CC BY
41
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
УДК 159.9
ПРЕДПОСЫЛКИ СОВРЕМЕННОЙ ЭМПИРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ*
Г.И. ЧЕЛПАНОВ
Переиздание статьи Г.И. Челпанова, представляющей собой текст его доклада на I Всероссийском съезде по психоневрологии в январе 1923 года, в котором он изложил аргументы против оппонентов, отстаивающих взгляды марксистской психологии или рефлексологии как альтернативам общей психологии, имеющей право быть самостоятельной наукой. Ключевые слова: психология, история, Г.И. Челпанов.
В последнее десятилетие раздавались упреки по адресу современной научной психологии, что она в своих исследованиях будто бы становилась на метафизи-ко-спиритуалистическую точку зрения, занималась по преимуществу исследованием вопроса о субстанции духа, пользовалась недостоверным внутренним опытом и т.п. Оказывалось, таким образом, что нужно искать какие-то новые пути психологического исследования. Этим новым путем, по мнению очень многих, является так называемый объективный метод.
По моему мнению, главная ошибка тех, кто нападает на современную психологию, заключается в неправильном понимании термина «объективный» метод психологии. Этот метод, как метод, сам по себе должен быть признан безупречным и всегда применялся в психологии, но в последнее время ему стали придавать ложный философский характер.
Признавая исключительно объективный метод, в то же время пытались отрицать не только достоверность и законность внутреннего опыта, но даже реальность сознания. И мы, таким образом, очутились лицом к лицу перед так называемой психологией без сознания.
* Доклад, читанный на первом Психоневрологическом съезде в Москве в январе 1923 г. Опубликован в: Челпанов Г.И. Психология или рефлексология? (Спорные вопросы психологии). - М.: Изд-во «Русский книжник», 1926. - С. 5-18.
К чему это приводит, покажу на нескольких примерах.
В настоящее время мало-мальски начитанный студент, когда рассуждает о психологических вопросах, уже не говорит о глазе, как органе зрения (психического акта), об ухе, как об органе слышания (тоже как психического акта), но вместо «глаз», «ухо» употребляет термин «зрительный» или «слуховой» анализатор, чтобы кто-нибудь не подумал, что он признает какое-нибудь сознание. Врач, который специально занимается психоаналитическими исследованиями, т.е. вращается в области чисто психических переживаний, другими словами, пользуется в своем исследовании исключительно внутренним опытом, на вопрос, что он думает о современной психологии, скажет: «Я последователь Бехтерева и никакого внутреннего опыта не признаю». В наши дни, когда психическим фактам в психогенных заболеваниях уделяется так много внимания, и когда самый анализ их ведется исключительно на почве внутреннего опыта, психиатры на вопрос, что они думают о психологии, считают своим профессиональным долгом сказать, что внутренний опыт они считают малодостоверным и не заслуживающим доверия.
Вот куда зашла современная психология. Очевидно, внутренний опыт почему-то так не нравится, что есть общая тенденция отделаться от него так или иначе, выбросить его совсем. К счастью, этого пока не произошло, да никогда и не произойдет,
пока существует научная психология в собственном смысле слова.
Содержание настоящей статьи сводится к следующим тезисам:
ПЕРВЫЙ ТЕЗИС
«Психология имеет то общее с естественными науками, что ее предмет -психические переживания - обладают такой же реальностью, как предметы и явления мира физического».
В последнее время принято утверждать, что, если бы психология была основана на естественнонаучных данных, то это была бы действительно научная психология. В этом утверждении таится бесспорное недоразумение, потому что психология в вышеуказанном смысле сама есть наука естественная. Она имеет предметом такую же бесспорную реальность, как и естественные науки. Вы скажете: «физическая реальность» есть бесспорная реальность, потому что мы ее, например, видим, слышим, осязаем и т.п., чего никак нельзя сказать относительно психической реальности. Хотя это и так, но все же психическое есть реальность. Условимся называть реальностью все то, что оказывает воздействие на наше сознание. Это провизорное определение, которое может быть применено одинаково и к явлениям мира физического и душевного. В самом деле представим, что человек испытывает страдания и жалуется на них. Это переживание реально или нереально? Едва ли человек страдающий согласится признать, что его страдания не есть реальность.
Состояние радости есть что-либо реальное или нет? Радующийся человек скажет, что радость не иллюзия, а реальность. Художник изображает страсти, чувства, идеалы, мечты. Все эти произведения искусства изображают реальность или нереальность? Конечно, реальность. Это - реальности, которые так же бесспорны, как и реальность вещей, находящихся перед нами.
Если вы согласитесь с этим, если не заподозрите никакой софистики и согласитесь с тем, что душевные переживания реальны, то тотчас сделается понятным, каким образом они могут быть предметом научного изучения. Мы можем поставить целью изучение этих реальностей, и именно таким образом, чтобы отыскать законы, которым подчиняется течение душевных переживаний. Можно ли найти эти законы, это другой вопрос. Пока речь идет о том, что мы ставим задачей изучение законов этих переживаний. Итак, предмет психологии - душевные переживания или явления сознания, и эти переживания реальность бесспорная и очевидная, такая же, как и реальность вещей внешнего мира.
Но откуда мы знаем о существовании душевных переживаний? Это известно нам из самонаблюдения, из внутреннего опыта, причем достоверность показаний нашего самонаблюдения, по крайней мере, по отношению к наличности у нас тех или иных переживаний, не подлежит никакому сомнению. Таким образом можно сказать, что психология есть наука, которая изучает бесспорную реальность. В этом утверждении не содержится никакого идеализма, а есть настоящий реализм, основанный на том, что психология, как и естествознание, имеет своим предметом нечто реальное.
ВТОРОЙ ТЕЗИС
«Психология есть наука эмпирическая, ее область нужно строго отграничивать от области философии. Признак философских построений - стремление свести одну непосредственно данную основную реальность к другой, а также стремление отыскать абсолютно данные реальности».
Если психология есть наука о реальности, данной в непосредственном внутреннем опыте, то она в то же время есть наука опытная, т.е. оперирует только с тем, что дано нам в опыте. Все, что находится вне опыта, входит в область не психологии, а
философии. Это различие между психологией и философией следует тщательно проводить. Именно, следует признать, что психология есть наука опытная, а философия - наука о неопытном. Но так как весьма часто две эти области смешиваются, то следует отыскать такие признаки, которые резко отличали бы их друг от друга. Такие признаки суть следующие. Если мы ищем абсолютно данную реальность, то это такая реальность, которая не дана непосредственно в чувственном опыте. Далее, если мы делаем попытку свести основную деятельность, данную в непосредственном опыте, к какой-нибудь другой, тоже основной реальности, то это есть решение проблемы на почве философии.
О каких основных реальностях идет речь в этом случае? Это реальность материи и реальность сознания. Отношение между этими двумя основными, непосредственно данными реальностями можно изобразить следующим образом. Когда в мозгу имеется налицо какой-либо материальный процесс «А», то в сознании есть какой-либо психический процесс «а», и наоборот, когда в сознании есть какой-либо процесс «а», то в мозгу должен быть процесс «А». Между этими двумя рядами процессов имеется функциональное отношение. Если это признать, то применительно к явлениям сознания нужно будет сказать, что они суть не что иное, как функции мозга.
Эта точка зрения на отношение между телесными и душевными явлениями носит название эмпирического параллелизма, потому что признает, что психические процессы протекают параллельно физическим. Напр.[имер], Гефдинг говорит: «В материалистическом смысле можно с полным правом сказать, что сознание есть функция мозга, так как опыт показывает нам известную пропорциональность между степенями развития сознания и мозга. Эмпирический параллелизм не допускает возможности существования сознания независимо от деятельности мозга».
Вот существенные черты этого учения.
Пока мы ограничиваемся утверждением, что два ряда процессов, психические и материальные, связаны друг с другом таким образом, что они протекают параллельно друг другу, мы остаемся на почве эмпирической науки. Но как только мы начинаем утверждать, что только психическое имеет истинную реальность, что только оно первоначально, что же касается физического, то оно имеет производную реальность, то это уже будет идеализм, и самая теория будет философская, а не психологическая. Эта теория не есть психологическая, потому что она стремится основную реальность, именно материальную, которая есть непосредственное данное, свести к другой реальности.
По другой теории, эта первоначальная реальность может быть не духовная, а материальная. Тогда духовное делается производной реальностью, не имеет самостоятельного существования - это будет материалистическое учение. И это учение есть учение философское. Но при обсуждении взаимного отношения между процессами психическими и физическими мы можем принять и третью теорию, по которой подлинная реальность есть некоторая абсолютная субстанция, по отношению к которой психическое и физическое есть только проявление. Это учение равным образом есть учение философское; здесь допускается некая абсолютная трансцендентная реальность.
Таким образом, какую бы из этих точек зрения мы ни признали, мы пойдем по пути философскому, отнюдь не эмпирическому. В противоположность к этому эмпирический параллелизм есть не философская, а чисто научная гипотеза. Она признает только психическое и физическое, устанавливает между ними определенное отношение, не признает ничего трансцендентного. По эмпирическому параллелизму, если есть связь между явлениями физического мира, то есть и соответствующая связь в сознании. Эмпирический параллелизм есть рабочая гипотеза, которая долж-
на быть положена в основу эмпирической или научной психологии.
В последнее время, когда трактуют об основных вопросах психологии, то делают попытку один из членов этого ряда, именно психическое, отбросить; при этом утверждается, что только на этом положении можно основать научную психологию. Тот, кто это делает, т.е. кто без всяких оснований начинает отрицать реальность психического или сознания, становится на точку зрения философии, или метафизики, а если это он делает, не сознавая, то о нем можно сказать словами Бине, что он является «скрытым метафизиком». Надо признать, что, действительно, весьма часто тот, кто считает себя эмпириком, является метафизиком, сам того не сознавая. Скрытую философию я усматриваю в так называемом «объективном» методе в том случае, когда сторонники объективного метода в его крайней форме начинают отрицать реальность сознания и даже вообще психического. В эмпирической науке должна быть признана и психическая и физическая действительность.
ТРЕТИЙ ТЕЗИС
На вопрос, в каком отношении должна находиться психология к философии, отвечает третий тезис:
«Психология может, а по мнению некоторых должна иметь философскую надстройку, а также философскую, физиологическую, биологическую и т.п. подстройку, но сама по себе психология не есть ни философия, ни биология, а есть самостоятельная наука, подобная физике, химии и т.д.».
В настоящее время в мировой науке, и в особенности в университетском преподавании, отношение между философией и психологией остается неясным. Перед войной в Германии произошел конфликт между экспериментальными психологами и философами. И те и другие требовали, чтобы психология, которая преподавалась
при кафедре философии, отделилась от философии и чтобы она имела свою особую кафедру. Этот спор, в котором принимали участие ученые Германии, Австрии и Швейцарии, был решен большинством голосов в том смысле, что психология не должна отделяться от философии, так как психология является наукой философской. Таково положение в Германии. В Америке в некоторых университетах психология примыкает к философии, составляет часть «философского отделения» и в очень немногих университетах примыкает к биологии.
Спрашивается, есть ли психология наука биологическая или философская? На этот вопрос нужно ответить следующим образом. С какой бы наукой совместно ни разрабатывалась психология, с физиологией или биологией, или философией, она должна сохранить свою полную самостоятельность. Но самым трудным является понимание связи между психологией и философией. В самых общих чертах можно сказать, что психология и философия должны находиться при разработке в тесной связи друг с другом, хотя бы для того, чтобы настолько понимать философию, чтобы отличать, где кончается философия и начинается психология. Так как две области часто приходят в соприкосновение, то психологу путем тщательного изучения философии нужно научиться отличать философские понятия от психологических.
Но значение философии для психологии значительно шире. Есть философские и гносеологические понятия, которые нужно рассмотреть до изучения психологии. Таковы понятия «субстанции», «причинности» и т.п. Философское исследование этих понятий, предваряющее изучение психологии, я называю «подстройкой». Эта подстройка служит для того, чтобы построить эмпирическую психологию. Понятия «субстанции», «субъекта», «я» можно сделать эмпирическими понятиями; тогда их можно перенести в психологию, но не иначе.
Эмпирическая психология дает материал для построения этики, эстетики и т.д. Обобщения эмпирической психологии могут служить для философских обобщений, для построения мировоззрения и т.п. Но это уже будет философской надстройкой над психологией и ни в коем случае не может входить в область эмпирической психологии. Она должна лежать вне ее области.
Эти признаки дают возможность отграничить область психологии от философии путем отстранения из психологии всего того, что имеет философский характер. Такие понятия, как душа, субстанция, субъект, могут быть трансцендентными понятиями; тогда они относятся в область философии; но могут быть эмпирическими, тогда они относятся в область психологии. Понятие «душа» может быть эмпирическим в том случае, если под нею разумеется только совокупность душевных явлений, связанных определенным образом в одно целое.
Вот отчего я настаиваю на том, чтобы психология была такой эмпирической наукой, как физика, минералогия и т.п. Отношение психологии и философии я мог бы так формулировать: психолог должен быть философски образованным, но вносить в эмпирическую психологию философские элементы не должен.
ЧЕТВЕРТЫЙ ТЕЗИС
«В современной мировой науке отмечается неуклонная тенденция сделать из психологии чисто эмпирическую науку, свободную от какой бы то ни было философии».
В последнее время стали раздаваться упреки по адресу современной психологии, что главное занятие ее заключается в том, чтобы отыскать такую субстанцию духа, которая нужна для доказательства бессмертия души. В этом утверждении таится бесспорное недоразумение. Понятие субстанции духа, как чего-то такого, что
остается после смерти, очень устарело. Признаваемая даже философами, в настоящее время субстанция духа такова, что, если тело распадается, то и она распадается. Кроме того, современные психологи проводят резкую грань между философскими и психологическими понятиями.
Всем известно, что Вундт, отец экспериментальной психологии, в философии является метафизиком, но в психологии он
х-х-
решительно отмежевывается от нее .
В «Очерках психологии» (М., 1912, стр. 8) он решительно заявляет, что метафизика в психологию ни под каким видом не допускается. Другой немецкий психолог, Кюль-пе в своем «Введении в философию» доказывает существование духовной субстанции, но в своей «Психологии, изложенной на основании экспериментальных данных» он говорит, что сознание, душа, дух представляют собой только сумму душевных переживаний, трансцендентальное же сознание, субстанциальная душа и т.д. не должны играть никакой роли в научных объяснениях. Ясно, что психолог Кюльпе находит, что никакая субстанция, нематериальная душа в научной психологии не должна иметь места (Kuelpe. Grundriss d. Psychologie, 1893, стр. 3).
** В «Очерках психологии» Вундт говорит: «Метафизическая психология есть часть философской метафизики». Она исходит из каких-либо предположений относительно гипотетических процессов метафизического субстрата. Из борьбы с этим последним приемом возникла эмпирическая психология. В статье «Эмпирическая и метафизическая психология», защищаясь от упреков, что он вводит метафизику в психологию, он говорит: «При разработке теоретических основ заключительного отдела моей «Физиологической психологии» у меня от начала до конца была одна цель. Она заключалась в том, чтобы чисто эмпирически, только на основании фактов опыта развить такие предположения, на которые опирается психологическое, как и всякое научное исследование, и формулировать принципы, которые получаются из связи исследуемых фактов, но и в том и другом случае строжайшим образом избегать всякого заимствования из какой бы то ни было метафизики и избегать всякого перехода в таковую» (Kleine Schriften. Zweiter B. 1911, стр. 338).
То же самое отношение к недопустимости философских понятий в психологии мы находим и в Англии. Стаут в своем университетском «Учебнике психологии», 1904 г., говорит, что в этой книге он стоит на точке зрения психофизического параллелизма, который является очень удачной рабочей гипотезой. Но, по его мнению, если бы мы стали выходить за пределы эмпирической действительности, то психологию превратили бы в онтологию. В психологии он считает нужным оставаться на чисто эмпирической почве.
Из американской психологии упомяну только Джемса и Торндайка. Как известно, Джемс был метафизик. Однако, послушайте, что он говорит об употреблении понятия «души» в психологии. Если он чувствует себя метафизиком, то он думает, что в мире есть мировая душа, т.е. душа, в которой наши отдельные души сливаются, как капли воды в океане, потому что он не понимает, как они могли бы существовать каждая в отдельности. Но когда он начинает работать, как психолог, то никакая субстанция души ему не нужна... Душа, как она понимается в психологии, есть функция мозга. Психолог изучает душевные состояния. Метафизика или теология могут доказывать существование души, но для психологии, как науки, существование души совершенно излишне. Даже больше, в настоящее время психология находится на материалистическом пути. Душевная жизнь изучается в связи с теми изменениями, которые совершаются в нашей телесной жизни. Как же это можно понять? С одной стороны, допускается метафизическое понятие души, с другой стороны - это понятие отвергается. Очевидно, объяснение этого факта заключается в признании необходимости отделить философию от эмпирической психологии. (См. его Principles of Psychology. 1890. Vol. I, стр. 342 и след. Его же: Психология. Гл. 1-я).
Торндайк в своей книге «Очерки психологии» (1907 г.) излагает только эмпирическую психологию, но допускает еще возможность существования и философской
психологии. Задача этой последней заключается в нахождении основной реальности, лежащей позади фактов душевной жизни, и указании ее места в мировой жизни (ук. соч. 321).
Во Франции Бинэ об отношении философии к психологии говорит: «Психология, как наука о фактах, не подчиняется никакой метафизической доктрине. Она ни спириту-алистична, ни материалистична, ни мистична, но она есть наука о фактах» («L'ame et le corps» [«Душа и тело»], стр. 142).
Из датских психологов, пользующихся всемирной известностью, упомяну Геф-динга, Лемана. По мнению Гефдинга, человек будет всегда стремиться к метафизическим построениям, но психология, как мы ее понимаем, есть психология без души; она ничего не высказывает о субстанции души. И только постольку она есть психология без души. Психология в этом отношении уподобляется физике, которая ничего не высказывает о сущности материи. (Очерк психологии на основе опыта, нем. пер., стр. 19).
Леман в «Основаниях физиологической психологии» отмежевывается от всякой метафизики. Если понятие души употребляется в смысле «я», то Леман согласен допустить душу в этом смысле, но если под душой понимать то, что под ней разумеет вульгарное понимание, бессмертную душу и т.п., то он этого не признает, ибо она для психологического исследования не имеет никакой цены (ук. соч., стр. 15).
У нас в России А.И. Введенский является автором «Психология без всякой метафизики».
О себе скажу следующее.
В 1898 году я имел случай высказаться, что, кто не желает заниматься философией, а хочет заниматься научной психологией, тот должен стать на точку зрения эмпирического параллелизма. Мой «Учебник психологии» есть учебник эмпирической психологии. В нем нет ни идеализма, ни спиритуализма и т.п., потому что все это было устранено, как философские понятия.
Необходимость связи между психологией и философией я всегда понимал таким образом, что философия служит источником предпосылок для психологии или служит надстройкой над психологией, сама же психология остается чисто эмпирической наукой. Если я употреблял в психологии термин «душа», то всегда в смысле эмпирического субъекта, а не трансцендентного.
Итак, современная психология обнаруживает самую явственную тенденцию отмежеваться от философских теорий и сделаться чисто эмпирической наукой.
ПЯТЫЙ ТЕЗИС
«Стремление ввести в психологию философские элементы, как это делают некоторые новейшие психологи, противоречит понятию научной психологии».
Кроме того, трактование философских проблем в обстановке эмпирических понятий ведет к крайней поверхностности, что в свою очередь может привести эмпирическую психологию к совершенному упадку. Необходимо философские проблемы, соприкасающиеся с психологическими, рассматривать в кругу философских же понятий, потому что в таком случае может выясниться их истинная природа, и исследование их может принять более серьезный характер. Рассматривание же философских проблем в кругу психологических понятий приводит к поверхностному толкованию их, так как философские понятия рассматриваются мимоходом, случайно, не подвергаясь тщательному анализу. В этом смысле решительно необходимо пересмотреть понятия объективного метода, рефлексологии при свете именно философских понятий. В самом деле, понятие рефлексологии предполагает, что, вместо психологических процессов, изучаемых при помощи внутреннего опыта, нужно изучать только объективные явления, имеющие место при тех или иных душевных переживаниях. Это можно утверждать только в том случае, если исходить из предположения, что душевные явления
сводимы к физиологическим явлениям. Но вопрос о сводимости душевных явлений к материальным есть вопрос философский, и при тщательном его рассмотрении он должен быть решен отрицательно. Мне кажется, что совершенно был прав Плеханов, когда говорил: «Никто из материалистов, оставивших заметный след в истории философской мысли, не сводил сознание к движению и не объяснял одно другим». (Энгельс. Людвиг Фейербах. 1922 г. Предисловие Плеханова, стр. 9-10).
Я не сомневаюсь в том, что философское рассмотрение понятия рефлексологии приведет к замене этого понятия термином психорефлексология. Прямым последствием этого было бы точное отграничение пределов приложимости объективного метода, а это в свою очередь привело бы к ясному сознанию, что в методологическом отношении внутренний опыт должен быть признан источником научного познания, равноправным внешнему опыту, а такое положение есть необходимая предпосылка научно-эмпирической психологии.
В России широко распространено убеждение, что психология, сделавшись на Западе «наукой о поведении», вместе с тем сделалась совершенно объективной наукой и отказалась от изучения сознания. На самом деле это неверно. Некоторые психологи, придерживающиеся того мнения, что психология есть наука о поведении, все же считают, что изучение сознания остается основным для психологии. Возьмем пример американского психолога Пильсбери. В своей книге «Очерк психологии» (Essentials of Psychology. 1911) он отвергает определение психологии, как науки о душе или сознании, так как первое понятие сделалось с течением времени многозначным, не имеющим отношения к науке, а второе также не является безупречным. По его мнению, психологию лучше всего можно определить, как науку о человеческом поведении. Однако, «сознание должно играть очень существенную роль в нашей науке», говорит он, - «поведение должно быть изучаемо
через посредство сознания индивидуума и посредством внешнего наблюдения. Сознание и поведение тесно связаны друг с другом. Сознание в других познается только через посредство поведения, поведение в нас самих и в конечном счете в других познается только через посредство сознания» (стр. 4-5).
Такой же взгляд на роль сознания в психологии высказывает Даугол в книге «Психология, как изучение поведения».
Для нас это течение представляет огромный интерес, так как, отвергая определения психологии, которые могут иметь спекулятивный характер, и стараясь стать на чисто эмпирическую точку зрения, оно совершенно правильно оценивает как роль субъективного, так и роль объективного метода в психологии, признавая одинаковое значение за тем и за другим.
Кстати замечу, что русский читатель склонен думать, что объективный метод изучения душевных явлений, объективная психология суть понятия недавнего происхождения и притом выросли на русской почве. Это совсем не верно. Понятие объективной психологии существует с очень давних времен. Оно отчетливо проводится в «Психологии» Герберта Спенсера, вышедшей в 1855 г. В книге Bastiana «The brain as organ of mind», вышедшей в 1883 году, психология считается состоящей из субъективной психологии, неврологии и объективной психологии (стр. 155).
ШЕСТОЙ ТЕЗИС
«Научная разработка эмпирической психологии имеет огромное культурное значение, потому что именно на ней базируются все виды прикладной психологии и все новые отрасли психотехники».
Эмпирическая общая психология служит основой для построения социальной психологии, психологии хозяйства, педагогической психологии и т.п. Насколько важны все эти отрасли прикладной психологии, я не стану рассматривать, потому что это для всех очевидно, но особенно значительна роль педагогической психологии. Можно прямо сказать, что никогда у нас в России школа не поднимется на должную высоту, пока у нас не будет построена педагогика на основах научной психологии.
Из этого ясно, что успехи культуры находятся в зависимости от успехов эмпирической психологии, а это находится в прямой зависимости от того, какими методами исследования она будет пользоваться.
Мне хотелось показать в настоящей статье, что в современной русской психологии не все обстоит благополучно. Основные понятия ее нуждаются в тщательно пересмотре. Если это не будет сделано своевременно, то научная психология может легко зайти в тупик. Отсюда ясно, что именно методологические проблемы суть очередные проблемы современной психологии.
PRECURSORS OF MODERN EMPIRICAL PSYCHOLOGY
G.I. CHELPANOV
Republication of G.I. Chelpanov's article representing the text of his report at the First All-Russian Congress on psychoneurology in January 1923, in which he outlined the arguments against opponents who defend the views of Marxist psychology or reflexology as an alternative to general psychology, which has the right to be an independent science.
Keywords: psychology, history, G.I. Chelpanov.
