CC BY
38
Политические науки
УДК 327.88
Дудин Павел Николаевич Pavel Dudin
ПРЕДПОСЫЛКИ СТАНОВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ В ПРОВИНЦИИ НИНСЯ
THE PREREQUISITES OF STATEHOOD IN PROVINCE OF NINGXIA
Описываются предпосылки развития государственности во Внутренней Монголии на примере китайской провинции Нинся. Дается политическая характеристика предпосылок создания западно-монгольской автономии, которая в период после японской оккупации Китая претендовала на лидерство в мире монголоязычных народов. Этому способствовал ряд причин: экономических, идеологических, политических, культурных, административных. Приводится описание самой системы государственного управления. Прослеживается процесс развития и модернизации государственного аппарата. Работа содержит материал, ранее не публикуемый на русском языке и представляет научный интерес для историков, востоковедов, юристов, политологов, а также специалистов в области международных отношений.
Статья посвящена политическому анализу процесса государствостроительства в Алашани (провинция Нинся) в 30-е гг. ХХ в.
Ключевые слова: Внутренняя Монголия, Нинся, Ма Хункуй, Алашаньская Республика, автономия, независимость, государственность
The article describes the backgrounds of state development in Inner Mongolia on the example of the Chinese province of Ningxia. There is a political characteristic of the prerequisites for creating of West Mongolian Autonomy that during after the Japanese occupation of China had a claim on the leadership in the world among Mongolian people. It was promoted by a number of reasons: economic, ideological, political, cultural, and administrative. The description of the governmental system is given. The article traces the development and modernization of the state apparatus. The research contains previously unpublished in the Russian language material and is of great scientific interest to historians, orientalists, lawyers, political scientists and experts in the field of international relations
Key words: Inner Mongolia, Ningxia, Ma Hongkui, Alashan Republic, autonomy, independence, statehood
Актуальность данной темы обусловлена происходящим переосмыслением роли и места монгольских народов в современном мире, необходимостью формирования наиболее цельного представления о генезисе современных политических институтов у монголов в ХХ в. Источником исследования послужили материалы средств мас-
совой информации Североамериканского континента (пресса США: журнал «Тайм», газеты «Нью-Йорк Таймс», «Вестерн Нью-Йоркер», «Бруклин Дэйли Стар»), Европы (британская газета «Манчестер Гардиан»), Азии (малайская газета «Стрейтс Таймс») и Австралии («Аустрэлиан Таун энд Кантри Джорнал», «Дэйли Ньюз», «Носн Аргус»,
«Уэст Аустрэлиан»); воспоминания участника описываемых событий Сэцэна Чжах-чида.
В августе 1949 г., после взятия Пекина и победы коммунистов в других регионах Китая, на Западе страны, в провинции Нинся, предпринята попытка создания Алашаньского западно-монгольского автономного государства. Событие это для большинства свидетелей эпохи, равно как и для ученых-специалистов современности, прошло незаметно, однако оставило след в истории монголоязычных народов. В контексте изучаемого вопроса можно выделить три основных этапа развития алашаньской монгольской государственности: 1-й этап
— начало 1900-х — конец 1920-х гг., когда территория современных Алашани и Нин-ся-Хуэйского автономного района Внутренней Монголии выделяется в отдельную административно-территориальную единицу в составе Цинского, а затем — республиканского Китая; 2-й этап — конец 1920-х
— середина 1940-х гг., когда Нинся приобретает статус самостоятельной провинции и, хотя формально и входит в состав Китайской Республики под управлением Гоминьдана, фактически существует как самостоятельное полунезависимое политическое образование; 3-й этап — конец 1940-х гг., когда монгольский аристократ Дэмчиг Дон-ров (Дэ Ван, 1902-1966) после неудачного опыта государствостроительства в провинциях Чахар, Суйюань и Северной Шаньси перебирается в Алашань и при поддержке терпящего поражение от войск Народно-освободительной Армии Китая Гоминьдана совместно со своими сторонниками провозглашает создание западно-монгольской автономии.
Внутренняя Монголия с наступлением нового века становится все более привлекательной в ресурсном плане территорией, прежде всего для Японии, которая активно осваивает северокитайское пространство. Еще в 1903 г. монгольский князь Гунсэн-норов, побывав на японских островах, привозит оттуда учителей и специалистов, однако их участие в политических процессах того времени ничтожно. На севере
Внутренней Монголии и в Маньчжурии японское влияние также относительно невелико — распространяется лишь на сравнительно небольшую часть Южной Маньчжурии, область, равную приблизительно 3,500 км2, расположенную на оконечности Ляодунского полуострова, известного как Кватун, где Россию после войны в качестве арендатора сменила Япония [14, Р. 103, 108-109]. Южные и западные окраины монгольских земель для путешественников и миссионеров по-прежнему недосягаемы.
Алашань на рубеже Х1Х-ХХ вв. — труднодоступный и малоизвестный район, ассоциируемый у представителей западного мира с горами [12, р. 3], одноименной пустыней [6, Р. 6], через которую протекает Хуанхэ, окрашиваясь в свой желтый цвет [16, Р. 29], промыслом соли, производством ковров [11, Р. 21] и этно-конфес-сиональным особенностями региона [18, Р. 4; 2, Р. 9]. Таким образом, в интересы европейских держав и США Алашань не попадала. Вместе с тем, японские интересы уже тогда простирались значительно дальше Квантунского полуострова, в связи с чем территория Внутренней Монголии и Маньчжурии в японских секретных документах фигурирует как единое потенциально значимое политическое и стратегическое пространство и даже получила особое, секретное наименование [1, Р. 112]. Следовательно, уже в начале ХХ в. Япония была заинтересована в установлении контроля над данной территорией.
К активным действиям японская сторона переходит в начале 1931 г. Так, в марте японский Военный штаб представил секретный отчет, обрисовывающий в общих чертах стратегическое значение внутримонгольских земель. Согласно документу, открыто обозначается потребность установить контроль над этими территориями, чтобы облегчить возможное дальнейшее проникновение во Внешнюю Монголию и на юго-запад, вглубь Китая [3, Р. 32]. Дальнейшие события связаны с оккупацией Японией Северного Китая и провозглашением в 1932 г. нового государства Маньчжоу-Го. В начале-середине 1933 г.
монгольские князья — главы Дарханского, Улан-Цабского, Шилин-Гольского и Ихд-жуского аймаков объявили сначала об автономии, а затем и о полной независимости [8, Р. 68]. Начинается процесс отторжения от Китая северных приграничных территорий, имеющих стратегическое значение.
Местные власти формально подчинялись центральному правительству в Нанкине, однако на практике являлись полноправными хозяевами на своих территориях, претендуя на расширение сферы влияния, в том числе за счет соседних областей [15, Р. 11]. Одним из наиболее влиятельных среди них был князь Дали Чжая, который в 1932 г. наследует родовые земли, а в 1934 г. назначается членом Политического Комитета Монгольской автономии.
В этот период принимаются меры для увеличения транспортной доступности к региону: прокладывается новая автомобильная дорога от Байлинмяо до Дингуана (или Динъюаньин, административный центр Нинся, современный Баян-Хото), ремонтируется дорога до Эдзина (ныне — самый северный хошун Алашани), осуществляется ремонт аэропорта. В 1934 г. создается первая радиостанция. В это же время Алашань открывается миру: зимой 1934 г. туда пребывает Панчен-Лама. Кроме этого, расширяется социальная инфраструктура. Чин Юиньчан, родственник последнего императора Китая Пу И, поэт и художник, выдающийся общественный деятель, внес существенный вклад в развитие образования и здравоохранения в регионе, в 1932 г. положивший начало сети общественных школ, в 1935 г. открывает начальную школу для мальчиков, а в 1937 г. — для девочек.
После формирования Монгольского военного правительства монгольской аристократией устанавливаются связи с японской разведкой, которая, начиная с 1935 г., имеет своих представителей в Дингуане. Таким образом, в начале 1930-х гг. Япония переходит к установлению непосредственного контроля над территорией Внутренней Монголии, включая Алашань.
В ответ на усиление внимания со стороны японского военного командования
к западно-монгольским землям местные власти принимают адекватные меры, задерживая тех японцев, у которых отсутствует паспорт, организуя их высылку. 23 августа 1936 г. губернатор Нинся Ма Хун-куй сделал заявление о том, что японские граждане, при отсутствии действующего паспорта, должны быть задержаны. Уже к осени иностранным миссионерам и путешественникам — гражданам государств, имеющих дипломатические отношения с Китаем, включая и Японию [7, Р. 6], Нанкинским правительством предписано покинуть районы Внутренней Монголии в целях их безопасности [4]. Подобные действия были вынужденной мерой в связи с угрозой японского вторжения, несмотря на то, что крайне негативно сказывалось на китайской экономике [5, Р. 1]. Срочно покинуть граждан опасный регион призывали дипломатические ведомства других государств [9, Р. 4]. Уже к 1939 г. агенты японской секретной службы, базирующейся в контролируемых районах Внутренней Монголии, свободно проникали в Нинся, Цинхай и Северный Синьцзян. Они вели пропагандистскую деятельность с целью создания недовольства среди местного населения, а также осуществляли вооруженные провокации и оказывали поддержку при вторжении японцев в Суйюань и попытке вторжения в Нинся в январе 1939 г. [10, Р.4]. Учитывая, что Гоминьдан был изначально не в состоянии противостоять японским проникновениям, фактически независимые провинции искали поддержки у китайских соседей, в том числе у России [13, Р. 87-89]. В результате этих событий местные власти, вынужденные принимать меры и осуществлять самостоятельные действия по недопущению проникновения японцев в регион, фактически получают политический контроль над землями Алашани.
4 сентября 1936 г. Ма Хункуй послал войска в Дингуан для инсценировки его защиты, имея в качестве реальной цели установление политического и военного контроля над городом. Это стало необходимым в связи с имеющейся у него информацией о
том, что Дэ Ван принимает меры к привлечению на свою сторону влиятельных фигур, которые в дальнейшем сыграют свою роль в процессе государствостроительства в Монголии: предложения о сотрудничестве были сделаны начальнику штаба Квантун-ской армии Сейсиро Итагаки и Дали Чжае. Возникла угроза перехода части монгольской аристократии на сторону японцев.
18 июня 1937 г. Ма Хункуй получил правительственную телеграмму, подтверждающую информацию, переданную радиостанцией в Баотоу, о перемещении японцев на Запад к Эдзину, включая четыре автомобиля с боеприпасами, два автомобиля с оружием. В этот же период происходит формирование собственных отрядов по поддержанию мира и безопасности, численностью до 3000 человек каждый.
9 июля перехвачена партия японского оружия и боеприпасов. Вскоре после этого развернулась целая кампания по выявлению японских шпионов, которые под видом простых граждан или представителей гражданской администрации соседних провинций наводнили регион.
После инцидента на Мосту Марко Поло 7 июля 1937 г. и захвата японцами Пекина и Тяньцзиня практически все представители японских спецслужб и другие лица, сотрудничавшие с Квантунской армией, были выявлены и высланы из Нинся. Сам Ма Хункуй потребовал прибегать к суровым наказаниям в отношении предателей, подкрепленные инструкциями из центра о принятии, в случае необходимости, самых крайних мер, вплоть до расстрела на месте.
Осенью 1937 г. по инициативе Гоминьдана Военная комиссия направила группу экспертов для оценки ситуации в Алашани. Поводом для этого стало строительство местными аристократами военных укреплений и оборонительных сооружений, а также мобилизация отдельных частей военных для проведения учений. В ответ на эти действия Нанкинское правительство принимает меры к подготовке военной операции против неспокойной провинции: организован подвоз оружия и боеприпасов. В момент наивысшего напряжения, когда обе сторо-
ны готовы были приступить к активным действиям, Ма Хункуй предложил организовать мирные переговоры и посредством них разрешить возникшие недоразумения. Эту идею поддержал Лю Боши, член Комитета по делам Монголии и Тибета, который прибыл на переговоры в Дингуан с целью урегулирования ситуации.
4 февраля 1938 г., в результате того, что сторонам не удалось договориться, Дингуан был обстрелян; 24 февраля, в силу малочисленности отрядов местной знати и их слабой организованности в столкновениях с армией Ма Хункуя, возобновившиеся переговоры привели к выгодному для руководства Нинся результату: на Алашаньскую территорию заходят местные отряды охраны правопорядка, сменяя родовые органы управления, Дали Чжая переселяется ( с 1 марта 1938 г.) в г. Иньчуань (ныне Нинся-Хуэйский автономный район), в противном случае местные войска грозили продолжить обстрел Дингуана. После заключения мира Дали Чжая в сентябре 1938 г. перемещен в Ланьчжоу (ныне провинция Ганьсу), а после переведен на северо-запад современного Китая и находился в течение последующих семи лет под строгим наблюдением, фактически схожим с домашним арестом, получив свободу лишь в конце войны.
Таким образом, попытка родовой аристократии Алашани сохранить контроль над провинцией окончилась неудачей, однако и в самой провинции мира не наступило: народные массы, напуганные военным конфликтом, продолжали ощущать страх и беспокойство.
Итогом событий 1930-х гг. явилось то, что Ма Хункую удалось, во-первых, укрепить личные позиции и усилить власть, что означало фактическую автономную политику по отношению к правительству Гоминьдана при сохранении видимости подчинения; во-вторых, не допустить проникновения в регион японских вооруженных сил; в-третьих, ослабить местную аристократию в ее стремлении через родовые институты сохранить политическое влияние и, тем самым, снять угрозу перехода части князей на сторону японцев. Обы-
чаи, шедшие со времен династии Цин и позволявшие местным феодалам иметь свои вооруженные силы, были нивелированы, и хотя старая система феодальных отношений все еще цеплялась за родовые устои,
/~1 о о
сильные и после Синьхаискои революции, тем не менее очевидной была необходимость в модернизации и преобразованиях, начало которым положено силой оружия. Одновременно сорвались планы японцев по включению этой территории в сферу своего влияния, что избавило население Нинся от
Литература_
1. Beasley W.G. Japanese imperialism 18941945. Oxford: Oxford University Press, 1987. Pp. 304.
2. Blond chinese: have curly hair // The Western New-Yorker, Warsaw, N. Y. 12.06.1924.
3. Boyd, J.. Japanese-Mongolian Relations, 1873-1945: Faith, Race and Strategy. BA (Hons) Adelaid, 2008. Pp. 354.
4. China: jokes on Japan // The Time, 23.11.1936.
5. Chinese beat back allies of Japanese // The New York Times, 1211.1936.
6. Expedition to Asia's depths // The Daily News, 03.01.1931.
7. Fighting in North-West China // The Manchester Guardian, 12.11.1936.
8. Jagchid, S. The Last Mongol Prince: The Life and Times of Demchugdongrob, 1902-1966. Bell-ingham, Washington: Center for East Asian Studies, Western Washington University, 1999. Pp. 479.
9. Japanese uphold Mongolian rebels // The New York Times, 16.11.1936.
10. Heavy fighting in Inner Mongolia // The Straits Times, 26.01.1939.
11. Looming in from the wind-swept steppes // The West Australian, 18.04.1953.
12. Miscellaneous // Northern Argus, 04.09.1888.
13. Moise, E.E. Modern China: A History. London and New York: Longman, 1986. P. 272.
14. Myers, R.H. Japanese Imperialism in Manchuria: The South Manchurian Railway Comnpany, 1906-1933. In: Peter Duus, Ramon H. Myers and Mark R. Peattie (eds.): The Japanese Informal Empire in China, 1895-1937. Princeton University Press, 1989. Pp. 454.
15. The future of China // The Manchester Guardian, 08.05.1934.
16. The Yellow River // Australian Town and Country Journal, 10.03.1888.
о ГЛ "
ужасов вражеской оккупации. Следующий этап государствостроительства пришелся на момент наивысшего противостояния вооруженных сил Гоминьдана и Коммунистической Партии Китая, когда фактически безнадежное положение заставило Чан Кайши и его сторонников вновь обратить взоры на представителей монгольской аристократии, а князей — предпринять последнюю попытку к самостоятельности и независимости монгольских земель.
_References
1. Beasley W.G. Japanese imperialism 18941945. Oxford: Oxford University Press, 1987. Pp. 304.
2. Blond chinese: have curly hair // The Western New-Yorker, Warsaw, N. Y. 12.06.1924.
3. Boyd, J.. Japanese-Mongolian Relations, 1873-1945: Faith, Race and Strategy. BA (Hons) Adelaid, 2008. Pp. 354.
4. China: jokes on Japan // The Time, 23.11.1936.
5. Chinese beat back allies of Japanese // The New York Times, 1211.1936.
6. Expedition to Asia's depths // The Daily News, 03.01.1931.
7. Fighting in North-West China // The Manchester Guardian, 12.11.1936.
8. Jagchid, S. The Last Mongol Prince: The Life and Times of Demchugdongrob, 1902-1966. Bell-ingham, Washington: Center for East Asian Studies, Western Washington University, 1999. Pp. 479.
9. Japanese uphold Mongolian rebels // The New York Times, 16.11.1936.
10. Heavy fighting in Inner Mongolia // The Straits Times, 26.01.1939.
11. Looming in from the wind-swept steppes // The West Australian, 18.04.1953.
12. Miscellaneous // Northern Argus, 04.09.1888.
13. Moise, E.E. Modern China: A History. London and New York: Longman, 1986. P. 272.
14. Myers, R.H. Japanese Imperialism in Manchuria: The South Manchurian Railway Comnpany, 1906-1933. In: Peter Duus, Ramon H. Myers and Mark R. Peattie (eds.): The Japanese Informal Empire in China, 1895-1937. Princeton University Press, 1989. Pp. 454.
15. The future of China // The Manchester Guardian, 08.05.1934.
16. The Yellow River // Australian Town and Country Journal, 10.03.1888.
17. Tighe, J. Constructing Suiyuan: The Politics Of Northwestern Territory And Development in Early Twentieth-Century China (Brill's Inner Asian Library). Brill Academic Pub; 1St Edition, 2005. Pp. 304.
18. Traveler finds yellow-haired blonde chinese // Brooklyn Daily Star, 22.05.1924.
17. Tighe, J. Constructing Suiyuan: The Politics Of Northwestern Territory And Development in Early Twentieth-Century China (Brill's Inner Asian Library). Brill Academic Pub; 1St Edition, 2005. Pp. 304.
18. Traveler finds yellow-haired blonde chinese // Brooklyn Daily Star, 22.05.1924.
Коротко об авторе _
Дудин П.Н., канд. полит. наук, доцент каф. «Международное право и международные отношения», Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ, Россия
Научные интересы: государство, государственность, международные отношения, международное признание, Внутренняя Монголия, право, политическая и правовая мысль русской эмиграции, религиозные нормы, гражданское общество, права человека
_ Briefly about the author
P. Dudin, candidate of political sciences, associate professor, International Law and International Relations department, Law faculty, Buryat State University, Ulan-Ude, Russia
Scientific interests: state, statehood, international relations, international recognition, Inner Mongolia, law, political and legal thought of the Russian emigration, religious norms, civil society, human rights
