция во главе В. Ющенко и Ю. Тимошенко при участии лидера Социалистической партии Украины А. Мороза.
В 2013 г. произошло повторение революционного сценария в Украине, с той лишь разницей, что анализируемые факторы были представлены уже более рельефно. Раскол политических элит и сплоченность оппозиции были еще более очевидными, чем в 2004 г. «Яблоком раздора» стало соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Оппозиционные политические силы выступали против приостановки правящей элитой ассоциации с Европейским союзом. Изначально движущей силой протестов выступало студенчество, однако в процессе противостояния на первый план вышли радикально настроенные группы, подготовленные зарубежными инструкторами под задачи «уличных» боев. Протесты перешли в неконвенциональный формат, в результате чего погибло более 100 человек.
Сценарий «цветной революции» повторился в 2005 г. в Киргизии в ходе «тюльпановой революции». К началу протестных выступлений в стране была сформирована сеть неправительственных центров, которых насчитывалось более 20. Данные организации оказали финансовую и информационную поддержку киргизской оппозиции, изначально представлявшей собой конгломерат идеологически
разных партий и движений, которых тем не менее объединяло неприятие режима А. Акаева. В дальнейшем оппозиция создала объединенный орган — Координационный совет народного единства во главе с К. Бакиевым. В протестных выступлениях участвовало около 30 тыс. человек. По сравнению с предыдущими сценариями, активность протестующих была намного выше, что привело к столкновениям с полицией.
Как и в Украине, в Киргизии произошел рецидив «цветной революции» в 2010 г. Начиная с 2007 г., на фоне роста авторитарных тенденций в киргизской политической системе, в новой правящей элите стал назревать раскол. К весне 2010 г. состоялась консолидация антипрезидентского лагеря. На Народном курултае оппозиции был создан координирующий орган будущей революции — Центральный исполнительный комитет, который возглавила участница «тюльпановой революции», лидер Социал-демократической партии Кыргызстана Р. Отунбаева. Уровень радикализма и насилия второй киргизской революции был намного выше первой, несмотря на то что в акциях участвовало меньше протестующих. В результате этих событий погибли более 100 человек. Следует отметить, что открытой поддержки протестных акций со стороны внешних акторов во время «дынной революции» не наблюдалось.
В 2005 г. в Ливане произошла «революция кедров», которая была спровоцирована убийством премьер-министра Р. Харири, активно выступавшего за вывод сирийских войск из страны. Ключевым фактором раскола политических сил в Ливане являлось отношение к Сирии, которая рассматривалась одним лагерем как враг ливанского суверенитета, другим — как стратегический союзник в борьбе с Израилем. Религиозные и социально-экономические разногласия в данном случае имели второстепенное значение. Таким образом, в ливанском случае имеет место быть фрагментация политических элит при отсутствии системного идеологического противостояния.
Говоря о сплоченности ливанской оппозиции, следует сказать, что противники Дамаска создали коалицию «14 марта», в которую вошли суннитское «Движение будущего» С. Харири, маронитские «Фаланга» и «Ливанские силы», а также небольшие партии армян, христиан и т.д. В то же время просирийские политические силы в противовес создали мощную коалицию «8 марта». В протестных митингах в совокупности участвовали около 1 млн человек с обеих сторон. Следует также отметить, что открытой финансовой поддержки со стороны внешних политических сил протестное движение не получало.
«Сиреневая революция» в Молдове в 2009 г. была краткосрочной, однако в ее основе лежал конфликт, возникший в ходе
парламентских выборов между правящей Партией коммунистов и либеральной прозападной оппозицией. В результате массовых беспорядков, организованных оппозиционными силами, был назначен пересмотр итогов голосования, который привел к тому, что Партия коммунистов потеряла часть голосов и возможность избрать президентом своего представителя. Согласно конституции, были назначены новые выборы, в которых победила оппозиция, создавшая Альянс «За европейскую интеграцию». Решающим фактором победы оппозиции на парламентских выборах была грамотно организованная предвыборная кампания: слаженность действий и цельность предвыборных лозунгов оппозиционных партий, масштабное информационное обеспечение предвыборной деятельности, а также высокий уровень поддержки оппозиции со стороны Запада.
Говоря о событиях «арабской весны», следует отметить специфику «цветных революций» в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Так, к примеру, несмотря на формальное сходство с про-тестными выступлениями на постсоветском пространстве, причины «второй жасминовой революции» в Тунисе имели, главным образом, социально-экономический характер. Протестующие в первую очередь требовали решить проблему безработицы, увеличить минимальную заработную плату, ввести контроль цен на продовольственные товары и лишь во вторую очередь — обеспечить свободу слова и политический плюрализм. В результате уличных протестов был свергнут президент Зин эль-Абидин Бен Али. Поскольку власть в Тунисе была организована по авторитарному типу, оппозиция была весьма ограничена в доступе к финансовым и информационным ресурсам. При Бен Али в Тунисе существовало 9 легальных политических партий, после его свержения к марту 2011 г. была создана 51 партия. Это свидетельствует о том, что в стране присутствовали политические силы с различными идеологическими установками, однако из-за репрессивного характера политического режима политическая оппозиция не имела возможности сплотиться, а также получить финансовую помощь от западных стран. В свою очередь, нельзя отрицать ведущую роль зарубежных информационных технологий в процессе протестной мобилизации широких слоев молодежи.
«Жасминовая революция» в Тунисе подстегнула протестные акции в соседних государствах. События «арабской весны» в Египте были обусловлены такими же факторами: обострением социально-экономических проблем, подавлением политических свобод и длительным правлением президента. Таким образом, исследуемые факторы в данных странах будут кодироваться одинаково. Фактор политической элиты — «1», фактор поддержки извне — «1», поддержка населения — «1», сплоченность оппозиции — «0». В случае
Йемена конфигурация факторов будет аналогичной, с той лишь разницей, что раскол политической элиты был представлен намного ярче, а вмешательство во внутренние политические процессы страны осуществлял не Запад, а соседние ближневосточные страны.
Б. Долгов, анализируя события «арабской весны», классифицирует отдельные случаи протестных выступлений и приводит краткие характеристики каждого из них. Наряду с тунисско-египетским и йеменским случаями выделяются: ливийский (когда налицо было военное вмешательство внешних сил, которое привело к крушению режима и фактическому распаду государства, спровоцировав дальнейшее вооруженное противостояние различных кланово-по-литических группировок), сирийский (когда главным фактором, дестабилизирующим внутреннюю ситуацию, стала внешняя поддержка радикальной оппозиции) и бахрейнский (в данном случае протестные выступления были жестоко подавлены посредством иностранного военного вмешательства, которое, в отличие от ливийского и сирийского сценариев, было на руку правящему режиму)7.
Наряду с рассмотренными вариантами в анализ также включены оманский и алжирский случаи. Многие исследователи утверждают, что революционные события затронули эти страны лишь частично, однако, на наш взгляд, в них также имели место «цветные революции», поскольку по итогам протестных действий оппозиции удалось заставить власти пойти на уступки и осуществить социально-экономические и политические реформы. Причины протестов в Омане и Алжире были такими же, как и в других странах Северной Африки и Ближнего Востока — они касались социально-экономических и политических проблем в стране. Различия обнаруживаются в условиях осуществления протестных действий. Оман — абсолютная монархия, в которой в принципе не наблюдалось раскола политической элиты. В Алжире, в свою очередь, правящая элита неоднородна. Сплоченность оппозиции в обоих случаях была низкой, а поддержки протестных настроений со стороны других стран не наблюдалось.
Анализ факторов 15 сценариев в различных странах позволяет построить таблицу истинности для исследования «цветных революций». Возможные сочетания независимых переменных представлены в табл. 1.
Из таблицы следует, что «цветные революции», произошедшие на постсоветском пространстве, были обусловлены одинаковой совокупностью факторов. По итогам анализа факторов «арабской весны» выделяются две группы рассматриваемых случаев. События
7 Долгов Б. «Арабская весна»: итоги и перспективы // Перспективы. 2012. 12 апреля. URL: http://www.perspektivy.info/book/arabskaja_vesna_itogi_i_ perspektivy_2012-04-19.htm
в Тунисе, Египте, Йемене, Сирии развивались под воздействием одинакового набора факторов. Остальные случаи — в Ливии, Алжире, Ливане и Омане — были обусловлены различными конфигурациями факторов.
Таблица 1
Варианты сочетаний независимых переменных
Случай А В С D R
Сербия, Грузия, Молдова, Украина (2004, 2013), Киргизия (2005) 1 1 1 1 1
Тунис, Египет, Йемен, Сирия 1 0 1 1 1
Ливан, Киргизия (2010) 1 1 0 1 1
Ливия 0 1 1 1 1
Алжир 1 0 0 1 1
Оман 0 0 0 1 1
На следующем этапе качественного сравнительного исследования на основе булевой алгебры независимым переменным необходимо присвоить буквенные значения. Если тот или иной фактор отсутствует в наборе, то он обозначается строчной буквой; если фактор присутствует — прописной буквой.
Суммарное выражение для случаев состоявшихся «цветных революций» (Я) можно записать следующей формулой:
К=АВСВ+АЬСВ+АВсВ+аВСВ+АЬсВ+аЬсВ
Минимизация буквенных выражений в соответствии с булевыми алгоритмами выглядит следующим образом:
К=В(АВС+АЬС+АВс+аВС+АЬс+аЬс) К=В(АЬс+аВС+АВС) Я=В(АЬс+ВС)
Из минимизированного выражения можно сделать ряд выводов:
1. Необходимой, но недостаточной причиной для возникновения «цветных революций» является «поддержка населения». В комбинации с другими причинами она формирует две композиции факторов, являющихся достаточными для возникновения «цветной революции». Во-первых, это комбинация факторов «поддержка населения» и «идеологический раскол политической элиты», являющаяся достаточной даже при отсутствии «поддержки извне» и «сплоченности оппозиции». Во-вторых — комбинация факторов «поддержка населения», «поддержка извне» и «сплоченность оппозиции»: при
этом «идеологический раскол политических элит» как фактор может отсутствовать.
2. Гипотеза, согласно которой «цветные революции» обусловлены такими факторами, как идеологический раскол политической элиты, сплоченность оппозиции, участие в политическом процессе внешних по отношению к политической системе сил, поддержка населения, в целом подтвердилась. В то же время проведенный анализ позволил уточнить следующее: часть проанализированных сценариев «цветных революций» (в основном в постсоветских странах) была реализована под воздействием всех четырех факторов, тогда как другие случаи (главным образом события в странах Северной Африки и Ближнего Востока) были обусловлены композициями из двух или трех факторов.
ЛИТЕРАТУРА
Мацieвський Ю. «Помаранчева револющя» ^зь призму транзитологй // Не-залежний культуролопчний журнал «I». 2005. № 40. С. 28-39. URL: http://eprints. oa.edu.ua/106/1/revolucija.pdf
Наумов А.О. «Бульдозерная революция» в Сербии 2000 года: технологии смены политического режима // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 6. «Политология. Международные отношения». 2016. Вып. 4. С. 119-135.
Фисун А. Политическая экономия «цветных революций»: неопатримониальная интерпретация // Прогнозис. 2006. № 3. С. 211-244.
Birzina I. Color Revolutions: Democratization, Hidden Influence, or Warfare? Riga: Center for Security and Strategic Research, 2014.
О Beachain D., and Polese A. The Color Revolution Virus and Authoritarian Antidotes: Political Protest and Regime Counterattacks in Post-Communist Spaces // Demokratizatsiya: the Journal of Post-Soviet Democratization. 2011. Vol. 19. No. 3. P. 111-132.
REFERENCES
Berzina, I. Color Revolutions: Democratization, Hidden Influence, or Warfare? Riga: Center for Security and Strategic Research, 2014.
Fisun, A. "Politicheskaia ekonomiia 'tsvetnykh revoliutsii': neopatrimonial'naia interpretatsiia," Prognozis, No. 3, 2006, pp. 211-244.
Matsievs'kii, Iu. " 'Pomarancheva revoliutsiia' kriz' prizmu tranzitologii," Nezalezhnii kul'turologichnii zhurnal 'I', No. 45, 2005, pp. 28-39, URL: http://eprints. oa.edu.ua/106/1/revolucija.pdf
Naumov, A. O. " 'Bul'dozernaia revoliutsiia' v Serbii 2000 goda: tekhnologii smeny politicheskogo rezhima," VestnikSankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriia 6. 'Politologiia. Mezhdunarodnye otnosheniia', No. 4, 2016, pp. 119-135.
О Beachain, D., and Polese, A. "The Color Revolution Virus and Authoritarian Antidotes: Political Protest and Regime Counterattacks in Post-Communist Spaces," Demokratizatsiya: the Journal of Post-Soviet Democratization, Vol. 19, No. 3, 2011, pp.111-132.
